Анфас и профиль

 

 

Тимофей КОНОНЕНКО

 

В начале — расстрелянный Кремль

Материал рекомендуется для подготовки урока по темам:
«Антибольшевистские выступления в Москве»; «Последствия классовой борьбы в художественном творчестве». 9, 11 классы

См. также «История». № 41/2004.

По приказу Военно-революционного комитета 27 октября — 3 ноября 1917 г. был расстрелян Московский Кремль. Огонь вёлся из шестидюймовых орудий. Разрушения были ужасающими.

В отличие от Петрограда осуществить быстрый захват власти в Москве большевикам не удалось. Сторонники Временного правительства создали Комитет общественной безопасности (КОБ) во главе с городским головой эсером В.В.Рудневым и вместе со штабом Московского военного округа под командованием К.И.Рябцева пытались противостоять Московскому Военно-революционному комитету (МВРК) — боевому органу, созданному большевиками при Советах рабочих и солдатских депутатов для руководства борьбой за установление cоветской власти.

После того, как юнкерам удалось захватить Кремль, начальник оперативного штаба по руководству военными действиями МВРК А.Я.Аросев санкционировал расстрел Кремля.

В обращении к МВРК, подписанном 2 ноября В.В.Рудневым, говорилось о том, что артиллерийский расстрел Кремля и всей Москвы не вредит войскам, но разрушает исторические памятники и приводит к ранениям и гибели мирных жителей. Также указывалось, что в сложившихся условиях КОБ считает необходимым прекратить вооружённое противоборство и перейти к методам политической борьбы, «предоставляя будущему разрешение в общегосударственном масштабе вопроса о конструкции власти в центре и на местах».

В тот же день было подписано соглашение, согласно которому, по свидетельству участника событий большевика Яна Пече, «предусматривалось “прекращение своего существования” КОБом, расформирование Белой гвардии и сдача оружия. При этом офицеры оставались при присвоенном их званию оружии, а в юнкерских училищах сохранялось оружие, необходимое для обучения. МВРК гарантировал всем свободу и неприкосновенность личности»¹.

Однако условия не были выполнены, всё оружие, включая холодное, конфисковали, часть участников белого сопротивления была расстреляна на месте, офицеров уничтожили после их регистрации в Москве.

Даже на фоне бурных революционных событий того времени методичное уничтожение символа России — Кремля — вызвало настолько сильное возмущение, что проходивший в те дни Священный Собор Российской Православной церкви в протоколе от 9 декабря 1917 г. за № 65 постановил разрешить делегату Собора епископу Камчатскому Нестору (Анисимову) напечатать брошюру «Расстрел Московского Кремля»², признавая чрезвычайную важность немедленного опубликования для широких народных масс сведений о повреждениях русских святынь — кремлёвских соборов.

Таким образом, историческое решение Собора РПЦ о восстановлении патриаршества на Руси созрело и воплотилось на фоне апокалипсической картины расстрела Московского Кремля. Здесь можно ощутить и отзвук Октябрьского переворота, и предсказание грядущих испытаний империи.

Стремясь остановить уничтожение Кремля, епископ Нестор образовал по благословлению Собора делегацию его депутатов, которая зафиксировала значительные разрушения Успенского собора, Чудова монастыря, колокольни Ивана Великого, Николо-Гостунского собора, Благовещенского собора, Архангельского собора, Патриаршей ризницы, Собора 12 Апостолов, Малого Николаевского дворца, здания Судебных Установлений, Кремлёвских башен, из которых угловая, Беклемишевская, стояла без вершины³, а Спасская была пробита и расстреляна снарядами и пулями.

В их числе была сильно повреждена и Никольская башня со знаменитой иконой св. Николая Чудотворца⁴, Епископ Нестор пишет о ней следующее: «На Никольской башне, которую разбили в 1812 г. французы, образ святителя Николая, оставшийся невредимым от французского нашествия, ныне подвергся грубому расстрелу. Как Никольская башня, так и Никольские ворота совершенно изрыты снарядами, пулемётами, ручными гранатами и ружейными пулями. Совершенно уничтожен киот, прикрывающий икону св. Николая, сень над иконой сбита и держится на одном гвозде. С одной стороны изображение Ангела сбито, а с другой прострелено. Среди этого разрушения образ св. Николая уцелел, но вокруг главы и плеч святителя сплошной узор пулевых ран. При первом взгляде кажется, что иконы нет, но, всматриваясь внимательнее, сквозь пыль и сор вырисовывается сначала строгое лицо святителя Николая и в правом виске видна рана, а затем становится яснее и весь этот чудотворный образ — стена и ограждение Священного Кремля».

Второе издание брошюры было расширено, в неё включили новый эпизод — происшествие перед образом святителя Николая: «В 1918 г. произошёл необычайный случай перед этим образом святителя Николая, который вызвал даже в большевиках большое недоумение и смущение. Здесь я приведу дословно сообщение члена Церковного Собора А.А.Салова, правдиво описавшего чудо с образом святителя Николая, что на Никольских воротах Кремля.

“1 мая (по н. ст.), в Великую среду, властители, засевшие в Кремле и назвавшие себя народными, устроили торжество социализма; они долго его подготовляли и много денег на него затратили, но торжество их не удалось: в манифестациях и шествиях участвовали жалкие кучки в несколько сот человек; улицы и площади, обвешанные красными тканями, были безлюдны, и напрасно гремели на пустых перекрёстках оркестры музыки...

Эта икона (святителя Николая), чудесно уцелевшая в дни Наполеоновского нашествия в 1812 г. и несколько повреждённая (в левом краю своём) в дни Октябрьского переворота, была завешена красным широким полотнищем, которое на глазах тысячных очевидцев крестообразно разорвалось, и суровый лик святителя открылся взорам толпы, и ткань, до того времени крепкая и неповреждённая, постепенно изменила свой цвет в коричневый и скрученными клочками стала падать на каменную мостовую у ворот. Это всенародное чудо быстро облетело Москву, и к иконе святителя со всех концов потекли вереницы богомольцев”».

Спустя 50 лет после этих событий, в юбилейный год Великой Октябрьской социалистической революции 15 декабря 1967 г., состоялась научная конференция Научно-методического Совета по охране памятников культуры Министерства культуры СССР и Советского комитета ИКОМОС (ICOMOS)⁵ «Охрана, реставрация, пропаганда памятников культуры в СССР за 50 лет».

К этому времени Научно-методический Совет, основанный И.Э.Грабарём по постановлению Совета Министров СССР от 14 октября 1948 г. № 3898 «О мерах улучшения охраны памятников культуры» за подписью Председателя Совета Министров СССР И.В.Сталина, первоначально как Совет по охране памятников культуры при Президиуме Академии наук СССР, представлял ведущий коллегиальный орган страны по охране культурного наследия.

Главный доклад на тему «Из истории охраны и реставрации памятников культуры в СССР» делал на этой конференции заслуженный деятель искусств РСФСР Н.Н.Померанцев⁶. Этот не публиковавшийся и неизвестный до сих пор документ является интересным источником по истории первых лет советской власти.

С 1918 г. Н.Н.Померанцев был сотрудником Комиссии по сохранению и раскрытию древних памятников под началом И.Э.Грабаря, c 1919 по 1934 — работал в Московском Кремле искусствоведом, хранителем Оружейной палаты, заведующим памятниками Кремля. Одновременно он организовывал музеи на базе Донского, Новодевичьего монастырей.

3 января 1934 г. ОГПУ арестовало Померанцева по делу художников и искусствоведов, работавших в Центральных Государственных реставрационных мастерских (ЦГРМ). На следствии он вёл себя достойно, ни в чём не признал себя виновным. По окончании трёхлетней ссылки в Вельске Померанцеву было запрещено жительство в центральных областях страны. Только в 1946 г. ему было разрешено вернуться в Москву, где он продолжил работу в ЦРМ.

В 1967 г. Н.Н.Померанцеву было уже 76 лет и его выступление на конференции стало живым свидетельством о ленинском отношении к культурному наследию.

В качестве одного из примеров Померанцев приводит такой: «Несмотря на царящие разруху и полуголодное существование, в период острейшей политической борьбы, Ленин и Луначарский находят время, чтобы проявить заботу о памятниках Московского Кремля».

Далее он ссылается на записку Ленина коменданту Кремля П.Д.Малькову от 17 мая 1918 г. о состоянии памятников Кремля и с указанием произвести реставрацию одной из Кремлёвских башен: «Предлагаю в срочном порядке произвести реставрацию Владимирских ворот (имелась в виду кремлёвская башня, выходящая к Историческому музею. — Авт.), поручив кому-либо из архитекторов по указанию П.П.Малиновского представить смету и наблюсти за исполнением работ. Председатель Совета Народных Комиссаров В.Ульянов (Ленин)».

Впоследствии именно это поручение рассматривалось советскими исследователями как начало зарождения советской школы реставрации. Отсутствие каких-либо других материалов об отношении Ленина к охране культурного наследия вынуждало услужливых толкователей использовать служебные документы вроде вышеупомянутой записки или воспоминания современников, воспроизводящих диалоги с Ильичём.

19 мая комендант Мальков доложил Ленину, что им сделано распоряжение о срочной реставрации Никольской башни у Исторического музея и что работы будут проводиться срочным порядком с 22 мая. Мальков деликатно поправляет вождя — Владимирские или Никольские ворота располагались в конце Никольской улицы со стороны Лубянской площади и были частью стены Китай-города⁷.

Приведённое выше свидетельство епископа Нестора о чуде от иконы святого Николая могло вызвать ответные действия властей, чтобы прекратить распространение слухов и последующее народное почитание этой иконы. Вполне вероятно, что именно Ленин решил в срочном порядке убрать икону святого Николая, грозящую превратиться в духовный символ борьбы с большевизмом.

Указания Ленина были педантично выполнены Мальковым — закрыли иконы и на других башнях: «По всем четырём стенам Троицкой башни спускались полотнища с лозунгами, а место древней, тусклой иконы (со стороны Кремля: образ Святой Троицы с тремя странниками, со стороны Неглинки: образ Знамения Пресвятой Богородицы. — Авт.) в центре башни заняло огромное панно, на котором был изображён могучий красный витязь, вознёсшийся над землей.

Здание Совнаркома и ВЦИК так и пылало в огне алого кумача. Украсились и другие кремлёвские здания, даже монастыри и соборы. Все подъезды и ворота внутри Кремля увивала свежая зелень. В эти дни мне пришла мысль избавиться от икон, торчавших (курсив мой. — Авт.) на Кремлёвских башнях и соборах и постоянно мозоливших глаза. Решил, однако, спросить Владимира Ильича или Якова Михайловича, а тут и случай представился. В канун праздника Владимир Ильич и Яков Михайлович вместе пошли по Кремлю осматривать украшения. Пригласили и меня. Выйдя из подъезда Совнаркома, мы миновали Царь-колокол и поравнялись с Благовещенским собором; тут я спросил Владимира Ильича, не следует ли убрать иконы.

— Правильно, — отвечает Ильич, — совершенно правильно. Обязательно следует. Только не все: старинные, представляющие художественную или историческую ценность, надо оставить, а остальное убрать.

Вдруг Владимир Ильич всплеснул руками и звонко расхохотался.

— Товарищ Мальков, только вот эту не вздумайте трогать, — и он указал пальцем на икону, вделанную в стену Благовещенского собора, — а то так от Луначарского попадёт, так попадёт, что и не говорите. Не только вам, и мне заодно достанется. Так что уж вы меня не подводите!»

Реакция Ленина, скорее всего, объясняется эпизодом, описанным американцем Джоном Ридом:

«15 (2) ноября комиссар народного просвещения Луначарский разрыдался на заседании Совета Народных Комиссаров и выбежал из комнаты с криком:

“Не могу я выдержать этого! Не могу я вынести этого разрушения всей красоты и традиции…” (т.е. расстрела Кремля. — Авт.)

Вечером в газетах появилось его заявление об отставке…»

В статье, посвящённой памяти Луначарского, Лев Троцкий также вспоминает этот случай в свойственном ему стиле: «Недостатка в импрессионистских скачках (Луначарского. — Авт.) не было и теперь. Так, он чуть-чуть не порвал с партией в самый критический момент, в ноябре 1917 г., когда из Москвы пришёл слух, будто большевистская артиллерия разрушила церковь Василия Блаженного. Такого вандализма знаток и ценитель искусства не хотел простить! К счастью, Луначарский, как мы знаем, был отходчив и сговорчив, да к тому же и церковь Василия Блаженного нисколько не пострадала в дни московского переворота».

Как вспоминает сам Луначарский, Ленин в ответ заявил: «Как вы можете придавать такое значение тому или другому старому зданию, как бы оно ни было хорошо, когда дело идёт об открытии дверей перед таким общественным строем, который способен создать красоту, безмерно превосходящую всё, о чём могли только мечтать в прошлом?»

«Отходчивый» Луначарский не выдержал давления соратников и был вынужден забрать заявление обратно.

В январе 1918 г. Комиссия Совнаркома заслушала сообщение Луначарского о ремонте Кремля и удовлетворила ходатайство московской Комиссии по охране памятников об отпуске средств на это.

На основании сметы ремонтно-реставрационнных работ в Кремле, составленной архитектором Н.В.Марковниковым 8 декабря 1917 г., было постановлено ассигновать 450 тысяч рублей «на реставрацию кремлёвских зданий, пострадавших во время Гражданской войны».

В данном постановлении указано и средство погашения непредвиденных трат: «Причём сумма эта подлежит возмещению путём особого налога на виновников Гражданской войны, сопротивляющихся Советской власти».

Трагические события в Москве нашли своё отражение в прессе, ещё неподконтрольной большевикам: так, в журнале «Нива» были опубликованы 12 фотографий Петра Адольфовича Оцупа⁸ под заголовком «Революция в Москве», включая фотолетопись разрушений в Кремле и в других районах города.

Особый интерес с точки зрения истории возникновения советской реставрации представляет «Акт осмотра Московских памятников искусства и старины», опубликованный в приложениях к Известиям Государственной Российской Археологической Комиссии.

Эта комиссия была образована после революции 1917 г. на базе Императорской Археологической комиссии Министерства императорского двора, основанной в 1859 г.

Наряду с Московским Археологическим обществом, Императорская Археологическая комиссия в начале XX в. была ведущим научно-методическим центром империи, объединяющим талантливых учёных, работающих в области сохранения памятников культуры.

Комиссию Российской государственной археологической комиссии возглавил один из основоположников реставрационной деятельности в России П.П.Покрышкин «с целью определить повреждения, причинённые памятникам искусства во время беспорядков, начавшихся в Москве 2 ноября 1917 г.».

В архиве Института материальной культуры сохранилось около 20 негативов с точным указанием даты съёмки — 10 ноября 1917 г.

В описании повреждений Никольских ворот говорится об «ударах и ранениях кладки снарядами и пулями», что свидетельствует об особом отношении членов комиссии к расстрелянной святыне.

В своей статье «Отношение Владимира Ильича к памятникам старины» Бонч-Бруевич рассказывает ещё об одном случае, который подтверждает факты мифотворчества, описанного ещё в советское время в основательном труде И.С.Смирнова: «К сожалению, в популярной и даже научной литературе фигурируют факты из жизни и деятельности В.И.Ленина, которые не подтверждаются никакими прямыми документальными данными и не находят подтверждения при сопоставлении источников и исследовании вопроса. Некоторые утверждения фигурируют в литературе десятилетиями и приобрели силу традиции».

По версии Бонч-Бруевича: «Владимир Ильич прочитал в книге С.П.Бартенева, что одно крыло собора (имеется в виду собор Двенадцати апостолов. — Авт.), находящегося близ Ивана Великого, заложено кирпичом во времена Николая I и превращено в сарай для фуража. Владимир Ильич с негодованием сказал:

— Ведь вот была эпоха, — настоящая аракчеевщина... Всё обращали в сараи и казармы: им совершенно была безразлична история нашей страны. Надо сейчас же, немедленно, это крыло открыть. Смотрите, какое оно интересное, судя по чертежу, который здесь приложен.

Через несколько дней реставрационная комиссия, которая была образована при Советском правительстве, стала работать над восстановлением крыла. Владимир Ильич, гуляя, не раз останавливался около места работ и смотрел, как постепенно открываются старые очертания древнего собора.

— Совсем иной вид, — говорил Владимир Ильич, — тут виден художник-архитектор, а раньше было удивительно смотреть, — так не гармонировала эта пристройка со всем собором. Оказывается, тут не в соборе дело и не в архитекторе, а в Николае I, в аракчеевщине!».

Однако в книге Бартенева отсутствуют подобные сведения о соборе Двенадцати апостолов — открытие арок последовало только после прямого попадания снарядов в собор. Это подтверждает и Н.Н.Померанцев в упоминавшемся докладе на конференции Научно-методического Совета в 1967 г.: «Говоря о восстановлении памятников Кремля, пострадавших во время октябрьских боёв, следует отметить, что они были все тогда же реставрированы с тщательным соблюдением существующих научных принципов реставрации. Мало того, следует отметить интересный момент, когда осколок одного ·из снарядов попал в первый этаж собора Двенадцати апостолов и повредил толстый намёт штукатурки, вдруг открылась часть белокаменной кладки одной из двух проездных арок, позже заложенных проездов, в которых в ХVIII в. были устроены квартиры.

Тотчас же был поставлен вопрос о необходимости освобождения этих квартир, после чего началось открытие заложенных арок».

Далее в своём докладе Померанцев более подробно останавливается на этапах реставрации Кремля и упоминает ряд архитекторов и исследователей того времени: «В той же мере необходимо напомнить об указаниях В.И.Ленина архитектору Бондаренко И.Е., руководившему работами по архитектурной реставрации Кремля. В своих воспоминаниях Бондаренко говорит, что “Ильич посоветовал нам восстановить первоначальный вид зданий, освободить их от более поздних наслоений, искажавших подлинно народную архитектуру Кремля”».

Говоря о Беклемишевской башне, восстановление которой представлялось наиболее сложным, Померанцев отмечает следующее: «Эта башня Кремля, имеющая необычайно тонкий силуэт и очень стройные пропорции, несмотря на большие трудности, была удачно восстановлена крупным специалистом реставрационной науки Советского Союза И.В.Рыльским. Вначале работу по реставрации вёл архитектор Н.В.Марковников. Реставрация производилась по решению только что организованного архитектурного подотдела Отдела музеев Наркомпроса, руководителями которого были И.Э.Грабарь и И.Е.Бондаренко. Секретарём подотдела был недавно умерший Н.Р.Левинсон».

Всех троих вышеупомянутых архитекторов, т.е. И.Е.Бондаренко, Н.В.Марковникова и И.В.Рыльского объединяет совместная деятельность в рядах Императорского Московского археологического общества, основанного графом Алексеем Сергеевичем Уваровым.

Таким образом, у истоков реставрации Кремля в советский период стояли ведущие специалисты по реставрации памятников архитектуры конца XIX — начала XX века, как петербургской школы (Императорская Археологическая комиссия): П.П.Покрышкин, К.К.Романов, так и московской, представленной членами Московского археологического общества И.Е.Бондаренко, Н.В.Марковниковым и И.В.Рыльским. Выполнять поставленные задачи им пришлось в условиях крайне запутанного взаимодействия разнообразных учреждений, созданных в те годы советской власти.

В ноябре 1917 г. Московский Кремль оказался в ведении нескольких организаций: как архитектурно-художественный комплекс РСФСР — в ведении Коллегии по делам музеев и охраны памятников искусства и старины Наркомпроса; как московский архитектурный ансамбль — Комиссии по охране памятников искусства и старины при Московском Совете рабочих, солдатских и крестьянских депутатов; как один из московских дворцовых комплексов — Комиссии по приёму, охране и заведованию дворцовым имуществом в г. Москве, образованной ещё весной 1917 г. по распоряжению Комиссара Временного правительства над бывшим Министерством Императорского Двора — Ф.А.Головина.

В это же время (декабрь 1917 г.) Советское правительство создаёт для руководства, охраны и использования учреждений бывшего Министерства императорского двора Народный комиссариат имуществ республики. В его ведение переходят царские дворцы, имения и тому подобное со всем находящимся в них имуществом, в том числе и Московский Кремль.

Новые революционные власти начали с тотальной критики предшественников. После осмотра расстрелянного Кремля, комиссия по охране памятников искусства и старины Моссовета «единогласно постановила, что все снаряды, попавшие в здания Кремля, меньше нанесли вреда художественно-историческим памятникам, чем невежественная малярная реставрация дивных фресок Успенского собора».

Среди современных исследователей существует точка зрения, согласно которой основной мотивацией, повлиявшей на ведение реставрационных работ в Кремле, а затем и в масштабах страны, было пристрастие ведущего деятеля советской эпохи в сфере охраны наследия на протяжении почти полувека И.Э.Грабаря («главного идейного руководителя, организатора и вдохновителя всех начинаний в области охраны и реставрации памятников культуры») к исследованиям и раскрытиям древнерусской живописи. Это впоследствии воплотилось в стремление обнаруживать на всех объектах, включая памятники архитектуры, первоначальный замысел «без последующих искажений».

В результате жёсткой конкурентной борьбы с бывшими союзниками — эсерами, которые контролировали Комиссариат имуществ в Правительстве Российской Республики с 9 декабря 1917 г. до 11 июля 1918 г. (тогда Совнарком утвердил постановление комиссии по объединению Комиссариата имуществ с Комиссариатом по просвещению), охрана памятников полностью переходит в компетенции органов, находившихся в структурах народного образования.

В статье «О музейных делах», опубликованной в журнале «Художественная жизнь» за январь 1920 г., Игорь Эммануилович утверждал: «Худо ли, хорошо ли, но центральный музейный орган был создан в Москве весной 1918 г. в виде Отдела по делам музеев и охраны памятников искусства и старины».

По инициативе И.Э.Грабаря в составе Музейного отдела в июне 1918 г. была создана Комиссия по реставрации памятников иконописи и живописи в Москве и её окрестностях (называвшаяся также Всероссийской комиссией по сохранению и раскрытию памятников древнерусской живописи), с иконописно-реставрационной мастерской. Возглавил Комиссию И.Э.Грабарь, реставрационную мастерскую — реставратор Г.О.Чириков.

Как вспоминает сам Грабарь: «В июне 1918 г. приступила к работе реставрационная группа, организованная мною из нескольких реставраторов-иконников, во главе с Г.О.Чириковым и историком искусства В.Т.Георгиевским. Мы начали с обследования стен старого собора Спасо-Андроникова монастыря, расписанного некогда фресками Андрея Рублёва… Из Спасо-Андрония мы перебросились в Кремль, где обследовали стены Благовещенского собора.

Вскоре мне удалось организовать в помещении бывшей московской конторы Синода реставрационную мастерскую — первичную ячейку учреждённой вслед за тем «Всероссийской комиссии по делам реставрации», превратившейся впоследствии в Центральные государственные реставрационные мастерские. Вначале в комиссии принимали участие П.П.Муратов и вернувшийся из плена Н.М.Щекотов, ближайшее же руководство ею лежало на мне. Первые вскоре отошли от этого дела, мало их интересовавшего».

Падение традиционных устоев общества, фактическая отмена частной собственности и уничтожение Церкви оказалось непреодолимым искушением для части интеллигенции, стремящейся «профессионально» изучать и оценивать культуру и искусство России. Уязвлённые отсутствием собственных средств к собирательству и исследованиям, оскорблённые «неправильным» с их точки зрения обращением богачей с доставшимися им дворцами, усадьбами, картинами, эта категория людей создала социальную базу для создания модели социалистической культуры, в которой владение культурными ценностями и культурным наследием является монополией государства.

Впрочем, за особые заслуги в реализации государственной политики, государство закрывало глаза на личное коллекционирование, и здесь характерен пример того же Грабаря.

Таким образом, начав борьбу с «драконом буржуазии и дворянства» и победив его, верхушка творческой интеллигенции заняла место национальной элиты, перераспределив остатки культурных ценностей, оставшиеся вне государственных хранилищ и изъятых ранее у их владельцев.

Памятники культуры оказались в этой ситуации более уязвимы; будучи капиталоёмкими и менее ликвидными, они остались на обочине общественного интереса. Эта тенденция сохраняется до настоящего времени. Единственным исключением стали культовые объекты Русской православной церкви, которая, оставшись единственным социальным институтом, пережившим 1917 г. (рубеж создания подавляющего большинства объектов наследия, находящихся на государственной охране), впервые в истории за короткий период восстановила десятки тысяч храмов и монастырей.

В интервью, опубликованном в 2006 г. французским журналом «Пари матч», почивший патриарх Алексий II сказал о том, что в 1986 г. в нашей стране насчитывалось лишь 6 800 православных храмов, а сейчас их 27 тыс., действовало 18 монастырей, теперь — 680.

Возвращаясь к событиям по восстановлению Московского Кремля в первые послереволюционные годы, предлагаем проследить в частности дальнейшую судьбу Никольской башни.

В 1923 г. была опубликована статья И.В.Рыльского «Реставрационные работы в Кремле с 1917 по 1922 г.», которая представляет особый интерес как авторский материал руководителя этой реставрации, кстати, с 1920 г. ставшего заместителем председателя Московского археологического общества.

В описании концептуальной части проведённой реставрации у Рыльского чувствуется влияние идей раскрытия «первоначальных форм»: «К концу 1918 г. почти все эти повреждения с соблюдением старой техники и применением соответствующего размера кирпичей были исправлены, кроме зданий с крупными повреждениями и потребовавшими особо тщательного подхода, как-то: Никольская, Беклемишевская башни и фасад Чудова монастыря, в которых починка перешла в реставрацию, и законченных только в 1921—22 гг.

С зимы 1918 г., когда срочные работы по заготовкам миновали, было приступлено к обследованиям зданий и поставлены задачи чисто реставрационного порядка: выявления древних первоначальных форм там, где они не утеряны окончательно в своей многовековой жизни, но были искажены позднейшими застройками, пристройками, приспособлениями, благолепия ради или для нужд повседневной жизни. Таким искажениям подвержены здания в XIX в.»⁹.

Описанию реставрации Никольской башни, «вид которой помнит вся Москва (т.е. после обстрела. — Авт.)», Рыльский уделяет значительное место: «Вне Соборной площади следует отметить реставрацию портала Чудова м-ря (пристройка Казакова), в котором, кроме точного восстановления разрушенных частей, счищена покрывавшая его двухцветная масляная окраска и реставрацию Никольской и Беклемишевской башни по особенностям их выполнения.

Никольская башня, восстановленная Бове, была единственной из башен с силуэтом верха, не восходящим по стилю к ХVII в., и была выполнена в технике начала XIX в., т.е. белый камень, штукатурка и лепнина, с окраскою в два тона (белые детали и цветной фон), хотя революция застала её уже окрашенною в сплошной серый тон.

При восстановлении её возник значительный спор, штукатурить её, производить ли смазку или вообще не штукатурить».

В результате долгих обсуждений Никольская башня окончательно лишилась иконы святого Николая, которая, по свидетельству Сергея Бартенева, «в старину имела в московской жизни особое значение».

Восстановление с начала 1990-х гг. Красного крыльца Грановитой палаты, Иверских ворот с часовней, а также Казанского собора на Красной площади стали важными вехами в возрождении российской государственности.

Следующим шагом на пути исторической преемственности, как мне думается, должно стать возвращение на свои законные места в проездных башнях Московского Кремля надвратных икон — символов российской славы и национального единства.

В результате принятия решения о переносе столицы из Петрограда в Москву власть была вынуждена привлечь к восстановлению Кремля ведущих специалистов, согласившихся сотрудничать с новой властью. Не скрывая непонимания ценности разрушенных ими символов государства, своего презрения к ним, большевики приступили к реставрации правительственной резиденции в Кремле, попутно решая новые идеологические задачи.

Эти несовместимые вещи в дальнейшем породили ещё больший вандализм в отношении памятников Москвы. Власть сталинских выдвиженцев, пришедшая на смену Ленину, восприняла это несоответствие старых и новых ценностей как сигнал к уничтожению памятников старины и снесла старейшие постройки Кремля.

В итоге была заложена тенденция пренебрежительного отношения советского государства к памятникам российского прошлого, что повлекло в дальнейшем массовые уничтожения культурного наследия.

Примечания

¹ Пече Я. Красная гвардия в Москве в боях за Октябрь. М.—Л.: Госиздат, 1929 (Библиотека революционера. Вып. 3).

² Епископ Нестор Камчатский. Расстрел Московского Кремля (27 октября — 3 ноября 1917 г.). М., 1917.

³ Ср. цитату о Беклемишевской башни из книги Бартенева С.П.«Московский Кремль в старину и теперь», кн. 1, 1912, М., Издательство Министерства Императорского Двора С. 203: «По вышеуказанным причинам (близость к Москве реке. — Авт.) Беклемишевская башня выстроена, надо думать, преднамеренно необыкновенно прочно, что лежит, вероятно, в особых качествах её фундамента. Она менее всех других башен Кремля подверглась ветшанию и не нуждалась никогда, насколько мне известно, в капитальной перестройке… Тонкий верх её несколько склонился в сторону уже очень давно, но при недавнем исследовании было выяснено, что в таком положении он может простоять безо всякой опасности неопределённое число лет. Так прочно это изящное и лёгкое по виду сооружение!».

«Против Никольских ворот ими была поставлена батарея, бившая по воротам прямой наводкой. Были там у них и пулемёты. Внутри Кремля, против Никольских ворот, была оставлена наша 2-я рота, построившая себе баррикаду из ящиков с винтовками, пришедших из Америки. Огня мы не открывали, так как противника за Кремлёвской стеной не было видно».

⁴ Цит. по: А.Г.Невзоров. 4-я Московская школа прапорщиков // Военная быль. № 90—91. Март-май 1968.

⁵ ICOMOS (International Council on Monuments and Sites) — Международный совет по охране памятников и исторических мест. Это международная неправительственная организация, которая была образована в 1965 г. Сегодня организация имеет Национальные комитеты в более чем 107 странах.

⁶ Архив Научно-методического совета по охране памятников культуры Министерства культуры СССР (Российский научно-исследовательский институт культурного и природного наследия имени Д.С.Лихачёва. Оп. 1. № 94. Л. 1—95. Подлинник, машинопись).

⁷ Владимирские ворота разобраны в 1934 г.

⁸ Пётр Адольфович Оцуп (1883—1963) — выдающийся российский фотограф. В ряду классических произведений этого автора, посвящённых историческим событиям XX в. и вошедших во все издания мира, портреты В.И.Ленина, деятелей русской революции 1917 г., русской культуры и первых лиц Советского государства 1920—1930-х гг. П.А.Оцупом было сделано около 40 000 фотографий.

⁹ Рыльский И.В. Реставрационные работы в Кремле с 1917 по 1922 г. // Архитектура. 1923. № 1—2. С. 17.

Т.В.КОНОНЕНКО,
кандидат экономических наук, помощник Главного археолога Москвы