Образовательная экскурсия

Николай КОТЛЯР

НЕ ПРИСПЕ ВРЕМЯ

Как христианство проникало на Русь

Материал рекомендуется для подготовки урока по теме «Государство Русь и русское общество. Предпосылки принятия христианства». 7 класс

В этом году исполняется 1020 лет со дня Крещения Руси киевским князем Владимиром Святославичем. Этот вовсе не круглый юбилей инициирован главой Украинской православной церкви Московского патриархата блаженнейшим митрополитом Владимиром, иерархом и человеком высочайших достоинств. Думаю, одной из целей этого действа было напомнить восточным славянам об их общем историческом прошлом, о стремлении князя Владимира поставить свою страну в первый ряд цивилизованных государств мира и приобщить её к достижениям мировой культуры и науки.

Введение христианства Владимиром Святославичем как государственной религии в 988—990 гг. положительно повлияло на жизнь древнерусского общества. Особенно плодотворно отразилось оно в культуре, письменности, распространении научных знаний. Христианство и его институты укрепляли авторитет и власть князя, способствовали строительству государственных институтов. Лишь со времени Крещения Руси русские люди смогли знакомиться с лучшими достижениями мировой античной и средневековой литературы, науки и искусства. В Киеве, а потом в других городах Руси начали устраивать школы и книгописные мастерские (скриптории), и восточнославянское государство по прошествии недолгого времени превратилось в одну из наиболее культурных стран средневекового мира.

Принятие христианского вероучения ввело Древнюю Русь в круг христианских народов, сделав возможными равноправные и плодотворные отношения между нею и Византией, Германией, Польшей, Венгрией и другими близкими и далёкими странами. Крещение Руси не могло не отразиться в фольклоре и литературе и самой Руси, и Византии, и многих европейских стран. Оно родило немало легендарных версий относительно времени и обстоятельств обретения новой веры в Древнерусском государстве. В этой статье речь пойдёт о проникновении христианства на Русь во времена, предшествовавшие его утверждению в качестве государственной религии при Владимире Святославиче.

Наиболее распространённой версией является легендарное «Сказание о проповеди апостола Андрея» в Северном Причерноморье, его путешествии в Киев и Новгород. В «Сказании», включённом в лишённую дат вводную часть «Повести временных лет», повествуется о том, как св. Андрей учил народ в Синопе в Малой Азии и прибыл оттуда в Корсунь (Херсон) в Крым. Там он узнал, что неподалёку располагается устье реки Днепр и пожелал отправиться по Днепру в Рим(!). По пути св. Андрей приплыл к горам Киевским, поставил там крест и предсказал, что там возникнет великий город и Бог построит там множество церквей. А уже оттуда апостол отправился в Новгород¹. По поводу исторической достоверности легенды написано немало книг и статей. В действительности же св. Андрей никогда не бывал севернее города Синопы, расположенного на южном берегу Чёрного моря. Это было установлено много лет назад. Впрочем, некоторые историки недавнего прошлого всё-таки считали известия о пребывании апостола в Северном Причерноморье заслуживающими доверия. Ныне светские учёные не признают этого, хотя некоторые церковные историки поддерживают это мнение.

В начале VII в. на славянских землях появляются христианские миссионеры, однако долгое время их проповеди не вызывали интереса и сочувствия у местных племён. Пройдёт очень много времени, прежде чем христианское вероучение распространится среди славянских племён. Для этого понадобятся коренные изменения в традиционном общественном устройстве и возникновение потребности в государственной религии у элиты формировавшегося раннесредневекового общества.

Первые свидетельства о христианизации русов в источниках относятся к концу VIII— первой половине IX в. Они содержатся в византийских агиографических сочинениях — «Житии св. Стефана Сурожского» и «Житии св. Георгия Амастридского». В первом из них речь идёт о нападении русской рати на город Сурож (Судак) в Крыму. После того как русы разграбили город и разбили раку с останками св. Стефана, их князя Бравлина поразила тяжёлая болезнь, от которой его спасло лишь возвращение награбленного. Потрясённый князь тут же крестился вместе со своими «боярами». Точно так же крестились русы (видимо, какая-то их часть) во время другого похода на малоазиатский (византийский) город Амастриду.

Не стоит, впрочем, переоценивать общественно-политическое значение этих и подобных им свидетельств византийских и западноевропейских источников о крещении предводителей русов и людей из их окружения. Подобные акты были выгодны восточнославянской верхушке по политическим и экономическим соображениям и, вероятно, в её понимании означали разве что разрешение византийским миссионерам проповедовать христианство на её землях и согласие уважать христианского Бога — наряду с собственными, языческими. Изменение политической обстановки или чрезмерная активность христианских миссионеров обычно приводили к отказу от крещения.

В некоторых произведениях арабских и персидских географов и путешественников, общавшихся с русами в Х—IХ вв., содержатся самые общие и недостаточно конкретные сведения о том, что кто-то среди них принадлежал к христианской вере. Ибн Хордадбех, около 846 г. написавший большой труд «Книга путей и государств», отметил в ней, правда, с нескрываемым недоверием, что русские купцы выдают себя за христиан. Это сообщение осталось уникальным, подтверждения его в прочих восточных источниках не найдено. А вот в греческом «Житии Константина Философа» говорится о том, что он, будучи в Крыму в 60-х годах IХ в., обнаружил там Евангелие и Псалтырь, написанные русскими письменами, и человека, разговаривавшего на этом языке. Но до сих пор не удалось установить, что имелось в виду под этими «русскими письменами» и русским же языком.

Всего сказанного недостаточно для утверждения о сколько-нибудь заметном распространении христианского вероучения в восточнославянском обществе до середины IХ в., хотя нельзя исключить отдельных случаев обращения язычников в христианскую веру. Поэтому большинство историков считает, что первая волна христианизации пришла из Византии как следствие нападения Руси на византийскую столицу в 860 г. Свидетельства этого имеются в «Окружном послании» константинопольского патриарха Фотия 867 г. и в «Жизни императора Василия», принадлежащей перу его внука, византийского императора Константина Багрянородного.

Морской поход русов под водительством киевского князя Аскольда на Константинополь (зовущийся в древнерусской письменности Царьградом) состоялся в июне 860 г. Вот как известила об этом «Повесть временных лет»: «Пошли Аскольд и Дир² войной на греков …Царь³ же был в это время в походе на агарян [арабов], дошёл уже до Чёрной реки, когда епарх [начальник города] прислал ему весть, что Русь идёт в поход на Царьград, и возвратился царь» в свою столицу. Время для нападения на Константинополь было выбрано Аскольдом исключительно удачно. Император Михаил с войском пребывал тогда в далёком походе против арабов, угрожавших южным рубежам Византии. Он послал свой флот в Средиземное море для борьбы с пиратами. В столице оставался лишь немногочисленный гарнизон. Русы высадили десант и осадили город.

Положение осаждённых было тяжёлым, в городе началась паника. Нападение народа «rhos» современник событий, византийский патриарх Фотий, в одной из своих проповедей назвал «громом, ударившим с небес». Как извещает «Повесть временных лет», император, вернувшись в Константинополь, кое-как наладил оборону. От осады удалось избавиться чудесным способом: из церкви Святой Борогодицы во Влахернах вынесли Её божественную ризу, погрузили в воду, что вызвало бурю, разметавшую и уничтожившую корабли «безбожных русов».

Однако в действительности всё было иначе. Русы оказались победителями в войне 860 г. Императору пришлось вступить в переговоры с Аскольдом и заключить с ним мирное соглашение. Содержание его осталось неизвестным историкам. Лишь исходя из соглашения другого киевского князя Олега с Византией 907 (911) г., можно попытаться реконструировать русско-византийский договор Аскольда. Вероятно, Византия обязывалась выплачивать Руси ежегодно определённую сумму денег, а Русь — предоставлять за это военную помощь императору. Главное же то, что русско-византийское соглашение 860 г., наверное, обеспечивало права русских купцов на рынках Империи, а греческих — на Руси. Откуда же появилось утверждение «Повести временных лет» о поражении Руси в походе 860 г., в котором она одержала победу? На этот вопрос ответил академик Б.А.Рыбаков.

Исходя из приведённого ниже свидетельства патриарха Фотия, принято считать, что вскоре после похода 860 г. Аскольд и его люди приняли крещение. В начале 867 г. Фотий обратился с «Окружным посланием» к подчинённым Константинополю церковным иерархам с призывом прибыть на собор. В послании, в частности, говорилось о том, что не только болгары, но и русы (которых патриарх называет жестокими и заносчивыми) сменили предыдущие нечестивые верования на «чистую и неподдельную христианскую веру»⁴. Более того, Фотий уверяет, что русы приняли от Византии епископа и пастыря и с большим рвением исповедуют христианское вероучение.

Это место «Окружного послания» вызвало к жизни поистине необъятную научную и дилетантскую литературу и стимулировало полемику относительно времени и обстоятельств первого известного из источников Крещения Руси. Б.А.Рыбаков, привлекая свидетельства поздней (ХVI в.) Никоновской летописи (источник которых не удалось установить) пришёл к выводу, что в действительности состоялся не один, а целых три похода Руси на Царьград в годы княжения Аскольда в Киеве. Второй из этих походов произошёл в 866 или 867 г.

Вот как описывает неудачную для киевского князя экспедицию никоновский книжник: «Пошли Аскольд и Дир на греков… Он же [император] возвратился и, едва войдя в город, вместе с патриархом Фотием вынесли ризу Пречистой Богородицы с плачем и со слезами многими и край её омочили в море… И едва омочили ризу, как разразилась сильнейшая буря и разбила множество кораблей и утопила безбожную Русь»⁵. Нетрудно заметить, что эпизод с бурей, вызванной погружением края ризы Богородицы в море и разметавшей корабли русов, в Никоновской летописи едва ли не буквально совпадает с рассказом «Повести временных лет» под 860 г.

Это наводит на мысль, что сообщение «Повести временных лет» относится не к походу 860 г., а к следующему, который действительно завершился поражением русов. Б.А.Рыбаков полагал, что составитель Никоновского летописного свода, широко пользовавшийся византийскими хрониками Георгия Амартола и Симеона Логофета (в которых почти нет дат), имел в своём распоряжении какое-то перечисление походов русских князей на Византию и по собственному разумению разбросал красочный материал царьградских хроник по суховатой сетке киевского летописца, не всегда попадая в соответствие с существующей хронологией. Учёный связывает с последствиями этого неудачного для Руси похода Крещение Руси. Как рассказывает далее никоновский летописец, император Василий заключил мирный договор с русами и склонил их к христианству: они пообещали креститься и просили себе архиерея, и послал его к ним император.

На основании неясных и полулегендарных известий византийских источников и Никоновской летописи о крещении Аскольда и его окружения родилась версия о введении христианства на Руси в 60-х годах IХ в. Но в действительности крещение Аскольда и его дружинников не оставило сколько-нибудь заметного следа в истории восточного славянства. Оно оказалось сугубо политической акцией; обе стороны, византийская и русская, преследовали при этом актуальные для них тактические цели. Лишь смутным воспоминанием об этом событии можно считать запись «Повести временных лет» под 882 г., в которой речь идёт о том, что Аскольда погребли «на горе, ныне зовущейся Угорской, где ныне Олмин двор. На той могиле Олма поставил церковь Святого Николая». На основании этого известия некоторые историки делают вывод о том, что Аскольд остался христианином и по возвращении в Киев. Однако никто не знает, кто был этот Олма. Высказывалось вероятное предположение, что в тексте летописи описка, и вместо «Олма» следует читать «Ольга», — имя первой христианки Руси.

Постепенно, мало известными науке путями христианское вероучение начало проникать на Русь. Можно утверждать, что к 40-м годам Х в. в Киеве было немало христиан, преимущественно в княжеском окружении. После похода князя Игоря на Царьград в 944 г. было подписано русско-византийское мирное соглашение, вписанное в «Повесть временных лет». В тексте этого соглашения говорится о порядке его утверждения. Христиане, находившиеся в войске Игоря, приносили клятву в соборной церкви Святого Ильи, а язычники клялись на своём оружии. Нынешняя киевская церковь Святого Ильи, построенная в ХIХ в., находится вблизи той, древней.

Конечно же, это известие летописи сторонники раннего Крещения Руси — при Аскольде или несколько позднее — считают весомым аргументом. Но история рассудила иначе: вновь, как при Аскольде, эти христиане из окружения князя Игоря не оставили в ней следа. Недаром дружина Игоря, а затем и его жена Ольга весьма осторожно отнеслись к самой возможности принять личное крещение. Да и сам Игорь был далёк от новой веры, доказательством чего было погребение его Ольгой по языческому обряду. Однако сама Ольга склонилась к возможности своего крещения.

«Повесть временных лет», причудливо сплетая известные Нестору исторические факты с фольклорными преданиями и легендами, подробно рассказала о поездке Ольги в Константинополь. Её значение трудно переоценить. Впервые в истории Руси её государь отправился в столицу Византии не во главе флота или войска, но с мирным посольством, имея заранее определённую программу переговоров и намерение твёрдо придерживаться поставленной цели во время встреч с византийским императором. Это позволяет самым высоким образом оценить государственный ум и политическую волю княгини.

В последние годы развернулась оживлённая дискуссия вокруг даты посольства Ольги в Византию. По мнению академика Г.Г.Литаврина, Ольга дважды побывала в Константинополе. Первый раз в 946 г. с целью подтверждения договора с Империей, заключённого её мужем Игорем в 944 г., и ради намерения улучшить невыгодные для её страны условия этого договора. Второй раз — во время упомянутой в летописи её поездки в Царьград в 954/55 г., которая состоялась по приглашению императора и увенчалась торжественным крещением Ольги. Другой исследователь, А.В.Назаренко, отстаивает иную версию, будто состоялся лишь один визит Ольги в Константинополь в 957 г. Мне представляется более вероятной гипотеза Г.Г.Литаврина, лучше согласующаяся с логикой и последовательностью событий на Руси и косвенными свидетельствами византийских источников.

Император Константин Багрянородный в сочинении «О церемониях византийского двора» со многими подробностями поведал о посещении Ольгой Византии. Она прибыла в Константинополь во главе многочисленного посольства, в состав которого входили её бояре, воины, купцы, священник и ещё какой-то мальчик — историки считают, что то был её юный сын Святослав. Все они получили подарки от императора. Но ни Константин, ни другие источники (включая и «Повесть временных лет») не содержат ответа на главный вопрос: о цели посольства Ольги в Византию. Император, посвятивший визиту русской княгини не одну страницу в своей книге «О церемониях византийского двора», живо описал приёмы и обеды, которых она удостоилась во дворце, однако ни одним словом не обмолвился о существе переговоров с княгиней. Вначале состоялся торжественный приём Ольги императором, в тот же день её пригласили на званый обед в зале приёмов. Затем княгиню приняла императрица Елена.

Многие годы историки думали, что Ольга отправилась в далёкий путь в Царьград лишь для того, чтобы принять святое крещение. Хотя Константин не упомянул об этом в своей книге, из «Повести временных лет» и сочинений византийских историков Скилицы и Зонары стало известно, что церемония крещения Ольги состоялась в главном храме Константинополя — Святой Софии, в присутствии императора и патриарха, который и совершил таинство крещения. Нестор подробно описал и церемонию, и беседы, которые вели между собой Ольга и её крёстный отец Константин. Рассказ о пребывании Ольги в Константинополе «Повесть» завершает торжественными словами: «И благословил её патриарх, и пошла она с миром в свою землю». Со своей стороны, император «дал ей многочисленные дары — золото, и серебро, и паволоки⁶, и сосуды различные, и отпустил её, назвав своею дочерью»⁷.

Торжественное, на государственном уровне принятие христианской веры княгиней Ольгой в главном храме Православного мира было важной, но не единственной целью посещения ею Константинополя. Некоторые историки (Д.Острогорский) полагают, что она прибыла туда уже христианкой. Ведь среди её свиты Константин называет священника Григория, который мог быть духовником и исповедником государыни. Однако, став христианкой, Ольга даже не предприняла попытки внедрить новую веру в качестве государственной — это сделает её внук Владимир. Поэтому историки попытались разобраться в политических намерениях княгини, побудивших её посетить с государственным визитом далёкий и чужой ей Константинополь.

Вероятно, Ольга могла исходить из того, что подписание её мужем Игорем в 944 г. соглашения с Византией не принесло Руси тех выгод, на которые он надеялся. Естественным выглядит дальнейшее стремление Ольги и её советников улучшить условия договора. Со своей стороны, императорский двор был обеспокоен всё возрастающей военной мощью Древнерусского государства и стремился ослабить её. Константин Багрянородный подбивал кочевников степей Северного Причерноморья, хищных печенежских ханов осуществлять набеги на Киев, дабы втянуть Русь в изнурительную войну с этими чрезвычайно многочисленными и сильными степняками.

Вместе с тем Византия была заинтересована в военной помощи Киевского государства.

Согласно версии русского летописца, посетившее Киев вскоре после возвращения Ольги из Константинополя византийское посольство пересказало ей слова императора: «Ты ведь говорила мне: “Когда возвращусь на Русь, много даров пошлю тебе: челядь [рабов], воск, и меха, и воинов в помощь”». Отвечала Ольга через послов: «Если ты так же постоишь у меня в Почайне, как я в Суду, то тогда дам тебе». И отпустила послов с этими словами.

Из этого можно сделать вывод, что Ольга осталась недовольна переговорами с императором в Константинополе и условиями предложенного им договора. Из слов Ольги о стоянии её в Суде (гавани Золотого Рога, омывавшего Константинополь) становится ясным, что Константин предпринял попытку психологического давления на княгиню, долго не принимая её во дворце. В то время назревала война Византии с Хазарией, арабское же войско угрожало Константинополю. Понятно, что во время переговоров Ольги с Константином речь шла преимущественно о присылке с Руси контингентов варяжских наёмников.

Вероятнее всего, главной целью посещения Ольгой Царьграда было восстановление Империей ежегодных платежей Киеву и привилегий русским купцам на территории Империи, утраченных Игорем после неудачной войны с ней в 944 г. и подписания невыгодного для Руси договора. Так же, как при предшественниках Ольги на киевском столе, византийский рынок оставался главным и, по существу, единственным для Русского государства. Положение изменится лишь во времена Владимира Святославича и Ярослава Мудрого. В Византии князья с боярами, обычно при помощи купцов, сбывали полученное во время собирания дани («полюдья»), покупая в Константинополе и других греческих городах дорогую одежду, шелка, бархаты и парчу, лучшее оружие, добрых коней, вино, украшения, драгоценную посуду и другие предметы роскоши.

Некоторые историки высказывали предположение, будто бы княгиня добивалась в Константинополе осуществления масштабных политических планов: получения от императора королевского титула, чему должно было способствовать торжественное её крещение в Софийском соборе греческой столицы. К сожалению, ни древнерусские, ни византийские источники не содержат подтверждения столь амбициозных планов Ольги. Но в них содержатся косвенные доказательства других её политических намерений и предложения, сделанного императору во время встреч с ним.

В «Повесть временных лет» попала фольклорная, вне сомнения, история о том, как император Византии сватался к Ольге. Лишённая на первый взгляд фактической и логической основы, эта неправдоподобная история, кажется, отразила важнейший в условиях средневековой дипломатии сюжет русско-византийских переговоров, оставшийся неизвестным Нестору. Речь шла о династическом браке между членами византийского и русского правящих домов! Можно думать, что Ольга предложила обручить юного Святослава с одной из пяти дочерей императора. Ведь в труде Багрянородного упоминается мальчик, которого княгиня привезла с собой в Константинополь. Правда, не сказано о том, кем он был. Но из другого сочинения императора «Об управлении империей» можно понять, что такое предложение было сделано — и что император решительно отказал Ольге.

Не назвав имени княгини, император пишет о том, что в среде языческих народов существует стремление породниться с императорским семейством. Он советует своему сыну: если какой-нибудь народ пожелает вступить в родство с василевсом (императором) византийцев — или его дочь взять в жёны, или выдать свою дочь за василевса или за сына василевса, — то ты должен отвергнуть их неразумную просьбу⁸. Ведь, согласно представлениям гордых греков, принцесса из императорского дома могла выходить замуж лишь за равного себе, разве что за сына германского императора!

И всё же, несмотря на все несогласия между Русью и Византией, договор между ними был подписан. Потому что не иначе как во исполнение его условий император получил от Ольги войско (разумеется, за плату). Из византийских и восточных источников известно, что в 949 г. русские воины в составе византийской армии бились с арабами в Закавказье, а 629 русских моряков приняли участие в нападении византийского флота на Крит.

Княгиня Ольга осталась неудовлетворённой переговорами и мирным соглашением с императором, о чём в своеобразной форме говорится в рассказе Нестора об её ответе византийским послам, прибывшим в Киев. Иначе трудно объяснить свидетельства нескольких германских хроник о посещении её послами германского императора Оттона I. Под 959 г. в анонимном продолжении «Хроники» Региона Прюмского читаем о том, что послы королевы русов Елены⁹, крестившейся в Константинополе, прибыли к королю Оттону и коварно, как потом выяснилось, просили прислать их народу епископа и священников. После этого на Русь был послан епископ Адальберт, но он не достиг успеха в пропаганде христианства и едва не погиб. Свидетельства этой хроники подтверждаются несколькими германскими источниками Х—ХI вв.

Большинство историков полагает, что, оставшись недовольной результатами своего визита в Константинополь, княгиня решила опереться на императора другой мировой державы и оказать тем самым дипломатическое давление на Византию. Но она не пожелала согласиться с предложением Оттона относительно устройства епархии на Руси, подчинённой германскому архиепископству. Высказывалось и другое предположение — будто бы Ольга стремилась обеспечить русские торговые интересы в Германии и вообще в Европе. Но, к сожалению, продолжение истории установления дипломатических отношений между Германией и Русью осталось неизвестным науке.

Рассмотрение свидетельств источников убеждает в том, что княгиня Ольга, сама приняв христианство, не решилась ввести его в своей державе. Вероятно, она понимала (или интуитивно ощущала), что древнерусское общество и народ не готовы к этому — «не приспе время», как говаривали летописцы. Показательным в этом плане представляется рассказ Нестора о том, как Ольга пыталась склонить своего сына Святослава к новой вере. Она «часто говорила: “Я познала Бога, сын мой, и радуюсь, если и ты познаешь, — тоже станешь радоваться”. Он же не внимал тому, говоря: “Как мне одному принять иную веру? А дружина моя станет насмехаться”. Она же сказала ему: “Если ты крестишься, то и все сделают то же”. Он же не послушался матери, продолжая жить по языческим обычаям»¹⁰.

Ольга умерла в 969 г. К власти пришёл её сын Святослав. Летописец отметил, что она завещала похоронить её по христианскому обряду. Святослав же остался равнодушным к новой вере, но распространённое в литературе утверждение, будто он вырвал власть из рук матери и принялся после её кончины рушить христианские церкви, не выдерживает критики источниками.

Зато в исторической литературе живо обсуждается версия о крещении старшего сына Святослава Ярополка. «Повесть временных лет» об этом ничего не знает и вообще мало пишет о Ярополке. Однако в поздней Никоновской летописи (составленной в ХVI в.) содержится известие, не имеющее ни аналогий, ни подтверждения в ранних летописных сводах. Под 6487 г. (соответствует 979/980 г.) эта летопись коротко сообщила: «В том году пришли к Ярополку послы из Рима от папы»¹¹. Источник этого сообщения неизвестен, и учёные относятся к нему с недоверием.

Всё же склонность Ярополка к христианству признавало немало учёных. М.Д.Приселков осторожно заметил, что князю не было чуждо христианство, и связал с этим известие Лаврентьевской летописи под 1044 г. о том, что Ярослав Мудрый перенёс останки своих дядьёв Ярополка и Олега Святославичей в Десятинную церковь и окрестил их. Учёный предположил, что в княжеском семействе могло сохраниться предание о склонности этих Святославичей к христианству.

К тому же факты не ясных науке связей Ярополка Святославича с Германией содержатся в нескольких германских же средневековых хрониках. Как сообщил автор одной из них, Ламперт, в 973 г. ко двору императора Оттона II (967—983) в Кведлинбург прибыло русское посольство с богатыми дарами. Естественно думать, что то было посольство Ярополка. О цели посольства Ламперт промолчал. Возможно, оно приняло участие в многосторонних международных переговорах, поскольку на состоявшемся тогда имперском съезде присутствовали послы из многих стран, среди них были и славяне…

Мозаичная картина древнерусской жизни, складывающаяся из разрозненных, неясных и даже противоречивых свидетельств древнерусских и иностранных источников позволяет говорить о том, что введение христианства на Руси Владимиром Святославичем в качестве государственной религии опиралось на традицию длительного проникновения этого вероучения на восточнославянские земли. На его пути были приливы и отливы, крещения князей и возвращения их к «отеческой» языческой вере. Однако неуклонный прогресс общества, развитие международных связей, стремление военно-государственной элиты Древнерусского государства утвердиться в мире и установить равноправные связи с близкими и далёкими соседями — всё это привело к Крещению Руси с последующим утверждением новой веры и распространением её во всех частях Руси.

Н.Ф.КОТЛЯР,
доктор исторических наук, профессор, член-корреспондент НАН Украины (Киев)

Примечания

1 Повесть временных лет. СПб., 1999. С. 145. В дальнейшем «Повесть временных лет» цитируется по этому изданию.

2 Историки пришли к выводу, что поход возглавил один лишь Аскольд, имя Дира было вписано в летопись позднее.

3 Император Михаил.

4 Ed. J.D.Baletta. London, 1864. S. 178.

5 ПСРЛ. Т.IХ. VIII. Летописный сборник, именуемый Патриаршею или Никоновскою летописью. СПб., 1862. С. 9.

6 Драгоценные ткани.

7 Повесть временных лет. С. 166.

8 Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1989. С. 58–59.

9 Это имя Ольга получила при крещении.

10 Повесть временных лет. С. 167.

11 ПСРЛ. Т.IX. VIII. Летописный сборник, именуемый Патриаршею или Никоновскою летописью. СПб., 1862. С. 13.