БОЕСПОСОБНЫЕ, ПРЕДАННЫЕ, ПРИВИЛЕГИРОВАННЫЕ...

О создании гвардии Петра Великого

«…Все непостоянства мира нельзя сравнить с непостоянствами русского двора»¹, — писал в январе 1728 г. саксонский посланник де Форд, составляя донесение своему королю. Раздражение дипломата можно понять: после смерти императора Петра Великого говорить о прочном, стабильном положении в столице не приходилось — дворцовые перевороты, большие и маленькие, падение императоров и фаворитов, опалы вельмож и целых семейств. Петербургский обыватель засыпал, не зная точно, чьим подданным он будет объявлен утром.

Как примерно происходил типичный переворот в XVIII в., можно судить по «Запискам» Б.X.Миниха: «После смерти этого великого государя (Петра I. — Авт.) все сенаторы и сановники империи согласились возвести на престол великого князя Петра Алексеевича, внука императора. На другой день рано, прежде, нежели прибыл князь Меншиков, они собрались в императорском дворце. Все вообще ненавидели князя, и в особенности генерал-прокурор Ягужинский. Перед залой, где собрались сенаторы, была поставлена стража. Князь Меншиков явился туда, но его не впустили; тогда он, не делая никакого шума, возвратился в свой дворец, в котором ныне помещается кадетский корпус, позвал к себе Ивана Ивановича Бутурлина, подполковника гвардейского Преображенского полка, и попросил его привести поскорее роту гвардейцев. Когда это было исполнено, князь Меншиков пошёл с ротою прямо к императорскому дворцу, выломал дверь комнаты, где находились сенаторы и генералы, и объявил императрицею и законною русскою государыней Екатерину, коронованную императором в Москве в мае месяце предшествовавшего года».²

Это яркое, хотя, возможно, несколько преувеличенное описание переворота 1725 г., в результате которого на российский престол была возведена жена Петра I Екатерина Алексеевна, очень показательно.

В частности, обращает на себя внимание поведение в этой ситуации гвардейцев: окружили дворец, выломали дверь и добились выполнения своих требований.

Исследователи не раз отмечали: лейб-гвардии Преображенский и Семёновский полки, созданные Петром Великим, активно участвовали в проведении переворотов 1725, 1730, 1741, 1762, 1801 гг. Однако, указывая на это, принято говорить, что гвардия была лишь инструментом в борьбе за власть.

Последнее утверждение едва ли обосновано: гвардия отнюдь не являлась игрушкой в руках неких политических сил. К моменту смерти царя-реформатора она превратилась в самостоятельную и чрезвычайно влиятельную силу, способную формулировать, высказывать и реализовывать собственную политическую программу.

Элитные воинские подразделения, называемые гвардией, возникали в Новое время во многих странах мира. Существуют они и по сей день. В России гвардия появилась в самом начале XVIII в. Именно тогда, в 1700 г., Преображенский и Семёновский полки были объявлены лейб-гвардией. Однако их история значительно старше и уходит своими корнями в предшествующее столетие.

Ещё в 1682 г., до восшествия царевича Петра на престол, у его хором в селе Воробьёве имелось нечто вроде военного стана. Была расчищена небольшая площадка, на которой поставлена потешная изба, деревянный шатёр, деревянные пушки и рогатки. В смутном 1682 г. заниматься играми Петру особенно не пришлось, в следующем же году — как раз наоборот. В это время, по сведениям современников, под началом Петра было, вероятно, до 50 человек. Так образовалась рота, названная позже Потешной.

В неё принимались дети бояр и простолюдины, русские и иностранцы. Первым командиром роты стал швейцарец, потомок бежавшего из Франции гугенота Франц Лефорт.

Франц Лефорт. 1864 г.

К 1689 г. число потешных выросло примерно до 250. Этот факт установлен доподлинно: 8 августа 1689 г. Пётр, как известно, бежал в Троицкий монастырь, причём в их сопровождении. За Троицкий поход потешным в награду было пожаловано по окладу в 5 руб. А так как Пётр I лично взял из монастырской палаты 1200 руб., то подсчёт произвести несложно³.

С начала 1690 по 1692 г. потешных, судя по числу сержантов, было от 2 до 4 рот. Ещё с 1687 г. они располагались в двух сёлах — Преображенском и Семёновском, что, думается, принципиального значения для их тогдашней жизни не имело. Во-первых, оба села были смежными и отделялись друг от друга только Хапиловским ручьём. А во-вторых, по точному замечанию генерал-лейтенанта П.О.Бобровского, автора ряда работ о петровской армии, «в сущности же до 1690 г. те и другие составляли одну общую команду, одну дружину»⁴. Но если говорить об общности идей, замыслов и их непосредственной реализации, то преображенцы и семёновцы составляли единую команду гораздо дольше.

Именно эти части, получив почётное наименование «лейб-гвардия», стали, как известно, основой для формирования русской регулярной армии. Именно они переломили ход событий на полях войн первой четверти XVIII в. Преображенцы и семёновцы активно участвовали в Азовских походах Петра I (1695, 1696), сражениях Северной войны (1700—1721), а также в Прутской (1711) и Каспийской (1722—1723) кампаниях.

Однако функции, выполняемые преображенцами и семёновцами в петровское время, да и много позже, никогда не ограничивались собственно военной службой. Русская гвардия первой четверти XVIII в., по сути, представляла собой совершенно уникальную структуру в рамках российской системы государственности, т.к. обладала огромными полномочиями в сфере управления.

Сведения, полученные из источников, позволяют сделать вывод, что с конца 1690-х гг. и вплоть до смерти Петра Великого Преображенский и Семёновский полки исполняли самые разнообразные функции, касавшиеся едва ли не всех сфер государственного управления и жизни общества.

Прежде всего, речь идёт, конечно, о государственно-представительских обязанностях: участии в церемониях и ритуалах.

Военные церемонии, конечно, имели для гвардии первостепенное значение. Это могли быть как небольшие парады, связанные с прибытием каких-либо армейских частей, так и торжества государственной важности (въезд русских войск в Москву по случаю Полтавской баталии
1 января 1710 г., празднование годовщины этой победы 8 июля 1710 г., церемония в честь победы над шведами при Гангуте в 1714 г. и многие др.).

Неизвестный (есть сходство с Петром I) в костюме Потешных войск. Начало XVIII в.

При этом любую более или менее значительную церемонию открывал Преображенский полк. Первую роту преображенцев зачастую вёл сам император. Церемония заканчивалась парадом семёновцев. Если один из гвардейских полков в силу каких-то причин участвовать в действе не мог, то личный состав другого делился на две части. Таким образом, церемония выглядела так, словно гвардейский полк или полки «обрамляли» всё шествие.

Гвардия начинает активно использоваться и в торжествах, связанных с религиозными праздниками, или важными для Церкви событиями. Это связано, с одной стороны, со всё более активным вмешательством власти в жизнь последней, а, с другой, со стремлением придать такого рода ритуалам светский характер. Примером может служить участие гвардейцев в перенесении мощей св. Александра Невского в Санкт-Петербург. Праздники же, подобные крещенскому водосвятию, превращаются в церемонии, внешне представляющие собой нечто среднее между религиозным обрядом и смотром войск.

Кроме того, ряд церковных церемониалов в петровское время завершался фейерверком. Гвардия, особенно бомбардирская рота Преображенского полка, в таких случаях была незаменима.

Погребение кого-либо из членов царской фамилии, приём послов, приезд представителей правящих европейских династий, светские праздники и гулянья также не обходились без участия преображенцев и семёновцев.

При этом необходимость присутствия гвардии при церемониях представлялась государю практически абсолютной. Так, в 1709 г. гвардейцы сопровождали Петра I в его заграничной поездке.

В сентябре он с небольшой свитой вернулся в Москву, оставив основные части в Польше для участия в Северной войне. Однако вскоре преображенцам был отдан приказ немедленно отправляться вслед за царём, чтобы успеть к торжественному параду в честь Полтавской победы, назначенному на декабрь того же года⁵. Вероятно, замена лейб-гвардии иными частями представлялась Петру I столь неравноценной, что он предпочёл пойти на издержки, связанные с незапланированным возвращением полков в Россию.

Однако в первой четверти XVIII в. роль преображенцев и семёновцев в жизни общества становится более значительной. Гвардия в это время практически участвует в работе государственного аппарата, становясь своего рода параллельным аппаратом управления, особой надстройкой над основной гражданской системой.

Преображенцы и семёновцы используются для выполнения полицейских обязанностей,таких, как сбор контрибуции, изъятие контрабандных товаров, задержание обвиняемых, караул арестованных и их имущества. На протяжении первой четверти XVIII в. они неизменно доставляют рекрутов для армии, ремесленников для «спешных» строек, дьяков и подьячих для работы в Священном Синоде, плотников для переселения в новую столицу, кузнецов для строительства пристаней. Они «понуждали губернаторов и вице-губернаторов и воевод о высылке в Санктпитербурх всякого чина людей, которым надлежит строитца на Васильевском острову», конвоировали арестованных, надзирали за рубкой леса, выполняли разного рода курьерские обязанности, сопровождали грузы и «казну».

Исполнение мелких полицейских заданий сочеталось с участием в значительных политических акциях, например, в подавлении стрелецкого мятежа 1698 г., восстания Булавина 1707—1708 гг., задержании и последующей доставки в Москву царевича Алексея и его сторонников.

Роль, отводившаяся при этом гвардейцам, не сводилась к простому применению военной силы. Так, в период восстания Булавина для осуществления охраны корабельных верфей Воронежа был выслан один из батальонов Преображенского полка, а отдельные офицеры гвардии, являвшиеся доверенными лицами Петра I (В.В.Долгорукий, А.И.Ушаков, М.И.Щепотев), контролировали карательные действия в районах, охваченных мятежом.

Взятие Азова. Гравюра А.Шхонебека

Со временем чины Преображенского и Семёновского полков стали привлекаться к процедуре следствия и суда.

При этом гвардейцам поручали расследования самого разного порядка, начиная от бытового воровства и заканчивая делами о государственных преступлениях и коррупции.

Предоставление гвардии ряда полицейских, следственных и судебных полномочий было связано с самой системой управления полками. Находясь в ведении Преображенского приказа, основного следственного органа страны на протяжении рассматриваемого периода, гвардейцы любого ранга неизбежно привлекались к участию в делах такого рода. Командиры полков постепенно превращались в руководителей органов политической полиции.

Гвардейцы привлекались к следствию на всех его этапах. Они могли и непосредственно расследовать дело. Например, начавшийся в 1714 г. розыск по делу архангелогородского губернатора проводил майор Семёновского полка М.Волконской. Дела по обвинению бывшего сибирского губернатора М.П.Гагарина и его сына, датированные 1721 г., также были отданы в руки гвардейцев.

В середине 1710-х гг. участие преображенцев и семёновцев в процедуре следствия и суда стало ещё более активным. В 1715—1717 гг. в России специальным указом были учреждены временные комиссии для рассмотрения дел по государственным преступлениям о «похищении казны», или так называемые майорские розыскные канцелярии.

Ход дел в этих канцеляриях напоминал процедуру военного следствия и суда. Возглавлять их тем же указом были уполномочены гвардии офицеры И.Плещеев, Г.Г.Скорняков-Писарев и другие. Населению предписывалось оказывать гвардейцам всяческое содействие⁶.

Для довершения картины следует сказать, что работа в майорских розыскных канцеляриях велась весьма регулярно, а под судом в них находились такие персоны, как князь А.Д.Меншиков, граф Ф.М.Апраксин, сибирский губернатор князь М.П.Гагарин и многие другие.

По выражению историка Ю.Н.Смирнова, это были «военные трибуналы по государственным преступлениям, введённые в качестве чрезвычайной меры из-за неспособности существующих органов суда и сыска решительно пресечь злоупотребления высших должностных лиц»⁷.

Процедуру майорских розыскных канцелярий также использовали во время следствия и суда по делу царевича Алексея. Ещё в период пребывания его за границей за ним вёл наблюдение капитан гвардии А.И.Румянцев. После возвращения наследника в Россию была создана канцелярия «тайных розыскных дел», в состав которой вошли А.И.Ушаков, Г.Г.Скорняков-Писарев, И.И.Бутурлин, П.А.Толстой. Все они за исключением последнего являлись гвардейцами. Толстой же, никакого отношения ни к Преображенскому, ни к Семёновскому полкам прежде не имевший, по окончании дела получил чин капитана гвардии⁸.

Майорские розыскные канцелярии были ликвидированы в 1724 г., однако возникшая вслед за ними Тайная канцелярия по своей форме и существу практически повторила всю эту систему.

Гвардия принимала также активнейшее участие и в системе административного управления страной.

Это касалось управления прифронтовыми районами или территориями, занятыми русскими войсками в ходе Северной войны. Так, гвардии капитан М.А.Сухотин был комендантом Нарвы с 1715 по 1723 гг., а офицер-семёновец П.Лодыженский в 1714 г. стал вице-губернатором Архангелогородской губернии, сменив на этом посту А.А.Курбатова. Однако часто гвардейцы назначались на административные должности и в областях, удалённых от очагов войны. К примеру, в 1719 г. Сенат объявил указ о поручении гвардии капитану-поручику Ю.А.Ржевскому управлять Нижегородской губернией.

Наградной эмалевый портрет Петра I, украшенный драгоценными камнями. Лицевая сторона. Начало XVIII в.

Кроме того, на преображенцев и семёновцев было возложено огромное количество мелких, но чрезвычайно важных для государства, находящегося в состоянии войны, дел. Как правило, в качестве руководителей они участвовали в укреплении городских сооружений (Азов, Киев и др.), строительстве самих городов (Санкт-Петербург и Кронштадт), фортификационных укреплений, дорог и мостов, каналов и шлюзов, пристаней и кораблей, литье пушек и доставке провианта, организации работы на верфях и на новых промышленных предприятиях, планировке садов и парков новой столицы, сборе статистической информации.

Использовались гвардейцы и для выполнения дипломатических миссий. Это были как незначительные поручения по исполнению обязанностей дипломатических курьеров, так и серьёзные политические поручения. Появление последней традиции, вероятно, может быть датировано ещё концом XVII в. В 1697 г. майор Преображенского полка А.А.Вейде был отправлен к Курляндскому герцогу, Бранденбургскому и Саксонскому курфюрстам с миссией, призванной подготовить прибытие в Европу «Великого посольства».

Осада крепости Шлиссельбург. 1703 г.

В первой четверти XVIII в. эта практика приобрела широкий размах. Так, в Польше гвардейцы находились практически постоянно (например, В.В. и А.Л.Долгоруковы, И.П.Измайлов). Капитан Преображенского полка Л.В. Измайлов в 1719—1721 гг. был русским посланником в Китае. Первый русский мемуарист, также служивший в гвардии, Б.И. Куракин — представителем царя при «папешском дворе» в Риме (1706—1707), в Голландии (1712), Англии и Франции (1720-е). Майор Преображенского полка А.И. Румянцев защищал русские интересы в Царьграде (1724), С.Г. Нарышкин стал послом в Тоскане (1711). При этом содержание возложенных на гвардейцев миссий могло быть самым разным — от официального дипломатического представительства до сверхсекретной шпионской деятельности.

Модель галеры «Сом». Начала XVIII в.

Поручались гвардейцам и своего рода гуманитарные миссии. Скажем, в 1722 г. преображенцу Г.Г.Скорнякову-Писареву поручили составить «Новый летописец». И хотя мы не имеем возможности оценить результаты его трудов, очевидно, что Скорняков-Писарев отнёсся к поручению серьезно. Согласно указу от 16 февраля 1722 г. для этой работы «из всех епархий и монастырей» были взяты «летописцы, степенные, хронографы и прочие», а также «куриозные», т.е. информативные, рукописи для снятия с них копий⁹.

Возможно, гвардейцы принимали участие и в создании некоторых законодательных актов. Историк С.М. Соловьёв, занимаясь вопросом авторства «Табели о рангах», считал, что указанный документ был фактически написан Я.В. Брюсом, Г.И. Головкиным, Д.И. Дмитриевым-Мамоновым и М.А. Матюшкиным. Двое последних являлись высшими офицерами гвардии.

Количество возложенных на гвардию обязанностей было столь велико, а число людей, находящихся, выражаясь принятой в то время терминологией, «в отлучках», возросло в такой степени, что гвардия фактически была не способна обеспечить безопасность жизни Петра I. Вот почему в его сообщении из Дубны от 4 мая 1707 г., адресованном А.Д. Меншикову, можно прочесть: «…Из полку моего солдат взять почитай некого с собою верхами…того для прошу, дабы в сторону Люблина выслано было несколько драгун, для провожания… раде нынешней нужды». Через три дня, 8 мая 1707 г., Пётр ещё раз указал светлейшему князю на небезопасность такого положения: «…подтверждаю, что не имею при себе больше трёх драгун, которые со мной из Жолкевы поехали»¹⁰.

Портрет Петра I. Барельеф Б.К.Растрелли. 1741–1743 гг.

Все эти факты с очевидностью свидетельствуют: гвардия в петровское время, как уже говорилось выше, стала своего рода параллельным аппаратом управления, надстройкой над гражданской администрацией и судебной системой. О причинах создания такой системы стоит поговорить особо...

Активное привлечение гвардии к системе управления Российской империей первоначально было связано с необходимостью наладить эффективную систему управления страной, особенно в период слома старого аппарата и ведения тяжелейшей войны.

Использование же преображенцев и семёновцев во второй половине 1710-х — начале 1720-х гг. объясняется, видимо, тем, что Пётр I понимал все недостатки созданной им гражданской структуры. Неотлаженность, неповоротливость, медлительность последней, а также коррумпированность чиновников никак не сочетались со стремлением царя провести реформы с максимальной скоростью.

Вполне объяснимо и то, что выбор Петра I пал именно на лейб-гвардии Преображенский и Семёновский полки. В сущности, это решение было наиболее приемлемым.

54-пушечный корабль «Полтава», сооружённый в 1712 г. под руководством Петра Великого

Во-первых, опора на военные структуры в управлении государством была в России вполне традиционна и практиковалась задолго до XVIII в.: военный элемент был обыденной общегражданской составляющей. Вспомним о положении стрельцов при дворе царя Алексея Михайловича, которые помимо собственно военной службы, выполняли ещё и полицейские обязанности. Близкий ко двору Стремянной стрелецкий полк находился неотлучно при государе в его выездах и походах по монастырям и окрестным сёлам, принимал участие в религиозных церемониях при дворе.

Во-вторых, надо упомянуть и о преданности гвардии своему императору. Вполне объяснимо стремление Петра поручать ответственные задания лицам, пользовавшимся его особым доверием. А кто был более предан императору, чем его «дружина», гвардия? Ведь именно Петру I гвардейцы были обязаны своим созданием. Они помнили его ещё царевичем, для многих из них он был другом, для иных даже родственником (гвардеец И.И. Дмитриев-Мамонов, например, был женат на дочери царя Ивана и, соответственно, племяннице Петра, царевне Прасковье Ивановне), для всех же — он был командиром, человеком, которого они боготворили.

И, наконец, используя именно гвардию для участия в системе государственного управления, император создавал чрезвычайно простую и эффективную структуру, основанную на прямом подчинении гвардии Петру I. Отчитываясь за свои действия перед самим императором, преображенцы и семёновцы всегда осознавали неизбежность жесточайшего наказания за невыполнение той или иной обязанности или, тем более, за мздоимство.

Так в истории России первой четверти XVIII в. появилась структура, соединившая в себе военное и гражданское начало и давшая жизнь новому самосознанию, которое во многом определило дальнейшие события XVIII в., — ощущению своей значимости, важности общего дела, энергии государственного служения и стремлению к результативному действию.

Наряду с огромным количеством обязанностей гвардия в период петровского правления получила невероятно много привилегий.

Солдат Преображенского полка. 1700—1720 гг.

Так, уже с первых лет Северной войны установился более высокий статус гвардейцев по отношению к армейским солдатам и офицерам. 20 августа 1706 г. преображенцам и семёновцам было пожаловано старшинство в один чин, а 24 января 1722 г. офицеры гвардии получили преимущество в два чина по отношению к армейским и в один по отношению к артиллерийским чинам¹¹. И это при том, что следующий чин гвардейцы получали куда быстрее, чем в армии.

Торжественное вступление русских войск в Москву после Полтавской победы 21 декабря 1709 г. Фрагмент гравюры А.Ф.Зубова

Привилегированное положение гвардии было также связано с преимуществами в размере жалованья. Это выражалось не только в столь редкой для того времени регулярности получения выплат, экстраординарных пожалованиях или постоянном повышении окладов. Сами суммы содержания офицеров гвардии были исключительными для того времени. Уже упоминавшийся Б.И.Куракин, рассказывая о своём получении чина полковника Семёновского полка в 1706—1707 гг., между прочим, сообщает, что «…окладу жалованья учинено близко 1000 рублёв»¹².

Действительно, офицерское и солдатское жалованье в гвардии было в 2—3 раза выше армейского. Судя по имеющимся данным, содержание в полевых полках было скудным. Так, капитан получал в месяц 8 руб., поручик 6 руб., а прапорщик 4 руб. Для сравнения: в то же время в лейб-гвардии Преображенском полку содержание капитан-поручика составляло 20, а поручика — 17 руб. в месяц¹³.

Казни стрельцов в 1698 г. Иллюстрация в книге И.Г.Корба

Неудивительно, что офицеры, перешедшие из гвардии в армию, пусть даже и с повышением чина, часто обращались к правительству с просьбами о получении гвардейского жалованья. Например, в 1712 г. майор полка Вельяминова-Зернова Г.Овцын, служивший некогда поручиком Семёновского полка, добился приговора Сената, в соответствии с которым он должен был впредь получать жалованье «по окладу поручикову Семёновского полка по 12 рублей». Таким образом, полковник армейского полка предпочёл оклад, равный содержанию поручика гвардии.

Стремление Петра I сделать гвардейские полки структурой с высоким статусом как в рамках армии, так и всего общества, выражалось не только в хорошем жалованье и дополнительных поощрениях. Правительство старалось решать любые, возникавшие у них проблемы. Преображенцам и семёновцам доставались самые удобные зимние квартиры, лошади и фураж, им разрешали строить дома в лучших районах новой столицы, при возникновении конфликтов или судебных тяжб принятие решения в пользу чинов гвардии было неоспоримо.

Царь Пётр принимает титул Отца Отечества, Всероссийского Императора и Великого в 1721 г.

Со временем количество привилегий переросло в качество, и гвардия стала совершенно особой социальной единицей. Положение преображенца или семёновца давало известную свободу в отношении к целому ряду существующих общественных норм первой половины XVIII в. Гвардейский чин стал своего рода охранной грамотой в ситуациях, которые для большей части населения России того периода стали бы причиной бед и несчастий. Понимание Петром Великим ценности гвардии сопровождалось стремлением дать людям, причастным к ней, определённую защищенность от произвола и жестокости норм, созданных им самим для всех остальных подданных.

Портрет первого русского солдата Сергея Бухвостова. Вторая половина XVIII в.

При этом функциональное назначение, уровень привилегий, а также принципы пополнения Преображенского и Семёновского полков (здесь культивировался принцип семейственности) превращали гвардию первой четверти XVIII в. во всё более замкнутую структуру.

Особый статус гвардии повлиял на её отношения с армейскими частями и столичным дворянством. Возникшее ещё в конце XVII в. первенство Преображенского и Семёновского полков, объяснявшееся их исключительной боеспособностью, теперь сопровождалось подчёркнуто высокомерным отношением гвардейцев к солдатам и офицерам армии, основанным на понимании своего превосходства. Схожим было и отношение преображенцев и семёновцев к столичной элите.

Палаш (1715 г.) и офицерская шпага (1711 г.)	Нагрудные офицерские знаки. Начало XVIII в.

В сущности, гвардейцы, бывшие в абсолютном большинстве дворянами, в период царствования Петра Великого смогли получить огромные права, привилегии и во многом свободу действий. При этом мы можем говорить о формировании здесь особого коллективного самосознания. Причём, речь здесь идёт не о скромной группе приближённых государя, не о десятках и даже не о сотнях, а о более чем четырёх тысячах человек.

Именно поэтому совершенно несостоятельным представляется мнение о том, что в эпоху дворцовых переворотов преображенцы и семёновцы в силу ряда причин (среди которых часто называют незначительные награды и водку) становились лишь удобным и послушным орудием исполнения чьей-то воли.

Крепость Орешек. На переднем плане — братская могила солдат Преображенского и Семёновского полков, павших при штурме Нотебурга (Орешка) в 1702 г. (фото автора)

Более того, самоидентификация гвардейцев, их сознание, принадлежность к военной корпорации, поддержка гвардией петровских реформ, личная преданность императору позволяет увидеть корни представлений русского офицерства и, в целом, русского дворянства второй половины XVIII — начала XIX вв. о себе, своей стране, своём монархе и, конечно, своей роли в жизни Империи. Не случайно списки личного состава гвардии петровского времени пестрят именами, которые составили русскую дворянскую элиту последующих столетий. Румянцевы, Бестужевы, Толстые, Рокотовы, Рахманиновы, Тургеневы, Кутузовы, Болотовы, Ушаковы, Нарышкины, Голицыны, Львовы, Мещерские, Дурново, Мусины-Пушкины — все эти фамилии надолго определили государственное, социальное и культурное развитие России.

Примечания