Ради спасения родимой земли

Л.Г. Корнилов — боевой генерал и национальный герой

Фамилия «Корнилов» и слово «корниловец» в период революций 1917 г. и следующей за ними Гражданской войны мало кого оставляли равнодушными. Одни произносили их с гордостью и надеждой, другие — с ненавистью и злобой. А после Гражданской войны он прочно вошёл
в советские вузовские и школьные учебники как первый «враг народа» и самый главный из всех лидеров Белого движения, несмотря на то, что погиб в самом начале братоубийственного конфликта. Кем же на самом деле был этот незаурядный человек, выходец из простого народа, своим трудом и талантом достигший высшего воинского звания — генерала от инфантерии и поста Верховного главнокомандующего русской армией в годы Первой мировой войны?

Эту статью рекомендуется использовать при подготовке уроков по темам «Первая мировая война» и «От Февраля к Октябрю».
9-й класс.

Родился Лавр Георгиевич Корнилов в простой казачьей семье в станице Каркарлинская Семипалатинской области (ныне Казахстан) 18 августа 1870 г. Его отец дослужился до чина хорунжего Сибирского казачьего войска, а по выходе в отставку работал старшим волостным писарем. Мать Л.Г. Корнилова была калмычкой. Первоначальное образование будущий генерал получил в Омском кадетском корпусе. Учился он старательно и закончил корпус первым учеником с высшим баллом. В августе 1889 г. его зачислили юнкером в Михайловское артиллерийское училище в Петербурге.

Окончив в 1892 г. военное училище в чине подпоручика, Л.Г. Корнилов был направлен для прохождения службы в Туркестанскую артиллерийскую бригаду. Через три года, получив чин поручика, он поступил слушателем в Николаевскую академию Генерального штаба. Учившийся в те годы вместе с ним в Академии будущий генерал и активный участник Белого движения А.П. Богаевский впоследствии вспоминал, что скромный и застенчивый артиллерийский офицер, худощавый, небольшого роста, с монгольским лицом, был мало заметен в Академии и только во время экзаменов выделялся блестящими успехами по всем наукам. В 1898 г. молодой офицер окончил Академию по 1-му разряду с малой серебряной медалью, досрочно получил чин капитана, его фамилия была занесена на почётную мраморную доску этого самого престижного высшего военно-учебного заведения России. Надо добавить, что к этому времени он овладел английским, французским, немецким, персидским и татарским языками. Как лучший выпускник, молодой капитан имел преимущество при выборе дальнейшего места службы. Л.Г. Корнилов выбрал Туркестан. Здесь с февраля 1899 г. по март 1904 г. он служил в штабе Туркестанского военного округа. Но молодой капитан занимался не только штабной работой. Он совершил ряд служебных поездок в Персию (Иран), Афганистан, Индию и Китай. Так, в 1901 г. Л.Г. Корнилов с четырьмя казаками в разведывательных целях семь месяцев исследовал пустыни Восточной Персии, которые в то время считались непроходимыми. Капитану приходилось менять обличье: он то преображался в мусульманина, то выдавал себя за восточного купца. Составленные им военно-научные обзоры стран Среднего Востока были предметом зависти английских военных специалистов, а изданные в 1903 г. штабом Туркестанского военного округа книги Корнилова «Кашгария, или Восточный Туркестан» и «Сведения, касающиеся стран, сопредельных с Туркестаном» стали заметным вкладом в географию и этнографию этой мало изученной в те времена территории. Тогда же Л.Г. Корнилов опубликовал ряд статей о Персии и Индии. За годы службы в Туркестанском военном округе он занимал сначала должность помощника старшего адъютанта штаба округа, а с октября 1901 г. по март 1904 г. служил штаб-офицером для поручений.
В годы русско-японской войны 1904—1905 гг. подполковник Л.Г. Корнилов был назначен штаб-офицером при штабе 1-й стрелковой бригады. Он принял участие в сражениях при Сандепу и Мукденом. Во время отступления после Мукденского сражения молодой подполковник вывел три стрелковых полка, которым угрожало окружение противника. За этот подвиг Л.Г. Корнилов был награждён орденом Святого Георгия 4-й степени и досрочно в декабре 1905 г. произведён в полковники, а в 1907 г. награждён Золотым оружием.

Временное правительство (второй коалиционный состав) чествует генерала Корнилова. Петроград. 1917 г.

После окончания русско-японской войны Л.Г. Корнилов с мая 1906 г. по апрель 1907 г. служил делопроизводителем в Управлении генерал-квартирмейстера Генерального штаба. В конце апреля 1907 г. он получил назначение военного агента (атташе) в Китай. За четыре года, проведённые в этой стране, Л.Г. Корнилов немало преуспел на дипломатическом поприще, о чём свидетельствуют многочисленные благодарности, полученные им от начальства.
В феврале 1911 г. Л.Г. Корнилов был назначен командиром 8-го Эстляндского пехотного полка, расквартированного под Варшавой. Вскоре, в июне того же года, его перевели в Заамурский пограничный округ начальником 2-го отряда Отдельного корпуса пограничной стражи, состоявшего из двух пехотных и трёх конных полков. Почти сразу по вступлении в новую должность его произвели в генерал-майоры. В июле 1913 г. Л.Г. Корнилов был назначен сначала командиром 1-й бригады 9-й Сибирской стрелковой дивизии, а затем начальником этой дивизии, дислоцированной близ Владивостока на острове Русском.

19 июля 1914 г., в день объявления войны Германией, Л.Г. Корнилов в соответствии с мобилизационным предписанием убыл на Юго-Западный фронт. В августе генерал вступил в командование 2-й бригадой 49-й пехотной дивизии. Вскоре его назначили начальником 48-й пехотной дивизии, входившей в состав 8-й армии того же фронта. 23 августа в бою за г. Миколаев 24-й армейский корпус, куда входила дивизия Л.Г. Корнилова, правым флангом выдвинулся вперёд и был охвачен войсками противника. Создалась угроза прорыва неприятеля на участке 48-й пехотной дивизии. В этот момент Л.Г. Корнилов лично повёл в контратаку последний резерв своей дивизии — пехотный батальон. На короткое время он остановил противника. Однако вновь обойдённая неприятелем дивизия вынуждена была отойти, потеряв немалую часть личного состава. Генерал А.И. Деникин, командовавший тогда соседней 4-й стрелковой бригадой, объяснял это тем, что «дивизия и ранее не отличалась устойчивостью, но очень скоро в руках Корнилова она стада прекрасной боевой частью»¹. «Тогда уже совершенно ясно определились для меня главные черты Корнилова-военачальника, — вспоминал далее А.И. Деникин, — большое умение воспитывать войска; из второсортной части Казанского округа он в несколько недель сделал отличнейшую боевую дивизию; решимость и крайнее упорство в ведении самой тяжёлой, казалось, обречённой операции; необычайная личная храбрость, которая страшно импонировала войскам и создавала ему среди них большую популярность; наконец, — высокое соблюдение военной этики в отношении соседних частей и соратников — свойство, против которого часто грешили и начальники и войсковые части»². А его непосредственного начальника командующего 8-й армией генерала от кавалерии А.А. Брусилова немало изумляло то, что Л.Г. Корнилов «свою дивизию никогда не жалел, во всех боях, в которых она участвовала под его начальством, она несла ужасающие потери, а между тем офицеры и солдаты его любили и ему верили. Правда, он и себя не жалел, лично был храбр и лез вперёд очертя голову»³.
В ноябре 1914 г. 8-я армия вышла к Карпатам, с которых открывался путь на Венгерскую равнину. Но из штаба Юго-Западного фронта поступил приказ повернуть на север и наступать на Краков. В итоге и Краков взять не удалось, и инициатива в Венгрии была утеряна. К тому же противник создал угрозу окружения 48-й пехотной дивизии, следовавшей в арьергарде 8-й армии. Вечером 28 ноября Л.Г. Корнилов получил приказ на отход дивизии в северо-западном направлении. Отступать пришлось по единственно свободной крутой дороге, занесённой снегом. Противник к тому же перерезал путь у моста Сины, расположенного в узком ущелье. Чтобы дать возможность пройти артиллерии, начдив собрал примерно батальон пехоты и повёл солдат в контратаку на врага. Благодаря смелым и решительным действиям Л.Г. Корнилова дивизия вырвалась из окружения, не оставив противнику ни одного орудия, и захватила более 2 тыс. пленных. Мужество воина, яркий полководческий талант, которые проявил Л.Г. Корнилов в последующих боях, создали ему отличную боевую репутацию. Во время операции в Карпатах 15—16 января 1915 г. корниловская дивизия овладела стратегически важным перевалом Черемша, взяв до 3 тыс. пленных. За умелое руководство боем начдив 15 февраля 1915 г. был досрочно произведён в генерал-лейтенанты.

Разоружение корниловцев после августовского выступления. 1917 г.	«Позднее разочарование. Керенский напуган им же вызванной корниловщиной». Карикатура из журнала «Бич»

В марте того же года Л.Г. Корнилов снова отличился при прорыве позиций противника и в бою за сильно укреплённую высоту, получившую название «Малый Перемышль». В апреле 48-я пехотная дивизия занимала позиции недалеко от стратегически важного Дуклинского перевала в Карпатах. Вскоре после прорыва войск противника на участке Горлице—Тарнов (так называемый «Горлицкий прорыв») 24-й армейский корпус начал отступать. 23 апреля Л.Г.Корнилов получил приказ командира корпуса генерал-лейтенанта А.А.Дурикова отойти на 25—30 км, а поздно вечером поступило новое распоряжение: переместиться ещё на 15—20 км. После этого связь дивизии с корпусом прервалась. Начдив, не имея никакой информации, неправильно оценил обстановку. Вместо того, чтобы быстрее выполнить приказ, он предполагал перейти в наступление во фланг группировки противника, теснившей части соседней 49-й пехотной дивизии. Однако к утру следующего дня неприятель уже занял господствующие высоты на пути движения 48-й пехотной дивизии. Выбить его оттуда не удалось. Тогда Л.Г. Корнилов повернул дивизию назад к Дукле, но противник уже был там. Кольцо окружения сомкнулось. Капитуляция в таких условиях была в ту войну естественной. Но Корнилов не был бы Корниловым, если бы не попытался вырваться из окружения. В ночь на 25 апреля корниловская дивизия пошла на прорыв. Из четырёх пехотных полков дивизии полностью прорвался только один — 191-й Ларго-Кагульский и батальон 190-го Очаковского. С рассветом огонь противника обрушился на оставшихся в окружении со всех сторон. На предложение вражеского парламентёра сдаться начдив ответил, что не может этого сделать лично, и, сложив с себя полномочия, скрылся со своим штабом в лесу. Более 3 тыс. солдат и офицеров сдались в плен. А генерал, раненный в руку и ногу, и семь человек, что ушли с ним, несколько дней блуждали по лесам, надеясь перейти линию фронта. Наконец 28 апреля их, совершенно обессилевших, взяли в плен.
Действия корниловской дивизии, несмотря на тяжёлый исход, были высоко оценены командованием Юго-Западного фронта. Его главком генерал от инфантерии Н.И. Иванов обратился к Николаю II с ходатайством о награждении доблестно сражавшихся частей дивизии и её начальника. Государь отметил Л.Г. Корнилова орденом Святого Георгия 3-й степени (28 апреля), всем солдатам были жалованы Георгиевские кресты, а наиболее отличившимся офицерам — ордена Святого Георгия 4-й степени. Вскоре приказом по войскам Юго-Западного фронта от 12 мая 1915 г. Л.Г. Корнилов был отчислен от должности начальника 48-й пехотной дивизии за нахождением в плену.

Сначала бывший начдив был помещён в замок Нейгенбах в Австрии, затем переведён в Венгрию в замок Эстергази, расположенный в селении Лека. Он мог получить свободу, дав подписку о дальнейшем неучастии в боевых действиях. Но Л.Г. Корнилов имел твёрдые понятия об офицерской чести и воинском долге. Он томился в плену, рвался к борьбе с врагом. Дважды пытался бежать, но безуспешно. Третью попытку генерал готовил летом 1916 г. особенно тщательно и осторожно.
Помогал ему лагерный фельдшер чех Ф.Мрняк. Притворившись больным, Л.Г. Корнилов несколько дней провёл в своей комнате, чтобы охрана привыкла к его отсутствию. Это составляло важную часть плана: нужно было уйти как можно дальше, пока не спохватятся охранники. Переодетые в австро-венгерскую солдатскую форму, Л.Г.Корнилов и Ф.Мрняк беспрепятственно покинули лагерь и, меняя пассажирские поезда, добрались до венгерского города Карансебвеш. Румынская граница была рядом. Однако вскоре Ф. Мрняк попался в руки патруля в харчевне приграничного села, куда пошёл за едой. Л.Г. Корнилов, ждавший его неподалёку в лесу, слышал крики, стрельбу и всё понял. Он проблуждал ещё несколько дней, пока не вышел к Дунаю. Обессиленный, он с трудом выбрался на противоположный берег. Это было спасение. Румыния только что (14 августа 1916 г.) вступила в войну на стороне Антанты. Здесь уже находились русские офицеры, формировавшие команды из солдат, бежавших из плена и отбившихся от своих частей. В одну из таких команд и попал генерал. Когда в городке Турну-Северин солдат построили на плацу, из строя вышел в потрёпанной форме австрийского солдата невысокого роста, заросший щетиной, исхудавший человек. Нечётким шагом подойдя к офицеру, хриплым, срывающимся голосом он крикнул: «Я — генерал-лейтенант Корнилов!». 31 августа Л.Г. Корнилов прибыл в Бухарест, оттуда выехал в Могилёв. В Ставке его принял Николай II, вручив ему ранее пожалованный орден Святого Георгия 3-й степени.

Побег Л.Г. Корнилова из плена был редчайшим случаем. Бегут солдаты, офицеры — это привычно. Но вот генерал? Разве возможно такое? По данным Ставки, на сентябрь 1916 г. в плену находилось более 60 русских генералов, а бежал оттуда только один Л.Г. Корнилов. Поэтому в один день он стал очень знаменит. В Петрограде генерала чествовали юнкера Михайловского артиллерийского училища, которое он когда-то окончил. Журналисты брали у него интервью, его портреты печатались в иллюстрированных журналах.
13 сентября 1916 г. Л.Г. Корнилов вновь отбыл в действующую армию. Здесь он вступил в командование 25-м армейским корпусом, входившим в состав Особой армии Юго-Западного фронта. Следует пояснить, что Особую армию сформировали в августе того же года. Полевое управление этой армии было образовано из управления войск Гвардии. По замыслу командования, эта армия должна была стать одной из лучших на русском театре военных действий. Именно этим объясняется назначение в неё храброго генерала. Однако проявить себя в сражениях Особая армия так и не успела — грянул 1917 год.

Сразу после Февральской революции новые власти вспомнили о популярном генерале. 2 марта 1917 г. председатель Государственной думы М.В. Родзянко направил телеграмму Верховному главнокомандующему генералу от инфантерии М.В.Алексееву, в которой просил откомандировать Л.Г. Корнилова из Действующей армии на пост командующего Петроградским военным округом. Главковерх не стал возражать, и 5 марта генерал прибыл в Петроград. Свою деятельность на посту «первого революционного командующего» он начал с того, что уже на третий день после своего приезда в сопровождении группы офицеров он отправился в Царское Село арестовывать императрицу Александру Фёдоровну и её детей. В интервью журналистам Л.Г.Корнилов говорил, что он действовал по указанию военного и морского министра А.И. Гучкова. Вскоре он лично вручил Георгиевский крест 4-й степени произведённому в прапорщики унтер-офицеру Т.Е.Кирпичникову, одному из инициаторов в февральские дни 1917 г. выступления лейб-гвардии Волынского резервного полка, положившего начало восстанию в Петроградском гарнизоне. Были и другие рекламные мероприятия, на которые его уполномочивало Временное правительство. В целом же, деятельность Л.Г.Корнилова на посту командующего округом не принесла положительных результатов и удовлетворения. Очень скоро генерал убедился, что навести дисциплину в Петроградском гарнизоне вряд ли удастся. А.И.Деникин писал об этом: «То обаяние, которым он пользовался в армии, здесь, среди деморализованных войск, поблёкло. Они митинговали, дезертировали, торговали за прилавком и на улице, участвовали в самочинных обысках, но не несли службы. Подойти к их психологии боевому генералу было трудно». Комиссар Временного правительства при Ставке В.Б.Станкевич также вспоминал о петроградском периоде деятельности генерала и, что небезынтересно, указывал на его сильные и слабые стороны: «Смелый в бою, честный в долге и правдивый в жизни — и ещё десяток подобных эпитетов — так говорили и воспринимали его все. Все эти качества в их гармоническом сочетании, соединённые с серьёзностью и даже некоторой торжественностью его духовного склада, придавали ему обаяние и непререкаемый личный авторитет, привлекали всеобщее внимание и доверие. Судьба не дала ему возможности доказать свои стратегические таланты: отступление из Галиции выявило его личное, бесспорное мужество, как и бегство из плена... Несомненно слабой стороной Корнилова была неспособность, неумение наладить административную сторону дела, подобрать себе сотрудников: его ближайшие сотрудники в Петрограде постоянно жаловались на его неспособность работать и руководить делом, на тяжёлый характер и даже мелочность, а между тем выбор помощников зависел от него самого... Его политические стремления? В Исполнительном комитете (Петроградского совета. — Авт.) он говорил против царского режима, — я не думаю, чтобы Корнилов унизился до притворства. Несомненно, что он не был демократом в смысле стремления предоставить власть народу... Против царского строя он был именно потому, что власть начинала терять свой серьёзный, деловитый характер»⁵.

Наконец, 23 апреля Л.Г.Корнилов направил военному и морскому министру А.И.Гучкову рапорт с просьбой вернуть его в Действующую армию. В первых числах мая газеты сообщили об отставке генерала с поста командующего Петроградским военным округом «согласно его настойчивой просьбе». Вскоре он прибыл снова на Юго-Западный фронт и был назначен командующим одной из лучших русских армий — 8-й (бывшей Брусиловской). Но и в этой прославленной в Брусиловском прорыве армии положение было немногим лучше, чем в Действующей армии в целом: воинская дисциплина на фронте крайне ослабела. Л.Г.Корнилов всемерно старался её укрепить. «Я принял армию в состоянии полного разложения, — говорил генерал, — в течение двух месяцев мне почти ежедневно пришлось бывать в войсковых частях, лично разъяснять солдатам необходимость дисциплины, ободрять офицеров... Тут же я убедился, что твёрдое слово начальника и определённые действия необходимы, чтобы остановить развал нашей армии»⁶.
18 июня началось печально знаменитое Июньское наступление 1917 г. Главный удар по врагу должен был нанести Юго-Западный фронт. Однако его 7-я и 2-я армии продвигались очень медленно, и только 8-я армия, руководимая Л.Г.Корниловым, добилась значительных успехов. За первые шесть дней наступления она углубилась на 18—20 км и овладела сильно укреплённым городом Калушем. В плен было взято более 800 офицеров и свыше 36 тыс. солдат противника, захвачено около 130 орудий. За это приказом Временного правительства от 27 июня Л.Г.Корнилов был произведён в чин генерала от инфантерии, а вскоре, 7 июля назначен главнокомандующим армиями Юго-Западного фронта. К этому времени первоначально развитый тактический успех наступления, главным образом, из-за падения воинской дисциплины сменился беспорядочным, порой паническим отходом, что грозило прорывом всего Юго-Западного фронта. Вступив в новую должность, Л.Г.Корнилов увидел выход из стремительно развивавшейся катастрофы в планомерном отступлении войск фронта. Во время отхода он в очередной раз проявил сильную волю и высокие организаторские способности. Определённый им конечный рубеж стал в последующем рубежом стабилизации положения. Кроме того, генерал точно определил направление главного удара противника, что спасло войска 7-й и 8-й армий от разгрома.
Положение Верховного главнокомандующего генерала А.А.Брусилова сильно пошатнулось после неудачи Июньского наступления. 19 июля вопрос о кандидатуре нового Главковерха был решён. Им стал Л.Г. Корнилов. Меньше чем за две недели он проделал поистине головокружительную военную карьеру: от командарма до Верховного главнокомандующего русской армией!
Сразу же после утверждения в должности Главковерха Л.Г. Корнилов энергично взялся за дело. Уже через неделю после прибытия в Могилёв, где располагалась Ставка, на совещании он изложил свою «Военно-политическую программу», в которой далеко выходил за рамки своей военной компетенции, очерченной статусом Главковерха, и смело вторгался в политическую сферу. В ней содержались политические претензии общегосударственного характера и требования резкой перемены правительственного курса. В те дни Л.Г.Корнилов заявил наедине своему соратнику и единомышленнику, бывшему тогда главнокомандующим армиями Западного фронта, генералу А.И.Деникину: «Нужно бороться, иначе страна погибнет. Предлагает мне войти в состав правительства. Ну нет! Эти господа слишком связаны с Советами и ни на что решиться не могут. Я им говорю: предоставьте мне власть, тогда я поведу решительную борьбу»^7.
На Л.Г.Корнилова стали возлагать политические надежды не только либеральная интеллигенция, но и крупные промышленники и вообще все политические силы, стоявшие правее Временного правительства. Они смотрели на генерала как на лидера зарождавшегося Белого движения. Видя рост этих настроений, тогдашний глава Временного правительства А.Ф. Керенский попытался перехватить инициативу, созвав 12 августа в Москве Государственное совещание с участием умеренно правых и умеренно левых политических деятелей. Он рассчитывал выступить в роли объединителя центристских сил. Однако оказалось, что самой заметной фигурой на совещании стал не он, а Л.Г. Корнилов, которого восторженно приветствовала публика, буквально нося его на руках. Московское государственное совещание показало, что противники левых сил готовы к консолидации и решительным действиям. У них появился лидер. Следует отметить, что Л.Г. Корнилов не только произносил речи о необходимости наведения порядка в стране, но и действовал в этом направлении. Так, в день открытия Государственного совещания он подписал приказ о создании Георгиевских запасных полков — личной гвардии Главковерха. (Правда, был создан всего один такой полк, названный Корниловским.)

Генерал Л.Г. Корнилов и М.О. Неженцев. 1917 г.

Вернувшись после совещания в Ставку, Л.Г. Корнилов начал готовить план наведения порядка в Петрограде. 25 августа он двинул с фронта в сторону столицы 3-й кавалерийский корпус под командованием генерал-лейтенанта А.М. Крымова. На следующий день Л.Г. Корнилов предложил А.Ф. Керенскому ввести в Петрограде военное положение, передав Главковерху власть, а его самого вызывал в Ставку. Действия Главковерха глава Временного правительства расценил как начало военного мятежа. В ночь на 27 августа он послал ему телеграмму о смещении с поста Верховного главнокомандующего. Утром 27 августа в экстренных выпусках многих газет Л.Г. Корнилова уже называли государственным изменником. В тот же день генерал ответил на эти действия Керенского ставшим знаменитым заявлением, которое было разослано телеграммой по линиям железных дорог и адресовано всем начальствующим лицам и учреждениям: «Русские люди! Великая Родина наша умирает. Близок час кончины. Вынужденный выступить открыто — я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное правительство, под давлением большевистского большинства Советов, действует в полном согласии с планами германского генерального штаба и, одновременно с предстоящей высадкой вражеских сил на Рижском побережье, убивает армию и потрясает страну внутри. Тяжёлое сознание неминуемой гибели страны повелевает мне в эти грозные минуты призвать всех русских людей к спасению умирающей Родины. Все, у кого бьётся в груди русское сердце, все, кто верит в Бога, — в храмы, молите Господа Бога об явлении величайшего чуда, спасения родимой земли. Я, генерал Корнилов, — сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ — путём победы над врагом, до Учредительного Собрания, на котором Он Сам решит свои судьбы и выберет уклад своей новой Государственной жизни. Предать же Россию в руки её исконного врага — германского племени и сделать Русский народ рабами немцев, — я не в силах и предпочитаю умереть на поле чести и брани, чтобы не видеть позора и срама Русской земли. Русский народ, в твоих руках жизнь твоей Родины!»⁸.
К 30 августа движение частей 3-го кавалерийского корпуса было остановлено. Генерал А.М. Крымов, командовавший корпусом, 31 августа застрелился. И всё же Л.Г. Корнилов не желал сдаваться. В тот же день, 31 августа, он написал новые требования Временному правительству. Генерал обещал быть лояльным, «если будет объявлено России, что создаётся сильное правительство, которое поведёт страну по пути спасения и порядка». Л.Г. Корнилов ещё раз повторил, что для себя он «ничего не искал и не ищет», а добивается лишь установления в стране твёрдой власти, способной вывести Россию и армию из этого позора, в который они ввергнуты нынешним правительством. Тогда А.Ф. Керенский решил ликвидировать Ставку и выделил войска для похода на Могилёв. Узнав об этом, Л.Г. Корнилов созвал совещание своих единомышленников. У присутствовавших на совещании генералов и офицеров настроение было боевое. Бывший Главковерх предлагал принять бой. Однако начальник штаба Ставки генерал от инфантерии М.В. Алексеев убедил его подчиниться Временному правительству «во имя блага Родины». Наконец, 1 сентября Л.Г. Корнилов согласился добровольно сложить полномочия и пойти под арест. Небезынтересно привести оценку, данную А.А. Брусиловым выступлению Л.Г. Корнилова. «Считаю, что этот безусловно храбрый человек, — писал генерал в “Воспоминаниях”, — провозгласив себя без всякого смысла диктатором, погубил своей выходкой множество офицеров. Но должен сказать, что всё, что он делал, он делал, не обдумав, не вникая в глубь вещей, но с чувством честного русского патриота. И теперь, когда он давно погиб, я могу только сказать: “Мир праху его”, как и всем подобным ему пылким представителям нашей бывшей России»⁹.
Созданная Временным правительством в связи с корниловским выступлением Чрезвычайная следственная комиссия прибыла 2 сентября в Могилёв и незамедлительно провела аресты ряда генералов и офицеров Ставки. По её распоряжению Л.Г. Корнилов и другие арестованные содержались под домашним арестом в местной гостинице «Метрополь». После первых допросов Л.Г. Корнилову предложили письменно изложить показания. Через четыре дня «Объяснительная записка генерала Корнилова» была напечатана в газете «Общее дело». Между тем пребывание арестованных корниловцев в Могилёве стало тревожить Временное правительство. В городе находился преданный бывшему Главковерху Корниловский полк, хотя уже и переименованный в Славянский, но не внушавший доверия властям. Ежедневно, возвращаясь с занятий, корниловцы, как по-прежнему они себя называли, проходили маршем перед гостиницей «Метрополь» и приветствовали криками «Ура!» Л.Г. Корнилова, стоявшего у окна. Временное правительство решило перевести его в более тихое место, а ненадёжный полк отправить в Действующую армию. Следует отметить, что в декабре 1917 г. полк восстановил прежнее название и влился в Добровольческую армию. 600 корниловцев составили её ядро. К октябрю 1919 г. полк вырос в Корниловскую дивизию.
В ночь на 12 сентября Л.Г. Корнилова и его сподвижников перевезли в маленький городок Быхов, находившийся приблизительно в 50 км от Могилёва. Здесь их (всего было арестовано 32 генерала и офицера) поместили в здание женской гимназии, размещавшейся в бывшем католическом монастыре. Для охраны было выделено три сотни солдат: пулемётная команда Текинского конного полка и рота караула от Георгиевского батальона. Внешне охрана трёх десятков человек казалась очень внушительной. Однако, как заметил один из арестованных генералов, А.С. Лукомский, «мы могли, если бы захотели, бежать из Быхова совершенно свободно. Но мы этого делать не хотели, мы хотели суда»¹⁰.
Внутри монастыря арестованные пользовались полной свободой. Бывший в их числе, А.И. Деникин вспоминал, что как-то на общем собрании всех содержащихся под стражей был поставлен вопрос: «Продолжать или считать дело оконченным?». Все единогласно признали необходимость «продолжать». Как известно, именно в Быхове была выработана знаменитая «Политическая программа генерала Корнилова». Все жгучие вопросы дня (земельный вопрос, принципы и формы государственного устройства — монархия или республика и др.), согласно программе, откладывались до созыва Учредительного собрания. А до тех пор требовалось установить сильную правительственную власть, навести порядок в стране и армии и продолжать войну. Спустя несколько месяцев эта программа легла в основу политических установок Белого движения.

25 октября 1917 г. к власти в Петрограде пришли большевики. Теперь Л.Г. Корнилову и другим арестованным, содержащихся в Быхове, стала угрожать физическая расправа, а не «суд присяжных». Однако они даже не пытались вырваться на свободу, освобождение пришло только через три недели, фактически в самый последний момент. После бегства из Петрограда Верховного главнокомандующего А.Ф. Керенского, согласно положению о Полевом уставе русской армии, генерал-лейтенант Н.Н. Духонин как начальник штаба Ставки 3 ноября вступил во временное исполнение должности Верховного главнокомандующего. Именно он, уже смещённый большевиками со своего поста, 19 ноября отдал своё последнее распоряжение об освобождении генералов, арестованных в связи с корниловским выступлением. Вечером того же дня все арестованные генералы и офицеры покинули Быхов. Отдав этот приказ, Н.Н. Духонин обречённо произнёс: «Этим распоряжением я подписал себе смертный приговор»¹¹. Позднее в своих воспоминаниях А.А. Брусилов также отметил, что этот шаг «погубил окончательно рыцарски честного Духонина»¹². Как известно, Н.Н. Духонин на следующий день, 20 ноября, после занятия Ставки большевиками, стал жертвой самосуда толпы пьяных солдат и матросов. Убийство генерала произошло при явном попустительстве, если не сказать подстрекательстве, нового советского Верховного главнокомандующего прапорщика-большевика Н.В. Крыленко. Несомненно, подобная внесудебная и кровавая расправа ждала и быховских узников.
Поздно вечером 19 ноября Л.Г. Корнилов вышел к уже ожидавшим его бойцам Текинского конного полка и во главе их походным порядком отправился на Дон. Путь был очень тяжёлым. Текинцы старались двигаться быстро и за неделю прошли более 400 км. Но красногвардейцы выследили полк и в одном месте встретили его огнём из засады. В другой раз, когда полк переходил полотно железной дороги, его обстреляли с бронепоезда. В этом столкновении под Л.Г. Корниловым была убита лошадь. После боя текинцы стали роптать, что скоро их всех перебьют. Тогда генерал решил расстаться с полком и продолжать путь в одиночку. Он переоделся в крестьянскую одежду и поехал по железной дороге, пересаживаясь с поезда на поезд.
После долгих и опасных приключений Л.Г. Корнилов 6 декабря прибыл в столицу Донского казачьего войска — Новочеркасск. Здесь он вместе с генералами М.В. Алексеевым и А.М. Калединым вошёл в руководство Донского гражданского совета. В основу деятельности совета легла, как уже отмечалось, выработанная в быховском заключении «Политическая программа Корнилова», определившая идеологию и политику Белого движения. Л.Г. Корнилов в этом триумвирате отвечал за создание вооружённых формирований. 27 декабря он вступил в командование отряда, который официально начал именоваться Добровольческой армией. Её становление продвигалось довольно медленно. В среднем в день в её ряды записывалось до 80 человек. Солдат было мало. В основном шли офицеры, юнкера, студенты. К середине января 1918 г. Добровольческая армия насчитывала всего около 5 тыс. человек. Она состояла из Корниловского полка, прибывшего на Дон с фронта, трёх батальонов, четырёх батарей и других более мелких частей. В середине января красногвардейские отряды начали наступление на Новочеркасск. С этого времени приток пополнений фактически прекратился. Все кадры были двинуты на фронт. Вскоре штаб Добровольческой армии перебазировался в Ростов-на-Дону. В первых числах февраля Л.Г. Корнилов пришёл к выводу, что оставаться на Дону больше невозможно. Донское казачество проявляло колебания, а часть его сочувствовала большевикам. 22 февраля генерал отправил Добровольческую армию в поход на Екатеринодар в надежде поднять против большевиков кубанское казачество. Поход оказался чрезвычайно тяжёлым. Почти везде местное население встречало добровольцев враждебно. Через многие села и станицы приходилось прорываться с боями. Однажды под обстрелом пришлось перейти в брод реку, затянутую тонким льдом. Бойцы выходили из воды, покрытые ледяной коркой. По этому эпизоду поход называют «Ледяным».
Следует отметить, что в Добровольческую армию вступили только семь текинцев (из четырёхсот, ушедших из Быхова вместе с Л.Г. Корниловым), но теперь именно они составили личную охрану командующего Добровольческой армией. Окружённого всадниками-текинцами, Л.Г. Корнилова постоянно видели в самых жарких местах сражений.

14 марта Екатеринодар был занят большевиками. Это известие поставило перед командующим Добровольческой армией вопрос, куда двигаться дальше? Он принял решение атаковать город. Л.Г. Корнилов сказал: «Другого выхода нет. Если не возьмём Екатеринодар, то мне останется пустить себе пулю в лоб»¹³. Начались ожесточённые бои за город. С большими потерями части Добровольческой армии вышли к окрестностям Екатеринодара. В трёх верстах от города была занята ферма, куда Л.Г. Корнилов тотчас же перенёс свой штаб. Бои не затихали ни днём ни ночью. Обе стороны несли огромные потери, но для добровольцев они были невосполнимыми. Многие роптали, говорили, что командующий готов «угробить всю армию». «В трудные моменты боя, — писал А.И. Деникин, — с полным пренебрежением к опасности Корнилов появлялся на передовой линии со своим конвоем. Когда под сильным огнём противника он руководил сражением, никто не смел предложить ему покинуть опасное место. Корнилов к смерти был готов»¹⁴. Во время боёв за Екатеринодар геройски погиб командир Корниловского полка М.О. Неженцев. Его смерть произвела на Л.Г. Корнилова тяжёлое впечатление. «Когда Корнилову доложили о смерти Неженцева, — вспоминал впоследствии А.И. Деникин, — он закрыл лицо руками и долго молчал. Был угрюм и задумчив; ни разу с тех пор шутка не срывалась с его уст, никто не видел больше его улыбки»¹⁵.
На военном совете, состоявшемся 12 апреля, большинство генералов высказались за отход от Екатеринодара. Однако Л.Г. Корнилов, поддержанный на этот раз генералом М.В. Алексеевым, настоял на своём: приказал снова «атаковать по всему фронту». Считавшие, что пути назад нет, добровольцы готовы были на новый штурм. Случайный снаряд решил всё дело.
Ранним утром 13 апреля Л.Г. Корнилов сидел за столом в одной из комнат фермы, рассматривал карты местности. Он попросил своего адъютанта принести ему чаю. Неожиданно после короткого пронзительного звука раздался оглушительный взрыв. Взрывной волной генерал был отброшен в сторону. Не приходя в сознание, примерно через час он скончался.
Ещё некоторое время командование пыталось скрыть от атакующих добровольцев гибель Л.Г. Корнилова, но, когда это известие дошло до них, дух их был окончательно сломлен. По распоряжению М.В. Алексеева, в командование армией вступил А.И. Деникин. Вечером он приказал начать отход от Екатеринодара.
Тело Л.Г. Корнилова было тайно похоронено на пустыре за немецкой колонией Гначбау в 50 км севернее Екатеринодара. Были сняты точные топографические координаты и розданы трём участникам захоронения. Остатки Добровольческой армии двинулись дальше.
Однако могилу генерала вскоре обнаружили вступившее в Гначбау красные. Труп Л.Г. Корнилова был вырыт и доставлен в Екатеринодар. На главной площади города его бросили на мостовую, пинали ногами, кололи штыками и шашками, потом возили по улицам, чтобы показать населению. Наконец на окраине города его тело сожгли, а прах развеяли по ветру.
Позже, в 1919 г. в занятом Добровольческой армией Екатеринодаре А.И. Деникин скажет в своей речи: «31 марта (13 апреля по новому стилю. — Авт.) 1918 года русская граната (имеется в виду снаряд, выпущенный из трёхдюймовой дивизионной пушки. — Авт.), направленная рукою русского человека, сразила великого русского патриота. Труп его сожгли и прах развеяли по ветру. За что? За то ли, что не щадя жизни, с горстью войск, ему преданных, он начал борьбу против стихийного безумия, охватившего страну, и пал поверженный, но не изменивший долгу перед Родиной? За то ли, что крепко и мучительно любил он народ, его предавший, его распявший? Средь страшных бурь и боёв кровавых останемся верными его заветам. Ему же — вечная память!»¹⁶.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Деникин А.И. Очерки русской смуты. Крушение власти и армии, февраль-сентябрь 1917. Репринтное воспроизведение издания. М.; Наука, 1911. С. 145.
² Там же. С. 145—146.
³ Брусилов А.А. Мои воспоминания. М.: РОССПЭН, 2001. С. 109.
⁴ Деникин А.И. Указ. соч. С. 147.
⁵ Станкевич В.Б. Воспоминания. 1914—1919. Ломоносов Ю.В. Воспоминания о Мартовской революции 1917 г. М.: ИГУ, 1994. С. 121.
⁶ Деникин А.И. Указ. соч. С. 446.
⁷ Там же. С. 451—452.
⁸ История гражданской войны в СССР: В 5 т. Т. 1. М.: ОГИЗ, 1935. С. 199.
⁹ Брусилов А.А. Указ. соч. С. 219.
¹⁰ Иоффе Г.З. «Белое дело». Генерал Корнилов. М.: Наука, 1989. С. 168—170.
¹¹ Там же. С. 220.
¹² Брусилов А.А. Указ. соч. С. 337.
¹³ Деникин A.M. Очерки русской смуты. Борьба и смерть генерала Корнилова. Август 1917 г. — апрель 1918 г. Репринтное воспроизведение издания. М.: Наука, 1991. С. 295.
¹⁴ Там же. С. 294.
¹⁵ Там же. С. 291.
¹⁶ Там же. С. 3.

Сергей БАЗАНОВ,
доктор исторических наук

Советуем прочитать

Мартынов Е.И. Корнилов (Попытка военного переворота). Изд. Наркомвоенмор и РВС СССР. М., 1927.
Иоффе Г.З. «Белое дело». Генерал Корнилов. М.: Наука, 1989.
Деникин А.И. Поход и смерть генерала Корнилова. М., 1991.
Гуль Р.Б. Ледяной поход (с Корниловым). М., 1991.
Белое дело: Избранные произведения в 16-ти книгах. Кн. 1. Генерал Корнилов. М.: Голос, 1993.
Деникин А.И. Очерки русской смуты. Крушение власти и армии, февраль—сентябрь 1917. Репринтное воспроизведения издания. М.: Наука, 1991.
Деникин А.И. Очерки русской смуты. Борьба генерала Корнилова. Август 1917 г. — апрель 1918 г. Репринтное воспроизведение издания. М.: Наука, 1991.
Португальский P.M., Алексеев П.Д., Рунов В.А. Первая мировая в жизнеописаниях русских военачальников. М.: Элакос, 1994.
Кузьмин Н.П. Генерал Корнилов: роман-хроника. М., 1997.
Дело Л.Г. Корнилова. Материалы Чрезвычайной комиссии по расследованию дела о бывшем Верховном главнокоманяующем генерале Л.Г. Корнилове и его соучастниках. Август 1917 г. — июнь 1918 г. В 2 т. М.: Материк, 2003.