«Турки могущественны
и исполнены мужеством»

Мир ислама глазами русского дипломата XVIII в.
П.А. Левашова

Русско-турецкие связи насчитывают не одно столетие. Время со второй половины XV до конца XVIII в. было периодом, когда в русском обществе происходило постепенное накопление основных знаний о Турции и турках. Для допетровской Руси главными источниками сведений об Османской Турции были устные рассказы, путевые записки паломников к святым для христиан местам, купцов, участников турецких походов¹. Немало разнообразных сведений о событиях в Турции поступало в Москву от церковных иерархов, ездивших к константинопольскому патриарху, от канцелярий запорожских и донских казаков, а также через европейские страны от их представителей в столице. В образованном при великом князе Иване III Посольском приказе была учреждена должность специального толмача, свободно владевшего разговорным и письменным османско-турецким языком. Таким образом, языковый барьер для общения с турками был вполне проницаем.

С началом регулярных дипломатических связей между Россией и Турцией, т.е. с рубежа XV—XVI вв., для правительственных кругов Московского государства важнейшим источником информации о событиях в Турции становятся отчеты и донесения послов. В составе русских посольств были и купцы, и лица духовного звания, а потому доставляемые ими сведения имели самый разнообразный характер². В посольских книгах кроме межгосударственных отношений отражались живые наблюдения посольских людей о внутренней жизни Османской империи, о самих турках, их нравах и обычаях³.
XVII столетие стало во многом переломным в истории связей между двумя странами. Несмотря на потрясения Смутного времени, наличие множества проблем внутри страны и враждебные отношения с Речью Посполитой, а также прекращение официальных контактов с Турцией, российская дипломатия не упускала из поля зрения Османскую империю. Турция также переживала непростые времена: ей пришлось практически одновременно вести войны с империей Габсбургов в 1593—1606 гг. и Персией в 1603—1612 гг., но интерес к своему ближайшему соседу, России, сохранялся. После воцарения в 1613 г. Михаила Федоровича Романова дипломатические отношения между Московским государством и Османской империей были восстановлены. Источники и современные научные изыскания свидетельствуют, что русско-турецкое сближение, пришедшее на смену конфронтации, было закономерным процессом, начавшимся за несколько лет до официального обмена посольствами, и нашло отражение в структуре штата Посольского приказа и делопроизводстве этого ведомства первой четверти XVII в.⁴
Начавшийся в XVIII в. распад Османской империи, вызванный отчасти серией ее поражений в ходе русско-турецких войн, привел, с одной стороны, к усилению военно-политического противостояния, а с другой — к активизации русско-турецких дипломатических контактов, которые стимулировали интерес русского общества и государства ко всем сторонам жизни Турции, к ее прошлому и настоящему⁵.
Существующие источники показывают, что в русском обществе на протяжении многих столетий представления о мире ислама и его традициях, образы турок-османов формировались главным образом в результате личных наблюдений и контактов путешественников: паломников, купцов, дипломатов. Напротив, турецкое общество вплоть до XVII в. получало сведения о Руси и русских окольными путями, через посредников — крымских татар или приезжих европейцев. Одним из источников информации о России и русских для турок, по крайней мере до XVIII в., были пленники, захваченные крымско-татарскими ордами во время набегов на Русь и проданные затем на рынках Каффы Генуэзской (подробнее об этом см.: «История». 2004, № 8. — Ред.). Эвлия Челеби был первым турком, который в середине XVII в. поведал турецкому обществу свои личные впечатления о «московитах» и их обширном государстве⁶. Практически до рубежа XVII—XVIII вв. османские турки, как мусульмане, видели в русских, да и в христианах вообще, лишь объект насильственной экспансии и завоевания.
Россия и Турция не только находились в разных фазах общеисторического развития, но и на различных ступенях осведомленности друг о друге. Лишь в начале XVIII в. начался новый этап в культурном узнавании и ознакомлении друг с другом русского и турецкого народов. Стремление как можно больше знать о Турции побуждало русское общество проявить определенные усилия для ознакомления России и русских с Османской империей. Объективные предпосылки для интенсификации этого процесса сложились в эпоху Екатерины II.
Интерес России к Турции в это время был тесно связан прежде всего с внешнеполитическими задачами Российского государства: усиливалось влияние России в Закавказье и среди кочевников казахских степей, появились планы дальнейшей экспансии в Среднюю Азию и проникновения в Восточную Индию. Дипломатическое и военное продвижение в Азию, несомненно, способствовало самому пристальному вниманию к восточному региону со стороны русского правительства. Но разнородные и отрывочные сведения поступали неравномерно, с перерывами в десятилетия.
Восточные темы не сходили со страниц литературно-научных журналов того времени⁷. В самом начале русско-турецкой войны 1768—1774 гг. появились первые русско-турецкие словари и был издан перевод турецкой грамматики И.Т.Гольдермана. В последней четверти XVIII в. в русских периодических изданиях публиковалось множество сообщений о Турции. Среди них дневники капитанов, участников архипелагской экспедиции С.П.Хмелевского и Т.Г.Коковцева, С.Плещеева, а также книги Ф.А.Эмина о состоянии Османской Турции и ее историческом развитии и др.⁸ На последнюю треть XVIII в. приходится служба в Турции таких видных дипломатов, как А.М.Обресков, Н.В.Репин, А.Стахиев, Я.И.Булгаков, М.И.Кутузов, В.П.Кочубей, В.С.Тамара, которые в своих донесениях сообщали много ценных сведений о внутриполитической жизни Османской империи. Деятельность посольских миссий способствовала интенсивному развертыванию картографических работ и составлению атласов, карт Турции и прилегающих к ней стран и областей.

А. Меллинг. Вид Константинополя. Офорт. 1809 г.

Между тем отношение к странам Востока и миру ислама в целом складывалось противоречивое. С одной стороны, просвещенный человек XVIII в. с явным предубеждением и высокомерием относился к азиатскому деспотизму и суевериям, с другой — он с особенным любопытством присматривался к нравам и обычаям иных народов, приходя к выводу, что для понимания чуждой ему культуры необходимо освободиться от предрассудков и не спешить судить о народе, исходя лишь из того, что внешние признаки культуры — покрой его одежды, быт и нравы — кажутся странными европейцам.
Записки Павла Артемьевича Левашова, члена Русской дипломатической миссии в Стамбуле, действительного статского советника, находящегося при Государственной коллегии иностранных дел и назначенного в 1763 г. поверенным в делах в Константинополе, появились как раз на волне этого интереса к Востоку.
Современники справедливо считали П.А.Левашова знатоком турецких и крымских дел. Его перу принадлежит несколько произведений, тематически связанных с Турцией⁹. В этой статье речь пойдет об одном произведении Левашова, о его «Цареградских письмах», которые в подлиннике носят по тогдашнему обычаю длинный и витиеватый заголовок — «Цареградские письма о древних и нынешних турках и о состоянии их войск, о Цареграде и всех окрестностях оного, о Султанском Серале или Хареме, о обхождении Порты с Послами и Посланниками Иностранными, о любовных ухищрениях турков и турчанок, о нравах и образе жизни их, о Дарданеллах, проливах и проч.; о Царедворцах, о Султанах и их важных делах от самого начала монархии их поныне, с обстоятельным известием о славных Кастриотовых подвигах; о державе их; о различных народах, порабощенных игу их и о их вере, языке и проч.; о Греческих Патриархах и избрании их; о гражданских, духовных и воинских чинах о многих иных любопытных предметах» (СПб., 1789)¹⁰.
«Цареградские письма» отвечают на целый ряд важных вопросов, интересовавших Россию и русских в Турции, дают информацию о том, как складывались представления россиян об окружающих странах, их обычаях, культурах, конфессиональных особенностях. Это — ценный исторический источник, который может многое поведать о том, как по крупицам накапливались, собирались, систематизировались знания о мусульманском Востоке в России екатерининского времени, как формировались образы «своего» и «чужого». А кроме того, интересны судьбы видных представителей отечественной дипломатии, которые стали первооткрывателями жизни других народов и их обычаев.

А. Меллинг. Резиденция султана. Офорт. 1809 г.

Об авторе, Павле Артемьевиче Левашове (1700 или 1719—1820), нам многое известно благодаря усилиям исследователей жизни и творчества дипломата, хотя дату его рождения удалось установить пока только приблизительно¹¹. Известно, что П.А. Левашов происходил из знатного дворянского рода. Его отец служил в Коллегии иностранных дел, в 1758 г. состоял там в звании коллежского советника и сумел дать сыну хорошее домашнее образование¹². Павел Артемьевич знал итальянский, французский, немецкий языки и прожил долгую, насыщенную интересными событиями жизнь. Карьера его развивалась стремительно. На военную службу поступил он 6 января 1737 г. Эта дата подтверждается и документом, согласно которому в 1775 г. исполнилось 39 лет его «добропорядочной службы»¹³. Уже в 1750 г. канцлер граф А.П.Бестужев-Рюмин затребовал его из Военной коллегии и перевел в Коллегию иностранных дел. В 1751 г. поручик П.А. Левашов был отправлен в российское посольство в Копенгаген в чине капитана. Он служил в Стокгольме у графа Панина, чрезвычайного посланника при шведском дворе, в Дрездене, в министерской канцелярии при графе Кейзерлинге, посланнике при польском короле. В свите графа Кейзерлинга он прибыл в Вену, где состоял сначала в должности «кавалера посольства», а затем «советника посольства». С апреля 1761 по май 1762 г. П.А.Левашов был аккредитован «Российского двора министром» (т.е. полномочным послом) при Германском императорском собрании в Регенсбурге. Затем около двух лет провел в Петербурге, оставаясь на службе в дипломатическом ведомстве. 19 августа 1763 г. он получил назначение в Константинополь поверенным в делах в помощь заболевшему посланнику А.М.Обрескову, который страдал лихорадкой, осложненной подагрой, и чувствовал себя так плохо, что «ложку супа до рта донести не мог, расплескивал».
Между тем отношения России и Османской империи крайне осложнились. Недовольная той ролью, которую играла Россия в избрании на польский престол бывшего фаворита Екатерины Станислава Понятовского, Турция подумывала о войне. К этому подстрекали и посол Версаля в Константинополе граф Вержен, и крымский хан Керим-гирей, непримиримый враг России. В этих условиях продвигать русского кандидата на польский престол после смерти короля Августа III должен был Никита Иванович Панин — воспитатель великого князя Павла Петровича. 27 октября 1763 г. он был назначен «первоприсутствующим» в Коллегии иностранных дел. В трудные времена, наступившие после осложнения польских дел, Н.И. Панину было необходимо присутствие в Константинополе надежного человека, поэтому А.М.Обресков, несмотря на болезнь, был оставлен в должности.

Туркам не понравился такой поворот дел. Они не намерены были держать в Константинополе одновременно посланника и поверенного в делах. Реис-эффенди (министр иностранных дел) Осман в письменной форме потребовал немедленного отзыва П.А.Левашова в Петербург, что по сути означало объявление Павла Артемьевича персоной «нон грата». Начались долгие объяснения. Вскоре, после согласования с Н.И.Паниным было решено П.А.Левашова в Константинополе оставить, но на официальные встречи с турками не посылать.
Словом, дипломатическая карьера П.А.Левашова в турецкой столице складывалась неудачно. Так и не признанный Портой как официальный представитель русского правительства, П.А.Левашов в условиях начавшейся осенью 1768 г. войны с Турцией и заключения (прямо с аудиенции у великого визиря) русских дипломатов во главе с послом А.М.Обресковым в тюрьму (так называемую Семибашенную крепость) фактически принял на себя весь груз ответственности за дела посольства и судьбы соотечественников, оказавшихся в то время в Константинополе. Рискуя жизнью, он смог отправить в Россию двух курьеров с шифрованными донесениями об этих событиях: одного через киевского генерал-губернатора Воейкова, а другого через посла в Варшаве князя Репнина. Если бы курьеры были перехвачены, то П.А.Левашову, без сомнения, по турецким законам грозила бы смертная казнь, ведь турки категорически запрещали представителям стран, находившихся в состоянии войны с Османской империей, дипломатическую переписку. Заслуживает упоминания и тот факт, что у П.А.Левашова была возможность вернуться в Россию морским путем. Это брался устроить английский посол в Константинополе Муррей. Однако Павел Артемьевич предпочел разделить участь А.М.Обрескова и других русских дипломатов, находившихся в Семибашенной крепости, и в октябре 1768 г. вместе с переводчиком посольства Денисом Мельниковым был препровожден туда же. В течение последующих двух лет П.А. Левашов и другие сотрудники русского посольства в качестве заложников содержались при ставке великого визиря и сопровождали в обозе турецкую армию, выступившую в поход против России. Лишь в мае 1771 г. они были выпущены на свободу. По именному указу Екатерины II от 15 ноября 1771 г. П.А.Левашову был пожалован чин статского советника. В реестре личного состава Коллегии иностранных дел осталась пометка: «При пожаловании его в сей чин на именном Ее Императорского Величества указе хотя и предписано, чтобы быть ему по-прежнему при делах Коллегии иностранных дел, но при том о жаловании ничего не указано»¹⁴. При Коллегии иностранных дел он занимался подготовкой драгоманов (переводчиков-востоковедов). Неоднократно встречался с Г.А.Потемкиным и с одним из его помощников Василием Степановичем Поповым (главным правителем фельдмаршальской канцелярии), лелеял надежду при предстательстве В.С.Попова и Г.А.Потемкина стать во главе «дирекции города Одессы по коммерческой части»¹⁵. После подписания в июне 1774 г. Кючук-Кайнарджийского мирного договора, завершившего войну, П.А.Левашов отходит от дел. Он поселился в своем поместье Старое Село в Могилевской губернии, переписывался с графом А.Р.Воронцовым, занимался литературным творчеством и публикацией записок о Цареграде.

Последние годы жизни П.А. Левашова были несчастливы: при дворе он не прижился, служба не принесла желаемого достатка, опубликованные книги не были оценены по достоинству, а начавшаяся тяжба с родственниками из-за белорусских имений отняла остатки сил. Скончался П.А.Левашов 11 июля 1820 г. в чине действительного статского советника¹⁶.
В предисловии к «Цареградским письмам» автор писал, что его цель — рассказать «о турецкой силе и богатствах, також о нравах и характере нации». Став очевидцем кризиса могущественной державы, претендующей на политическое и духовное лидерство в исламском мире, он стремился дать возможно более полный обзор истории и современного ему состояния Османской империи, описывая не только финансы и придворную жизнь, но и нравы простого народа, положение Греческой православной церкви и другие сюжеты. Публикуемые фрагменты этого сочинения обнаруживают зоркий глаз и обширные познания русского дипломата¹⁷.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ С самого начала формирования двух могущественных государств-соседей — Руси и Османской империи — Русь была более осведомлена о турках, чем турки о русских. Давние контакты жителей Киевской, а затем и Московской Руси с тюрками способствовали получению информации о Турции регулярно, в значительном объеме, и, что особенно важно, из первых рук. Подробнее см.: Малето Е.И. Хожения русских путешественников XII—XV вв. М., ИРИ РАН, 2000; Россия и Восток / Под ред. С.М. Иванова, Б.Н. Мельниченко. СПб., 2000. С. 75—103.
² См.: Карамзин Н.М. История Государства Российского. Т. Х. СПб., 1824. С. 175—176. Возможно, эти процессы имели двусторонний характер. Так, В.О. Ключевский, анализируя представления иностранцев о Московской Руси, отмечал, что «сравнение с Турецким султаном стало даже общим местом для иностранных писателей при характеристике Московского государя». См.: Ключевский В.О. Сказания иностранцев о Московском государстве. М., 1866. С. 70—71.
³ См.: Рогожин Н.М. Посольские книги России конца XV —XVII вв. М., 1994.; Он же. Место России XVI—XVII веков в Европе по материалам посольских книг // Место России в Европе: Материалы междунар. конф. Будапешт, 1999; Он же. Посольский приказ — колыбель российской дипломатии. М., 2003; Флоря Б.Н. Османская империя, Крым и страны Восточной Европы в конце XVI — начале XVII в. // Османская империя и страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в XVII в. М., 1998; Очерки истории Министерства иностранных дел России. 1802—2002: В 3 т. Т. 1. 1860—1917 гг. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. С. 74—143, 193—195.
⁴ См.: Лисейцев Д.В. Русско-турецкие отношения в начале XVII века: от конфронтации к сближению // Отечественная история. 2002, № 5. С. 169—177.
⁵ См: Очерки истории СССР. Россия во второй половине XVIII в. /Под ред. А.И. Барановича, Б.Б. Кафенгауза. М., 1956. С. 349—387; Данциг Б.М. Русские путешественники на Ближнем Востоке. М., 1965; Он же. Ближний Восток в русской науке и литературе. М., 1973. С. 43, 74—75; Витол В.А. Османская империя (начало XVIII в.). М., 1987; Мейер М.В. Османская империя в XVIII в. (черты структурного кризиса). М., 1991; Образ России. Русская культура в мировом контексте / Под ред. Е.П. Челышева. М., 1998. С. 37—45.
⁶ См.: Эвлия Челеби. Книга путешествия. Вып. 1. Земли Молдавии и Украины. М., 1961. Вып. 2. Земли Северного Кавказа, Поволжья, Подонья. М., 1979.
⁷ См.: Санкт-Петербургские Ведомости. См. также: Географический лексикон Российского государства Ф.А. Полунина (1773), Полный географический лексикон К.Г. Лангера (1791) и др.
⁸ См.: Данциг Б.М. Ближний Восток... С. 78—79, 84.
⁹ «Краткое историческое описание некоторых знатных приключений, случившихся в Турции от начала сей войны 1768 года сентября с 25 1771 года октября по 10-ое» (Рукопись. Государственная публичная библиотека им. Салтыкова-Щедрина. СПб., ф. 609, ед. хр. 4337.); «Плен и страдание россиян у турков, или Обстоятельное описание бедственных приключений, претерпенных ими в Царь-граде при объявлении войны и при войске, за которым влачили их в своих походах, с приобщением дневных записок, о воинских их действиях в прошедшую войну и многих страшных, редких и забавных приключениях» (СПб., 1790); «Поденные записки некоторых происшествий во время прошедшей с турками войны от дня объявления оной по 1775 г.» (СПб., 1790); «Картина или описание всех нашествий на Россию татар и турков и их военных тут дел, начавшихся в половине Х века и почти беспрерывно через 800 лет продолжающихся, с приложением нужных примечаний и разных известий касательно Крыма и берегов Черного моря» (СПб., 1792).
¹⁰ Первоначально книга была опубликована анонимно. [Левашов] П.А. Цареградские письма. СПб., 1789. Ныне авторство книги документально подтверждено исследователями. См.: Кессельбреннер Г.Л. Хроника одной дипломатической карьеры (Дипломат-востоковед С.Л. Лашкарев и его время). М., 1987. С. 58. В Архиве внешней политики Российской империи хранится список печатных работ П.А. Левашова, составленный им в 1811 г. См.: АВПРИ. Фонд «Административные дела V-16», 1811, д. 42, л. 9.
¹¹ См.: Бекетов П.П. Краткое историческое описание жизни действительного статского советника Павла Артемьевича Левашова, находящегося при Государственной коллегии иностранных дел. М., 1816. С. 3—8; Перминов П. Пасынок фортуны. К биографии П.А. Левашова // Альманах библиофила. 1989. Вып. 25. С. 154—164.
¹² См.: Сборник Московского главного архива МИД. 1893. Вып. 5. С. 254.
¹³ См.: Кессельбреннер Г.Л. Указ. соч. С. 52.
¹⁴ Александренко В.И. Русские дипломатические агенты в Лондоне в XVIII в. Т. 2. Варшава. 1897.
¹⁵ Левашов П.А. Любопытная история славного города Одессы. М., 1819. С. 10—11.
¹⁶ АВПРИ. Фонд «Административные дела IV-15», 1820, д. 7, л. 4.
¹⁷ «Цареградские письма» П.А.

Елена МАЛЕТО,
кандидат исторических наук,
старший научный сотрудник
Института российской истории РАН