Окончание. Начало см. № 23.
Когда к середине марта Клемансо, Вильсон, Ллойд
Джордж и Орландо вновь собрались, то между ними
начались ожесточенные споры. Дошла очередь и до
вопроса о территориях Турецкой империи. 20 марта
президент Вильсон узнал о секретных соглашениях,
касающихся раздела Османской империи. Оценивая
результаты совещания, он сказал: «Блестяще, — мы
разошлись по всем вопросам».
Если уж нельзя было избежать столкновений, то
следовало хотя бы избавиться от ненужных
свидетелей. Поэтому Ллойд Джордж заявил, что
Совет десяти перегружен работой, и предложил
министрам иностранных дел собираться отдельно.
Отныне главные вопросы решались Большой чeтвepкoй
в уютной квартире Ллойд Джорджа либо в кабинете
Вильсона. Ни секретари, ни переводчики не
допускались. Иногда заседали втроем, без
итальянского премьера.
«У камина расстилали карту Малой Азии... Эти
невежественные и безответственные люди делят
Малую Азию, как сладкий пирог», — писал эксперт
британской делегации Г.Никольсон.
Однако договориться оказалось нелегко. 25 марта
Ллойд Джордж, уехавший на несколько дней
отдохнуть в пригород Парижа, обратился к
Вильсону и Клемансо с меморандумом, известным
как документ из Фонтенбло, в котором предлагал
смягчить ряд требований к Германии.
Кроме того, в меморандуме подчеркивалось: «Вся
Европа насыщена духом революции... Весь
современный строй с его политическим, социальным
и экономическим укладом от одного конца Европы
до другого больше не удовлетворяет массы...
Величайшая опасность ... заключается, по моему
мнению, в том, что Германия может склониться на
сторону большевизма... Если мы достаточно
предусмотрительны, мы должны предложить
Германии мир, который в силу своей
справедливости будет для всех разумных людей
предпочтительнее большевистской альтернативы».
Предложения Ллойд Джорджа явно ущемляли
интересы Франции. Возмущенный Клемансо ответил
на них так: «Если представляется необходимость
проявить по отношению к Германии особое
снисхождение, следовало бы предложить ей
колониальные, морские компенсации, расширение
сферы ее торгового влияния».
Отказ Ллойд Джорджа удовлетворить французские
требования поддержал Вильсон. Клемансо не
уступал.
Атмосфера настолько накалилась, что Вильсон стал
угрожать отъездом и распорядился прислать во
Францию пароход «Джорж Вашингтон». В итоге и
французы, и англосаксы пошли на компромисс. К
середине апреля основные положения мирного
договора с Германией были приняты Большой
четверкой.
В обстановке лихорадочной поспешности
многочисленные комиссии и подкомиссии уточняли
Устав Лиги наций, заканчивали раздел
Австро-Венгерской империи, определяли судьбу
территорий султанской Турции.
Казалось, все основные трудности были уже позади,
когда глава итальянской делегации Орландо начал
настаивать на передаче Италии обещанных
территорий Австро-Венгрии (Альто-Адидже, Триест,
Истрия, часть Северной Далмации) и города Фиуме
(Риека), значительную часть населения которого
составляли итальянцы.
Но Вильсон вспомнил о своих принципах: на
итальянцах решили отыграться — их требования
удовлетворить отказались. Обычно спокойный и
сдержанный, Орландо потерял самообладание. Он
восстановил против себя Большую тройку. «Италия,
в сущности, никогда и не вела войны», —
утверждал Ллойд Джордж. Возмущенный Ордандо
покинул конференцию.
В обстановке возникшего замешательства
заговорили молчавшие до тех пор японцы: они
потребовали передать Японии германские
концессии в китайской провинции Шаньдун.
Несмотря на протесты китайских представителей и
колебания Вильсона, японцы при поддержке Ллойд
Джорджа добились удовлетворения своих
притязаний. Опасаясь, что мир с Германией будет
подписан без его участия, Орландо вернулся в
Париж.
В конце апреля на конференцию пригласили
германских представителей, 7 мая министру
иностранных дел Германии графу Брокдорф-Ранцау
была вручена толстая белая книга —
предварительные условия мира. И тут случилось
непредвиденное: граф попросил слова и произнес
пространную речь.
Отказываясь признать диктат
держав-победительниц, он заявил: «Мир, который не
может быть перед лицом всего света защищен во имя
права, неизбежно будет вызывать противодействие.
Ни у кого не хватит совести подписать его, потому
что он невыполним».
Германским дипломатам предоставили право
получить уточнения и изложить свои замечания. В
итоге они составили 17 нот по различным проблемам.
Немцы ссылались на «14 пунктов» Вильсона и
предлагали обсудить отдельные статьи договора.
Им удалось убедить Ллойд Джорджа пересмотреть
условия договора в пользу Германии. Но Клемансо
не поддавался на уговоры. Германская делегация
добилась лишь небольших изменений проекта.
Опасаясь возобновления военных действий,
Германия приняла ультимативное требование
победителей безоговорочно подписать мирный
договор. Опытный дипломат граф Брокдорф-Ранцау
отказался поставить свою подпись и ушел в
отставку.
Принимавший самое активное участие в работе Парижской конференции советник Вильсона полковник Э.Хауз, покидая Париж, записал 29 июня 1919 г. в дневнике: «Здесь, по-видимому, не вполне уяснили себе реальные обстоятельства, с которыми пришлось столкнуться. Пытались действовать по старинке, а этого не следовало делать... Исторические прецеденты лишь в очень малой степени могли служить примером при выработке условий этого мира».
28 июня 1919 г. в одном из залов Версальского
дворца состоялась церемония подписания мирного
договора. В соответствии с латинским алфавитом
первыми его подписали немцы, затем представители
«союзных и объединившихся держав». Гром
победного салюта завершил подписание. Клемансо
закрыл заседание.
Вечером Париж ликовал в море огней.
С Эйфелевой башни на город направлялись пучки
лучей трех национальных цветов: красного, белого,
синего.
В этот же день в германских городах были вывешены
приспущенные траурные флаги.
По условиям Версальского мира Германия
возвращала Франции Эльзас и Лотарингию;
передавала Бельгии округа Мальмеди, Эйпен и
территорию Морена; Польше — часть Верхней
Силезии; Чехословакии — небольшую область
Силезии. Данциг (Гданьск) был объявлен вольным
городом, a Meмель (Клайпеда) перешел в ведение
держав-победительниц (в 1923 г. этот город с
прилегавшей к нему областью передали Литве).
Саарская область переходила на 15 лет под
управление Лиги наций, а угольные копи Саара
передавались в полную собственность Франции;
северная часть Шлезвига перешла к Дании.
Германские области на левом берегу Рейна и
полоса шириной 50 км на правом берегу были
демилитаризованы.
Войска союзников на 15 лет оккупировали
левобережье Рейна и ряд пунктов
демилитаризованной зоны на правом берегу реки.
Численность германской армии ограничивалась ста
тысячами человек; основная часть военно-морского
флота передавалась победителям. Германии
запрещалось иметь подводный флот и военную
авиацию. Эта держава лишилась всех колониальных
владений, которые были разделены между Англией,
Францией и Японией.
В течение 30 лет Германия обязывалась выплачивать
репарации. До особого распоряжения союзников
Германия оставляла на Востоке (в основном в
России, Украине и в Прибалтике) свои
оккупационные войска. В будущем она была
обязана признать соглашения с государствами,
«которые образовались и образуются на
территории бывшей Российской империи».
В 1919—1920 гг. были подписаны мирные договоры с
Австрией, Болгарией, Венгрией и Турцией.
Закрепляя распад Австро-Венгерской и Турецкой
империй, эти договоры порождали в Юго-Восточной
Европе массу споров, сеяли семена раздора между
молодыми государствами.
Кабальный Севрский договор ставил под угрозу
независимость Турции. Весь комплекс
выработанных соглашений составил послевоенную
версальскую систему. «Мы уехали с сознанием, что
договоры, которые мы навязали нашим врагам, были
несправедливы и неразумны», — отмечал
британский дипломат Никольсон.
Версальский мир породил новые противоречия, и в
первую очередь между победителями и
побежденными. Тяжелые условия Версаля вызвали
волну противодействующего национализма.
При этом Версальский мир не создал надежных
гарантий против германского реваншизма. Китай
отказался подписать договор из-за передачи
Шаньдуна Японии.
И еще: вмешательство лидеров стран-победительниц
в дела России, Венгрии и Германии с целью
помешать приходу к власти леворадикальных
режимов означало неприятие ими демократии
«толпы».
Устав Лиги наций, принятый участниками
конференции в результате долгих дискуссий, стал
частью мирного договора. И хотя сенат США
отказался ратифицировать договор из-за
разногласий по поводу того, быть или не быть
Америке в Лиге наций, а точнее — быть или не быть
ей гарантом безопасности, вряд ли это может
служить основанием для исключительно негативной
оценки деятельности Лиги.
Версаль был крупным событием, своего рода
предтечей реалий ХХ столетия, главный признак
которого, как писал А.Тойнби, — «гигантское и
всеобщее смешение».
К позитивным итогам Парижской конференции
следует отнести, прежде всего, само обсуждение
проблемы прав наций, а значит, и отдельного
человека.