Рано утром 11 ноября 1918 г. в штабном поезде
главнокомандующего войсками Антанты маршала
Ф.Фоша (поезд стоял близ станции Ретонд в
Компьенском лесу) представителями вооруженных
сил союзников и Германии было подписано
перемирие. В тот же день в 11 часов по Гринвичу в
столицах стран Антанты прогремел 101 орудийный
залп. Великая бойня, продолжавшаяся четыре года,
три месяца и десять дней, окончилась.
Перемирие явилось первым международно-правовым
актом, в котором были зафиксированы новые реалии
мировой политики. Династии Гогенцолернов и
Габсбургов, названные виновниками войны, были
низложены, Германия объявлена республикой.
Австро-Венгерская, Османская и Российская
империи распались; возникшим на их обломках
государствам предстояло доказывать свою
легитимноеть и т.д.
Мир праздновал победу. И, пожалуй, лишь автор идеи
«вечного мира» — мира без победителей, президент
США В.Вильсон не спешил, как ни странно, принимать
поздравления, ибо знал, что главные сражения
впереди — за столом переговоров с Ж.Клемансо, Д.
Ллойд Джорджем и другими руководителями 27 стран
— участниц мирной конференции. Ее открытие (в
Версале) было назначено на 18 января 1919 г. Именно
на этой дате — вряд ли случайно — настояли
французы: 18 января 1871 г. в том же Версале была
провозглашена бесславно «почившая» Германская
империя.
8 января 1918 г. В.Вильсон предложил потенциальным
участникам конференции программу
«окончательного мира» — Четырнадцать основных
принципов урегулирования, преподнесенных в
качестве альтернативы большевизму. «Это был
своего рода контрудар, — писал видный британский
историк Дж. Бараклоу, — ленинскому лозунгу
мировой революции и призыву к солидарности
пролетариата и борьбе с империализмом
противопоставлялся лозунг национального
самоопределения и призыв сделать ХХ век веком
простого человека».
В назначенный день президент Франции Р.Пуанкаре официально объявил о начале работы Парижской мирной конференции. Лондонская «Таймс» писала, что этот день войдет в анналы европейской истории как «акт символического очищения». Однако задачи, стоявшие перед участниками конференции, были столь грандиозны, что вынуждали скорее помнить об ограниченности человеческих возможностей — для их решения.
Приехавших в Париж дипломатов сопровождали
переводчики и машинистки, юристы и историки,
секретари и повара, а президента США и
премьер-министра Великобритании — еще и личная
охрана. Зеваки глазели на яркие мундиры и
экзотические одежды делегатов; светский Париж
веселился: балы следовали одни за другим.
Немногочисленные пленарные (общие) заседания
конференции напоминали скорее представления для
публики, нежели совещания для выработки условий
мира. Почти все важные вопросы решались без
участия представителей малых стран. По два
делегата от Франции, Великобритании, США, Италии
и Японии составили Совет десяти, на который и
возлагалось решение главных проблем.
Председателем конференции был избран
французский премьер Жорж Клемансо. Крепкий
77-летний старик с крупной лысой головой и усталым
взглядом из-под густых бровей, с седыми моржовыми
усами, с руками, пораженными экземой, неизменно в
перчатках. Никогда не лезший за словом в карман,
грубоватый Клемансо шокировал окружавших
простотой манер. Он верил в силу и стремился
обеспечить Франции гегемонию на Европейском
континенте.
Достойный партнер Клемансо — 56-летний глава
британского кабинета Дэвид Ллойд Джордж слыл
мастером закулисных интриг и политических
компромиссов. Всегда безупречно выбритый,
подтянутый, любезный, ироничный, он добивался
расширения Британской империи, выгодного для нее
«равновесия сил» в Европе, при котором она могла
бы играть роль арбитра.
Особых, разумеется формальных, почестей был
удостоен Вудро Вильсон. Высокий, сухопарый, с
вытянутым лицом, с глазами, скрытыми за толстыми
стеклами очков, с иголочки одетый, он напоминал
профессора, каковым, собственно, и был до своего
президентства. Лидеры союзных держав считали его
«святошей», «идеалистом», «мистиком», не
способным адекватно оценить реалии
послевоенного мира.
Однако вопреки всем сомневавшимся в его
политической прозорливости, Вильсон, будучи
упрямым и не имея дипломатического опыта,
сохранял дальнозоркость даже в момент триумфа,
ослепившего многих его партнеров по коалиции. В
своем кругу он оставался наполовину скептиком,
наполовину оптимистом, резонно полагая, что
отныне мир можно сохранить лишь в том случае,
если удастся организовать его на принципиально
новых началах, «на справедливой основе», уравняв
права больших и малых стран.
На конференции Вильсон продемонстрировал
спокойствие и толерантность, не питая, впрочем,
больших надежд на то, что принцип равноправия
будет применяться на практике. Генеральную
реконструкцию мировой системы он, конечно же,
мыслил под руководством и контролем США.
Делегацию Италии возглавлял премьер В.Орландо —
благообразный старик с пышной седой шевелюрой и
подслеповатыми глазами. Оживленно жестикулируя,
используя всё красноречие профессора права,
Орландо упорно добивался удовлетворения
итальянских притязаний в Средиземноморье.
Совет десяти заседал либо в Министерстве
иностранных дел на Кэ д’Орсе, либо в резиденции
Вильсона — на старинной вилле маршала Мюрата:
высокие потолки, тяжелые канделябры, ковры и
гобелены, маленькие золоченые стулья.
За отдельным председательским столом сидел
Клемансо, справа от него — остальные члены
Большой десятки. Секретари неслышно подносили и
уносили карты, иногда эксперты давали пояснения.
С малыми странами не церемонились. Когда нужно
было вызвать кого-то из делегатов от британских
доминионов, Клемансо говорил Ллойд Джорджу:
«Позовите своих дикарей».
Единства взглядов на то, каким быть
послевоенному миру, среди победителей не было,
разве что по «русскому вопросу». Клемансо, Фош и
Черчилль делали ставку на продолжение
интервенции, Вильсон и Ллойд Джордж сомневались
в ее успехе. Фош еще в начале работы конференции
предложил направить в советскую Россию союзные
армии. Услышав это, Ллойд Джордж даже изменился в
лице: «Это чистое безумие — большевизм нельзя
подавить военной силой», — заявил он. Между тем в
Париж приходили сообщения об успехах Красной
армии...
В отличие от «прагматиков» — Клемансо и Ллойд
Джорджа — угроза германского реванша и проблема
возмещения нанесенного войной ущерба Вильсона
волновали мало. Беспокойство вызывало
обострение революционной ситуации в Европе и
мире — прямого следствия военных потрясений,
приход к власти большевиков в России, пропаганда
ими собственной модели государства, так или
иначе отвечавшей требованиям очень многих
доведенных до отчаяния войной людей, которых
принято называть «массой».
По мнению Вильсона и его ближайшего окружения, их
союзники не сознавали всей глубины кризиса в
мировой политике.
Вильсон настойчиво добивался создания
международной организации — Лиги наций — как
гаранта будущего мира. Через нее он предлагал
решить вопрос о бывших владениях Османской
империи и судьбу германских колоний. Эти
предложения Вильсона вызвали возражения
большинства делегатов, особенно британских.
Заседания Совета десяти проходили в непрерывных
пререканиях. Поползли слухи, что Вильсон
собирается покинуть конференцию. «Казалось, что
всё пошло прахом», — записывал в конце января в
дневнике помощник президента. С большим трудом
удалось согласовать компромиссный проект Лиги
наций.
Но все разочарования, связанные с Лигой наций,
были еще впереди. После предварительного
утверждения проекта Устава Лиги Вильсон,
провожаемый пушечным салютом, покинул Европу.
Ллойд Джорджа неотложные дела призвали в Лондон.
Орландо направился с отчетом в Рим. Клемансо
свалил в постель выстрел анархиста — пуля попала
в легкое.
Исполнители первых ролей на время ушли со сцены.
Министры иностранных дел и советники начали
обсуждать самые сложные и трудные вопросы —
условия мирных договоров с Германией и ее
союзниками.
За ослабление Германии решительно выступили
французские представители: они требовали
превратить германские провинции на левом берегу
Рейна в самостоятельное государство, настаивали
на демилитаризации левобережных территорий, а
также на создании демилитаризированной же
пятидесятикилометровой зоны на правом берегу
Рейна, ратовали за передачу Польше Познани и
Данцига (предполагалось, что Польша станет
союзницей Франции, противостоящей Германии и
советской России). Кроме того, Клемансо добивался
передачи Франции Саарского угольного бассейна.
Французские предложения включали также
разоружение Германии и получение от нее
колоссальных репараций. «Немцы заплатят за всё!»
— этот лозунг был весьма популярен во Франции.
Ни США, ни Великобритания не собирались
содействовать установлению французской
гегемонии в Европе. Не согласились они и на
отделение от Германии территорий на левом берегу
Рейна, предлагая взамен свои гарантии границ
Франции. Когда Клемансо поднял вопрос о Сааре, то
Вильсон заметил, что он никогда раньше о нем не
слышал. Начался длительный торг.
Великобритания была заинтересована главным
образом в подрыве морской мощи Германии и в
разделе ее колониальных владений.