из нового учебного пособия

И.А.ВЕРБА

Нашествие монголо-татар на Русь. Куликовская победа

Мы продолжаем публикацию фрагментов пособия
«История России: люди, нравы, события, взгляды, оценки»
(см. № 23, 26).

Вступление

XIII—XIV столетия — это время ордынского владычества в Восточной Европе. Батыево разорение, набеги монголо-татар, утрата государственной независимости, разрыв традиционных хозяйственных связей — всё это негативно сказалось на развитии русских земель. Однако и под властью Золотой орды сохранялись некоторые привычные формы политической и церковной жизни, способствовавшие сохранению русского этноса как субъекта исторического процесса. Постепенно складывались предпосылки для противодействия иноземцам. Западные и южные княжества, некогда входившие в состав Киевской Руси, были объединены под властью литовских князей, на Северо-Востоке шло собирание земель вокруг Москвы, Новгород по-прежнему оставался крупным экономическим центром. Эти процессы привели к формированию Русского централизованного государства, окончательно освободившегося от ордынской зависимости во второй половине XV в.
Державу, созданную потомками Ивана Калиты, нельзя рассматривать как непосредственное продолжение предшествующих форм государственного развития, однако преемственность, связывавшая Киевскую Русь и Великое княжество Московское, ощущалась во многом. Поэтому имеет смысл вспомнить об основных этапах развития общества в домонгольский период.
Первый этап был связан с созданием Древнерусского государства с центром в Киеве. Этот этап характеризуется подъемом производительных сил в восточнославянском обществе, складыванием феодальных отношений, формированием древнерусской народности с ее общей материальной и духовной культурой, единым языком и единым этническим сознанием.
Второй этап ранней истории Руси был ознаменован политической раздробленностью Русской земли, становлением новых политических центров, составивших конкуренцию Киеву и Новгороду (Чернигов, Полоцк, Смоленск, Галич, Суздаль, Владимир и др.).
Третий этап домонгольской истории Руси был связан с усилением центростремительных тенденций в развитии отдельных русских земель на рубеже XII—XIII веков, однако отнюдь не с торжеством таких тенденций.
Итак, восточные славяне до Батыева нашествия прошли большой путь развития, многого добились во внутренней жизни страны, упрочили внешнее положение русских земель.
«Сложение русской государственности, — подчеркивает академик Б.А.Рыбаков, — не сопровождалось оттеснением тех лесных племен, с которыми соприкасались в своих походах за данью дружинники киевских князей тысячу лет назад: литовцы и карелы, мордва и латыши, эстонцы и чуваши, — все они в свое время были вовлечены в важный процесс первичной феодализации в системе Киевской Руси».
В начале XIII в. на территорию Восточной Европы нахлынула мощная волна кочевников, несметные полчища монголо-татар. Первую победу над русско-половецкими дружинами они одержали на реке Калке в 1223 г., а в 1237—1242 гг. Батый завоевал сначала Северо-Восточную, а потом и Юго-Западную Русь.
Такой исход столкновения с ордынскими ханами был предрешен: он объяснялся разными стадиями развития Монгольской империи и Руси в начале XIII в. Империя Чингисхана была тогда подчинявшимся центральной власти огромным государством с сохранившимися пережитками эпохи военной демократии; в распоряжении ордынских правителей была большая, хорошо дисциплинированная и боеспособная армия. Русская земля, расчлененная на отдельные княжества, не могла противопоставить этому противнику сколько-нибудь равноценный военный потенциал.

Нашествие Батыя и установление монголо-татарского владычества

От составителя. В большинстве русских летописей подробно говорится о нашествии Батыя на Русь. Ниже приводятся отрывки из наиболее древних из дошедших до нас летописей — Лаврентьевской и Ипатьевской.
Лаврентьевская летопись сложилась около 1377 г. в Суздале; ее автор — монах Лаврентий (отсюда и название памятника). Список включает в себя ростовское и владимирское летописание XIII в., подробно рассказывает о нашествии татар на земли Северо-Восточной Руси.
В составе Ипатьевской летописи начала XV в. находится Галицко-Волынская летопись XIII в., которая, в свою очередь, содержит «Повесть о нашествии Батыя», написанную в Киеве.

Из Лаврентьевской летописи

В тот же год зимой¹ пришли из восточных стран на Рязанскую землю лесом безбожные татары. И начали завоевывать Рязанскую землю, и пленили ее до Пронска², и взяли всё Рязанское княжество, и сожгли город³, и князя их убили⁴. А пленников одних распинали, других — расстреливали стрелами, а иным связывали сзади руки⁵. Много святых церквей предали они огню, и монастыри сожгли, и села, и взяли отовсюду немалую добычу; потом татары пошли к Коломне.
В ту же зиму выступил Всеволод, сын Юрия⁶, внук Всеволода, против татар. И встретились они у Коломны, и была битва великая. И убили воеводу Еремея Глебовича, и многих других мужей Всеволода убили, а Всеволод прибежал во Владимир с малой дружиной. А татары пошли к Москве. В ту же зиму взяли татары Москву, а воеводу убили, Филиппа Няньку, за правоверную христианскую веру, а князя Владимира, сына Юрия, взяли в плен. А людей избили от старца до грудного младенца, а город и церкви святые огню предали, и все монастыри и села сожгли, и, захватив много добра, ушли.
В ту же зиму выехал Юрий из Владимира с небольшой дружиной, оставив своих сыновей, Всеволода и Мстислава, вместо себя. И поехал он на Волгу, и расположился на реке Сити⁷ лагерем, поджидая братьев своих, Ярослава с полками и Святослава с дружиной.
В ту же зиму пришли татары к Владимиру... Всеволод и Мстислав были в нем, а воеводой был Петр Ослядюкович.
Татары станы свои разбили у города Владимира, а сами пошли и взяли Суздаль, и разграбили церковь Богородицы⁸, и двор княжеский огнем сожгли, и монастырь Святого Дмитрия сожгли, а другие разграбили. Старых монахов и монахинь, и попов, и слепых, и хромых, и горбатых, и больных, и всех людей убили, а юных монахов и монахинь, и попов, и лошадей, и дьяков, и жен их, и дочерей, и сыновей всех увели в станы свои, а сами пошли к Владимиру.
В субботу мясопустную⁹ начали татары готовить леса и пороки¹⁰ устанавливали до вечера, а на ночь поставили ограду вокруг всего города Владимира. В воскресенье после заутрени пошли они на приступ к городу, месяца февраля в седьмой день.
И стоял в городе из-за наших грехов и несправедливости великий плач, а не радость. За умножение беззаконий наших привел на нас Бог поганых, не им покровительствуя, но нас наказывая, чтобы мы воздержались от злых дел. Такими карами казнит нас Бог — нашествием поганых; ведь это бич его, чтобы мы свернули с нашего дурного пути. Взяли татары город до обеда от Золотых ворот¹¹.
А епископ Митрофан¹², и княгиня Юрия¹³ с дочерью, и со снохами, и с внучатами, и другие княгини Владимира с детьми, и многое множество бояр и простых людей заперлись в церкви Святой Богородицы¹⁴. И были они здесь без милости сожжены.
Церковь Святой Богородицы татары разграбили, сорвали оклад с чудотворной иконы, украшенный золотом, и серебром, и камнями драгоценными. Разграбили все монастыри, и иконы ободрали, и книги ободрали, и разграбили одежды блаженных первых князей. Убит был Пахомий, архимандрит монастыря Рождества Святой Богородицы, и игумен Успенский. Феодосий Спасский, и другие игумены, и монахи, и монахини, и попы, и дьяконы, начиная с юных и кончая старцами и грудными младенцами¹⁵. Расправились татары со всеми, убивая одних, а других уводя босых и раздетых, умирающих от холода, в станы свои.
Пленив Владимир, пошли татары, эти окаянные кровопийцы, на великого князя Георгия. Часть татар пошла к Ростову, а другая часть к Ярославлю, а иные пошли на Волгу на Городец, и пленили они все земли по Волге до самого Галича Мерьского¹⁶, а другие татары пошли на Переяславль, и взяли его, а оттуда пленили все окрестные и многие города вплоть до Торжка. Взяли они в один месяц февраль четырнадцать городов, не считая слобод и погостов.
И пришли безбожные татары на Сить против великого князя Юрия. И встретились оба войска, и была битва жестокой, и побежали наши перед иноплеменниками. И тут убит был князь Юрий. А случилось это несчастье месяца марта в четвертый день. Так был убит великий князь Юрий на реке Сити, и многие из его дружины погибли здесь.

Из Ипатьевской летописи

В год 6745 (1237). Пришли безбожные измаильтяне¹⁷, которые раньше бились с русскими князьями на Калке.
Первое их нашествие было на Рязанскую землю, и взяли они приступом город Рязань, выманили обманом¹⁸ князя Юрия и привели к Пронску, ведь княгиня его была в то время в Пронске. Обманом выманили и княгиню, и убили князя Юрия и его княгиню, и всех жителей его земли перебили, не пощадили и детей, даже грудных.
В год 6748 (1240). Пришел Батый к Киеву с большой силой, с многим множеством воинов своих, и окружили они город, и обступила сила татарская, и был город в великой осаде. Был Батый у города, а воины его окружили город. И нельзя было голоса слышать от скрипения телег его, от рева множества верблюдов его, ржания стад коней его, и была вся земля Русская наполнена воинами.
Поставил Батый пороки около города, у Ляшских ворот¹⁹. Пороки непрестанно били день и ночь и разрушили стены, и было видно, как тут ломались копья, разбивались на куски щиты, стрелы помрачили свет. Горожане были побеждены, и Дмитр²⁰ ранен, а татары взошли на стены и там засели. Но в тот же день и ночь горожане построили другие стены около церкви Святой Богородицы.
На другой день татары начали приступ, был большой бой между ними и защитниками. Люди укрылись в церкви, влезли на церковные своды со своим добром, и от тяжести рухнули вместе с ними стены церковные. Так город был захвачен воинами. Дмитра вывели раненым и не убили мужества его ради.
Батый же, взяв Киев, узнал, что Даниил в Угорской Земле²¹, пошел сам на Владимир и подошел к городу Колодяжну. Он поставил двенадцать пороков, но не мог он разломать стены и стал подговаривать людей. Они же, послушав его злого совета, сдались и были перебиты. Затем Батый пошел к Изяславлю и Каменцу и взял их. Видел, что не сможет взять города Кременец и Данилов, и отошел от них. И пришел к Владимиру, и взял его приступом, и избил всех, не щадя. И также Галич и многие другие города, которым и числа нет²².

Памятники литературы Древней Руси. XIII век.
М., 1981. С. 135—143, 291—297.

Примечания

¹ В тот же год зимой — имеется в виду зима 6745 г. по принятому на Руси до Петра I летосчислению от сотворения мира. Год в то время начинался с 1 марта. По современному летосчислению события происходили зимой 1237/38 г.
² Пронск — город в верховьях Проки (приток Оки), к югу от Рязани, с XII в. — центр удельного княжества.
³ Сожженная Батыем Рязань так и не была восстановлена. Сейчас на ее месте село Старая Рязань. Столицей княжества стал Переяславль-Рязанский (современная Рязань).
⁴ В Рязанской земле правили потомки князя Ярослава, младшего сына черниговского и киевского князя Святослава Ярославича. Кто из них занимал рязанский княжеский стол во время нашествия Батыя, точно неизвестно. По одним источникам — это Юрий Игоревич, по другим — Юрий Ингваревич. Известно, что до 1235 г. здесь княжил Ингварь Игоревич. Очевидно, Юрий был преемником Ингваря и приходился ему либо сыном, либо братом.
⁵ По мнению Н.М.Карамзина, татары связывали пленников, чтобы стрелять в них, «как в цель для забавы» (см.: Карамзин Н.М. История государства Российского. М., 1988. Кн. 3. С. 167).
⁶ Юрий (Георгий) Всеволодович — сын Всеволода Большое Гнездо, великий князь владимирский в 1212—1216 и 1218—1238 гг. Погиб в 1238 г. в битве на реке Сити.
⁷ Сить — небольшая река, впадающая в Мологу близ ее слияния с Волгой. Ныне впадает в Рыбинское водохранилище.
⁸ Церковь Святой Богородицы — собор Рождества Богородицы, главный храм Суздаля, возведен в 1220-х гг. на месте прежнего храма, построенного еще при Владимире Мономахе.
⁹ В субботу мясопустную — в субботу на мясопустной (иначе — масляной) неделе, после которой начинается Великий пост.
¹⁰ Пороки — камнеметные орудия.
¹¹ Золотые ворота — ворота Владимира в западной части города.
¹² Митрофан — епископ Суздальский в 1227—1238 гг., церковный глава Владимиро-Суздальской земли (с начала XIII в. там существовала отдельная епархия).
¹³ Княгиня Юрия — супруга Юрия Всеволодовича княгиня Агафья, дочь черниговского князя Всеволода, внучка киевского князя Святослава, одного из главных героев «Слова о полку Игореве».
¹⁴ Церковь Святой Богородицы — Успенский собор во Владимире.
¹⁵ Автор летописной повести особо подчеркивает урон, который понесли от нашествия Батыя храмы и монастыри, говорит о многочисленных жертвах среди духовенства. Здесь упомянуты настоятели древних монастырей Владимира — Успенского (Княгинина), основанного княгиней Марией, женой Всеволода Большое Гнездо; Спасского, возникшего на рубеже XII—XIII вв.; Рождественского, где во второй половине XIII в. был погребен Александр Невский (мощи его при Петре I перенесли на берега Невы, в Александро-Невский монастырь).
¹⁶ Галич Мерьский — ныне г. Галич в Костромской области. Назывался так потому, что эти земли в древности населяли племена меря, и чтобы отличить его от Галича, находившегося в Галицкой земле в Юго-Западной Руси (ныне г. Галич Ивано-Франковской области на Украине).
¹⁷ Измаильтяне — в данном случае то же, что и агаряне. Язык агарянский — традиционное в русской средневековой литературе название татар и других мусульманских народов. Происходит от имени египтянки Агари, рабыни Авраама и Сары, матери первого сына Авраама — Измаила. По преданию, один из сыновей Измаила стал родоначальником арабов, давших миру ислам.
¹⁸ Возможно, татары предложили князю Юрию сдаться, пообещав ему жизнь и безопасность.
19 Текст летописи приводится в переложении на современный язык. В оригинале ворота названы Лядскими. Другое их название — Печерские. Они находились в восточной части города.
²⁰ Во времена нашествия Батыя Киев входил в состав владений галицко-волынского князя Даниила Романовича (1205—1264), сына Романа Мстиславовича. Оборону города возглавлял его наместник тысяцкий Дмитр.
²¹ Угорская земля — старинное название Венгрии.
²² Путь Батыя от Киева на Владимир-Волынский, главный город Галицко-Волынского княжества (ныне на западе Волынской области Украины), пролегал через другие волынские города — Изяславль (ныне Изяслав в Хмельницкой области), Кременец (ныне в Тернопольской области), Данилов (находился близ Кременца), Колодяжин (в верховьях Слуги), Каменец (там же).

Из «Истории России с древнейших времен» С.М.Соловьева

Условия, на которых татары принимают к себе в подданство какой-нибудь народ, суть следующие: жители подчиненной страны обязаны ходить с ними на войну по первому востребованию, потом давать десятину от всего, от людей и от вещей, берут они десятого отрока и девицу, которых отводят в свои кочевья и держат в рабстве, остальных жителей перечисляют для сбора подати. Требуют также, чтоб князья подчиненных стран являлись без замедления в Орду и привозили богатые подарки хану, его женам, тысячникам, сотникам — одним словом, всем, имеющим какое-нибудь значение; некоторые из этих князей лишаются жизни в Орде; некоторые возвращаются, но оставляют в заложниках сыновей или братьев и принимают в свои земли баскаков¹, которым как сами князья, так и все жители обязаны повиноваться, в противном случае по донесению баскаков является толпа татар, которая истребляет ослушников, опустошает их город или страну; не только сам хан или наместник его, но всякий татарин, если случится ему приехать в подчиненную страну, ведет себя в ней как господин, требует всё, чего только захочет, и получает.
Во время пребывания в Орде у великого хана Плано Карпини² заметил необыкновенную терпимость последнего относительно чуждых вероисповеданий; терпимость эта была предписана законом: в самом семействе хана были христиане; на собственном иждивении содержал он христианских духовных греческого исповедания, которые открыто отправляли свое богослужение в церкви, помещавшейся перед большою его палаткою.
По уставу Чингисхана и Актая³, подтвержденному впоследствии, служители всех религий были освобождены от платежа дани.

Соловьев С.М. История России с древнейших времен / Сочинения. Кн. 2. М., 1988. С. 145.

Примечания

¹ Баскаки — представители ордынского хана в русских городах, вели учет населения, собирали дань.
² Плано Карпини (Джованни ди Плана, 1182—1252) — итальянский монах, по заданию папы Иннокентия IV отправился в столицу монгольских ханов с дипломатической миссией и для сбора сведений о монголах. Был свидетелем возведения на престол великого хана Гуюка в 1246 г. Он написал отчет о своем путешествии, который стал ценным источником по истории Монгольской империи середины XIII в., других стран, которые он посетил, включая Россию.
³ Чингисхан (Темучин) — основатель Монгольской империи, в состав которой при нем вошли Южная Сибирь, Китай, обширные пространства Центральной и Средней Азии, часть Закавказья; великий хан монголов в 1206—1227 гг. Октай (Угэдей) — третий сын Чингисхана и его преемник, великий хан монголов в 1229—1241 гг. В его правление Батый совершил поход на Русь.

От составителя. В «Истории России с древнейших времен» С.М.Соловьев, как и многие другие историки XIX в., в частности В.О.Ключевский, несколько приуменьшает значение ига в историческом развитии России. Отрывок, рассказывающий об ордынском иге, занимает в труде С.М.Соловьева всего одну страницу. Однако здесь отмечены все основные стороны политической зависимости русских земель от Золотой орды. С.М.Соловьев подчеркивает веротерпимость татар. Следует отметить, что ордынцы лояльно относились к исповеданию различных религий до того, как в 1312 г. ислам стал государственной религией Золотой орды.

Из книги В.В.Каргалова «Монголо-татарское нашествие на Русь»

Нашествие Батыя на Северо-Восточную Русь

Владимир был разрушен. Военачальники хана Батыя решили разделить войско на части, чтобы пройти по всем речным и торговым путям и разрушить города — центры сопротивления и опору русской ратной силы.
Монголо-татары считали, что страна, лишившись войска и крепостей, станет беззащитной, сдастся на милость победителей.
Кроме того, феодальные походы монголо-татар решали еще две военные задачи: отрезать великого князя Юрия Всеволодовича от Новгорода, откуда можно было ожидать подкрепления, и разгромить остатки владимирских сил, которые собирались в заволжских лесах, в воинском стане на реке Сити.
Решая эти задачи, войско Батыя двинулось от Владимира в трех основных направлениях: на север — к Ростову и далее на Волгу, где в лагере на реке Сити великий князь Юрий Всеволодович собирал войско, на восток — к Средней Волге; на северо-запад — к Твери и Торжку.
Самое многочисленное монголо-татарское войско хан Батый послал на север для разгрома великого князя Юрия Всеволодовича. Точного места стоянки великокняжеского войска монголо-татары, вероятно, еще не знали, но об общем направлении отступления Юрия Всеволодовича могли получить сведения от многочисленных пленных, захваченных при штурме Владимира. Не случайно летописцы, сообщая о монголо-татарском войске, которое «шло на великого князя Юрия», вполне определенно указывают направление его движения — «к Ростову». <…>
Монголо-татарское войско прошло по льду Нерли к озеру Неро и подступило к Ростову. Ростов, где большим влиянием пользовалось старое боярство, был одним из немногих русских городов, сдавшихся завоевателям без боя. Этот город меньше других пострадал от нашествия. Именно сюда, а не в разоренный Владимир, было перевезено после отступления монголо-татар тело убитого великого князя и похоронено в уцелевшей церкви Богородицы. Здесь, а не в стольном Владимире, возобновилось после нашествия общерусское летописание.
От Ростова многочисленная рать во главе с полководцем Бурундаем двинулась дальше на север, к Угличу. Через Углич лежали кратчайшие дороги к притокам Мологи, к реке Сити, где стоял лагерем великий владимирский князь Юрий Всеволодович.
Есть основание думать, что Углич тоже сдался монголо-татарам без боя. Углицкий князь с дружиной бежал при приближении завоевателей, и оставленные им в городе бояре сдались. Однако такая добровольная сдача была редкостью — большинство городов Северо-Восточной Руси мужественно сопротивлялось завоевателям и погибало в неравной борьбе, нанося врагу большой урон.
Другой монголо-татарский отряд пошел от Ростова к Ярославлю и Костроме. Этот поход подвергал разгрому торговые волжские города, сулившие завоевателям богатую добычу, и отрезал Юрию Всеволодовичу отступление к Волге.
Никаких подробностей разгрома монголо-татарами Ярославля, Костромы и других волжских городов летописцы не сообщают. Однако археологические раскопки показывают, что Ярославль, например, был сильно разрушен во время нашествия и долго не мог оправиться. Отражением монголо-татарского погрома является местное историческое сказание о битве с завоевателями на Туговой горе, в которой погибли все защитники Ярославля.
Монголо-татарское войско, которое направлялось из Владимира на восток, прошло по льду реки Клязьмы до города Стародуба. В Стародубе завоевателям не досталось ценной добычи. Князь Иван Стародубский заблаговременно отправил за Волгу, в леса, свою семью и все имущество, оставив в городе только войско для защиты стен. Можно предположить, что его примеру последовали и многие жители города.
От Стародуба монголо-татары напрямик, через леса, вышли к Городцу, стоявшему на левом берегу реки Волги. Город Городец, расположенный на Клязьме ниже Стародуба, не пострадал во время этого похода — летописцы сообщают о его разрушении в 1239 г., во время похода монголо-татар на Мордву и Муром.
От Городца монголо-татарское войско двинулось вверх по Волге, разрушая приволжские города. «По Волге все грады поплениша», — отмечает летописец. Отдельные отряды монголо-татарской конницы заходили далеко на север и северо-восток. Летописцы сообщают о походах монголо-татарских отрядов на Галич Мерьский и даже на Вологду.
Для монголо-татарского войска, которое двинулось от Владимира на северо-запад, первым объектом нападения был Переяславль-Залесский, крепость на кратчайшем водном пути из бассейна реки Клязьмы к могучему северному русскому городу — Великому Новгороду. Этот водный путь проходил через целую систему рек и озер: по Клязьме, Нерли, Плещееву озеру, Нерли (Волжской), Волге, Тверце, Мсте, Ильменскому озеру. Захватить торную дорогу было очень важно для завоевателей.
Переяславль-Залесский был по тем временам сильно укреплен. Переяславская крепость, заложенная еще в 1152 г. князем Юрием Долгоруким, неоднократно подновлялась и перестраивалась. В 1195 г., за полстолетия до нашествия, ее заново срубили. Оборонительные валы Переяславля достигали высоты 10—16 м и по своей величине уступали только укреплениям стольного Владимира. Деревянные двойные стены с 12 башнями дополняли картину укреплений. Кроме того, с севера Переяславль-Залесский прикрывала река Трубеж, а с остальных сторон — глубокий ров, заполненный водой. Город окружали многочисленные болота.
Пять дней отбивали переяславцы приступы монголо-татарского войска. Только после того как город был подожжен с разных сторон и огонь сделал невозможной дальнейшую оборону, завоеватели ворвались в Переяславль. Всех защитников перебили. Только огромное пожарище осталось на месте цветущего города.
От Переяславля одни монголо-татарские отряды пошли на север по льду Плещеева озера, чтобы перерезать Великий волжский путь. Где-то у Кснятина они вышли на Волгу и двинулись вверх по великой реке.
Другие монголо-татарские рати повернули к Юрьеву, разгромили его и пошли дальше, на запад, через Дмитров, Волок Ламский к Твери. «Города многие попленили: Юрьев, Дмитров, Волок, Тверь», — сообщает летописец.
В районе Твери монголо-татарские войска, двигавшиеся от Юрьева, соединились с отрядами, поднимавшимися вверх по Волге от Кснятина.
В результате февральских походов 1238 г. монголо-татарами были разрушены русские города на огромной территории от Северной Волги до Твери. Летописцы сообщают, что завоеватели «взяли городов 14, кроме слобод и погостов во един месяц февраль».
Русские летописи дают возможность установить список городов, взятых монголо-татарами во время февральских походов: Ростов, Ярославль, Городец, Галич Мeрьский, Переяславль-Залесский, Торжок, Юрьев, Дмитров, Волок Ламский, Тверь, Кострома, Углич, Кашин, Кснятин.
К началу марта монголо-татарские отряды широким фронтом вышли на рубеж Верхней Волги. Великий князь Юрий Всеволодович, собиравший войска в стане на реке Сити, оказался в непосредственной близости от монгольских авангардов. От Углича и Кашина туда двинулась большая рать во главе с полководцем Бурундаем.
Через дремучие заволжские леса пробила себе дорогу на восток, к Мологе, речка Сить... Ближе к устью ее, в глубине заволжских лесов, произошло одно из самых значительных и драматических событий монголо-татарского нашествия на Русь — битва владимирских великокняжеских полков с завоевателями...
В феврале1238 г. по лесным дорогам потянулись обозы с оружием и продовольствием, зачернели у пушек шатры и шалаши, задымились костры, поднялись над курными избами деревушек владимирские полковые стяги. Великий князь Юрий Всеволодович выбрал берега реки Сити для своего воинского стана...
Стан на реке Сити обеспечивал великокняжескому войску ряд важных преимуществ: дремучие леса прикрывали лагерь от наступления монголо-татарской конницы ... князь мог отсидеться за лесными чащобами до прихода подкреплений от северо-восточных князей... Но князья не торопились на помощь своему брату...
Монголо-татарское войско полководца Бурундая вышло на Волгу в районе Углича к началу марта 1238 г. ... Стоявшие на пути войска города Ростов и Углич серьезного сопротивления не оказали... Появление монголо-татар явилось неожиданностью для великого князя.
Когда до Юрия Всеволодовича дошли слухи о приближении Бурундая, он послал в разведку трехтысячный отряд воеводы Дорожа (Дорофея Федоровича), во главе всех дружин был поставлен опытный владимирский воевода Жирослав Михайлович, который начал готовить войско к бою. Но этих мер оказалось недостаточно.
Южнорусский летописец отмечал даже, что Юрий Всеволодович стоял на реке Сити, «не имея сторожии (охраны)»... Отряд воеводы Дорожа не смог предупредить неожиданного нападения. Он был разбит... Монголо-татарская конница окружила владимирское войско...
Суздальский летописец так описывает этот эпизод: «Князь Юрий послал Дорожа в просоки [в разведку] в трех тысячах, и прибежал Дорож, и сказал: а уже, князь, обошли нас около». О том, что нападение полков Бурундая было неожиданным для владимирцев, сообщают и другие летописцы: «Внезапно приспеша татарове».
Неожиданное нападение, поставившее оборонявшихся в тяжелое положение, усугублялось еще и особенностями размещения владимирских полков. В районе Сити не было крупных населенных пунктов, и войска из-за сильных морозов приходилось размещать по отдельным деревням. Собрать воинов для отпора врагу было нелегко, на это требовалось время.
Первый натиск врага могли бы задержать заранее подготовленные укрепления, но на Сити не было ни городов, обнесенных крепкими стенами, ни укрепленных замков феодалов, и построить новые укрепления в зимнее время невозможно...
Монголо-татарская конница, разгромившая трехтысячный отряд воеводы Дорожа и неожиданно напавшая на великокняжеский лагерь, не встретила организованного сопротивления. Русские полки даже не успели как следует построиться для боя. «Начал князь полки ставить около себя, и внезапно татары приспели, князь не успел ничего», — сообщает летописец.
Однако владимирское войско мужественно встретило врага. Началась жестокая битва («сеча зла», по словам летописцев). Но силы были слишком неравными... Владимирские дружины не выдержали согласованных ударов монголо-татарской конницы и «побежали перед иноплеменниками». Монголо-татары неотступно преследовали их до самого устья реки Сити, безжалостно убивая отступавших.
Погиб во время битвы и великий князь Юрий Всеволодович. Место и обстоятельства его смерти неизвестны. «Бог же весть как скончался, много говорят о нем иные», — замечает по этому поводу новгородский летописец. Местные предания об этих событиях называют местом гибели великого князя то «земляные городки», около села Покровского, то островок в топком болоте близ села Боженки.
Летописные известия о битве на реке Сити очень кратки и порой противоречивы. Поэтому историки давно пытались привлечь к изучению битвы археологов М.Погодина, А.Преображенского и Ф.Никольского. В районе битвы были обнаружены «земляные городки» — невысокие насыпи, соединенные между собой какими-то канавками, и земляной вал довольно внушительных размеров (он достигал высоты трех саженей). Народные предания, записанные в деревнях в районе Сити, связывали гибель великого князя Юрия Всеволодовича именно с этими труднопреодолимыми «земляными городками»...
Битва на Сити, несмотря на поражение владимирских полков, занимает важное место в героической борьбе русского народа с монголо-татарскими завоевателями. В яростной сече среди заволжских лесов монголо-татарам был нанесен значительный урон... Батыю пришлось выделить большие силы для разгрома великокняжеского стана. В результате монголо-татарское войско было ослаблено и не выполнило стоявших перед ним задач: ни Полоцк, ни Новгород не стали жертвами нашествия. Благодаря битве на Сити войско Батыя надолго задержалось у стен Торжка...
Время наступления на Северо-Западную Русь было упущено.

Поход Батыя на Южную Русь

Разрушив столицу Южной Руси, Батый не рассчитывал встретить сильного сопротивления во время дальнейших походов на запад...
Основные силы Батыя пошли от Киева в направлении к Владимиру-Волынскому. Одновременно другие татарские отряды разоряли широкую полосу южнорусских земель. Ими были быстро взяты и разрушены города по Среднему Тетереву.
Археологические раскопки одного из городов на реке Тетереве, проведенные в 1956 г. профессором Р.И.Выезжаевым, показали, что этот городок не переживал осады... Жители покинули городок при приближении врага, увезя с собой имущество. Так было и в ряде других городов в этом районе.
Однако на укрепленных линиях Киевской земли, которые протянулись от Случи, Горыни к Верхнему Тетереву, монголо-татары встретили упорное сопротивление. Укрепленные линии состояли из городков-крепостей, хорошо приспособленных для обороны.
К числу таких городков-крепостей относилось известное Райковецкое городище на Верхнем Тетереве, которое входило в систему укреплений Киевской земли. Детинец городища был обнесен мощным валом, основу которого составляли рубленные из толстых бревен дубовые клети — тарасы. Укрепления дополнялись двойной линией глубоких рвов. По гребню вала шла деревянная стена с башнями.
Археологическими раскопками была вскрыта картина жестокого военного разгрома городка, во время которого всё население было уничтожено, а постройки преданы огню...
Оборона городка отличалась большим упорством. Мужчины мужественно бились в единственных воротах. Здесь, спустя семь столетий, их останки были найдены археологами. На стенах стояли женщины и рубили серпами шедших на приступ врагов.
Монголо-татары ворвались на городскую стену, учинили страшную расправу. В домах и на улицах лежали трупы женщин и детей, изрубленные кривыми монгольскими саблями.
Следующим городом, вставшим на пути нашествия, был Колодяжин. Сильно укрепленный город, расположенный на высоком крутом берегу реки Случи, долго выдерживал натиск завоевателей. Летописец сообщает, что Батый «пришел к городу Колодяжину, и поставил 12 пороков, и не мог разбить стены». Тогда монголо-татары начали переговоры, обещали жителям города сохранить жизнь в случае добровольной сдачи. А когда те, «послушав злого совета», открыли ворота, завоеватели вторглись в город и учинили страшную расправу.
Однако и после этого бой продолжался, но ... силы были неравны. Все жители Колодяжина были перебиты. Жизнь на городище больше не возобновлялась...
О разгроме монголо-татарами другого укрепленного городка, Каменца, сведений почти не сохранилось. Южнорусский летописец сообщает только о самом факте взятия города. Зато по Изяславлю, тоже разрушенному монголо-татарами во время похода Батыя на Южную Русь, имеется богатый материал раскопок советского археолога М.К.Каргера.
Как на Райковецком городище и в Калодяжине, археологи обнаружили здесь картину жестокого боя. Слой пожарища прослеживается в Изяславле по всей территории городища. Повсеместно разбросаны человеческие кости ... возле них в клетях вала, ограждавшего посад, валялось оружие — большие топоры, наконечники копий, железные булавы. Часть стрел, найденных на городище, была монгольской по происхождению...
Прорвав укрепленные линии Киевской земли, монголо-татарские завоеватели обрушились на Галицко-Волынскую Русь. Сильное сопротивление они встретили у Данилова и Кременца. Жители этих городов отбили все приступы монголо-татар. Завоеватели вынуждены были отойти от их стен.
Южнорусский летописец писал об этой неудаче непобедимого монгольского хана: «Видев же Каменец и град Данилов, яко невозможно прияти ему, и отъиде от них».
Пока отдельные отряды завоевателей осаждали укрепленные города, основная масса монголо-татарской конницы двигалась к Владимиру-Волынскому...
Заложенный еще в конце XI столетия, Владимир-Волынский был, по свидетельствам летописцев, большим и сильно укрепленным городом, с мощными стенами и башнями. По преданию, венгерский король, осаждавший Владимир-Волынский в 1231 г., не мог надивиться на него и говорил: «Такого города я не видел и в немецкой земле!»
Владимир-Волынский был взят монголо-татарскими завоевателями штурмом после короткой осады, почти все владимирцы перебиты. «И не было во Владимире, кто бы остался жив»,— печально отмечает летописец.
Археологические раскопки обнаруживали места массовых казней горожан озверелыми завоевателями...
Страшному разгрому подверглись и другие города Волынской земли. Только сильно укрепленный город Холм сумел отбить все приступы монголо-татар и уцелел.
Двигаясь главными силами на Владимир-Волынский, Батый выделил часть войска для опустошения галицких земель. Монголо-татарские отряды двигались на юг — к Десне и Пруту, на юго-запад — к Галичу, на запад — к Бужку и Звенигороду Южному — и в короткий срок опустошили «облавой» большую часть Галицко-Волынской Руси.
Везде, где проходили отряды завоевателей, археологи находили запустевшие города и селища, погребенные под слоем пепла...
Последний крупный город, разрушенный монголо-татарскими завоевателями во время этого похода, — Галич. Он был «взят копьем» после трехдневной осады и буквально стерт с лица земли. Урон, нанесенный Галичу монголо-татарами, был так тяжел, что город надолго утратил свою прежнюю политическую роль. Княжеский двор и дружина переехали в город Холм, который стал новой столицей княжества.
Весной 1241 г. монголо-татарские полчища перешли границу Руси и вторглись в Польшу, Чехию и Венгрию. Народы этих стран тоже попали под удар страшных степных завоевателей.

Каргалов В.В. Монголо-татарское нашествие на Русь:
XIII век. М., 1966. С. 48—62, 83—88.

Свидетельство Мэтью Парижского

Подобно саранче распространялись они [монголо-татары] по лицу земли, они принесли ужасающие опустошения в восточных частях, разорив их огнем и мечом. Пройдя через землю Сарации, они разрушали до основания города, рубили леса, низвергали крепости, выдергивали виноградники, опустошали сады, убивали горожан и крестьян.
Во всех завоеванных царствах они без промедления убивают князей и вельмож, которые внушают опасения, что когда-нибудь могут оказать какое-либо сопротивление. Годных для битвы воинов и поселян они, вооруживши, посылают против воли в бой впереди себя. Других же поселян, менее способных к бою, оставляют для обработки земли, а жен, дочерей и родственниц тех людей, кого погнали в бой и кого убили, делят между оставленными для обработки земли, назначая каждому по двенадцати или больше, и обязывают тех людей впредь именоваться татарами.

Мэтью Парижский. История // Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрука.
М., 1957. С. 29.

Свидетельство Плано Карпини

О хороших нравах татар

Вышеупомянутые люди, то есть татары, более повинуются своим владыкам, чем какие бы то ни было люди, живущие в сем мире — или духовные, или светские, — более всех уважают их и не легко лгут перед ними.
Словопрения между ними бывают редко или никогда, драки же никогда, войн, ссор, ран, человекоубийства между ними не бывает никогда... Одни достаточно чтут другого, и все они достаточно дружны между собою; они довольно выносливы...
Взаимной зависти у них, кажется, нет. Женщины их целомудренны, и о бесстыдстве их ничего среди них не слышно... Раздоры между ними возникают или редко, или никогда.

О дурных нравах их

Они весьма горды по сравнению с другими людьми и всех презирают, мало того, считают их, так сказать, ни за что, будь ли то знатные или незнатные...
По сравнению с другими людьми они очень вспыльчивы и раздражительного нрава, и также они гораздо более лживы, чем другие люди, и в них не обретается никакой почти правды; вначале, правда, они льстивы, а под конец жалят, как скорпион. Они коварны и обманщики и, если могут, обходят всех хитростью.
Это грязные люди, когда они принимают пищу и питье и в других делах своих. Все зло, какое они хотят сделать другим людям, они удивительным образом скрывают, чтобы те не могли позаботиться о себе... Пьянство у них считается почетным, и, когда кто много выпьет, там же извергают обратно... Они очень алчны и скупы...

Об их пище

...Их пищу составляет всё, что можно разжевать, именно они едят собак, волков, лисиц и лошадей, а в случае нужды вкушают и человеческое мясо... Они едят также очищения, выходящие из кобыл вместе с жеребятами... мы видели даже, как они ели вшей и мышей...
Скатертей и салфеток у них нет, хлеба у них нет, равно как и зелени, и овощей, и ничего другого, кроме мяса; да и его они едят так мало, что другие народы с трудом могут жить на это...

Джованни дель Плано Карпини. История монголов //
Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрука.
М., 1957. С. 34—35, 52—53, 65.

Из работы С.А.Анинского «Известия о татарах в XIII—XIV вв.»

…И далее после столь неприязненного описания [имеется в виду приведенный выше фрагмент «Истории монголов» Плано Карпини] с чисто европейской деловитостью дается совет:
«Если же какие-нибудь татары будут на войне сброшены со своих лошадей, то их тотчас же следует брать в плен, потому что, будучи на земле, они сильно стреляют, ранят и убивают лошадей и людей. И, если их сохранить, они могут оказаться такими, что из-за них можно получить, так сказать, вечный мир и взять за них большие деньги, так любят друг друга».
Поразительно, что эти циничные слова, противоречащие заповедям Христовым, написал служитель католической Церкви.
Против версии патологического человеконенавистничества татар можно представить и свидетельство брата Иоганна, написанное спустя некоторое время после похода.
«Да ведает ваше благочестие, отец наш, что те, кто желают трудиться во имя Христа, следуя за кочевьями татар, величайший получат урожай душ, так что, крестя и укрепляя в вере, проповедуя и наставляя, исповедуя и поддерживая, мы … постоянно заняты, чаще всего и обычно вплоть до глубокой ночи, потому что в некоторых областях люд христианский настолько умножается, что, по нашему мнению, язычников остается лишь немногим больше половины. Ведь татары военной мощью подчинили себе разные племена из народов христианских, но позволяют им по-прежнему сохранять свой закон и веру, не заботясь или мало [заботясь] о том, кто какой веры держится, с тем чтобы в мирской службе, в уплате податей и сборов и в военных походах они [подданные] делали для господ своих то, что обязаны по изданному закону. Они даже сохраняют такую свободу христианам, что многие, женясь и содержа большую семью, становятся иногда богаче своих господ, причем господа те не решаются коснуться имущества рабов и даже зовут их товарищами, а не рабами. Но когда господа идут в бой, те, вооружившись, следуют за ними, честно служа против сарацинов, сражаясь с ними и соблюдая верность договору».
Не отсюда ли легенда о бесконечном количестве татар? У страха глаза велики.
Итак, подводя итоги, можно еще раз дать слово Плано Карпини:
«Убивать людей, нападать на земли других, захватывать имущество других всяким неправедным способом, предаваться блуду, обижать других людей, поступать вопреки запрещениям и заповедям Божьим отнюдь не считается у них [монголов] греховным».
Возможно, в сказанном есть доля правды, но монголы были люди другого мира, другой религии, у них была своя этика. А вот представители папской курии, братья крестоносцы, да и просто правоверные католики, хотя и считали эти действия греховными, тем не менее и убивали людей в большом количестве, и нападали на чужие земли, и захватывали чужое имущество, и блудили, и обижали всякого, кто слабее их. Тому огромное количество свидетельств в истории средневековой католической и современной цивилизованной Европы. <…>
Что же способствовало нагнетанию монголофобии? Это прежде всего свидетельства о многочисленности и непобедимости монголов. С «непобедимостью» их, кажется, ясно — таланты полководцев и отвага солдат ее вполне обеспечивали, а вот «многочисленность» явно вымышлена, опять же с целью оправдания своих поражений и формирования нетерпимого по отношению к кочевникам общественного мнения. Может, и не было бесчисленных полчищ, может быть, это только видимость?
Свидетельствует Плано Карпини:
«Когда же они желают приступить к сражению, то располагают все войска так, как они должны сражаться. Вожди или начальники войска … имеют рядом с собой на конях отроков, а также женщин и лошадей. Иногда они делают изображения людей и помещают их на лошадей; это они делают для того, чтобы заставить думать о большом количестве воюющих. Пред лицом врагов они посылают отряд пленных и других народов, которые находятся между ними; может быть, с ними идут какие-нибудь татары. Другие отряды, более храбрых людей, они посылают далеко справа и слева, чтобы их не видали их противники, и таким образом окружают противников и замыкают в середину; и таким образом они начинают сражаться со всех сторон.
И хотя их иногда мало, противники их, которые окружены, воображают, что их много. А в особенности бывает это тогда, когда они видят тех, которые находятся при вожде или начальнике войска, отроков, женщин, лошадей и изображения людей, как сказано выше, которых они считают за воителей, а вследствие этого приходят в страх и замешательство. А если случайно противники сражаются, то татары устраивают им дорогу для бегства, и, как только те начнут бежать и отделяться друг от друга, они их преследуют и тогда, во время бегства, убивают больше, чем могут умертвить на войне.
Однако надо знать, что, если можно обойтись иначе, они неохотно вступают в бой, но ранят и убивают людей и лошадей стрелами, а когда люди и лошади ослаблены стрелами, тогда они вступают с ними в бой».

Анинский С.А. Известия о татарах XIII—XIV вв. // Исторический архив.
М.; Л., 1940. Т. 3. С. 90—91.

Александр Невский

Из «Истории России с древнейших времен» С.М.Соловьева

Александр Невский

Узнавши о гибели великого князя, старший по нем брат, Ярослав Всеволодович¹, приехал княжить во Владимир; он очистил церкви от трупов, собрал оставшихся от истребления людей, утешил их и как старший начал распоряжаться волостями.
Татары оставляли в покое только те народы, которые признавали над собой власть их; противиться не было средств у владимирского князя, — и Ярослав отправился в Орду к Батыю, который раскинул стан свой на берегу Волги; Батый, по словам летописца, принял Ярослава с честию и, отпуская, сказал ему: «Будь ты старший между всеми князьями в русском народе». Вслед за Ярославом отправились к Батыю и все родичи его, а сын великокняжеский, Константин², поехал дальше, к великому хану³, но присутствием сына не удовольствовались: в 1245 г. Константин возвратился в Русь, и отец его Ярослав должен был сам отправиться в Татарию⁴, где в августе 1246 г. был свидетелем воцарения Куюка⁵, сына Угедеева.
Ярослава позвали к матери великого хана, которая, как бы желая оказать честь русскому князю, дала ему есть и пить из собственных рук; но, возвратившись от ханши, Ярослав заболел и через семь дней умер, причем тело его удивительным образом посинело, почему все и думали, что ханша отравила его, дабы татары могли свободнее владеть Русью.
В то время как на востоке русские князья принуждены были ездить с поклоном к ханам степных варваров, на западе шла борьба с сильными врагами, которые начали грозить Руси еще прежде татар. Тотчас по занятии старшего стола, в 1239 г., Ярослав должен был выступить против Литвы, которая воевала уже в окрестностях Смоленска; с двух сторон нападают на Северо-Западную Русь враги не менее опасные: шведы и ливонские рыцари.
Владимирским князьям нельзя было оборонять ее постоянно от всех этих врагов: у них было много дела у себя, на востоке, вследствие утверждения нового порядка вещей, беспрестанных усобиц для усиления одного княжества за счет всех других, и татарских отношений. Тогда Новгород Великий должен был взять на свою долю борьбу со шведами, а Псков, бедный средствами Псков, должен был вести борьбу с двумя самыми опасными врагами — Литвою и немцами⁶, при внутреннем неустройстве, при частом отсутствии князя, при ссорах со старшим братом своим Новгородом Великим.
Самым сильным ударам с трех сторон Новгород и Псков подверглись с 1240 г.; они выдержали их и этим преимущественно обязаны были сыну великого князя Ярослава, Александру, который стал княжить у них после отца с 1236 г.
Александр не мог долго оставаться здесь, ибо дела на востоке переменились со смертию отца его. После Ярослава старшинство и стол владимирский наследовал по старине брат его Святослав, который утвердил племянников своих, сыновей Ярослава, на уделах, данных им покойным великим князем. По смерти отца Александр отправился к Батыю вместе с братом Андреем⁷; с берегов Волги поехали они, по обычаю, в Татарию; а между тем в отсутствие старших Ярославичей в Руси произошла важная перемена: один из младших братьев их, Михаил, по прозвищу Хоробрит, князь московский, отнял у дяди Святослава великое княжение и сам заступил на его место. Михаил скоро погиб в битве с литовцами, еще до возвращения старших братьев из Орды, где Александр был утвержден на столе киевском и новгородском, удерживая также на северо-востоке как отчину⁸ Переяславль-Залесский, Андрей же получил великое княжение владимирское.
Андрей два года спокойно сидел во Владимире; Александр, по некоторым известиям, хотел идти в Киев, но был удержан новгородцами, представившими ему опасность от татар на юге. В 1250 г. Андрей вступил в тесную связь с Даниилом Галицким, женившись на его дочери; а в 1252 г. Александр отправился на Дон к сыну Батыеву Сартаку с жалобою на брата, который отнял у него старшинство и не исполняет своих обязанностей относительно татар. Александр получил старшинство, и толпы татар под начальством Неврюя⁹ вторгнулись в землю Суздальскую.
Андрей при этой вести сказал: «Что это, Господи! Покуда нам между собою ссориться и изводить друг на друга татар; лучше мне бежать в чужую землю, чем дружиться с татарами и служить им». Собравши войско, он вышел против Неврюя, но был разбит и бежал в Новгород, не был там принят и удалился в Швецию, где был принят с честию. Татары взяли Переяславль, захватили здесь семейство Ярослава¹⁰, брата Андреева, убили его воеводу, попленили жителей и пошли назад в Орду. Александр приехал княжить во Владимир.
В 1255 г. умер Батый, ему наследовал сын его Сартак, или Сертак, скоро умерший, и Золотая орда досталась брату Батыеву, Берге, или Берке. По воцарении этого нового хана в 1257 г., по русским известиям, происходила вторая перепись: приехали численники, сочли всю землю Суздальскую, Рязанскую и Муромскую, поставили десятников, сотников, тысячников и темников¹¹, не считали только игуменов, чернецов, священников и клирошан.
Подобная же перепись происходила одновременно во всех странах, подвластных татарам, и везде служители всех религий, исключая еврейских раввинов, были освобождены от подати. В Новгороде после вести о переписи всё лето продолжалось смятение; а зимою убили посадника Михалка¹²; «если бы кто добро друг другу делал, — прибавляет летописец, — то добро бы и было, а кто копает под других яму, тот сам в нее попадает».
Вслед за этим приехал в Новгород великий князь с татарскими послами, которые начали требовать десятины и тамги¹³; новгородцы не согласились, дали дары для хана и отпустили послов с миром; сам Василий, сын Невского¹⁴, был против дани, следовательно, против воли отцовской, и выехал во Псков, как только отец приехал в Новгород; Александр выгнал его оттуда и отправил в Суздальскую область, а советников его наказал жестоко.
И начали ездить окаянные татары по улицам, переписывая дома христианские. Взявши число¹⁵, татары уехали; вслед за ними отправился и князь Александр, оставивший в Новгороде сына Димитрия¹⁶.
В Новгороде стало тихо; но поднялись волнения на востоке, в земле Ростовской: здесь в 1262 г. народ был выведен из терпения насилиями татарских откупщиков дани; поднялись веча и выгнали откупщиков из Ростова, Владимира, Суздаля, Переяславля и Ярославля; в последнем городе убит был в это время отступник Изосим, который принял магометанство в угоду татарскому баскаку и хуже иноплеменников угнетал своих прежних сограждан.
Понятно, что в Орде не могли спокойно снести этого события, и полки татарские уже посланы были пленить христиан: тогда Александр, чтобы отмолить людей от беды, отправился в четвертый раз в Орду; как видно, он успел в своем деле благодаря, быть может, персидской войне¹⁷, которая сильно занимала хана Берге. Но это было уже последним делом Александра: больной поехал он из Орды, проведши там всю зиму, и на дороге, в Городце Волжском¹⁸, умер 14 ноября 1263 г., «много потрудившись за землю Русскую, за Новгород и за Псков, за всё великое княжение, отдавая живот свой и за правоверную веру».

Соловьев С.М. История России с древнейших времен.
М., 1988. Кн. 2. С. 146—155.

Примечания

¹ Ярослав Всеволодович — четвертый сын Всеволода Большое Гнездо, великий князь владимирский в 1238—1246 гг., преемник Юрия, павшего в битве на Сити.
² Константин Ярославич (ум. в 1255 г.) — восьмой, самый младший сын Ярослава Всеволодовича. Доставшийся ему удел состоял из двух частей, далеко расположенных друг от друга. Это Галич в Костромской земле и Дмитров недалеко от Москвы. Его потомки правили в этих городах и в XIV в., пока не оказались в составе владений московских князей.
³ Имеется в виду великий хан всей Монгольской империи, основанной Чингисханом, в состав которой входили все владения Чингисидов, включая Золотую орду, возникшую в результате завоеваний Батыя, внука Чингисхана. Столицей империи был Каракорум, находившийся в Монголии, в верховьях Орхона.
⁴ Татарией С.М.Соловьев называет собственно Монголию; первоначально татарами называли одно из монгольских племен.
⁵ Куюк (Гуюк) — сын Угедея, великий хан монголов в 1246—1248 гг. Избран ханом после пятилетней борьбы за власть, в которой его главным противником был Батый, приходившийся ему двоюродным братом. Отец Батыя — Джуги, старший сын Чингисхана, умер еще при жизни Чингисхана.
⁶ Швеция в середине XIII в. вела борьбу за присоединение Финляндии, ее войска проникли в Карелию и угрожали новгородским владениям в бассейне Невы и Ладоги. В начале XIII в. немецкий рыцарский орден (впоследствии Ливонский орден) захватил большую часть латышских и эстонских земель и вышел на западные рубежи псковских владений. В середине XIII в. литовские земли объединились под властью князя Миндовга и образовали Великое княжество Литовское, войска которого проникали во владения Новгорода (Бежецк, Торжок), угрожали с юга Пскову.
⁷ Андрей Ярославич — третий сын Ярослава Всеволодовича, младший брат Александра Невского. Именно Андрей в 1249 г. занял великокняжеский стол во Владимире, получив ярлык в Каракоруме, столице империи монголов, где правила вдова хана Гуюка. По принятому у монголов обычаю минората основное наследство отца досталось младшему сыну. Очевидно, многое определялось и политическими расчетами; ведь вероятный соперник Андрея — Александр Невский — был союзником Золотой орды и хана Батыя, соперничавшего с родом Гуюка.
Андрей занимал великокняжеский стол до 1252 г. (до нашествия рати Неврюя), когда был вынужден бежать «за море». Побывав в Швеции, Андрей вернулся на Русь, примирился с Ордой и получил Суздаль, где княжил до своей смерти (1264). Он стал родоначальником князей нижегородско-суздальских, к которым восходят и некоторые московские боярские фамилии, известные позже: Шуйские, Скопины-Шуйские, Горбатые и др.
⁸ Отчина — наследственное владение. Получив от отца Переяславль-Залесский, Александр мог передать его своим потомкам.
⁹ Неврюй — ордынский военачальник (нойон), представитель знатного рода; некоторые русские летописи именуют его даже «царевичем».
¹⁰ Князь Ярослав Ярославич — шестой сын Ярослава Всеволодовича. Во время описываемых событий был на стороне князя Андрея Ярославича. Позднее, в 1264—1271 гг., занимал владимирский великокняжеский стол, княжил также в Твери, стал родоначальником династии тверских князей.
¹¹ Перепись проводилась для учета населения при сборе дани. По свидетельству Плано Карпини, еще в середине 1240-х гг. дань на Руси собирал от имени монгольских ханов некий купец-мусульманин («сарацин»). Очевидно, эту перепись С.М.Соловьев считает первой. О десятниках, сотниках, тысячниках, темниках, появившихся в ходе переписи 1257 г., существуют разные мнения. Либо это татарские предводители вооруженных отрядов, подчинявшихся баскакам, рядовой состав которых набирался из русских, либо речь идет о разделении самого населения на десятки, сотни, тысячи, десятки тысяч (тьмы) при учете.
¹² Михалко Степанович — посадник в Новгороде в 1255—1265 гг., сторонник князя Александра Невского.
¹³ Тамга — пошлина с торговли и промыслов (отсюда таможня). Различные сборы с торговых операций, например мыто, существовали на Руси издревле. Введенная татарами тамга стала самой крупной торговой пошлиной, взимавшейся с цены проданного товара.
Десятина — один из основных видов дани, поступавшей в Орду; по-видимому, десятая часть доходов.
¹⁴ Василий Александрович (ум. в 1271 г.) — старший сын Александра Невского. Победитель шведов и немцев, занятый делами Владимирского великого княжества, неоднократно оставлял сына княжить в Новгороде.
¹⁵ Т.е. завершив перепись населения.
¹⁶ Дмитрий Александрович — второй сын Александра Невского. После смерти отца наследовал как отчину Переяславль-Залесский, где княжил до своей кончины в 1294 г. Неоднократно его приглашали князем в Новгород. Боролся со своим братом Андреем за великое владимирское княжение, опираясь на поддержку хана Ногая, противника ханов, правивших в Орде. Дмитрию удалось, правда, с перерывами, удерживать великое княжение с 1277 по 1293 г., когда Андрей привел против него татарскую рать во главе с Дюденем, братом ордынского хана Тохты.
¹⁷ В 1250-х гг. монголы завоевали Иран, где возникла держава во главе с ханом Хулагу, братом Мункэ, внуком Чингисхана. Джучиды, правившие в Золотой орде, боролись с Хулагу и его преемниками за сопредельные территории. В первую очередь их интересовал Азербайджан. Два похода в Закавказье совершил хан Золотой орды Берке (Берге), брат Батыя. Во время второго похода, в 1266 г., он умер недалеко от Тбилиси.
¹⁸ Городец Волжский — древний город на Волге, выше Нижнего Новгорода. В конце XIII в. там княжил сын Александра Невского — Андрей. Иногда именно его, а не Андрея Ярославича считают родоначальником нижегородско-суздальских князей.

От составителя. Выдающийся политический деятель Руси XIII в. князь Александр Невский (ок. 1220—1263) ныне известен прежде всего как руководитель борьбы с агрессией немецких и шведских феодалов, добившийся блестящих побед в битвах на Неве в 1240 г. и на Чудском озере в 1242 г. В 1252—1263 гг. он находился во главе всех земель Северо-Восточной Руси, имея ярлык на великое княжение владимирское, который получил от татар.
После нашествия Батыя огромное значение в политике Александра Невского имели его отношения с Ордой. Активно противодействуя агрессии на западе, по отношению к Орде Александр проводил совсем иную политику, которой на Руси сочувствовали в то время далеко не все князья, в том числе Андрей (брат Александра Невского) и Даниил Галицкий.
С.М.Соловьев большое внимание уделяет борьбе князей за владимирский великокняжеский стол, которую они ведут в соответствии со своими представлениями о старшинстве в роду.

Русь и Орда

Из книги В.В.Каргалова «Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси»

Русские князья в первые годы после нашествия были заняты больше восстановлением своих разгромленных княжеств и распределением княжеских столов, чем проблемой установления каких-либо отношений с ушедшими за пределы русских земель завоевателями.
Видимо, полного единодушия в Северо-Восточной Руси по этому вопросу не было. Сильные и богатые города на северо-западной и западной окраинах, не подвергшиеся татарскому разгрому (Новгород, Псков, Полоцк, Минск, Витебск, Смоленск), выступали против признания зависимости от ордынских ханов.
Северо-Западной Руси, которая выступала против подчинения ордынскому хану, противостояла группировка ростовских князей: Владимир Константинович Углицкий, Борис Васильевич Ростовский, Глеб Васильевич Белозерский, Василий Всеволодович Ярославский¹. Их княжества сравнительно мало пострадали от нашествия Батыя: Ростов и Углич сдались без боя и не были, вероятно, разрушены татарами, а до Белоозера завоеватели вообще не доходили. Некоторые города Ростовской земли еще во время нашествия наладили, вероятно, какие-то отношения с завоевателями.
Существование двух группировок — северо-западной, выступавшей против признания зависимости от Орды, и ростовской, склонявшейся к установлению мирных отношений с завоевателями, — во многом определяло политику великого владимирского князя. Эта политика в первое десятилетие после нашествия Батыя была двойственной.
С одной стороны, большая часть Северо-Восточной Руси была опустошена нашествием и уже не имела сил для открытого сопротивления завоевателям, что делало неизбежным признание, хотя бы формальное, зависимости от золотоордынских ханов. Нельзя не учитывать и того обстоятельства, что добровольное признание власти ордынского хана обеспечивало лично великому князю определенные преимущества в борьбе за подчинение своему влиянию других русских князей. В случае же отказа Ярослава Всеволодовича явиться в Орду великокняжеский стол мог при поддержке Батыя перейти к другому, более сговорчивому князю.
С другой стороны, существование сильной оппозиции ордынской власти в Северо-Западной Руси и неоднократные обещания западной дипломатией военной помощи против монголо-татар могли пробуждать надежду при определенных условиях противостоять притязаниям завоевателей. Кроме того, великий князь не мог не считаться с антитатарскими настроениями народных масс, которые неоднократно выступали против иноземного ига.
Всё это привело к тому, что великие владимирские князья после формального признания власти золотоордынских ханов пытались выступить против монголо-татарского владычества, и факт признания этой власти еще не означал в действительности установления над страной иноземного ига. Первые десятилетия после нашествия являются периодом, когда иноземное иго еще только оформлялось и в стране побеждали силы, поддерживающие татарское владычество.
Политику соглашения с завоевателями поддерживала православная Церковь. Кроме причин, общих для всего класса феодалов, на позицию церковников оказывала большое влияние обычная для монголов политика привлечения на свою сторону местного духовенства путем полной веротерпимости, тарханов²), освобождения от дани и т.д. Не менее важным для объяснения позиции православной Церкви по отношению к ордынским ханам представляется то обстоятельство, что церковники очень подозрительно следили за переговорами антитатарской группировки князей с папской курией, видя в союзе с католическими государствами реальную угрозу своим доходам и привилегированному положению. Церковь не только поддерживала политику феодалов, направленную на установление мирных отношений с татарами, но и идеологически обосновывала власть ордынского хана над русскими землями, провозглашала ее божественное происхождение. Именно такую трактовку татарской власти содержит известное «Житие Михаила Черниговского», церковный автор которого вкладывает в уста святого мученика князя Михаила такие слова: «Тобе, цесарю, кланяюся, понеже ти Бог поруцел света сего».
Наконец, нельзя не учитывать того обстоятельства, что силы, выступившие за мирные отношения с татарами, возглавлялись таким популярным князем, как Александр Ярославич Невский. В борьбе против Андрея Ярославича, которого легко можно было обвинить в «измене» хану, для Александра открывалась единственная возможность вернуть принадлежавший ему по старшинству великокняжеский стол только при помощи Орды.
Необходимо отметить, впрочем, что в привлечении «поганых» к междоусобной борьбе князей не было для того времени ничего исключительного, ничего противоречащего феодальной этике и обычной практике межкняжеских отношений.
В результате силы Северо-Восточной Руси перед Неврюевой ратью оказались раздробленными. Значительная часть феодалов, духовных и светских, не поддержала попытку великого князя открыто выступить против Орды, что предопределило неудачу этого выступления. Ордынский хан был недоволен слишком самостоятельной политикой великого князя Андрея Ярославича. На великоханском престоле в Монголии в это время уже сидел Монкэ³, ставленник Батыя, а центральная монгольская администрация, ранее способствовавшая утверждению Андрея на великом княжении, больше не поддерживала его. Поэтому, когда Александр Ярославич в 1252 г. приехал в Орду «искать» великое княжение, ему был оказан самый благосклонный прием. Против великого князя Андрея была направлена сильная монголо-татарская рать царевича Неврюя.
Татарское войско двинулось в 1252 г. против непокорного великого князя. Андрей Ярославич пытался организовать сопротивление. Софийская первая летопись сообщает, что татары, «под Владимиром бродиша Клязьму», подошли к граду Переяславлю «таящеся», и под Переяславлем «срете их великыи князь Андрей с своими полкы и сразишася обои полци и бысть сеча велика».
Великокняжеское войско, к которому пришли на помощь только тверские дружины с воеводой Жирославом, после ожесточенной битвы «погаными побеждени быша». Ни один из князей ростовской группировки в битве не участвовал; о них в связи с этими событиями летописи вообще умалчивают. Кроме Переяславского княжества, ставшего ареной битвы и преследования разбитых полков великого князя, татарская рать разгромила только Суздаль, отчину Андрея.
Неврюева рать сыграла значительную роль в установлении монголо-татарского ига над Северо-Восточной Русью; она принесла окончательную победу князьям, которые стояли за примирение с завоевателями, за подчинение власти ордынского хана (конечно, обеспечив при этом свои собственные классовые интересы).
Поражение антитатарской группировки привело к тому, что в течение длительного периода (по существу вплоть до возвышения Москвы) ни одно из северо-восточных русских княжеств уже не могло стать организационным центром для борьбы с завоевателями. Это послужило основной причиной отделения от Владимиро-Суздальской Руси, завоеванной монголо-татарами, русских земель на западной окраине (Полоцка, Смоленска, Витебска и др.) <…>
Монголо-татарское нашествие XIII в., сопровождавшееся колоссальным разрушением производительных сил и завершившееся установлением над русскими землями тяжкого иноземного ига, оказало глубоко регрессивное воздействие на экономическое и политическое развитие Руси.
Опустошение русских земель татарскими погромами и систематическое ограбление русского народа ордынскими данями имели крайне тяжелые последствия для страны. Городское ремесло было подорвано разрушением городов и уводом в плен ремесленников, крестьянское хозяйство разорялось татарскими ратями и тяжелыми выплатами в Орду, экономические связи города с деревней оказались нарушенными, ухудшились условия внешней торговли.
Народное хозяйство русских княжеств, подорванное татарскими погромами и постоянно истощавшееся данями и поборами, переживало во второй половине XIII в. период упадка. Монголо-татарское завоевание надолго искусственно задержало экономическое развитие Руси.
К.Маркс и Ф.Энгельс в «Немецкой идеологии» указывают еще на одну сторону тяжелых последствий вторжений кочевых народов для экономического развития оседлых стран. В период феодальной раздробленности, когда сношения ограничиваются простым соседством, каждое изобретение в области производства приходится делать заново в каждой отдельной местности, и при этих условиях «достаточно простых случайностей, вроде вторжений варварских народов или даже обыкновенных войн, чтобы довести какую-нибудь страну с развитыми производительными силами и потребностями до необходимости начинать всё сначала»⁴. Это замечание целиком можно отнести и к феодальной Руси.
Однако последствия монголо-татарского нашествия были, как нам представляется, гораздо тяжелее, чем просто временная задержка экономического развития Руси. Монголо-татары не могли, конечно, разрушить основы феодального строя Руси, но условия экономического развития русских княжеств претерпели значительные изменения. Завоевание страны кочевниками искусственно задерживало развитие товарно-денежных отношений, законсервировало на длительное время натуральный характер хозяйства. Этому способствовало прежде всего разрушение завоевателями центров ремесла и торговли — городов, будущих потенциальных очагов буржуазного развития. Русские города были не только разрушены монголо-татарами, но и лишены в результате избиения и увода в плен ремесленников основного условия для восстановления экономической жизни — ремесленного производства.
Разрушение городов, нарушение связи города с деревней, обеднение непосредственных производителей и огромная утечка в Орду серебра, основного денежного металла древней Руси, усилили натурализацию хозяйства, препятствовали развитию товарно-денежных отношений.
Экономика деревни, более примитивная и простая, восстанавливалась после татарских погромов быстрее, чем сложная, основанная на опыте многих поколений ремесленников экономика города. Экономический упадок и политическая слабость города имели своим следствием крайнее усиление феодальных элементов в общественном строе.
Русские города как политическая сила, способная в какой-то степени противостоять феодалам, погибли в огне татарских погромов. В этих условиях феодальная зависимость крестьян развивалась в своих наиболее грубых и неприкрытых формах. Ряды феодально зависимого населения быстро пополнялись за счет разоряемого татарскими ратями и ордынскими данями крестьянства. Обязанность регулярно выплачивать ордынскую дань, которая проходила через руки собственных феодалов, усиливала зависимость крестьян и прикрепление их к земле.
Монголо-татарское завоевание привело к усилению феодального гнета. Вынужденные отдавать ордынским ханам часть феодальной ренты в виде дани, русские феодалы старались возместить ее усиленной эксплуатацией крестьян. Антифеодальные классовые выступления крестьянства в условиях иноземного ига были почти невозможны. Князья выступали как проводники ордынской политики (во всяком случае, во второй половине XIII столетия) и могли рассчитывать на поддержку хана, тем более что в условиях ига антифеодальные выступления зачастую принимали антитатарский характер.
Монголо-татарские завоеватели, опустошавшие русские земли и систематически грабившие их данями и другими «ордынскими тягостями», ничего не могли дать взамен русскому народу: ни о каком положительном влиянии завоевателей на экономику Руси говорить не приходится.
Как показали исследования М.Ф.Сафаргалиева, Золотая орда была основана «на примитивном кочевом, скотоводческом натуральном хозяйстве, где только что стало возникать земледелие, ремесло же не вышло из рамок домашних промыслов, а товарно-денежные отношения не вошли в быт основной массы кочевого населения»⁵. Монголо-татарское завоевание явилось тормозом для развития производительных сил Руси, находившейся на более высоком уровне экономического и культурного развития.
В политическом плане отрицательные последствия монголо-татарского завоевания проявились прежде всего в нарушении процесса постепенной политической консолидации русских земель, в усугублении феодальной раздробленности страны.
Непосредственным следствием «татарского погрома» было ослабление великокняжеской власти. Нашествие Батыя расшатало административный аппарат, серьезно ослабило великокняжеское войско. Разгром владимирских земель и бегство населения из бассейна реки Клязьмы подорвали экономическую основу великокняжеской власти, а разгром городов, потенциальных союзников великого князя в борьбе за политическое объединение страны, сузил ее социальную базу.
Нарушение монголо-татарскими завоевателями наметившегося в первой половине XIII в. процесса постепенной государственной концентрации русских земель — одно из самых тяжких последствий «татарщины». Татарские погромы, нанесшие страшный удар экономике феодальной Руси, разрушили объективные предпосылки будущего государственного объединения русских земель.

Каргалов В.В. Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси.
М., 1967. С. 136—146, 212—215.

Примечания

¹ В начале XIII в. Ростов получил в отчину князь Константин (ум. в 1218 г.), старший сын Всеволода Большое Гнездо. Его старший сын, Василько, княжил после отца в Ростове и передал его своему старшему сыну Борису (1231—1277), к которому восходят многочисленные фамилии потомков князей ростовских, известные в последующие века: Лобановы-Ростовские, Катыревы-Ростовские, Темкины, Буйносовы и др. Младший брат Бориса, Глеб, в 1238—1278 гг. занимал Белозерский удел, выделившийся из ростовских владений. Глеб стал родоначальником князей Беловельских-Белозерских, Каргапольских, Ухтомских и др. Из Ростовского княжества в XIII в. выделились также Углицкий удел, доставшийся младшему сыну Константина Владимиру (ум. в 1249 г.), и Ярославль, которым в 1239—1249 гг. владел внук Константина, Василий Всеволодович.
² Тарханные (от монгольского тархан — вольный человек) грамоты или ярлыки освобождали от всяких повинностей в пользу верховной власти и от суда назначенных ею чиновников. Впервые на Руси были дарованы ордынскими ханами русской Церкви, ее иерархам и монастырям. В дальнейшем выдавались великими князьями митрополиту, монастырям, знатным боярам. Их выдача прекратилась в XIV в.
³ Монкэ (Мункэ) — внук Чингисхана, сын его младшего сына Толуя. Великий хан монголов в 1251—1259 гг. В борьбе за власть опирался на поддержку хана Золотой орды Батыя. После смерти Мункэ идет необратимый распад Монгольской империи; ее отдельные улусы, в том числе Золотая орда, становятся фактически независимыми.
⁴ Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. М., 1955. Т. 3. С. 54.
⁵ Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой орды. Саранск, 1960. С. 273.

От составителя. Многие советские историки неоднократно подчеркивали крайне негативное влияние нашествия Батыя и ордынского ига на историческое развитие России. В.В.Каргалов обстоятельно и всесторонне рассматривает разрушительные последствия монголо-татарского нашествия и влияние ордынского владычества на хозяйственную, социально-политическую, культурную жизнь средневековой Руси (см. также его популярные работы «Владимир Мономах», «Конец ордынского ига» и др.). Историк определяет эти отношения как преимущественно враждебные, подробно говорит о сопротивлении русского народа вторжениям кочевников.
Иных взглядов придерживался историк, географ и этнолог Л.Н.Гумилев (1912—1992) — один из крупнейших исследователей жизни степных народов в средние века, автор таких работ, как «Древние тюрки», «Открытие Хазарии», «Древняя Русь и Великая степь», «От Руси к России». Он не склонен был рассматривать отношения кочевых и оседлых народов, в том числе русских и монголов, как исключительно враждебные. Нашествия кочевников, по его мнению, не отличались по своей жестокости от действий других завоевателей в средние века. Гораздо опаснее для Руси в XIII в. была агрессия с Запада, которую удалось отразить в союзе с Золотой ордой.

Из работы Л.Н.Гумилева «Апокрифический диалог»

В Древней Руси отрицательное отношение летописцев к татарам проявилось не в XIII в., а столетие спустя, тогда, когда узурпатор Мамай стал налаживать связи с католиками против православной Москвы. Поздний антитатарский фольклор связан не с эпохой Чингиза, а с трехсотлетней эпохой набегов крымских и причерноморских татар и ногайцев на Ливонскую и Русскую Украину.
В европейской историографии сложились три версии, объясняющие образование монгольского улуса¹ в XIII в. и считающие это историческое событие проклятием времени.
Первая версия. Чингиз организовал банду, подчинил все кочевые народы Азии и провел ряд войн, продолженных его сыновьями и внуками с корыстной целью — ради личного обогащения. При этом непонятно только: как ему это удалось?
Вторая версия. Весь монгольский народ совершил это преступление согласованно. Не ясно только, для чего ему это было нужно, ибо привозить добычу домой при наступлении — невозможно.
Третья версия. Кочевники всегда нападали на трудолюбивых земледельцев, следовательно, здесь не единичное «преступление», а предопределенный положением образ жизни.
После похода Батыя в 1237—1240 годах, когда война кончилась, языческие монголы, среди которых было много христиан-несториан², с русскими дружили и помогали им остановить немецкий натиск в Прибалтике. Мусульманские ханы Узбек и Джанибек³ (1312—1356) использовали Москву как источник доходов, но при этом защищали ее от Литвы. Во время ордынской междоусобицы, или, как тогда говорили, «великой замятни»⁴, Орда была бессильна, но русские князья и в это время вносили дань.
Войны между государствами не всегда влекут за собой ненависть народов друг к другу. К счастью, между русскими и тюрками такой ненависти не возникло. Многие татары путем смешанных браков вошли в состав русского народа, а те, которые остались мусульманами, живут в Казани с русскими дружно.
Вряд ли такое объединение народов следует называть «игом». И потому нет необходимости обвинять русских князей за то, что они договорились с татарами о взаимной помощи против наступавших с запада немцев, литовцев и венгров. Зачем называть братский народ потомками «диких грабителей»? Да, они воевали жестоко. Но эта жестокость была вполне в духе того времени. Просто татары воевали более удачно, чем их враги. Можно ли их обвинять за это?
Историческая география — наука об антропосфере⁵. Ее можно изучать, но не нужно оценивать происходящие в ней грандиозные события с точки зрения личной вины или заслуги. Отдельные люди не могут ни инициировать, ни предотвращать такие планетарные явления, как эволюция или миграция народов.
Войско Батыя, выступившее против половцев, с которыми монголы вели войну с 1216 г., в 1237—1238 гг. прошло через Русь в тыл половцам и принудило их бежать в Венгрию. При этом была разрушена Рязань и четырнадцать городов во Владимирском княжестве. А всего тогда там было около трехсот городов. Монголы нигде не оставляли гарнизонов, никого не обложили данью, довольствуясь контрибуцией, лошадьми и пищей, что делала в те времена любая армия при наступлении.
До Батыя, а точнее в 1169 г., Киев опустошил Андрей Боголюбский, отдавший столицу Руси на трехдневный грабеж своим ратникам, как поступали только с чужими городами. В 1203 г. то же самое сделал и князь Рюрик Ростиславич Смоленский⁶, которому содействовал князь Игорь Святославич, известный герой «Слова о полку Игореве». Так что Батыю мало чего осталось от Киева.
Расправа с жителями Козельска, который монголы прозвали «злым городом»? Действительно, этот трагический эпизод выпадает из ряда прочих, но объяснить его можно. В 1223 г. монголы, воюя с половцами, послали им в тыл 30 тысяч воинов. Тогда все южнорусские князья выступили в защиту половцев. Монголы направили к русским князьям посольство с мирными предложениями, но князья этих послов убили. Среди инициаторов убийства был Мстислав, князь черниговский и козельский⁷.
Монгольский обычай, основанный на родовом строе и военной демократии, предусматривал коллективную ответственность за преступления. Худшим поступком они считали обман доверившегося и убийство посла, ибо на Востоке посол — гость. В 1238 г. монголы дошли до Козельска. По их обычаю, советчики князя — бояре и дружина, а также их родня отвечают за содеянное князем зло. Русские тоже это знали, и за семь недель осады никто не прислал подмоги Козельску, хотя тогда на Руси было не менее ста тысяч воинов.
Великороссия, тогда именовавшаяся Залесской Украиной, добровольно объединилась с Ордой благодаря усилиям Александра Невского, ставшего приемным сыном Батыя. А исконная Древняя Русь — Белоруссия, Киевщина, Галиция с Волынью — почти без сопротивления подчинилась Литве и Польше. И вот вокруг Москвы — «золотой пояс» древних городов, которые при «иге» остались целы, а в Белоруссии и Галиции даже следов русской культуры не осталось. Новгород отстояла от немецких рыцарей татарская подмога в 1269 г. А там, где татарской помощью пренебрегли, потеряли всё.
Взгляните на карту того времени. На месте Юрьева — Дерпт, ныне Тарту, на месте Колывани — Ревель, ныне Таллин; Рига закрыла для русской торговли речной путь по Двине; Бердичев и Брацлав — польские земли — перекрыли дороги в Дикое поле, некогда отчину русских князей, тем самым взяв под контроль Украину. В 1340 г. Русь исчезла с политической карты Европы. Возродилась она в 1480 г. в Москве, на восточной окраине былой Руси. А сердцевину ее, древнюю Киевскую Русь, захваченную Польшей и угнетенную, пришлось спасать в XVIII в.
Утверждаю, что русские князья и бояре считали, что выгодней иметь не очень сильного союзника за широкими степями, какой была Золотая орда, чем Ливонский орден и Польшу на переднем крае агрессивного рыцарства и купеческой Ганзы у себя под боком. Пока существовала сильная Византия, ни христианский (католический), ни мусульманский мир не были страшны Русской земле. Но в 1204 г. этот естественный союзник исчез, так как Константинополь был взят и разрушен крестоносцами. Без друзей жить нельзя, и тогда возник союз полухристианской Орды и христианской Руси, эффективный до перехода хана Узбека в ислам в 1312 г.
Полагаю, что «нашествие» Батыя было на самом деле большим набегом, кавалерийским рейдом, а дальнейшие события имеют с этим походом лишь косвенную связь.
В Древней Руси слово иго означало то, чем скрепляют что-либо, узду или хомут. Существовало оно и в значении бремя, то есть то, что несут. Слово иго в значении господство, угнетение впервые зафиксировано лишь при Петре I.
Союз Москвы и Орды держался до тех пор, пока он был взаимовыгоден. Но процессы этногенеза неуправляемы и идут по ходу времени. Россия в XV в. росла и крепла так неудержимо, что смогла противопоставить себя и западноевропейскому, романо-германскому суперэтносу⁸, к которому примкнула Польша, и ближневосточному, возглавленному Турцией. А Орда распалась. Часть татар после принятия ислама ханом Узбеком в 1312 г. влилась в состав России.
Таким образом, Россия в XV в. унаследовала высокую культуру Византии и татарскую доблесть, что поставило ее в ранг великих держав.

Гумилев Л.Н. Апокрифический диалог //
Нева. 1988. № 3. С. 301—306; № 4. С. 197—198.

Примечания

¹ Так Л.Н.Гумилев называет всё Монгольское государство, созданное Чингисханом. Улусом обычно считалась часть этой державы, находившаяся под управлением какого-либо хана.
² Несторианство — одно из течений в христианстве. Его основоположник — константинопольский епископ Несторий (V в. н.э.). Несториане отрицают божественное происхождение Иисуса Христа. После осуждения несторианства как ереси множество его последователей расселились в Иране, Средней Азии и Китае.
³ Первым мусульманином среди ханов Золотой орды стал в XIII в. Берке. При хане Узбеке (1312—1342) ислам стал официальной религией Орды. При нем это государство достигает наивысшего могущества; достаточно сильной была Орда при сыне и преемнике Узбека хане Джанибеке (1342—1357).
⁴ «Великая замятня» — так называют русские летописцы период смут и ожесточенных междоусобиц в Золотой орде, продолжавшийся более 20 лет, от убийства хана Джанибека (1356) до утверждения у власти Тохтамыша (1380).
⁵ Антропосфера — термин, используемый в трудах Л.Н.Гумилева. Обозначает совокупность людей и народов, населяющих планету. Это своего рода стихия, в которой происходят глобальные процессы и перемены, возникают одни народы, исчезают другие, передвигаются на огромные расстояния третьи. Такие процессы развиваются по объективным законам, под воздействием других планетарных и космических стихий и не подвластны воле отдельных людей.
⁶ Рюрик Ростиславич (ум. в 1212 г.) — сын Ростислава Мстиславича, внука Владимира Мономаха и основателя династии смоленских князей. В конце XII — начале XIII в. вел неустанную борьбу за Киев. Восемь раз занимал киевский стол и восемь раз его лишался. Наиболее сильным его соперником был князь Роман Мстиславич, женатый на дочери Рюрика, которую он в 1202 г. насильно отправил в монастырь. В 1203 г. Рюрик в союзе с черниговскими Ольговичами и «всей половецкой землей» ворвался в Киев, фактически находившийся под управлением его зятя, сжег и разграбил город.
⁷ В 1223 г. русские князья решились совместно с половцами противостоять монголам. 31 мая состоялась решающая битва на Калке. Монголы одержали победу. Многие русские князья погибли, в том числе Мстислав Святославич (сын знаменитого по «Слову о полку Игореве» киевского князя Святослава), княживший в начале XIII в. в Козельске, а с 1216 г. — в Чернигове.
⁸ Суперэтнос — общность народов, близких по происхождению, историческим судьбам, духовной культуре, занимающих определенное геополитическое пространство.

Москва и Тверь. Возвышение Москвы

Из «Истории России с древнейших времен» С.М.Соловьева

Юрий Данилович Московский и Михаил Ярославич Тверской

Место родовых споров между князьями заступило соперничество по праву силы: Юрий Московский был также силен, если еще не сильнее Михаила Тверского, и потому считал себя вправе быть ему соперником.
Юрий недаром жил в Орде: он умел сблизиться с семейством хана и женился на сестре его, Кончаке, которую при крещении назвали Агафиею. Ханский зять возвратился в Русь с сильными послами татарскими, из которых главным был Кавгадый. Наконец войска Юриевы пошли в Тверскую волость и сильно опустошили ее; послы Кавгадыевы ездили в Тверь, к Михаилу, с лестию, по выражению летописца, но мира не было, и в 40 верстах от Твери при селе Бортеневе произошел сильный бой, в котором Михаил остался победителем; Юрий с небольшою дружиною успел убежать в Новгород, но жена его, брат Борис, многие князья и бояре остались пленными в руках победителя.
Юрий явился опять у Волги, и с ним весь Новгород и Псков с владыкою своим Давыдом: понятно, что Новгород должен был вступить за Юрия, не ожидая себе добра от усиления Михаилова¹. Тверской князь вышел к неприятелю навстречу, но битвы не было: заключили договор, по которому оба соперника обязались идти в Орду и там решать свои споры; Михаил обязался также освободить жену Юриеву и брата. Но жена Юриева не возвратилась в Москву: она умерла в Твери, и пронесся слух, что ее отравили. Этот слух был выгоден Юрию и опасен для Михаила в Орде, и когда тверской князь отправил в Москву посла Александра Марковича с мирными предложениями, то Юрий убил посла и поехал в Орду с Кавгадыем, со многими князьями, боярами и новгородцами.
Начальником всего зла летописец называет Кавгадыя: по Кавгадыеву совету Юрий пошел в Орду. Кавгадый наклеветал хану на Михаила, и рассерженный Узбек велел схватить сына Михаилова, Константина², посланного отцом перед собою в Орду; хан велел было уморить голодом молодого князя, но некоторые вельможи заметили ему, что если он умертвит сына, то отец никогда не явится в Орду, и когда был в Владимире, то явился туда к нему посол из Орды, именем Ахмыл, и сказал ему: «Зовет тебя хан, поезжай скорее, поспевай в месяц; если же не приедешь к сроку, то уже назначена рать на тебя и на города твои: Кавгадый обнес тебя перед ханом».
«Давши ряд сыновьям», разделив им отчину свою, написавши грамоту, Михаил отправился в Орду, настиг хана на устье Дона, по обычаю, отнес подарки всем князьям ордынским, женам ханским, самому хану и полтора месяца жил спокойно; хан дал ему пристава, чтоб никто не смел обижать его. Наконец Узбек вспомнил о деле и сказал князьям своим: «Вы мне говорили на князя Михаила: так рассудите его с московским князем и скажите мне, кто прав и кто виноват».
Начался суд; два раза приводили Михаила в собрание вельмож ордынских, где читали ему грамоты обвинительные: «Ты был горд и непокорлив хану нашему, ты позорил посла ханского Кавгадыя, бился с ним и татар его побил, дани ханские брал себе, хотел бежать к немцам с казною и казну в Рим к папе отпустил, княгиню Юриеву отравил». Михаил защищался; но судьи стояли явно за Юрия и Кавгадыя.
В другой раз Михаила привели на суд уже связанного; потом отобрали у него платье, отогнали бояр, слуг и духовника, наложили на шею тяжелую колоду, по ночам руки Михаила забивали в колодки, а так как он постоянно читал псалтырь, то отрок сидел перед ним и перевертывал листы.
Орда остановилась за рекою Тереком, на реке Севенце, под городом Дедяковым, недалеко от Дербента. На дороге отроки говорили Михаилу: «Князь! Проводники и лошади готовы, бежь в горы, спаси жизнь свою». Михаил отказался: «Если я один спасусь, — говорил он, — а людей своих оставлю в беде, то какая мне будет слава?» На глазах его были всегда слезы, потому что он предугадывал свою участь.Прошел еще день, и Михаил велел отпеть заутреню, исповедался, потом сказал: «Дайте мне псалтырь, очень тяжело у меня на душе». Вдруг вскочил отрок в вежу, бледный, и едва мог выговорить: «Господин князь! Идут от хана Кавгадый и князь Юрий Данилович со множеством народа прямо к твоей веже!» Михаил тотчас встал и со вздохом сказал: «Знаю, зачем идут, убить меня», — и послал сына своего Константина к ханше.
Юрий и Кавгадый отрядили к Михаилу в вежу убийц, а сами сошли с лошадей на торгу³, потому что торг был близко от вежи, на перелет камня. Убийцы вскочили в вежу, разогнали всех людей, схватили Михаила за колоду и ударили его об стену, так что вежа проломилась; несмотря на то, Михаил вскочил на ноги, но тогда бросилось на него множество убийц, повалили на землю и били пятами нещадно; наконец один из них, именем Романец, выхватил большой нож, ударил им Михаила в ребро и вырезал сердце. Вежу разграбили русь⁴ и татары, тело мученика бросили нагое.
Когда Юрию и Кавгадыю дали знать, что Михаил уже убит, то они приехали к телу, и Кавгадый с сердцем сказал Юрию: «Старший брат тебе вместо отца; чего же ты смотришь, что тело его брошено нагое?» Юрий велел своим прикрыть, потом положили его на доску, привязали к телеге и перевезли в город Маджары⁵; здесь гости⁶, знавшие покойника, хотели прикрыть тело его дорогими тканями и поставить в церкви с честью, со свечами, но бояре московские не дали им поглядеть на покойника и с бранью поставили его в хлеве за сторожами; из Маджар повезли тело в Русь, привезли в Москву и похоронили в Спасском монастыре⁷.
Из бояр и слуг Михайловых спаслись только те, которым удалось убежать к ханше; других же ограбили донага, били как злодеев и заковали в железа (1319).
В 1320 г. Юрий возвратился в Москву с ярлыком⁸ на великое княжение и привел с собою молодого князя тверского Константина и бояр его в виде пленников; мать и братья Константиновы, узнавши о кончине Михаила и погребении его в Москве, прислали просить Юрия, чтоб отпустил тело в Тверь; Юрий исполнил их просьбу не прежде, как сын Михаилов Александр⁹ явился к нему во Владимир и заключил мир, вероятно, на условиях, предписанных московским князьям.
Дмитрий Тверской¹⁰ поехал в Орду и выхлопотал себе ярлык на великое княжение; есть известие, что он объяснил хану всю неправду Юрия и особенно Кавгадыя и что хан велел казнить последнего, а Дмитрию дал великое княжение, узнавши от него, что Юрий сбирает дань для хана и удерживает ее у себя. Юрий видел необходимость опять идти в Орду и отправился по Каме, будучи позван послом ханским, в 1324 г. Дмитрий Тверской не хотел пускать соперника одного в Орду и поспешил туда сам...
Мы не знаем подробностей о встрече двух врагов; летописец говорит, что Дмитрий убил Юрия, понадеявшись на благоволение ханское; Узбек, однако, сильно осердился на это самоуправство, долго думал, наконец велел убить Дмитрия (1325); но великое княжение отдал брату его Александру; таким образом, Тверь не теряла ничего ни от смерти Михаила, ни от смерти Дмитрия; в третий раз первенство и сила перешли к ее князю.
В 1327 г. приехал в Тверь ханский посол Шевкал (Чол-хан), или Щелкан, двоюродный брат Узбека, и по обыкновению всех послов татарских позволял себе и людям своим всякого рода насилия. Вдруг в народе разнесся слух, что Шевкал сам хочет княжить в Твери, своих князей татарских посажать по другим русским городам, а христиан привести в татарскую веру. Когда пронеслась молва, что татары хотят исполнить свой замысел в Успеньев день, пользуясь большим стечением народа по случаю праздника, то Александр с тверичами захотели предупредить их намерение и рано утром, на солнечном восходе, вступили в бой с татарами, бились целый день и к вечеру одолели.
Шевкал бросился в старый дом князя Михаила, но Александр велел зажечь отцовский двор, и татары погибли в пламени; купцы старые ордынские, и новые, пришедшие с Шевкалом, были истреблены, несмотря на то, что не вступали в бой с русскими. Одних из них перебили, других перетопили, иных сожгли в кострах. Узбек очень рассердился, узнав об участи Шевкаловой и, по некоторым известиям, послал за московским князем, но, по другим известиям, Калита поехал сам в Орду тотчас после тверских происшествий и возвратился оттуда с 50 000 татарского войска.
Присоединив к себе еще князя суздальского, Калита вошел в Тверскую волость по ханскому приказу; татары пожгли города и села, людей повели в плен и, просто сказать, положили пусту всю землю русскую, по выражению летописца; но спаслась Москва, отчина Калиты, да Новгород, который дал татарским воеводам 2000 серебра и множество даров. Узбек дал великое княжение Калите.

Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М., 1988. Кн. 3. С. 313—324.

Примечания

¹ Великий Новгород и Тверское княжество, две соседние земли, постоянно враждовали между собой. Поэтому московские князья в борьбе с Тверью неоднократно использовали поддержку Новгорода.
² Константин Михайлович — третий сын Михаила Ярославича Тверского. Был женат на Софье Юрьевне, дочери московского князя Юрия Даниловича, виновника гибели его отца. Княжил в Твери в 1328—1337 и 1339—1345 гг. Всецело зависел от московских князей и по сути был их ставленником.
³ Торг — рыночная площадь.
⁴ Русь — т.е. русские из окружения князя Юрия.
⁵ Маджары (Маджар) — крупный торговый город на Северном Кавказе. Находился на реке Куме при впадении в нее притока Буйволы (ныне территория Ставропольского края). Входил в состав Золотой орды. Разрушен в конце XIV в. во время нашествия Тимура.
⁶ Гости — купцы.
⁷ Монастырь, существовавший при церкви Спаса на Бору в Московском Кремле близ княжеского двора. В XV в. был переведен из Кремля на новое место.
⁸ Ярлык — грамота ханов Золотой орды, подтверждавшая права русских князей на княжение.
⁹ Александр Михайлович — второй сын Михаила Ярославича Тверского. В 1325—1327 гг. владел ярлыком на великое княжение владимирское. После восстания 1327 г. и похода на него татар и Ивана Калиты бежал в Псков и далее в Литву. Но в 1337 г. побывал в Орде, получил прощение у хана, и ему вновь была дана Тверь. В 1339 г. вновь был вызван в Орду, где в это время находился Иван Калита, который, вероятно, оклеветал его перед ханом. После некоторых колебаний Александр решился поехать в Орду и был там казнен по приказу хана Узбека, как когда-то его отец. Вместе с ним погиб его сын Федор.
¹⁰ Старший сын Михаила Ярославича Тверского, носивший прозвище Дмитрий Грозные Очи.

Из «Курса русской истории» В.О.Ключевского

Пользуясь своими средствами и расчетливой фамильной политикой, московские князья в XIV в. постепенно сами выступали из положения бесправных удельных князей. Младшие, но богатые, эти князья предприняли смелую борьбу со старшими родичами за великокняжеский стол. Главными их соперниками были князья тверские, старшие их родичи. Действуя во имя силы, а не права, московские князья долго не имели успеха.
Князь Юрий Московский оспаривал великое княжение у своего двоюродного дяди Михаила Тверского и погубил в Орде своего соперника, но потом сам сложил свою голову, убитый сыном Михаила. Однако окончательное торжество осталось за Москвою, потому что средства боровшихся сторон были неравны. На стороне тверских князей были право старшинства и личные доблести, средства юридические и нравственные; на стороне московских были деньги и уменье пользоваться обстоятельствами, средства материальные и практические, а тогда Русь переживала время, когда последние средства были действительнее первых.
Князья тверские никак не могли понять истинного положения дел и в начале XIV в. всё еще считали возможной борьбу с татарами. Другой сын Михаила Тверского, Александр, призывал свою братию, русских князей, «друг за друга и брат за брата стоять, а татарам не выдавать и всем вместе противиться им, оборонять Русскую землю и всех православных христиан». Так отвечал он на увещание русских князей покориться татарам, когда изгнанником укрывался в Пскове после того, как в 1327 г., не вытерпев татарских насилий, он со всем городом Тверью поднялся на татар и истребил находившееся тогда в Твери татарское посольство.
Московские князья иначе смотрели на положение дел. Они пока вовсе не думали о борьбе с татарами; видя, что на Орду гораздо выгоднее действовать «смиренной мудростью», т.е. угодничеством и деньгами, чем оружием, они усердно ухаживали за ханом и сделали его орудием своих замыслов. Никто из князей чаще Калиты не ездил на поклон к хану, и там он был всегда желанным гостем, потому что приезжал туда не с пустыми руками. В Орде привыкли уже думать, что, когда приедет московский князь, будет «многое злато и серебро» и у великого хана-царя, и у его ханш, и у всех именитых мурз Золотой орды. Благодаря тому московский князь, по генеалогии младший среди своей братии, добился старшего великокняжеского стола.
Хан поручил Калите наказать тверского князя за восстание. Тот исправно исполнил поручение: под его предводительством татары разорили Тверское княжество «и просто реши, — добавляет летопись, — всю землю Русскую положиша пусту», не тронув, конечно, Москвы. В награду за это Калита в 1328 г. получил великокняжеский стол, который с тех пор уже не выходил из-под московского князя.
Приобретение великокняжеского стола московским князем сопровождалось двумя важными последствиями для Руси, из коих одно можно назвать нравственным, другое — политическим. Нравственное состояло в том, что московский удельный владелец, став великим князем, первый начал выводить русское население из того уныния и оцепенения, в какое повергли его внешние несчастия. Образцовый устроитель своего удела, умевший водворить в нем общественную безопасность и тишину, московский князь, получив звание великого, дал почувствовать выгоды своей политики и другим частям Северо-Восточной Руси.
Летописец отмечает, что с тех пор, как московский князь получил от хана великокняжеское звание, Северная Русь начала отдыхать от постоянных татарских погромов. Рассказывая о возвращении Калиты от хана в 1328 г. с пожалованием, летописец прибавляет: «Бысть оттоле тишина велика по всей Русской земле на сорок лет, и престаша татаровы воевати землю Русскую».
Время с 1328 по 1368 гг., когда впервые напал на Северо-Восточную Русь Ольгерд Литовский¹, считалось порою отдыха для населения этой Руси, которое за то благодарило Москву. В эти спокойные годы успели народиться и вырасти целых два поколения, к нервам которых впечатления детства не привили безотчетного ужаса отцов и дедов перед татарином: они и вышли на Куликово поле.
Политическое следствие приобретения московским князем великого княжения состояло в том, что московский князь, став великим, первый начал выводить Северную Русь из состояния политического раздробления. Вокруг Москвы со времени великого княжения Калиты образуется княжеский союз, руководимый самим московским князем.
Сначала этот союз был финансовый и подневольный. Поручение собирать ордынскую дань со многих, если не со всех, князей получил Иван Данилович, когда стал великим князем владимирским. Это полномочие послужило могучим орудием политического объединения удельной Руси. Не охотник и не мастер бить свою братию мечом, московский князь получил возможность бить ее рублем. Простой ответственный приказчик хана по сбору и доставке дани, московский князь сделан был потом полномочным руководителем и судьей русских князей.
Когда дети Калиты по смерти отца в 1341 г. явились к хану Узбеку, тот встретил их с честью и любовью. Старшему сыну, Семену, назначенному великим князем, даны были «под руку» все князья русские. По смерти Семена в 1353 г. его брат Иван получил от хана вместе с великокняжеским званием и судебную власть над всеми князьями Северной Руси.
В княжение Иванова сына Дмитрия этот княжеский союз с Москвою во главе еще более расширился и укрепился, получив национальное значение. Когда при Дмитрии возобновилась борьба с Тверью, тверской князь Михаил Александрович искал себе опоры в Литве и даже в Орде, чем погубил популярность, какой дотоле пользовались тверские князья в Северной Руси. Когда в 1357 г. московский князь шел на Тверь, к его полкам присоединились 19 князей. Они сердились на тверского князя за то, что он неоднократно наводил на Русь Литву и соединился даже с поганым Мамаем. Наконец, почти вся Северная Русь под руководством Москвы стала против Орды на Куликовом поле и одержала под московскими знаменами первую народную победу. Это сообщило московскому князю значение национального вождя Северной Руси в борьбе с внешними врагами.
Так Орда стала слепым орудием, с помощью которого создавалась политическая и народная сила, направившаяся против нее же. <…>
Татарский разгром надолго, на весь XIII век, поверг народное хозяйство Северной Руси в страшный хаос. Но в XIV в. расстроенные отношения здесь начали улаживаться, народное хозяйство стало приходить в некоторый порядок. С тех пор и московские князья, начав свое дело беззастенчивыми хищниками, продолжают его мирными хозяевами, скопидомными, домовитыми устроителями своего удела, заботятся о водворении в нем прочного порядка, заселяют его промышленными и рабочими людьми, которых перезывают к себе из чужих княжеств, толпами покупают в Орде русских пленников и на льготных условиях сажают тех и других на своих московских пустошах, строят деревни, села, слободы.
С XIV в. можем следить за ходом этого хозяйственного домостроительства московских князей по длинному ряду из духовных грамот, начинающемуся двумя завещаниями третьего московского князя из Александрова племени Ивана Калиты. Эти грамоты объясняют нам, почему к половине XV в. в Северной Руси привыкли смотреть на московского князя как на образцового хозяина, на Московское княжество — как на самый благоустроенный удел.
Следы этого взгляда находим в одном памятнике половины XV в. Это сухой генеалогический перечень русских князей, начиная от Рюрика. Здесь, между прочим, читаем, что Всеволод Большое Гнездо родил Ярослава, Ярослав родил Александра Великого, Храброго, Александр — Даниила, а Даниил — Ивана Калиту, и «иже исправи землю Русскую от татей». Итак, северное русское общество считало Ивана Калиту правителем, умевшим очистить свою землю от воров, водворить в ней общественную безопасность.
Навстречу этому взгляду идут указания с другой стороны. В приписке из одной рукописи, писанной в Москве в конце княжения Ивана Калиты, читаем хвалу правдолюбию этого князя, давшего Русской земле «тишину велию и правый суд». Канонист А.С.Павлов приписывает тому же князю введение в действие Земледельческого закона, византийского земско-полицейского и уголовного устава, составленного, как предполагают, императорами-иконоборцами в VIII в. Если так, то можно думать, что Иван Калита особенно заботился об устройстве сельского населения в своих владениях.
Так благодаря своему генеалогическому положению, чувствуя себя наиболее бесправным князем среди родичей, московский удельный владетель рано выработал себе образ действий, который держался не на преданиях старины, а на расчетливом соображении обстоятельств текущей минуты.
Пользуясь своими средствами, московские князья постепенно выводили свое княжество из первоначальных его пределов. <...>
В первой духовной² князя Ивана Калиты, написанной в 1327 г., перечислены все его вотчинные владения. Они состояли из пяти или семи городов с уездами. То были: Москва, Коломна, Можайск, Звенигород, Серпухов, Руза и Радонеж, если только эти две последние волости были тогда городами (Переяславль не упомянут в грамоте). В этих уездах находились 51 сельская волость и до 40 дворцовых сел. Вот весь удел Калиты, когда он стал великим князем. Но в руках его были обильные материальные средства, которые он и пустил в выгодный оборот. Земли в то время были дешевы, и московские князья скупали их у частных лиц и у церковных учреждений, у митрополита, у монастырей.
Покупая села и деревни в чужих уделах, Иван Калита купил целых три удельных города с округами — Белозерск, Галич и Углич...
В каждой следующей московской духовной грамоте перечисляются новоприобретенные земли... При Калите и его сыновьях земельные приобретения совершались путем частных полюбовных сделок, обыкновенно прикупами.
С конца XIV в. ... в беспорядочном расширении московской территории становится заметен некоторый план, может быть, сам собой сложившийся...
Московские земли расширялись, точнее, Москва становится собирателем русских земель...

Ключевский В.О. Сочинения. М., 1988. Т. 2. С. 14—22.

Примечания

¹ В XIV в. Великое княжество Литовское достигает своего расцвета, его территория расширяется далеко за пределы собственно литовских земель за счет присоединения западнорусских княжеств, территории современных Украины и Белоруссии. При князе Ольгерде (1345—1377), сыне Гедимина, в состав литовских владений включаются Волынь, Черниговские (Северские) земли, частично Смоленские. Поддерживая тверских князей в их борьбе с Москвой, Ольгерд трижды (в 1368, 1370 и 1372 гг.) подходил к Москве, но город взять не смог.
² Духовная (грамота) — завещание.

Из статьи В.А.Кучкина «Иван Калита»

Иван I Калита (до 1296 — 31.3.1340, Москва). Великий князь московский (с 1325 г.) и великий князь владимирский (с 1328 г.), второй сын князя Даниила Александровича. В правление князя Юрия Даниловича владел, по-видимому, Коломенским уделом. Оказав помощь Орде в подавлении тверского восстания (1327), получил от хана Узбека ярлык на часть территории (Кострома) Владимирского великого княжества и право княжить в Новгороде. В 1332 г. под власть Ивана I Калиты от князя Александра Васильевича перешла основная часть территории великого княжества (Владимир, Боголюбово, Ярополя, Переяславль-Залесский, Нижний Новгород, Городец-Радилов), а также великокняжеские владения в Вологде, Торжке, Волоке Ламском.
Стремясь закрепиться на территории великого княжества, купил и обменял там более 10 сел. Временно возглавлял Белозерское, Угличское и Галицкое княжества. Значительно пополнил свою казну (отсюда прозвище Калита — кошель, сумка, мешок). Добился с помощью Узбека устранения своих соперников, в том числе великого князя тверского Александра Михайловича.
Однако Орда не вполне доверяла Ивану I Калите и препятствовала закреплению за ним ряда территорий (Белозерское княжество, Нижний Новгород и др.). Усилению влияния Ивана I Калиты на русских землях способствовал переход в Москву из Владимира митрополита Петра (1325). О заинтересованности в поддержке Церкви свидетельствуют и вклады Ивана I Калиты в центры всех русских епархий, предусмотренные в его завещаниях (1336 и 1339 гг.). Иван I Калита построил дубовый Кремль (1339—1340), каменные Успенский и Архангельский соборы и ряд других церквей в Москве.
Приобретая в собственность села вне Московского княжества, распространяя власть (хотя и без права передачи сыновьям) на другие русские княжества, Иван I Калита создавал экономические и юридические предпосылки для территориального роста Московского великого княжества, его первенствующего положения среди других русских княжеств.

Кучкин В.А. Иван Калита // История России
с древнейших времен до 1917 года: Энциклопедия.
М., 1996. Т. 2. С. 303.

Из работы М.Н.Тихомирова «Москва — столица Московского великого княжества»

Московские великие князья заботились об охране волжского пути от новгородских ушкуйников, грабивших на Волге не только татар, но и московских гостей. Дмитрий Донской пытался даже утвердить свое господство на среднем течении Волги. Его войска в 1377 г. осаждали Великие Булгары и принудили булгарских князей посадить у себя русских таможенников.
С другой стороны, и татарские купцы вели крупные торговые и денежные операции с московскими торговыми кругами. В договорной грамоте Василия Темного с Юрием Галицким 1433 г. названы Розен-Хозя и Абип — ордынские купцы, у которых великий князь занял под «кабалы» деньги для оплаты расходов в Орде во время тяжбы с Юрием за великое княжение. Упоминается в Москве и «арменин» Авраам, который был виновником большого пожара в 1390 г. На большой волжской дороге армяне, осевшие в большом числе в булгарских городах, вели значительную торговлю.
В XIV—XV вв. крупное международное значение получил путь по Дону, который установился не позднее конца XIII в., когда Переяславль Рязанский впервые начинает упоминаться в наших источниках...
Для торговли Северо-Восточной Руси со Средиземноморьем особенно важное значение имела Москва, куда из Переяславля Рязанского шла прямая дорога Окой и Москвой-рекой. Именно от Москвы начиналась громадная по протяжению водная дорога на юг, к берегам Азовского и Черного морей, конечным пунктом которой был Константинополь, где существовала постоянная русская колония поблизости от церкви Иоанна Продрома (Предтечи)...
С первой половины XV в., когда турки стали всё более теснить Византийскую империю, падает значение Донского пути и усиливается московская торговля с Западной Европой. Важнейшим товаром, приходившим из западных стран, было сукно; поэтому наряду с гостями-сурожанами в Москве выделились гости-суконники, или просто суконники, торговавшие западноевропейскими сукнами.
Сношения с Западом происходили по сухопутным дорогам — Тверской и Волоцкой на Тверь и Новгород, Можайской — на Смоленск.
Из Пермской земли и северного Приуралья москвичи получали от местных жителей меха...
Дорогие меха не только имели спрос в самой Москве, но и направлялись за границу: их посылали в Орду, «в Царьгород, и в Немцы, и в Литву, и прочаа грады и страны, и в дальняа языки»...
Иван Калита посылал свои ватаги на побережье Ледовитого океана и в Печорский край за соколами; туда же стремились пробиться за ловчими птицами и итальянские купцы. В XIV в. Печора была пожалована Андрею Фрязину, «как было за его дядею за Матфеем Фрязином». Появление этих итальянцев на далекой Печоре было связано с торговлей ловчими птицами, в которой Москве принадлежала ведущая роль.
Развитием ремесла и торговли с Севером и Западом объясняется быстрый рост города Дмитрова, сделавшегося северным портом Москвы... От него начинался судовой ход по Яхроме, Сестре и Дубне к Волге... От устья Дубны водный путь разделялся: по Волге можно было подняться к Твери, непосредственно связанной с Новгородом, или спуститься к устьям Мологи и Шексны, подняться по Шексне к Белоозеру и оттуда добраться до Вологды.
Дорога на Вологду связывала Москву с великим северным путем по Сухоне, Северной Двине и ее большому притоку Вычегде. Этим путем ходили московские купцы в Двинскую землю, где во время войны с Московским княжеством в 1398 г. новгородцы обложили контрибуцией застигнутых ими гостей московского великого князя.
Большую роль в отношениях Москвы как центра Руси играла Тверь, ставшая в эти годы крупным ремесленным и торговым городом, куда стремилось много приезжих «гостей».
На обоих направлениях, на Тверь и на Белоозеро—Вологду, находились таможенные заставы и мыты, где собирали пошлины с проходивших товаров. Мыты были устроены в Дмитрове, на устье Дубны, в Угличе, на устьях Мологи и Шексны.
Через Дмитров шли товары в Москву с Севера, преимущественно соль и рыба. Водный путь от Дмитрова до Белоозера считался столь удобным, что им пользовались великие княгини, спасавшиеся на судах в Белоозеро или в Тверь от ожидаемого нападения татар.
Москва постепенно превращалась в крупнейшей ремесленный и торговый центр Северо-Восточной Руси, во многом этому способствовала ее связь с Тверью, хотя в эти годы связь Москвы с отдельными русскими областями была еще недостаточной...
Княжение Ивана Калиты (1325—1340) было отмечено его решительной победой над тверскими князьями. В 1327 г. Иван Данилович по требованию золотоордынского хана Узбека разгромил Тверь. Но Калита не только выполнял волю хана, он сумел превратить хана Золотой орды в послушное орудие в своих руках, при помощи которого он устранял своих опасных соперников и подчинял себе удельных князей. Эта политика Калиты имела громадное значение для дальнейшего объединения русских земель вокруг Москвы. Позднейший летописец отметил, что при нем наступила «тишина велика на 40 лет и престаша погании воевати Русскую землю и заклати христиан, и отдохнувша и погинуша христиане от великиа истомы и многыа тягости»...
Так Тверь стала сначала «послужным», а затем и одним из важных торгово-ремесленных партнеров Москвы.

Тихомиров М.Н. Москва — столица Московского великого княжества.
XIV в. — вторая половина XV в. // История Москвы.
Период феодализма. XII—XVII вв. М., 1952. Т. I. С. 33—40.

Московская Русь в эпоху Куликовской битвы

Из «Русской истории в жизнеописаниях ее главнейших деятелей» Н.И.Костомарова

Великий князь Дмитрий Иванович Донской

К полю Куликову. Художник Е. Данилевский

Первенство Москвы, которому начало положили братья Даниловичи, опиралось главным образом на покровительство могущественного хана. Иван Калита был силен между князьями русскими и заставлял их слушаться себя именно тем, что все знали об особенной милости к нему хана и потому боялись его. Он умел воспользоваться как нельзя лучше таким положением.
При двух преемниках его условия были всё те же. С 1341 до 1353 г. был великим князем старший сын Калиты Симеон, а с 1353 по 1359 г. — другой сын, Иван. Оба князя ничем важным не ознаменовали себя в истории. Последний, как по уму, так и по характеру, был личностью совершенно ничтожной. Но значение Москвы для прочих князей держалось в эти два княжения временною милостью хана к московским князьям.
По смерти Ивана Москва подвергалась большой опасности потерять это значение. Преемником Ивана был десятилетний Димитрий; тут-то оказалось, что стремление к возвышению Москвы не было делом одних князей, что понятие и поступки московских князей были выражением той среды, в которой они жили и действовали. За малолетнего Димитрия стояли московские бояре; большею частью это были люди, по своему происхождению не принадлежавшие Москве; отчасти они сами, а отчасти их отцы и деды пришли с разных сторон и нашли себе в Москве общее отечество; они-то и ополчились дружно за первенство Москвы над Русью.
То обстоятельство, что они приходили в Москву с разных сторон и не имели между собой иной политической связи, кроме того, что всех их приютила Москва, способствовало их взаимному содействию в интересах общего для них нового отечества.
В это время в Орде произошел перелом, с которого быстро началось ее окончательное падение. Суздальский князь¹, приехавши с ханским ярлыком, сел на великокняжеском столе во Владимире, и этому городу опять, по-видимому, предстояло возвратить себе отнятое Москвою первенство. Но покровитель суздальского князя Наврус был убит. Было естественно новому повелителю изменить распоряжения прежнего: он дал ярлык на княжение Димитрию². Таким образом, на этот раз уже не лицо московского князя, неспособного по малолетству управлять, а сама Москва, как одна из земских единиц, приобретала первенствующее значение среди других земель и городов на Руси; прежде ее возвышало то, что ее князь был по воле хана старейшим, а теперь наоборот — малолетний князь делался старейшим именно потому, что был московским князем.
Уже во время несовершеннолетия Димитрия бояре от его имени распоряжались судьбою удельных князей. В 1363 г. они стеснили ростовского князя и выгнали князей галицкого и стародубского из их волостей. Гонимые и теснимые Москвою, князья прибегали к суздальскому князю, но после примирения с Москвою сам суздальский князь признал над собою первенство московского.
В числе тогдашних руководителей делами бесспорно занимал важное место митрополит Алексий³, уважаемый не только Москвою, но и в Орде, так как еще прежде он исцелил жену Чанибека, Тайдулу, и на него смотрели как на человека, обладающего высшею чудотворною силою. Под его благословением составлен был в 1364 г. договор между Димитрием Московским и его двоюродным братом Владимиром Андреевичем⁴, получившим в удел Серпухов.
Этот договор может до известной степени служить образчиком тогдашних отношений зависимых князей к старейшему. Владимир Андреевич имел право распоряжаться своею волостью, как вотчинник, но обязан был повиноваться Димитрию, давать ему дань, следуемую хану, считать врагами врагов великого князя, участвовать со своими боярами и слугами во всех походах, предпринимаемых Димитрием, получая от него во время походов жалование.
Таким образом, в то время, когда Москва возвышалась над прочими русскими землями и распоряжалась их судьбою, в самой Московской земле возникло удельное дробление, естественно замедлявшее развитие единовластия, но в то же время и принимались меры, чтобы при дроблении сохранялась верховная власть лица, княжившего в самой Москве.
Летопись великого князя Димитрия Донского представляется по источникам неясною. Мы видим, что в его отрочестве, когда он никак не мог действовать самостоятельно, бояре вели дела точно в таком же духе, в каком бы их вел и совершеннолетний князь. Летописи, уже описывая его кончину, говорят, что он во всем советовался с боярами и слушался их, что бояре были у него как князья; так же завещал он поступать и своим детям. От этого невозможно отделить, что из его действий принадлежит собственно ему и что его боярам; по некоторым чертам можно даже допустить, что он был человек малоспособный и потому руководимый другими; и этим можно отчасти объяснить те противоречия в его жизни, которые бросаются в глаза: то смешение отваги с нерешительностью, храбрости с трусостью, ума с бестактностью, прямодушия с коварством, что выражается во всей истории.
В августе 1375 г. Димитрий с союзниками вступил в Тверскую землю, осадил Тверь. Он простоял там четыре недели, а между тем его воины жгли в Тверской области селения, травили на полях хлеб, убивали людей или гнали их в плен. Михаил⁵, не дождавшись ниоткуда помощи, выслал владыку Евфимия⁶ к Димитрию просить мира. Казалось, пришла самая благоприятная минута покончить навсегда тяжелую и разорительную борьбу с непримиримым врагом, уничтожить тверское княжение, присоединить Тверскую землю непосредственно к Москве и тем самым обеспечить с этой стороны внутреннее спокойствие Руси. Но Димитрий удовольствовался вынужденным смирением врага, который в крайней беде готов был согласиться на какой угодно унизительный договор, лишь бы осталась возможность его нарушить в будущем...
Что всего важнее в этом договоре: постановлено было по отношению к татарам, что если решено будет жить с ними в мире и давать им выход⁷, то и Михаил должен давать, а если татары пойдут на Москву или Тверь, то обеим сторонам быть заодно против них; если же московский князь сам захочет идти против татар, то и тверской должен идти вместе с московским. Таким образом, Москва, возвысившись прежде исключительно татарскою силой, теперь уже имела настолько собственной силы, что обязывала князей других земель повиноваться ей и в войне против самих татар.
Усмирение тверского князя раздражило Ольгерда, но не против Димитрия, а против смоленского князя — за то, что последний, которого он уже считал своим подручником, участвовал в войне против Михаила. Гораздо сильнее раздражился за Тверь Мамай, и притом на всех вообще русских князей. Он видел явное пренебрежение к своей власти; его последний ярлык, данный Михаилу, был поставлен русскими ни во что. Он замыслил проучить непокорных рабов, напомнить им батыевщину, поставить Русь в такое положение, чтоб она долго не посмела помышлять об освобождении от власти ханов.
Мамай собрал всю силу волжской Орды, нанял гивинцев, буртасов, ясов, вошел в союз с генуэзцами, основавшими свои поселения на Черном море, и заключил с литовским князем Ягеллом договор заодно напасть на московского князя⁸.
Когда Мамай, летом 1380 г. заложив свой стан при устье реки Воронежа, назначил там сборное место для своих полчищ и ждал Ягелла, Димитрий собирал подручных князей на общее дело защиты Руси. Желание разделаться с поработителями настолько уже созрело и овладело народными чувствами русского народа, что московскому князю не предстояло необходимости ждать ратных и понуждать к скорейшему прибытию.
Митрополита Алексия уже не было в живых. Он скончался в 1378 г. Этот архипастырь, главнейший советник Димитрия, во все времена своего первосвятительства употреблял свою духовную власть для возвышения Москвы и служил ее интересам. Московскому князю не хотелось иметь в Москве иных первосвятителей, кроме таких, каких само московское правительство будет представлять патриарху для посвящения⁹. В то время, когда приходилось Димитрию идти на войну, Москва оставалась без митрополита, и это обстоятельство лишало предпринимаемый поход обычного первосвятительского благословения; но Димитрий обратился за благословением к преподобному Сергию, хотя и был с ним в размолвке¹⁰.
Сергий пользовался всеобщим уважением. Его молитвам приписывали большую силу; за ним признавали дар пророчества. Сергий не только ободрил Димитрия, но и предсказал ему победу. Такое предсказание, сделавшись известным, сильно возбудило в войске отвагу и надежду на победу.
Димитрий выступил из Москвы в Коломну в августе; русские силы отовсюду приставали к нему. 26 и 27 августа русские перевезлись через Оку и пошли по Рязанской земле к Дону. На пути прискакал к Димитрию гонец от преподобного Сергия с благословенною грамотою: «Иди, господин, — писал Сергий, — иди вперед. Бог и святая Троица поможет тебе!»
6 сентября русские увидели Дон, а 8-го, в субботу, на заре русские уже были на другой стороне реки и при солнечном восходе двигались стройно вперед к устью реки Непрядвы.
День был пасмурный; густой туман расстилался по полям, но часу в девятом стало ясно. Около полудня показалось несметное татарское полчище. Сторожевые (передовые) полки русских и татар сцепились между собою...
По старинному прадедовскому обычаю следовало, чтобы князь, как предводитель, собственным примером возбуждал в воинах отвагу. Побившись недолго с татарами, Димитрий вернулся назад устраивать полки к битве. В первом часу началась сеча, какой, по выражению летописца, не бывало на Руси. В московской рати было много небывалых в бою: на них нашел страх, и пустились они в бегство. Татары со страшным криком ринулись за ними и били их наповал. Дело русских казалось проигранным, но к трем часам пополудни всё изменилось.
В дубраве на западной стороне поля стоял избранный русский отряд, отъехавший туда заранее для засады. Отряд стремительно бросился на татар, которые никак не ожидали нападения сзади.
Победа была совершенная, но зато много князей, бояр и простых воинов пало на поле битвы. Сам великий князь хотя не был ранен, но доспех на нем был помят. Похоронивши своих убитых, великий князь со своим ополчением не преследовал более разбитого врага, а вернулся с торжеством в Москву.
Мамай, бежавши в свои степи, столкнулся там с новым врагом: то был Тохтамыш, хан Заяицкой Орды, потомок Батыя. Тохтамыш разбил Мамая на берегах Калки и объявил себя владетелем Волжской Орды. Мамай бежал в Кафу (нынешняя Феодосия на восточном берегу Крыма) и там был убит генуэзцами.
Тохтамыш, воцарившись в Сарае¹¹, отправил дружелюбное посольство к Димитрию — объявить, что общего врага их нет более и что он, Тохтамыш, теперь владыка Кипчакской Орды и всех подвластных ей стран. Димитрий отпустил послов с большой честью и дарами; но не изъявлял знаков рабской покорности. Это показывает, что в Москве считали дело с Ордою поконченным и не боялись ее, но между тем там, по сокрушении Мамая, не брали никаких мер ни к дальнейшему истреблению, ни даже к собственной обороне.
В следующем 1382 г. Тохтамыш двинулся наказывать Русь за попытку освободиться от татар.
Весть о походе Тохтамыша хотя и поздно, но все-таки дошла к Димитрию — прежде, чем татары приблизились к Москве.
Внезапность нашествия произвела такое впечатление, что князья, воеводы и бояре совсем потеряли голову. Между ними началась рознь, взаимное недоверие, великий князь убоялся идти навстречу хану и, покинувши Москву на произвол судьбы, бежал в Переяславль, оттуда в Ростов, а оттуда в Кострому.
Грозный враг не сегодня завтра должен появиться, а в столице не было ни князя, ни воевод. Одни кричали, что надобно затвориться в Кремле, другие хотели бежать. Зазвонили во все колокола на вече. Поднялся вопль. Народ кричал: затворить ворота и не пускать никого из города. Митрополит¹² и бояре бросились первые из города; их выпустили, но ограбили, а когда за ними стали убегать другие, то ворота затворили; одни стали у ворот с рогатинами и обнаженными саблями, угрожали бить бегущих, а другие метали на них камни со стен.
23 августа подъехали передовые татарские конники к кремлевским стенам. Москвичи смотрели на них со стен: «Здесь ли великий князь Димитрий?» — спрашивали татары. Им отвечали: «Нет». Татары объехали кругом Кремля, осмотрели рвы, стены, бойницы, ворота. В городе благочестивые люди молились Богу; наложили на себя пост, каялись в грехах, причащались Святых Тайн, а удалые молодцы вытаскивали из барских погребов меды, доставали из боярских кладовых дорогие сосуды и напивались из них для бодрости.
Пьяные влезали на стены, кричали на татар, плевали и всячески оскорбляли их и их царя, а раздраженные татары махали на них саблями, показывая вид, как будут рубить их. Москвичи расхрабрились так, думая, что татар всего столько и пришло, сколько они их видели под стенами. Но к вечеру появилась вся ордынская громада с их царем, и тут многие храбрецы пришли в ужас.
Тохтамыш сообразил, что не взять ему Кремля силою; он порешил взять его коварством. На четвертый день в полдень подъехали к стенам знатнейшие мурзы и просили слова. С ними стояли двое сыновей суздальского князя, шурья великого князя. Мурзы сказали: «Царь наш пришел показнить своего холопа Димитрия, а он убежал; приказал вам царь сказать, что он не пришел разорять своего улуса, а хочет соблюсти его, и ничего от вас не требует, — только выйдите к нему с честью с дарами».
Москвичи отворили ворота и вышли, впереди князь Остей¹³, потом шли духовные в облачении, с иконами и крестами, за ними бояре и народ. Татары, давши москвичам выйти из ворот, бросились на них и начали рубить саблями без разбора. Истребляя кого попало направо и налево, ворвались они в середину Кремля.
По известию летописца, резня продолжалась до тех пор, пока у татар не утомились плечи, не иступились сабли. Все церковные сокровища, великокняжеская казна, боярское имущество, купеческие товары — всё было ограблено. Наконец город был зажжен. Огонь истреблял тех немногих, которые успели избежать татарского меча. Так покаравши Москву, татары отступили от нее.
Некому было ни отпевать мертвых, ни оплакивать их, ни звонить по ним.
Татары рассеялись и по другим городам. Повсюду татары убивали людей или гнали их толпами в плен. Припомнились давно забытые времена Батыя, с той разницею, что в батыевщину русские князья умирали со своим народом, а теперь глава Руси сидел, запершись, в Костроме со своею семьей; другие князья или также прятались, или спешили раболепством получить пощаду у разгневанного владыки.
Только один Владимир Андреевич не изменил себе: выехавши из Волока¹⁴, ударил он на татарский отряд, разбил его наголову и взял много пленников. Этот подвиг так подействовал на хана, что он начал отступать назад к Рязанской земле, опасаясь, чтобы русские, собравшись с силами, не ударили на него: вот доказательство, что это нашествие не имело бы такого печального исхода для Москвы и всей Руси, если бы русские не были так оплошны и великий князь своим постыдным бегством не предал своего народа на растерзание варварам.
Димитрий вместе с Владимиром Андреевичем, прибывши в Москву, тотчас занялся погребением мертвых, чтобы предупредить заразу. Он давал от восьмидесяти погребенных тел по рублю, и пришлось ему заплатить 300 рублей. Это счет показывает, что в Кремле погибло от татарского меча 24 000 человек, не считая сгоревших и утонувших. Потом мало-помалу начали собираться остатки населения и отстраивать сожженный город.
Тогда, за невозможностью мстить татарам, Димитрий обратил мщение на Рязанскую землю: московская рать вступила в эту землю и вконец разорила ее без всякого милосердия, хуже татар¹⁵.
Князья русские, напуганные страшною карою над Москвою, один за другим ездили в Орду кланяться хану. Надежда на свободу блеснула для русских на короткое время и была уничтожена малодушием Димитрия.
Михаил Александрович Тверской с сыном Александром отправился в Орду окольною дорогою, чтобы не попасться в руки Димитрия: он надеялся вновь выпросить себе великое княжение¹⁶. Но Димитрий весною отправил к хану сына своего Василия¹⁷. Василий был удержан в Орде заложником верности и 8000 рублей долга, насчитанного на Димитрия. Московский князь так усердно унижался тогда перед ханом, что Тохтамыш объявил ему свою царскую милость, но в наказание наложил на его владения тяжелую дань.
Княжение Димитрия Донского принадлежит к самым несчастным и печальным эпохам истории многострадального русского народа. Беспрестанные разорения и опустошения то от внешних врагов, то от внутренних усобиц следовали одни за другими в громадных размерах. Московская земля, не считая мелких разорений, была два раза опустошена литовцами, а потом потерпела нашествие Орды Тохтамыша; Рязанская страдала два раза от москвичей и была приведена в крайнее разорение; Тверскую несколько раз разоряли москвичи; Смоленская терпела и от москвичей, и от литовцев; Новгородская понесла разорение от тверичей и москвичей.
К этому присоединялись физические бедствия. Страшная зараза, от которой русская земля страдала в сороковых и пятидесятых годах XIV в. наравне со всею Европою¹⁸, повторялась и в княжение Димитрия с большою силою в разных местах Руси. К заразе присоединялись неоднократные засухи, как, например, в 1365, 1371 и 1373 гг., которые влекли за собой голод и, наконец, пожары — обычное явление на Руси.
Если мы примем во внимание эти бедствия, соединявшиеся с частыми разорениями жителей от войн, то должны представить себе тогдашнюю Восточную Русь страною малолюдною и обнищалою. Сам Димитрий не был князем, способным мудростью правления облегчить тяжелую судьбу народа; действовал ли он от себя или по внушениям бояр своих, — в его действиях виден ряд промахов. Следуя задаче подчинить Москве русские земли, он не только не умел достигать своих целей, но даже упускал из рук то, что ему доставили сами обстоятельства; он не уничтожил силы и самостоятельности Твери и Рязани, не умел и поладить с ними так, чтоб они были заодно с Москвою для общих русских целей; Димитрий только раздражал их и подвергал напрасному разорению ни в чем не повинных жителей этих земель; раздражая Орду, он не воспользовался ее временным разорением, не предпринял мер к обороне против опасности; и последствием всей его деятельности было то, что разоренная Русь опять должна была ползать и унижаться перед издыхающей Ордой.

Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей.
М., 1989. Т. 1. С. 202—231.

Примечания

¹ Нижегородско-суздальский князь Дмитрий Константинович, получивший в Орде в 1360 г. от хана Навруза ярлык на великое княжение владимирское.
² В это время в Орде происходила «великая замятня»: хан Навруз, убивший своего предшественника, правил менее года и был убит в 1361 г. Хызром, пришедшим из-за Урала. Тот вскоре был убит своим сыном Тимур-Ходжой, которого свергли и убили в 1362 г. Власть захватил темник Мамай, но он не был потомком Чингисхана и не мог занимать ханский трон; формально правил его ставленник хан Абдаллах. Но власть Мамая распространялась только на западную часть Орды. На востоке, за Волгой, к власти пришел хан Мюрид, у которого были свои соперники. Боровшиеся между собой правители разных частей Орды выдавали ярлык то князю московскому, то князю суздальскому. В 1365 г. Дмитрий Суздальский окончательно отказался от полученного им в третий раз ярлыка из Орды в пользу Москвы. В свою очередь московские войска оказали ему поддержку в борьбе с его братом Андреем Константиновичем.
³ Алексий, в миру Елевферий, принадлежал к знатному боярскому роду; его отец Федор Бяконт пришел на службу в Москву из Чернигова в конце XIII в., а его крестным отцом был сам Иван Калита. Принял монашество в Богоявленском монастыре под именем Алексия, стал затем владимирским епископом, а с 1353 г. до своей кончины в 1378 г. был митрополитом, главой русской Церкви.
В малолетство Дмитрия Донского Алексий фактически возглавлял московское правительство. Используя свой авторитет на Руси и в Орде, много сделал для укрепления позиций Москвы. Оказывал содействие монастырскому движению, активно поддерживал Сергия Радонежского. Основал Чудов монастырь (в честь чуда Архангела Михаила) в Кремле на месте ордынского двора, подаренного ему ханом Джанибеком (Чанибеком) за исцеление Тайдулы.
⁴ Владимир Андреевич Храбрый (1353—1410) — князь Серпуховский (с 1358 г.). Его отец, Андрей Иванович, младший сын Ивана Калиты, получил от отца по духовной грамоте (завещанию) Серпухов с прилегающими волостями к югу от Москвы.
⁵ Михаил Александрович (1333—1399) — сын тверского князя Александра Михайловича, внук Михаила Ярославича. С 1368 г. утвердился на тверском княжении. Как и его дед, попытался противостоять растущему могуществу Москвы. Его союзником был литовский князь Ольгерд. Благодаря смуте в Орде и заинтересованности ее представителей в раздорах между русскими князьями Михаилу Александровичу удавалось трижды (в 1370, 1371, 1375 гг.) получать от ханов ярлык на великое княжение владимирское. Но Дмитрий Московский уже не считался с волей Орды, не признавал великого княжения за Михаилом и в 1375 г. предпринял большой поход на Тверь.
⁶ Евфимий Вислень — тверской епископ с 1374 г. В 1390 г. лишен епархии, очевидно, из-за разногласий с князем Михаилом. Был обвинен во вмешательстве в мирские дела и даже в ереси.
⁷ Выход — дань Орде.
⁸ Мамай удерживал под своей властью часть Золотой орды в Правобережье Волги и далее на запад. Поэтому его иногда называют правителем Волжской орды. В ее состав входило и Северное Причерноморье с Крымом. На этом полуострове располагались и богатые торговые города, принадлежавшие тогда итальянской морской республике Генуя. Это — Кафа (Феодосия), Солдайя (в русских источниках — Сурож, ныне — Судак), Чембало (Балаклава) и др.
Хивинцами Н.И.Костомаров называет, очевидно, выходцев из Хорезма, обширного оазиса в низовьях Амударьи, которым после завоевания монголами владели родственники Батыя (в XIX в. там существовало Хивинское ханство). Буртасы — народ, обитавший в Правобережье Волги, родственный мордве. Мамай рассчитывал также на поддержку Ягайло Ольгердовича (1350—1434), сына Ольгерда, великого князя литовского в 1377—1392 гг., в 1385 г. ставшего и королем польским (после объединения Польши и Литвы).
⁹ До середины XV в. русская Церковь не имела автокефалии (самостоятельности) и находилась под управлением константинопольского патриарха, который посвящал в сан русских митрополитов. После смерти митрополита Алексия Дмитрий выдвинул своего ставленника на митрополичью кафедру — Михаила-Митяя. Но высшее духовенство выступило против его кандидатуры. Несмотря на это, Михаил-Митяй отправился на поставление в Константинополь, но внезапно скончался в пути. Патриарх посвятил в сан архимандрита Пимена, одного из сопровождавших Михаила-Митяя лиц. Но Дмитрий Иванович не принял его в Москве. Так возник затяжной конфликт между великокняжеской властью и Церковью; в течение ряда лет в Москве не было митрополита.
¹⁰ Возможно, причиной размолвки было неодобрение Сергием действий князя по выдвижению Михаила-Митяя на митрополичий престол.
¹¹ Сарай (Сарай-Берке, от тюркского сарай-дворец) — столица Золотой орды, находилась на Левобережье Волги, в начале ее рукава Ахтубы (к востоку от современного Волгограда). До начала XIV в. столицей Золотой орды был Сарай-Бату, расположенный в низовьях Волги, в районе Астрахани.
¹² Киприан, прибывший в Москву в 1381 г. Возглавлял русскую Церковь до своей кончины в 1406 г.
¹³ Князь Остей, из рода князей литовских, оказался в то время в Москве и возглавив оборону города.
¹⁴ Волок Ламский — ныне Волоколамск.
¹⁵ Поводом для мести рязанцам было, вероятно, их сотрудничество с Тохтамышем: они указали ему броды через Оку.
¹⁶ Михаил Александрович так и не получил великого княжения. Надеясь добиться этого в будущем, он оставил в Орде сына Александра, который получил поэтому прозвище Ордынец. В 1386 г. он возвратился на Русь, княжил в Кашине (удел в составе Тверского княжества), где умер в 1389 г.
¹⁷ Старший сын Дмитрия Донского Василий Дмитриевич, впоследствии великий князь владимирский и московский (1389—1425).
¹⁸ В середине XIV в. Русь, как и вся Европа, была поражена небывалой эпидемией чумы. Так, в 1353 г. от нее погибли великий князь Семен Гордый, оба его сына, брат Андрей, митрополит Феогност.

Из «Истории России с древнейших времен» С.М.Соловьева

Памятник Дмитрию Донскому перед храмом Сергия Радонежского. Скульптор С. Комов

В 1389 г. умер великий князь московский Димитрий, еще только 39 лет от рождения. Дед, дядя и отец Димитрия в тишине приготовили богатые средства к борьбе открытой, решительной¹. Заслуга Димитрия состояла в том, что он умел воспользоваться этими средствами, умел развернуть приготовленные силы и дать им вовремя надлежащее употребление.
Лучшим доказательством особенно важного значения, придаваемого деятельности Димитрия современниками, служит существование особого сказания о подвигах этого князя, особого, украшенно написанного жития² его. Наружность Димитрия описывается таким образом: «Бяше крепок и мужествен, и телом велик, и широк, и плечист, и чреват вельми, и тяжек собою зело, брадою ж и власы черн, взором же дивен зело».
Важные следствия деятельности Димитрия обнаруживаются в его духовном завещании; в нем встречаем неслыханное прежде распоряжение: московский князь благословляет старшего своего сына Василия великим княжением владимирским, которое зовет своею отчиной. Донской уже не боится соперников для своего сына ни из Твери, ни из Суздаля. Кроме Василия и Димитрия, осталось еще пять сыновей: Юрий, Андрей, Петр, Иван и Константин.
Завещатель выражает надежду, что сыновья его перестанут давать выход в Орду.
Говоря о важном значении княжения Димитриева в истории Северо-Восточной Руси, мы не должны забывать о деятельности бояр московских: они, пользуясь обстоятельствами, отстояли права своего малолетнего князя и своего княжества, которым и управляли до возмужалости Димитрия. Последний не остался неблагодарен людям, которые так сильно хотели ему добра; доказательством служат следующие места жития его, обнаруживающие всю степень влияния бояр на события Димитриева княжения. Чувствуя приближение смерти, Димитрий, по словам сочинителя жития, дал сыновьям следующее наставление: «Бояр своих любите, честь им достойную воздавайте против их службы, без воли их ничего не делайте».

Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. 2.
М., 1988. С. 296—299.

Примечания

¹ Речь идет об Иване Калите, князе московском в 1325—1360 гг., его сыновьях Семене Гордом (1340—1353) и Иване Ивановиче (1353—1359).
² Известное С.М.Соловьеву жизнеописание Дмитрия Донского можно назвать житием в смысле жанровом, но не каноническом, так как московский князь был причислен к лику святых лишь в конце ХХ в.

От составителя. Дмитрий Донской, великий князь владимирский и московский в 1359—1389 гг., вошел в русскую историю со славой победителя Мамая на Куликовском поле. Эта слава заслужена и бесспорна. Однако он находился во главе московского княжества почти 30 лет; в отличие от предыдущего, сравнительно безмятежного периода правления Ивана Калиты и его сыновей, время Дмитрия Донского — период напряженной внутриполитической борьбы, непрерывных столкновений с внешними врагами, в которых Москва знала не только победы.
Н.И.Костомаров оценивает итоги правления Дмитрия Донского весьма критически. Здесь проявилось скептическое отношение ученого ко многим деятелям русской истории — ведь речь идет об одном из правителей Москвы, которая в конечном счете стала центром могучего государства, подавившего, по мнению Н.И.Костомарова, последние остатки вечевого строя и «народоправства», когда-то широко распространенных на Руси.
С.М.Соловьев, подводя итоги правления Дмитрия Донского, оценивает их в целом положительно. Он подчеркивает заслуги Дмитрия в упрочении положения Москвы среди земель и княжеств Северо-Восточной Руси, активное противодействие Орде. Вместе с тем Соловьев, как и Костомаров, отмечает большое значение боярства в политической жизни Московского княжества при Дмитрии Донском.

Из «Жития Сергия Радонежского» Епифания Премудрого

Преподобный Сергий родился от родителей благородных и благоверных: от отца, которого звали Кириллом, и матери, по имени Мария, которые были всякими добродетелями украшены.
И свершилось некое чудо до рождения его. Когда ребенок еще был в утробе матери, однажды в воскресенье мать его вошла в церковь во время пения святой литургии. И стояла она с другими женщинами в притворе, когда должны были приступить к чтению святого Евангелия и все стояли молча, младенец начал кричать в утробе матери. Перед тем, как начали петь Херувимскую песнь, младенец начал вторично кричать. Когда же иерей возгласил: «Вонмем, святая святым!» — младенец в третий раз закричал.
Когда наступил сороковой день после рождения его, родители принесли ребенка в церковь Божию. Иерей окрестил его именем Варфоломей.
Отец и мать рассказывали иерею, как их сын, еще в утробе матери, в церкви три раза прокричал: «Не знаем, что означает это». Иерей сказал: «Радуйтесь, ибо будет ребенок сосуд избранный Бога, обитель и слуга Святой Троицы».
У Кирилла было три сына: Стефан и Петр быстро изучили грамоту, Варфоломей же не быстро учился читать. Отрок со слезами молился: «Господи! Дай мне выучить грамоту, вразуми меня».
Печалились родители его, огорчался учитель. Все печалились, не ведая высшего предначертания Божественного промысла, не зная, что хочет Бог сотворить. По усмотрению Бога нужно было, чтобы от Бога книжное учение он получил. Скажем, как научился он грамоте¹.
Когда он послан был отцом своим искать скот, он увидел некоего черноризца, на поле под дубом стоящего и молящегося. Когда кончил молиться старец, он обратился к Варфоломею: «Что хочешь, чадо?» Отрок же сказал: «Душа желает знать грамоту. Учусь я грамоте, но не могу ее одолеть. Святой отче, помолись, чтобы смог я научиться грамоте». И ответил ему старец: «О грамоте, чадо, не скорби; с сего дня дарует тебе Господь знание грамоты». С того часа он хорошо знал грамоту.
Раб Божий Кирилл прежде обладал большим именем в Ростовской области, был он боярином, владел большим богатством, но к концу жизни впал в бедность. Скажем и о том, почему он обнищал: из-за частых хождений с князем в Орду², из-за набегов татарских, из-за даней тяжких ордынских. Но хуже всех этих бед было великое нашествие татар, и после него продолжалось насилие, потому что княжение великое досталось князю Ивану Даниловичу, и княжение Ростовское отошло к Москве³. И многие из ростовцев москвичам имущество свое поневоле отдавали. Из-за этого Кирилл переселился в Радонеж⁴.
Сыновья Кирилла, Стефан и Петр, женились; третий же сын, блаженный юноша Варфоломей, не захотел жениться, а стремился к иноческой жизни.
Стефан же немного лет пожил с женой, и жена его умерла. Стефан же вскоре оставил мир и стал монахом в монастыре Покрова Святой Богородицы в Хотькове⁵. Блаженный юноша Варфоломей, пришедши к нему, просил Стефана, чтобы тот пошел с ним искать место пустынное. Стефан, повинуясь, пошел вместе с ним.
Обошли они по лесам многие места и наконец пришли в одно место пустынное, в чаще леса, где была и вода. Братья осмотрели место и полюбили его, а главное — это Бог наставлял их. И, помолившись, начали они своими руками лес рубить, и на плечах своих они бревна принесли на выбранное место. Сначала они себе сделали постель и хижину и устроили над ней крышу, а потом келью одну соорудили, и отвели место для церкви небольшой и срубили ее.
И освящена была церковь во имя Святой Троицы. Стефан недолго прожил в пустыни с братом своим и увидел, что трудна жизнь в пустыни — во всем нужда, лишения. Стефан ушел в Москву, поселился в монастыре Богоявления⁶ и жил, весьма преуспевая в добродетели.
И в то время Варфоломей хотел принять пострижение монашеское. И призвал он к себе в пустыньку священника, игумена саном. Игумен постриг его месяца октября в седьмой день, на память святых мучеников Сергия и Вакха⁷. И дано было имя ему в монашестве Сергий. Он был первым иноком, постриженным в той церкви и в той пустыни.
Порой его пугали демонские козни и ужасы, а иногда зверей нападения — ведь много зверей в этой пустыни тогда жило. Некоторые из них стаями и с ревом проходили, а другие не вместе, но по два или по три или один за другим мимо проходили; некоторые из них вдалеке стояли, а другие близко подходили к блаженному и окружали его, и даже обнюхивали его.
Среди них один медведь имел обыкновение приходить к преподобному⁸. Преподобный, видя, что не из злобы приходит к нему зверь, но чтобы взять из еды что-нибудь немного для пропитания себе, выносил зверю из хижины своей маленький кусок хлеба и клал его на пень или на колоду, чтобы, когда придет как обычно зверь, готовую себе нашел пищу; и он брал ее в пасть свою и уходил. Когда же не хватало хлеба и пришедший по обыкновению зверь не находил приготовленного для него привычного куска, тогда он долгое время не уходил. Но стоял медведь, озираясь туда и сюда, упорствуя, как некий жестокий заимодавец, желающий получить долг свой. Если же был у преподобного лишь один кусок хлеба, то и тогда он делил его на две части, чтобы одну часть себе оставить, а другую зверю этому отдать; не было ведь тогда в пустыне у Сергия разнообразной пищи, но только хлеб и вода из источника, бывшего там, да и то понемногу. Часто и хлеба на день не было; и, когда это случалось, тогда они оба оставались голодными, сам святой и зверь. Иногда же блаженный о себе не заботился и сам голодным оставался: хотя один только кусок хлеба был у него, но и тот он зверю этому бросал. И он предпочитал не есть в тот день, а голодать, нежели зверя этого обмануть и без еды отпустить.
Блаженный же все посылавшиеся ему испытания с радостью терпел, за всё благодарил Бога, а не протестовал, не унывал в трудностях.
И потом Бог, видя великую веру святого и большое терпение его, смилостивился над ним и захотел облегчить труды его в пустыни: вложил Господь в сердца некоторым богобоязненным монахам из братии желание, и начали они приходить к святому.
Но преподобный не только не принимал их, но и запрещал им оставаться, говоря: «Не можете выжить на месте этом и не можете терпеть трудности в пустыни: голод, жажду, неудобства и бедность». Они же отвечали: «Хотим мы терпеть трудности жизни на месте этом, а если Бог захочет, то и сможем». Преподобный же еще раз спросил их: «Сможете ли вы терпеть трудности жизни на месте этом: голод, и жажду, и всякие лишения?» Они же ответили: «Да, честный отче, мы хотим и сможем, если Бог поможет нам и твои молитвы поддержат нас. Только об одном молим тебя, преподобный: не удаляй нас от лица твоего и с места этого, милого нам, не прогоняй нас».
Преподобный же Сергий, убедившись в вере их и усердии, удивился и сказал им: «Я не выгоню вас, ибо Спаситель наш говорил: “Приходящего ко мне не изгоню вон”».
И построили они каждый отдельную келью и жили для Бога, глядя на жизнь преподобного Сергия и ему по мере сил подражая. Преподобный же Сергий, живя с братьями, многие тяготы терпел и великие подвиги и труды совершал. Суровой постнической жизнью он жил; добродетели его были такие: голод, жажда, бдение, сухая пища, на земле сон, чистота телесная и душевная, молчание уст, плотских желаний тщательное умерщвление, труды телесные, смирение нелицемерное, молитва беспрестанная, рассудок добрый, любовь совершенная, бедность в одежде, память о смерти, кротость с мягкостью, страх Божий постоянный.
Собралось монахов не очень много, не больше двенадцати человек: среди них был некий старец Василий, по прозванию Сухой, который в числе первых пришел с верховьев Дубны; другой же монах, по имени Иаков, по прозванию Якута, — был он за посыльного, его всегда посылали по делам, за особенно нужными вещами, без которых нельзя обойтись; еще один был по имени Анисим, который был дьяконом, отец дьякона по имени Елисей. Когда кельи были построены и тыном ограждены, не очень большим, поставили и привратника у ворот, сам же Сергий три или четыре кельи сам своими руками построил.
И в прочих всех монастырских делах, нужных братии, он участвовал: иногда дрова на плечах своих из леса носил и, разбив и наколов, на поленья разрубив, разносил по кельям. Но зачем я вспоминаю о дровах? Ведь удивительно поистине было видеть то, что у них было тогда: был от них недалеко лес — не так, как теперь, но где кельи строящиеся были поставлены, здесь же над ними и деревья были, осеняя их, шумели над ними. Вокруг церкви много колод и пней повсюду было, здесь же различные сеяли семена и выращивали огородную зелень.
Но вернемся снова к оставленному рассказу о подвиге преподобного Сергия, он без лености братии как купленный раб служил: и дрова для всех колол, и толок зерно, и хлеб пек, и еду варил, обувь и одежду шил, и воду в двух ведрах на своих плечах в гору носил, и каждого у кельи ставил.
Долго принуждала его братия стать игуменом. И наконец внял их мольбам.
Не по своей воле Сергий игуменство получил, но от Бога поручено было ему начальство. Он не стремился к этому, не вырывал сана у кого-нибудь, посулов не сулил за это, платы не давал, как делают некоторые честолюбцы, вырывающие всё друг у друга. И пришел преподобный Сергий в свой монастырь, в обитель Святой Троицы.
И начал блаженный учить братию. Многие люди из различных городов и мест пришли к Сергию и жили с ним. Понемногу монастырь увеличивался, братия умножалась, кельи строились.
Преподобный Сергий труды свои всё более умножал, старался быть учителем и исполнителем: и на работу раньше всех шел, и на церковном пении раньше всех был, и на службе никогда к стене не прислонялся.
Такой был обычай у блаженного сначала: после повечерия⁹ позднего или совсем глубоким вечером, когда уже наступала ночь, особенно же в темные и долгие ночи, завершив молитву в келье своей, выходил он из нее после молитвы, чтобы обойти все кельи монахов. Сергий заботился о братии своей, не только о теле их думал, но и о душах их пекся, желая узнать жизнь каждого из них, и стремился к Богу. Если слышал он, что кто-то молится, или поклоны совершает, или работой своей в безмолвии с молитвой занимается, или святые книги читает, или о грехах своих плачется и сетует, за этих монахов он радовался, и Бога благодарил, и молился за них Богу, чтобы они до конца довели добрые свои начинания. «Претерпевший, — сказано, — до конца — спасется».
Если же Сергий слышал, что кто-то беседует, собравшись вдвоем или втроем, или смеется — негодовал он об этом и, не терпя такого дела, рукой своей ударял в дверь или в окошко стучал и отходил. Таким образом он давал знать им о своем приходе и посещении и невидимым посещением праздные беседы их пресекал.
Прошло много лет, я думаю, больше пятнадцати. Во время княжения князя великого Ивана¹⁰ начали приходить сюда христиане, и понравилось им здесь жить. Начали по обе стороны места этого селиться, и построили села, и засеяли поля. Начали они часто посещать монастырь, принося различные нужные вещи. А была заповедь у преподобного игумена для братьев: не просить у мирян нужного для пропитания, но сидеть терпеливо в монастыре и ждать милости от Бога.
Устанавливается в обители общежительство¹¹. И распределяет блаженный пастырь братию по службам: одного ставит келарем, а других в поварню для печения хлеба, еще одного назначает немощным служить со всяческим прилежанием. Всё это чудесный тот человек хорошо устроил. Повелел он твердо следовать заповеди святых отцов: ничем собственным не владеть никому, ничто своим не называть, но всё общим считать; и прочие должности все на удивление хорошо устроил благоразумный отец. Но это рассказ о делах его, а в житии много распространяться об этом не следует. Поэтому мы здесь рассказ сократим, а к прежнему повествованию возвратимся.
Так как всё это чудесный отец хорошо устроил, число учеников умножалось. И чем больше их становилось, тем больше вкладов приносили ценных: и насколько в обители вклады умножались, настолько страннолюбие¹² увеличивалось. И никто из бедных, в обитель приходивших, с пустыми руками не уходил. Никогда блаженный не прекращал благотворительность и служителям в обители наказал нищим и странникам давать приют и помогать нуждающимся, говоря так: «Если эту мою заповедь будете хранить безропотно, воздаяние от Господа получите; и после ухода моего из жизни этой обитель моя эта весьма разрастется, и долгие годы нерушимой будет стоять по благодатности Христа».
Так была рука его раскрыта для нуждающихся, как река полноводная с тихим течением. И если кто-нибудь оказывался в монастыре в зимнее время, когда морозы суровые стоят или же снег сильным ветром заметается, так что нельзя из кельи выйти, какое бы время он ни оставался здесь из-за такого ненастья, — всё нужное в обители получал. Странники же и нищие, а из них особенно больные, многие дни жили в полном покое и пищу, сколько кому нужно было, в изобилии получали согласно наказу святого старца; и до сих пор всё так сохраняется.
А поскольку дороги здесь из многих мест проходили, то князья, и воеводы, и воины бесчисленные — все получали нужную им достаточную искреннюю помощь, как из источников неисчерпаемых, и, в путь отправляясь, необходимую пищу и питье достаточное получали. Всё это служащие в обители святого всем с радостью подавали в изобилии. Так люди знали в точности, где всё необходимое находится в храмах, пища и питье, а где хлеб и варенья, и это всё умножалось из-за благости Христа и чудесного его угодника святого Сергия.
Известно стало, что Божьим попущением за грехи наши ордынский князь Мамай собрал силу великую, всю орду безбожных татар, и идет на Русскую землю; и были все люди страхом великим охвачены. Князем же великим, скипетр Русской земли державшим, был тогда прославленный и непобедимый великий Дмитрий. Он пришел к святому Сергию, потому что великую веру имел в старца, и спросил его, прикажет ли святой ему против безбожных выступить: ведь он знал, что Сергий — муж добродетельный и даром пророческим обладает.
Святой же, когда услышал об этом от великого князя, благословил его, молитвой вооружил и сказал: «Следует тебе, господин, заботиться о порученном тебе Богом славном христианском стаде. Иди против безбожных и, если Бог поможет тебе, ты победишь и невредимым в свое отечество с великой честью вернешься». Великий князь ответил: «Если мне Бог поможет, отче, поставлю монастырь в честь пречистой Богоматери». И, сказав и получив благословение, ушел из монастыря и быстро отправился в путь¹³.
Собрав всех воинов своих, выступил он против безбожных татар; увидев же войско татарское весьма многочисленное, они остановились в сомнении, страхом многие из них охвачены были, размышляя, что же делать. И вот внезапно в это время появился гонец с посланием от святого, гласящим: «Без всякого сомнения, господин, смело вступи в бой, со свирепостью их, нисколько не устрашаясь, — обязательно поможет тебе Бог».
Тогда князь великий Дмитрий и всё войско его, от этого послания великой решимости исполнившись, пошли против поганых, и промолвил князь: «Боже великий, сотворивший небо и землю! Помощником мне будь в битве с противниками святого твоего знамени». Так началось сражение, и многие пали, но помог Бог великому победоносцу Дмитрию, и побеждены были поганые татары, и полному разгрому подверглись: ведь видели окаянные против себя посланный Богом гнев и Божье негодование, и все обратились в бегство. Крестоносная хоругвь долго гнала врагов. Великий князь Дмитрий, славную победу одержав, пришел к Сергию, благодарность принеся за добрый совет, Бога славил и вклад большой в монастырь дал.
Сергий, видя, что он уже к Богу отходит, чтобы природе отдать долг, дух же Иисусу передать, призывал братство и беседу повел подобающую, и, молитву совершив, душу Господу предал в год 6900 (1392) месяца сентября в 25-й день.

Епифаний Премудрый. Житие Сергия Радонежского //
Памятники литературы Древней Руси.
XIV — середина XV в. М., 1981. С. 265—405.

Примечания

¹ Этот рассказ из «Жития Сергия Радонежского» послужил сюжетом знаменитой картины М.В.Нестерова «Видение отроку Варфоломею».
² В XIII—XIV вв. ростовские князья, как и многие другие правители Северо-Восточной Руси, вынуждены были регулярно ездить в Орду, добиваться подтверждения своих прав на княжение. Это стоило им немалых расходов, в том числе и на подарки хану, его приближенным.
³ Речь идет о нашествии татарской рати в ответ на восстание в Твери в 1327 г., после чего Иван Калита получил ярлык на великое княжение и присоединил к своим владениям часть Ростовского княжества.
⁴ Радонеж — город в Московском княжестве в XIV—XV вв., впоследствии пришел в упадок и перестал упоминаться как город. В настоящее время на месте древнего Радонежа находится село Городок (в 4 км к востоку от станции Абрамцево, недалеко от Сергиева Посада, где расположена Троице-Сергиева лавра).
⁵ Один из древнейших монастырей в Подмосковье. Известен с начала XIV в. Постройки монастыря сохранились доныне на территории города Хотькова (в 8 км к югу от Сергиева-Посада).
⁶ Богоявленский монастырь основан в конце XIII в. к востоку от Московского кремля. Сохранился собор монастыря XVII в.
⁷ Сергий и Вакх — сановники римского императора Максима (286—310), который, узнав, что они христиане, отправил их к правителю Сирии Антиоху, известному своей жесткостью к приверженцам Христа. Там они подверглись пыткам и были обезглавлены. В память об одном из них Сергий Радонежский принял свое монашеское имя, весьма редкое в тогдашней Руси.
⁸ Преподобный — речь идет о Сергии. Так в христианской литературе называют подвижников, прославившихся подвигами монашества, пустынножительства, особым смирением и аскетизмом или созиданием и укреплением монастырей.
⁹ Здесь — вечерня, церковная служба, совершаемая вечером.
¹⁰ Имеется в виду княжение Ивана Калиты (1325—1340).
¹¹ Общежитийный устав существовал в ряде древних монастырей православного Востока. В соответствии с ним монахи отдавали в монастырь всё свое имущество, вели общее хозяйство, имели общую трапезу. Общежительство было принято в первых монастырях на Руси, в частности в Киево-Печерском. Однако в XIV в. в русских монастырях распространилось «особое житье» монахов, когда каждый из них жил особо, сохранял имущество, отдельно питался и т.д. Сергий Радонежский ввел в основанном им Троицком монастыре общежительство. Тот же устав вводился в других основанных им и его учениками монастырях.
¹² Любовь к странникам, паломникам, нищим, стремление одарить их милостыней.
¹³ Наиболее подробно о благословении Сергием Радонежским Дмитрия Донского перед Куликовской битвой рассказывается в «Сказании о Мамаевом побоище». Там же говорится и о том, что Сергий направил с Дмитрием двух воинов-монахов, Пересвета и Ослябю, которые стали героями Куликовской битвы. Однако большинство летописей не упоминают о благословении Сергием Дмитрия перед битвой. В связи с этим некоторые современные исследователи, в частности В.А.Кучкин, считают, что Дмитрий перед Куликовской битвой благословения Сергия не получил, а рассказ об этом — позднейшая легенда, составленная для прославления монастыря и его основателя.

От составителя. «Житие Сергия Радонежского» написано выдающимся русским писателем конца XIV — начала XV вв., мастером «плетения словес». Епифаний с 1380 г. был монахом Троицкого монастыря, знал его основателя, наблюдал жизнь и деятельность Сергия вплоть до его кончины в 1392 г. Личные впечатления, а также многочисленные рассказы и предания о Сергии, записи которых постоянно вел Епифаний, послужили основой для создания около 1418 г. «Жития Сергия Радонежского», одного из лучших произведений русской агиографии — особого жанра литературы, посвященного жизнеописанию и прославлению святых.

В соответствии с законами жанра Епифаний подробно рассказывает о различных чудесах, сопровождавших жизнь Сергия и происходивших после его кончины, упоминает о его благочестивых родителях, подчеркивает высокие нравственные качества святого, его ревностную преданность вере и идеалу иноческой жизни. Тем самым автор жития создает своего рода «словесную икону», преподносит нравственный урок, прославляя деятельность великого подвижника.
При всей своей условности, панегиричности и идеализации образа главного героя «Житие Сергия Радонежского» отразило множество реалий жизни конца XIV в., содержит ценные сведения об истории Московской земли, об основании Троицкого монастыря, ставшего крупнейшим и авторитетнейшим духовным центром России.

Продолжение следует