факты, детали, гипотезы

Александр РОМАНОВ

Святые горы — последнее пристанище Пушкина

Окончание. См. № 5/01.

С места дуэли, о котором мы рассказывали в предшествующей публикации, Пушкина привезли домой уже умирающего. Дантес поразил верхнюю часть бедра, причем пуля, пробив кость, глубоко засела в животе. 56 часов шла борьба со смертью, сопровождавшаяся мучениями, и 29 января старого стиля в 14 часов 45 минут поэта не стало.
Из квартиры на Мойке, 12 уже вечером тело Пушкина перевезено было в Конюшенную церковь. После отпевания гроб заперли там в подвале, где он оставался до 3 февраля, а затем поздно ночью отправили в Святогорский Успенский монастырь в сопровождении жандармов и А.И.Тургенева, которому было поручено совершить погребение поэта.
— Назначен я в качестве старого друга, — записал А.И.Тургенев в своем дневнике 2 февраля, — отдать ему последний долг... Куда еду — еще не знаю.
Только за несколько часов до отъезда Тургенев узнал свой маршрут. Уже после похорон писал своей сестре А.И.Нефедьевой: «2 февраля в полночь мы отправились из Конюшенной церкви с телом Пушкина в путь; а с почтальоном в кибитке позади тела, жандармский капитан впереди оного. Дядька покойного желал также проводить останки своего дорогого барина к последнему его пристанищу ... он стал на дрогах, как везли ящик с телом, и не покидал его до самой могилы».
Траурный санный поезд мчался, останавливаясь только на станциях для смены лошадей. На одной из станций процессию встретила жена профессора А.В.Никитенко. Она увидела простую телегу, на телеге солому, под соломой гроб, обернутый рогожей. Три жандарма суетились на почтовом дворе, чтобы скорей перепрячь курьерских лошадей и скакать дальше с гробом.
— Что это такое? — спросила она у одного из находившихся здесь крестьян.
— А Бог его знает! Вишь, какой-то Пушкин убит, и его мчат на почтовых в рогоже и соломе, прости Господи, как собаку.
Вечером 5 февраля подъехали к Тригорскому. Екатерина Ивановна Осипова рассказывает: «В ту зиму морозы стояли страшные. Такой же мороз был и 5 февраля 1837 г. Матушка недомогала и после обеда, так в часу третьем, прилегла отдохнуть. Вдруг вижу я в окно: едет к нам возок с какими-то двумя людьми, а за ними длинные сани с ящиком. Мы разбудили мать, вышли навстречу гостям. Видим: наш старый знакомый, Александр Иванович Тургенев. По-французски рассказал Тургенев матушке, что приехали они с телом Пушкина, но, не зная хорошенько дорогу в монастырь... приехали сюда... Матушка оставила гостей ночевать, а тело распорядилась везти теперь же в Святые Горы вместе с мужиками из Тригорского и Михайловского, которых отрядили копать могилу. Но ее копать не пришлось: земля вся промерзла, — ломом пробивали лед, чтобы дать место ящику с гробом, который потом и закидали снегом. Наутро, чем свет, поехали наши гости хоронить Пушкина».
Настоятель монастыря, столетний о. Геннадий, служивший панихиду, распорядился о перезахоронении только весной. Тогда по желанию хозяйки Тригорского под землей устроен был кирпичный склеп, куда и поместили гроб. Прах Александра Сергеевича похоронили возле останков его матери.
Менее года прошло с тех пор, когда Пушкин в апреле 1836 г. внес в монастырскую казну деньги, закрепив за собой после погребения матушки клочок земли на случай смерти. В приходно-расходной книге монастыря игумен Геннадий записал: «Получил от г-на Пушкина за место на кладбище 10 руб. Сделан г-ном Пушкиным обители вклад — шандал бронзовый с малахитом и икона Богородица пядичная, в серебряном окладе с жемчугом».
Эти вещи Пушкин взял из своего дома в Михайловском.
14 августа, за несколько месяцев до гибели, он напишет:

Получилось, что Пушкина хоронили дважды: А.И.Тургенев в 1837 г., и вдова — Наталья Николаевна — в 1841 г. Могила поэта, подобно многим другим, имела свою историю. Но, в отличие от других, эта история сохранилась и продолжается уже на наших глазах.
Весной 1837 г. ушли снега, и земля на месте захоронения осела так, что следовало подсыпать. Этим озаботились часто бывавшие здесь хозяйка Тригорского и ее дети. Они распорядились поправить могильный холмик, одерновать его, посадить цветы.
Поэт и критик Петр Александрович Плетнев, один из ближайших друзей Пушкина, навестивший это место через год, описал его так:
«Перед жертвенником есть небольшая насыпь земли... Она укреплена дерном. Посредине водружен черный крест, на котором из белых букв складывается имя “Пушкин”».
Первая мысль о надгробном памятнике была высказана через две недели после гибели Александра Сергеевича. Сделал это писатель и журналист, историк и литературный критик Николай Александрович Полевой: «Неужели же не сделаем ничего для почтения памяти поэта? Наш долг — ознаменовать воспоминание о Пушкине памятником, достойным его славы и русской чести... Пусть каждый из нас, кто ценил гений Пушкина, будет участником в сооружении его гробового памятника! Наши художники вспыхнут вдохновением, когда мы потребуем от них труда, достойного памяти поэта. И в мраморе или в бронзе станет на могиле монумент, свидетель того, что современники умели его ценить. И сильно забьется сердце юноши при взгляде на этот мрамор, на эту бронзу».

Пушкин в гробу. Рис. В.А.Жуковского. 30 января 1837 г.

Интересно, что отношения Пушкина и Полевого никогда не были образцово-показательными. Нередко обменивались они уничтожающими характеристиками, а пушкинская критика «Истории русского народа», где автор пытался дать альтернативу труда Карамзина, вряд ли может рассматриваться как корректная. Полевому было указано на «ветреное невежество», а сам он уподоблен «хиосским жителям», которым «дозволено было пакостить всенародно».
Трудно сейчас с определенностью установить, искренне ли преклонялся Полевой перед своим гонителем, осознал ли его величие после трагедии или попросту искал место под солнцем пушкинской славы?
Впрочем, обращение вчерашнего литературного недруга дела с памятником вперед не подвинуло. Лишь в 1840 г. он был заказан Натальей Николаевной «в Петербурге каменных дел мастеру А.Пермагонову». Материал — итальянский мрамор.
Александр Иванович Пермагонов, прославившийся благодаря этому заказу, родился на Урале. В начале XIX в., еще молодым, прибыл он в северную столицу с группой других рабочих для обучения «каменному делу» и работы на императорской гранильной фабрике. Способный каменотес быстро обратил на себя внимание начальства, уже спустя три года был переведен в подмастерья и вскоре получил звание «мастера монументального вечного цеха». Имя его получило широкую известность. Пользовались услугами Пермагонова и при дворе. Заказы на надгробия работы Александра Ивановича поступали, несмотря на необходимость дорогостоящей перевозки, даже из других городов.
Только в конце 1839 г. председатель опеки над семьей и имуществом Пушкина граф Г.А.Строганов обратился к царю с просьбой даровать высочайшее дозволение на сооружение памятника на могиле А.С.Пушкина. Делал он это от «имени вдовы камер-юнкера Пушкина и от своего лично».

Вскрытие склепа. Внизу гроб с телом Пушкина. 10-12 августа 1902 г.

Вообще-то, для сооружения монумента на кладбище никакого «высочайшего дозволения» не требовалось. Можно лишь догадываться, почему опека посчитала нужной такую перестраховку. Имущественное положение семьи поэта оставляло желать лучшего и во многом зависело от императорского благоволения. Поэтому казалось правильным не раздражать «личного цензора» творчества Пушкина и согласовывать с ним каждый шаг, связанный с увековечением памяти Александра Сергеевича.
Опека заключила с Пермагоновым договор на изготовление надгробия. Работал сам Александр Пермагонов и его всегдашние помощники — брат Лев и трое Истоминых — Парфен, Афанасий и Александр.
В ноябре 1840 г. посмотреть монумент к мастеру приезжали Наталья Николаевна, графы М.Ю.Вильегорский и Г.А.Строганов. Памятник всем понравился, и было решено отправить его в Святые Горы.
10 декабря все детали были упакованы в несколько ящиков и погружены на семь подвод. Сопровождали обоз подрядчики — Сергей Гусев и Антон Семенов. Вместе с ними ехал и бывший «михайловский управляющий» Михаил Калашников. Он вез письмо Натальи Николаевны на имя псковского губернатора Федора Федоровича Бартоломея. Вдова просила его содействия при установке памятника, так как не была уверена, что зимой, в морозы, это не будет затруднительно.
— Не лучше ли подождать весны будущего года? — спрашивала совета госпожа Пушкина. Далее она сообщала, что в 1841 г. намерена посетить псковское имение покойного мужа и рада будет встретиться с его превосходительством.
В ответном письме губернатор любезно заверил, что почитает выполнение просьбы за честь. Он также советовал отложить установку памятника до весны и пообещал всяческое свое содействие. Псковскому губернскому архитектору Ябсу, ремонтировавшему в то время святогорские древности, было дано соответствующее поручение.
Наталья Николаевна приехала с детьми в Михайловское 19 мая 1841 г. Узнав об этом, губернатор немедленно нанес ей визит. Он привез ей в подарок литографии И.С.Иванова и стихи собственного сочинения, предварительно отлитографированные и напечатанные в псковской губернской типографии:

Памятник был установлен на могиле поэта, и тогда же, вероятно, был сооружен под памятником и склеп, в котором поместили рядом останки Пушкина и его матери. Такой в основном могила сохранилась до наших дней.

Могила Пушкина. Литография И.А.Клюквина с оригинала П.Ф.Соколова. 1830-е гг.

Памятник очень прост и строг: на трех гранитных четырехугольных плитах, суживающихся кверху, белый мраморный обелиск с нишей, в которой стоит мраморная урна, покрытая покрывалом. Над нишей — скрещенные факелы, над ними лавровый венок. На гранитном цоколе высечены слова:
«Александр Сергеевич Пушкин. Родился в Москве 26-го мая 1799 года. Скончался в С.-Петербурге 29-го января 1837 года».
В облике памятника угадывается стремление автора (возможно, что идея принадлежит Василию Андреевичу Жуковскому) избежать обыденности «праздных урн и мелких пирамид». Надгробие отличают сдержанность и простота. Символика, исполненная глубокого смысла, призвана передать и закрепить в сознании грядущих поколений определенное впечатление.
Обелиск увенчан простым четырехконечным крестом со «всевидящим оком». Распространенные символы скорби — урна и два горящих факела, обращенные к земле, лишь аранжируют главную тему обелиска.
В культурной традиции обелиск определяется как символ солнечного света и «проникающего духа».
В центре обелиска — шестиконечная звезда или щит Давида — символ борьбы с силами тьмы. (Вспомним бой библейского царя с великаном Голиафом.) Нельзя исключить и трактовку звезды как Вифлеемской — знака Божественного дара, определенного поэту. Дар этот, в свою очередь, приравнивается к пророческому. Именно поэтом и певцом был творец псалмов Давид — один из возможных прототипов пушкинского «Пророка».
Николай Языков говорил о поэтах: «Жрецы высокого искусства, Пророки воли Божества...»
Такое совпадение во мнениях могло восходить как к общим представлениям, так и к беседам Пушкина и Языкова в памятное лето 1826 г., когда оба поэта встретились в усадьбе Прасковьи Осиповой — Тригорском, неподалеку от будущей могилы.
Развивает тему пророчества лавровый венок, в который заключена звезда на монументе. Это — известная со времен Древней Греции награда победителю, символ людского признания поэта.
Надо сказать, что форма надгробия нашла особое признание среди местных почитателей красоты. Варианты обелиска (но без звезды) стали появляться на местных кладбищах. Один из них уцелел в войну и позже стал предметом наивного кощунства: его перенесли на братскую могилу солдат, погибших при освобождении Святых Гор. Подобный же памятник завещал поставить на своей могиле знакомый Пушкина, его восторженный поклонник, купец Иван Лапин. Надгробие того же образца, но из гранита было установлено над его семейным захоронением уже в начале ХХ в. на Богословском кладбище в Пскове.
Семейным можно считать и участок кладбища, где покоится прах Александра Сергеевича. Слева от него — могилы деда — Осипа Абрамовича Ганнибала — и бабушки — Марии Александровны Ганнибал.
Для установки памятника, выполненного в мастерской Пермагонова, нужно было смонтировать и поставить «по месту» привезенные из Петербурга детали, соорудив кирпичный цоколь и железную ограду. Для цоколя устраивался каменный фундамент из булыжника на глубину 1,8 м. Внутри его выстроили кирпичный склеп, куда затем окончательно поместили временно изъятый из захоронения прах.
Эти работы закончили в августе 1841 г. Вскоре Наталья Николаевна сообщила другу мужа — Павлу Нащокину — о том, что выполнила «сердечный обет, давно предпринятый»:
«Могила мужа моего находится на тихом уединенном месте, местоположение, однако же не так величаво, как рисовалось в моем изображении: сюда прилагаю рисунок, подаренный мне в тех краях. Вам одним решаюсь сим жертвовать...»
С течением времени памятник и склеп, оставшиеся без должного ухода, постепенно ветшали. Какие-то работы, видимо, предпринимались в связи со смертью и погребением здесь отца поэта — Сергея Львовича в 1848 г. (По завещанию он был похоронен рядом с сыном.) С тех пор и вплоть до 1880-х гг. за ними никто не присматривал.
Рядом появились новые захоронения, изменив общий вид местности, но только в 1880 г., когда по всей России шла подготовка к открытию памятника в Москве, это было обнаружено специальной комиссией губернских властей. Картина оказалась неприглядной: кирпичный цоколь монумента развалился, решетка лежала на земле, дубы и липы на склоне могильного холма были вырваны ветром.
Сын поэта, Григорий Александрович, потребовал от губернатора и консистории привести эту часть кладбища в порядок: в противном случае он перевезет прах отца в Михайловское.
Уже в апреле группа рабочих, присланных из Пскова, выполнила пожелания наследника. Впрочем, существовала и другая опасность: обрыв на Святой Горе начал интенсивно осыпаться. В канун столетнего юбилея Пушкина это обнаружили члены псковского Пушкинского комитета. Они поручили архитектору В.Л.Назимову спешно организовать работы по приведению кладбища в благопристойный вид. Определили и срок — к 26 мая 1899 г., так как в этот день предусмотрено было провести торжественное богослужение у могилы Пушкина.
После праздника предполагалось произвести необходимый капитальный ремонт всего некрополя. В конце 1902 г. Назимов сделал доклад Пушкинскому комитету. Он подробно описал всё, что им было сделано за последние два года.
Выдержки из этого документа опубликовала газета «Новое время» от 14 ноября 1901 г.:
«1 января 1901 г. высочайше утвержденный комитет по сбору пожертвований в пользу учреждений имени Пушкина, обратив внимание на опасность возможного повреждения памятника от постоянного обсыпания откоса, предложил мне составить проект на укрепление склона горы и устройство террасы у того места, где находится могила великого поэта. Составленный мною проект был рассмотрен и одобрен августейшим президентом Академии наук великим князем Константином Константиновичем и утвержден комитетом. В строительный сезон 1901 г., за недостатком необходимого материала, были исполнены лишь подготовительные работы, и к исполнению проекта приступлено 1 июня 1902 г.
Сама идея проекта укрепить то место, где находится могила Александра Сергеевича, и предохранить ее и памятник от возможного разрушения заставляла всё внимание строителя направить на то, чтобы при исполнении работ не произошло случайного повреждения памятника или склепа могилы. Принимая все предосторожности, я заложил основания каменных стен террасы в откосе горы и, возведя их до уровня подошвы памятника, устроил площадку вокруг могилы, находившейся ранее на краю обрыва, замкнув ее в сем месте мраморною балюстрадою. Затем было приступлено к подведению нового гранитного цоколя под памятник, взамен прежде бывшего кирпичного, под железным карнизом. Эта работа требовала большой аккуратности и старательности, так как приходилось работать над самым склепом, прочность свода которого по наружному осмотру определить было невозможно.

Такой оставили гитлеровцы могилу поэта. Фото 1944 г.

Несмотря на все предохранительные меры, часть свода с западной стороны памятника в расстоянии 1 1/2 аршина от него во время работы осела, образовав отверстие площадью около 12 квадратных вершков, сквозь которое был виден вполне сохранившийся дубовый гроб А.C.Пушкина. Тот же час мною был произведен подробный осмотр свода и склепа могилы, причем оказалось, что свод выложен только в 1/2 кирпича на известковом растворе и материал его, как кирпич, так и раствор, в значительной степени деформирован временем. Для поддержания свода и предохранения его от дальнейшего разрушения немедленно же было приступлено к подведению под существующий свод нового, на цементном растворе.
Кроме того, для предохранения свода от давления памятника, опирающегося на него своей средней частью, в цоколь последнего заложены балки... В это время на месте работы находились В.К.Фролов [журналист — A.P.] и Г.В.Розен [барон, попечитель Михайловского, — А.Р.]. Они сделали несколько фотографических снимков, как с видневшегося в глубине могилы гроба, так и с общего вида на могилу. Гроб поэта значительно сохранился. Местами на нем уцелели отдельные куски довольно широкого парчового позумента. Кусочек парчового позумента был нами взят и, с разрешения комитета, отправлен в Пушкинский музей Лицея».
Упомянутый журналист Фролов в той же газете по-своему рассказал о памятном дне 12 августа 1902 г. Фрагменты его сочинения представляют интересный и характерный образчик господствовавшего тогда стиля:
«Читатель! Я не в силах передать вам словами тех чувств, под впечатлением которых нахожусь до сих пор ... Я стоял у открытой могилы Пушкина и видел его гроб! Это был не сон, не плод больной фантазии, а настоящая живая действительность, потрясшая меня до глубины души...
Самый гроб поэта, насколько он был доступен моему зрению и даже осязанию, имеет темно-коричневый цвет настоящего дуба, и форма его несколько отличается от нынешней формы гробов. Он кажется более широким, покатым и закругленным с боков, причем его доски в местах скреплений имеют значительные углубления... Местами на нем уцелели даже отдельные куски довольно широкого парчового позумента, некогда украшавшего парчовую крышку; весьма возможно, что это были остатки креста из парчовой ткани».
Автор признается, что «не в силах был утерпеть и после долгих мучительных колебаний позволил себе взять на память об этом необычайном событии кусочек совершенно отделившегося от гробовой доски парчового позумента».
Позже он передал это в лицейский музей.
Между тем архитектор Назимов был более деловит:
«Если когда-нибудь Императорская Академия наук или лица, имеющие на то власть, пожелают осмотреть гроб или перенести прах А.С.Пушкина на другое место, то, конечно, им не придется дожидаться подобного счастливого случая, какой выпал на мою долю, так как [можно] раскрыть склеп во всякое время,
и на это потребуется не более 15—20 минут». Добросовестность сделанного Назимовым подтвердило время. Он, разумеется, не мог предотвратить эксцессов в годы гражданской войны, когда обелиск с могилы Пушкина был сброшен под откос (поставлен на свое место только в 1922 г.). В остальном же мемориал остался сохранным.

Фашистские мины на могиле. Фото 1944 г.

Во время кратковременных боевых действий германских войск, которые предшествовали Брестскому миру (1918), Святые Горы оказались в нейтральной полосе. Советское правительство, озабоченное сохранностью пушкинских мест, обратилось к германскому командованию со специальной телеграммой:
«Главнокомандующему Псковского района. В Святогорском, в зоне, по последнему соглашению России с Германией командованием объявленной нейтральной, находится могила величайшего русского поэта А.С.Пушкина. Нейтральная зона, согласно указанному соглашению, не может быть занята вооруженными людьми как той, так и другой стороны. Ввиду того, что эта могила является святыней русского народа, ходатайствую о допущении специальной военной охраны для этой могилы. Комиссар по военным делам».
Однако договориться не удалось. Немецкое командование не имело оснований доверять большевикам, хотя вряд ли знало об их намерении «сбросить Пушкина с парохода современности». Да и поджоги помещичьих усадеб были прямым следствием знаменитого декрета о земле, позволившего коммунистам нейтрализовать своих эсеровских оппонентов.
Еще до немецкого наступления Тригорское и Петровское были сожжены полностью, в Михайловском сгорел восстановленный в 1911 г. дом Пушкиных. Домик няни и остальные здания удалось отстоять.
Часть проблем отпала, таким образом, сама собой, но вопрос о кладбище оставался. Посетивший в 1926 г. пушкинские места нарком просвещения А.В.Луначарский признал, что оставлять дела так нельзя, «а разумнее будет стену [возведенную Назимовым и описанную выше] подпереть. Стоить это будет недорого, а все мы в Союзе будем спокойнее».
Спокойствие царило в СССР вплоть до начала тридцатых, когда Пушкин был признан борцом с проклятым царизмом и записан крупными буквами в советские святцы. Грядущий юбилей должен был отвлечь внимание публики от ежедневных арестов и расстрелов. Патронов на «врагов народа» и денег на празднование не пожалели.
16 декабря 1935 г. было принято постановление правительства о подготовке к столетию со дня смерти А.С.Пушкина. Начались большие музейно-реставрационные работы. Прежде всего были приведены в порядок могилы А.С.Пушкина и Ганнибалов у стен Свягогорского монастыря. Была учреждена и постоянная охрана: в стране искали и находили вредителей и диверсантов, так что стоило проявить бдительность.
В духе времени Святые Горы переименовали в Пушкинские (1925), хотя как невесело шутили недобитки «из благородных», чуть позже могли назвать и Сталинскими.
Война пришла в эти места уже в первые ее дни. В конце июня 1941 г. вражеская авиация совершила несколько налетов на станцию Тригорская, а 3 июля были сброшены первые бомбы на Пушкинские Горы. При бомбежке пострадал Святогорский монастырь: взрывной волной был сбит купол.
В 1944 г., отступая, немецкие саперы взорвали Успенский собор и все монастырские постройки. Они заложили мощные фугасы в специально вырытый 20-метровый тоннель, который шел поперек дороги в сторону могильного холма и через подошву его. Тысячи мин были установлены по склонам холма и четыре мины под фундаментом самого памятника. Пульт управления взрывом всего монастырского ансамбля был оборудован неподалеку от церкви.
От ударной волны памятник на могиле поэта отклонился в сторону обрыва на несколько градусов и стал постепенно оседать.
12 июля 1944 г. Пушкинские Горы были освобождены. Могила Пушкина была разминирована.
Разрушение Святых Гор стало одним из пунктов обвинения, предъявленного нацистским главарям на Нюрнбергском процессе.
Одновременно шла подготовка к реставрации, затянувшаяся на 8 лет. Было решено выправить памятник с заменой песчаника и плитняка в части пьедестала на гранит. Отремонтировать, в случае необходимости, склеп. Во избежание систематического увлажнения грунта при дожде асфальтировать площадку. Переложить разрушенную каменную стену на северной стороне холма.
К августу 1953 г. подготовительные работы были закончены. К середине месяца было завершено геологическое обследование почвы; произведены необходимые промеры и фотографирование памятника.
Началась реставрация. Ее проводила группа специалистов псковской научно-реставрационной мастерской под руководством инженера М.Никифорова. В качестве консультанта был приглашен известный советский археолог Павел Николаевич Шульц.
18 августа территория монастыря была закрыта для посетителей, у ворот были поставлены посты милицейской охраны. Рабочие начали снимать одну за другой детали памятника, скрепленные медными штырями, и относить их в сторону. Работы проводились вручную. Каждую деталь заворачивали одеялами, чтобы не повредить мрамор. Работали очень медленно. Ножами снимали с деталей окислившиеся сплющенные ленты свинцовых прокладок, находившихся между кусками мрамора.
На второй день сняли наземные части памятника, очистив две большие плиты в его основании. Когда убрали и их, то обнаружили квадратную камеру. Ее стены были облицованы кирпичом, а на дне сохранились два человеческих черепа и кости. Экспертиза показала, что они принадлежали людям пожилого возраста. Останки подверглись обмерам, и их поместили
в специальный свинцовый ящик.
На третий день камера была полностью разобрана и вскрыто основание фундамента. Участник этих работ, тогдашний директор заповедника Семен Степанович Гейченко вспоминал: «Мы отбросили лопаты и совки и стали расчищать землю ножами, щетками и деревянными ложками. Через весь фундамент с запада на восток шла большая глубокая трещина.
Работа наша достигла особого напряжения, когда мы почувствовали, что все сооружение опускается куда-то вниз. Сняв нетолстый слой глиняной смазки, мы увидели каменный свод из небольших валунов. Замковый камень свода выскочил: через всю его площадь шла все та же трещина, только она была еще шире. С большим волнением мы приступили к разборке развалившегося свода. Трогал ли его Назимов в 1902 г.? Вряд ли. Очень уж он был ветхий, никаких признаков цемента мы не обнаружили.
В этот вечер никто из нас не уходил домой. Ночевали тут же, около Успенского собора.
С восходом солнца вновь приступили к работе. Убрав камни свода, увидели под ним второй свод — кирпичный. Кирпичи были поставлены на ребро, в один ряд, на известковом растворе. На небольшой части свода — той, что ближе к собору, — обнаружили следы бетона 1902 г. Всем стало ясно, что перед нами крышка склепа с гробом Пушкина. Вдоль крышки свода шла все та же трещина. Два кирпича обвалились внутрь склепа.
Принесли электрический фонарь и осторожно опустили его в отверстие. Все затаили дыхание. Когда глаза наши привыкли к свету, как будто из тумана выплыли контуры помещения. На дне склепа мы увидели гроб с прахом поэта.

Памятник на могиле А.С.Пушкина

Произвели промеры склепа: длина 3 метра, ширина 85 сантиметров, глубина 80 сантиметров. Стены сложены из камня, верхняя крышка из красного кирпича. Кирпич нестандартный, хорошего обжига. От действия атмосферных вод кирпич частично деформировался. Гроб стоит с запада на восток, он сделан из двух [так!], сшитых железными коваными гвоздями, дубовых досок, с медными ручками по бокам. Верхняя [так!] крышка сгнила и обрушилась внутрь гроба, дерево коричневого цвета. Хорошо сохранились стенки, изголовье и подножие гроба. Никаких следов ящика, в котором гроб был привезен 5 февраля 1837 г., не обнаружено. На дне склепа остатки еловых ветвей. Следов позумента не обнаружено. Прах Пушкина сильно истлел. Нетленными оказались волосы...
В этот день все работали молча. К вечеру яму закрыли брезентом, а над всей площадкой поставили временный деревянный шатер.
На следующий день, после консилиума реставраторов и консультанта, было решено подвести под верхний кирпичный свод склепа бетонную крышку, поставить над склепом специально изготовленную железобетонную арматуру и укрепить ее железными балками. После этого — восстановить каменный свод и начать сборку каменных деталей основания и самого памятника. На цокольном камне, обращенном в сторону собора, была выбита стрела, указывающая центральную часть склепа.
Перед сборкой все элементы памятника вновь отшлифовали и поставили на свинцовые ленты.
Работа была закончена 30 августа. Все материалы реставрации 1953 г. — фотографии, обмеры, а также кусочек дерева и гвоздь гроба Пушкина — бережно хранятся в музейном фонде заповедника».
Достаточно сбивчивое и не слишком грамотное описание не позволяет вынести окончательное суждение о качестве проведенной реставрации.
Столь же трудно судить и о тех работах, которые были проведены в Святогорском монастыре сравнительно недавно (1996—1997 гг.).
Тридцать шесть двенадцатиметровых металлических «шпилек» удерживают теперь шесть ростверков (особых фундаментов) вокруг холма. Последние служат надежной опорой для контрфорсов (бетонных упоров). Все это позволяет надеяться, что оползание возвышения остановлено.
История памятных мест, связанных с именем А.С.Пушкина, вряд ли может считаться законченной. Новые обстоятельства, среди которых главное место занимает передача церкви многих монастырских комплексов, открывают в этом повествовании следующую страницу.
Остается надеяться, что труд ученых и инженеров, историков и филологов, музейщиков и искусствоведов найдет свое признание у современников и потомков.
Эта публикация — дань уважения их энтузиазму.