| Кино на уроке |
Наша газета уже не в первый раз обращается к личности и жизненному пути адмирала А.В.Колчака (см., например, «История». № 6/2009). Рассказывали мы и о фильме «Адмиралъ» («История». №24/2008). Но общественный интерес к этой значительной фигуре в истории России прошлого века, а значит, интерес наших читателей, заставляет вернуться к этой теме. Этот интерес «подогрел» недавно прошедший по Первому каналу сериал «Адмиралъ», в котором уделено больше внимания историческим событиям, а не только любовным переживаниям героев.
Поэтому мы решили, что продолжение разговора о Колчаке будет полезным для наших читателей. Мы готовы предоставить наши полосы для обсуждения как этого сериала, так и других фильмов на исторические темы. Так что высказывайте свои мнения, оценки, предложения.
Режиссер Андрей Кравчук. Сценарист Зоя Кудря. Операторы: Игорь Гринякин, Алексей Родионов.
Композиторы: Руслан Муратов, Глеб Матвейчук. Продюсеры: Анатолий Максимов, Джахонгир (Джаник) Файзиев, Николай Попов, Дмитрий Юрков. Производство: Студия «Даго», «Дирекция кино» по заказу Первого канала. Год выпуска: 2009. Премьера: 19 октября 2009 (Первый канал). Cерий: 10.
Главные роли: Константин Хабенский Александр Васильевич Колчак, контр-адмирал.
Елизавета Боярская Анна Васильевна Тимирёва, возлюбленная Колчака. Анна Ковальчук Софья Фёдоровна Колчак, жена Колчака. Владислав Ветров Сергей Николаевич Тимирёв, муж Анны Тимирёвой.
Егор Бероев Михаил Иванович Смирнов. Сергей Безруков генерал Каппель Владимир Оскарович, Главнокомандующий армиями Восточного фронта. Ришар Боринже Генерал Жаннен.
Виктор Вержбицкий Александр Керенский. Николай Бурляев Император Николай II.
В отличие от прошлого года, когда фильм «Адмиралъ» ждали, выход одноимённого сериала на телеэкраны нынешней осенью показался неожиданным. Может, потому, что не было столь типичной в подобных случаях рекламной помпы, не было музыкальных клипов и глянцевых журналов с обложками, украшенными фотографиями главных героев. Рекламный «ролик», который периодически «крутился» на Первом канале, ничем не отличался от десятков аналогичных «анонсов», предваряющих показ любого нового фильма. Да и обывательски-привычное услужливо подсказывало: «Сейчас же кризис, какие там сериалы. Красивый проект на будущее, разве что… Не верится как-то».
Эффект неожиданности не помог и вызвал довольно вялую (опять же по сравнению с прошлым годом) критику. По своим принципиальным позициям она неотличима от той, которая в изобилии «вываливалась» прошлой осенью на страницах Интернета, ЖЖ-изданий, публиковалась на страницах еженедельников, звучала в дискуссионных исторических клубах и разнообразных средствах «партийной» или околопартийной информации.
Но не слышно (пока, во всяком случае) ни о круглых столах, ни о многочисленных интернет-форумах, обсуждающих чрезвычайно важные идеи объективности и субъективности в освещении исторических фактов отечественным кинематографом, а также в который раз пытающихся дать «глобальные» ответы на не менее «глобальные» вопросы: герой или предатель Колчак? почему всё-таки проиграли белые и победили красные?
Поэтому не нужно останавливаться на подсчёте исторических ляпов в духе удачной реплики одного из ЖЖ-комментаторов: «На этой мине должна была быть другая контргайка». Не стоит повторять глубокомысленных с виду вопросов типа: «если он (Колчак. — Авт.) предал и бросил жену, Государя Императора и Родину (записавшись в агенты как минимум двух иностранных разведок и в члены как максимум двух масонских лож), то какой же это герой»? (Прямо как в приснопамятные 1950-е — «сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст». — Авт.) Нет смысла сетовать о «бездарно потраченных народных деньгах» на съёмки и, в коммунально-кастрюльном стиле глядя на соседа, мечтать: «Вот если бы меня пригласили, вот если бы мне дали такие (!) деньги, то я бы показал такое (!) кино…» И тем более не нужно ссылаться на непоколебимые авторитеты неких, очевидно, 110-летних сибирских дедов, которые помнят, как «их село колчаковцы сожгли» и из поколения в поколение передают страшилки о «реках крови», которыми «заливали» Сибирь и Дальний Восток колчаковцы (вспоминается в связи с этим замечательный рассказ А.И.Куприна «Тень Наполеона»). Вообще, когда начинают поминать «предков» и разбираться, на чьей они были стороне 90 лет назад, — это верный признак, что все доказательства правоты собственной позиции уже исчерпаны…
Хотелось бы о другом. Сначала — о прошлом. Сериал поставил и принципиально решил две очень важные для понимания истории Белого движения и в целом нашей истории ХХ столетия проблемы.
Первое. Белое дело — государственное дело. Все фразы, все поступки, все действия и адмирала Колчака, и его подчинённых показаны в фильме как поступки и действия людей, облечённых государственной властью. Присяга приносилась на верность государству Российскому. Золотой запас Российского государства контролировался властью и ею же защищался до последних дней существования этого государства. Союзники не были хозяевами на Русской земле и считаться таковыми они могли, только когда делом доказывали свои намерения помогать в борьбе с большевизмом. Издавались законы, принимались решения, направленные на охрану российских государственных интересов. Было достигнуто признание со стороны всех остальных фронтов и правительств.
Можно сколь угодно долго спорить о степени «представительности», «легальности и легитимности» политической власти, сложившейся в Омске в 1918—1919 гг., но факт был, есть и останется фактом: на большей части территории Российского государства в 1918—1920 гг. действовала власть, обладавшая общегосударственным статусом и всеми признаками суверенитета (до государственной символики и атрибутики включительно). Можно дискутировать о степени её устойчивости, о том, насколько велика была т.н. «народная», «общественная» поддержка, о степени самостоятельности и ответственности местных структур управления (иначе не возникала бы печальной памяти «атаманщина»). Но считать, что после 2—3 марта или после 25 октября 1917 г. «любая» иная власть, кроме той, которая была (Государь император) или самочинно возникла (ВЦИК Советов и Совнарком), называться властью не имеет права — нельзя.
Государственная власть, существовавшая на двух третях территории России, не могла быть создана в условиях тогдашнего «Смутного времени» иначе как в военных рамках, в форме единоличной Национальной диктатуры. Власть опиралась на Армию, которая была отнюдь не кастовой или «кондотьерской» (в худшем смысле этих слов), а подлинно народной. В фильме этот образ Армии олицетворяет генерал Каппель. Он не подавляет авторитетом беспрекословного подчинения, не требует безоговорочного выполнения любого своего приказа или приказа «вышестоящего начальства». Он всегда вместе с Армией, всегда со своими солдатами, до последних дней жизни. И эта Армия сильна своим единодушием и убеждённостью в правоте дела, которому служат. Именно такие воинские части в квалификации советской историографии назывались «махрово контрреволюционными». Можно ли назвать генерала Каппеля героем, если исходить из того, что в гражданской войне героев быть не может? Можно, хотя бы уже потому, что евангельский завет отдать «жизнь свою за други своя» здесь воплотился в полной мере.
Уместно помнить, что эта новая «белая» армия вела свою преемственность от Российской Императорской армии и флота, а не от «февральской демократизации». Армия стала носительницей государственной идеи. Армия должна была возродить Российское государство. Когда в Новочеркасске в конце 1917 г. создавалась Добровольческая армия, то опиралась она не на «февральский» приказ № 1 и не на «полковые комитеты», а на воинские уставы Российской империи. И вряд ли уместен здесь популярный с конца 1990-х тезис о «борьбе Февраля с Октябрём» как о противостоянии «белых» и «красных» на «обломках великой империи». Генерал Каппель молится со своими солдатами перед боем, а не устраивает митинг на тему «за что воюем»; он по-рыцарски достойно, в лучших традициях Империи, посылает вызов на дуэль за оскорбление, нанесённое чести Русской армии, а не стыдливо молчит, опасаясь «международных осложнений»; он командует своими солдатами, помня заветы великого русского полководца А.В.Суворова и не оглядывается на «политический момент».
Второе. В фильме и в сериале чётко показан трагический, страшный раскол некогда единой России. Показательно, что из уст революционеров (и это характерный штрих того времени) зритель не услышит слов о России, а только о «народе». Большевистский «патриотизм» — это «социалистическое Отечество», и только. Идеология большевиков стройная, логически завершённая и обоснованная. Это их правда, за которую они были готовы отдать и свою жизнь и не пожалеть чужую. Но есть и другая правда. Есть точно такая же стройная, логически завершённая и обоснованная идеология тех, кто составлял Белое движение (хотя термин весьма условный). Нелепо говорить, что у белых не было программы. Программа «мир — народам», «земля — крестьянам», «фабрики — рабочим» сталкивается с программой, построенной на чётко высказанном Колчаком во время допроса определении — нельзя обещать того, что невозможно исполнить. Трагизм Гражданской войны ещё и в том, что «красная» и «белая» правды в тот момент были практически несовместимы и поэтому непримиримы. Вот почему допросы Колчака, как показано в фильме, происходят как разговор двух сторон, не понимающих друг друга. Вот почему вопрос следователя, обращённый к Колчаку: «Как вы могли пойти против своего народа?» — остаётся без ответа. Это противостояние двух систем ценностей, где такие слова, как «бунт», «революция», «переворот» имеют совершенно разное смысловое содержание. У Колчака — своё. У Чудновского (если подразумевать его как собирательный образ) — совершенно другое. Большевики в фильме — не «плохие», не «изверги», «недочеловеки» и «христопродавцы». Нет. Это убеждённые, непримиримые и беспощадные противники. Это тоже «герои», но со своей, особой системой ценностей.
И это противостояние во время Русской Смуты в фильме очень заметно.
Но нужно ли сомневаться в том, что лозунг «За единую Россию» означал не способ решения национального вопроса, а стремление восстановить разорванное, разломанное единство? Можно спорить о том, в какой мере их соприкосновение и даже соединение произошло в годы Великой Отечественной войны, в судьбах потомков участников тех кровавых событий. Но в 1917—1920 гг. этого не случилось. Потому что если бы эти системы были «примиримы» — не началась бы Гражданская война.
Рискну утверждать также, что «эмоциональная составляющая» того времени в фильме передана довольно точно. Даже «белый бал», показанный в финале, не стоит воспринимать как некую новомодно-новорусскую дань «вальсам Шуберта и хрусту французской булки». Просто у каждого человека в уголке души есть этот «миг» в прошлом, который, как считается, вспоминают перед смертью или в самые тяжёлые минуты жизни. Этот миг у каждого свой, но он есть. Это, может быть, та самая ниточка, которая связывает любую, даже самую грешную человеческую душу с Богом, потому что в этом самом «миге» человеческая душа чиста и непорочна. И здесь нет уже разделения на Государя императора, Верховного правителя, генерала, солдата, медсестру или пламенного революционера. Здесь все равны. И в отражении этого состояния киносериал вполне удался.
Сериал сконцентрирован на фразах. Они запоминаются. Они эмоционально озвучены. В «Адмирале» нет типичной для советского кинематографа о Гражданской войне 1970-х (и в какой-то степени характерной для настроений Русского Зарубежья 1920—1930-х гг.) самоубийственной рефлексии тех, кто «играет белых»: правильно ли мы делаем, воюя с собственным народом? Достаточно вспомнить мастерски сыгранные роли поручика Брусенцова, генералов Хлудова и Чарноты, не говоря уже о Рощине или Григории Мелехове. Добрую половину внутренних монологов и диалогов с их участием занимали размышления на тему «куда идти» и «с кем быть». Причём происходило это даже во время боя (что уж совсем необъяснимо). В «Адмирале» ярко показано другое — стремление «идти до конца», «стоять насмерть». Самокопание и самооправдание прорывается лишь однажды, да и то в «пьяном виде». И когда некий генерал прорывается к Колчаку с криком: «Я не могу воевать!», он встречает холодное и твёрдое напоминание о том, что война с большевиками идёт уже два года и из неё возможен только один выход: «Победа или смерть». Вот это — точное отражение психологии Гражданской войны.
А теперь о будущем.
Крайне важными для понимания личности Колчака были бы серии, посвящённые его полярным экспедициям и Русско-японской войне. Нужно показать становление его научного и воинского подвига, рождение его семьи, сына. Безусловно заслуживают внимания и другие события истории Белого движения. Нужно снимать новые фильмы о лидерах большевиков, о Красной армии, о ВЧК, не считая при этом «Чапаева» и «Три рассказа о Ленине» образцами исторической правды. Остаётся надеяться, что наш отечественный кинематограф только в начале пути. И здесь не должно быть перекосов. Положенное ему место со временем займёт комедийный кинематограф «национальных особенностей», а также кинематограф «ментов» и «разбитых фонарей». И в историческом кино уйдёт в прошлое кинематограф художественно-документальный (нужен ли он вообще?), вызывающий приступы «ляпоедства» за малейшее отклонение от «исторического источника», и возникнет кинематограф познания духа ушедших времён. Подлинно русский кинематограф. И, несомненно, «Адмиралъ» — этап на этом пути.
И последнее.
Нужно ли было снимать «угловатый», «обрезанный» фильм — «трейлер» (по выражению одного ЖЖ-юзера), выпускать его на экраны кинотеатров в октябре 2008-го и распространять многотысячными тиражами на дисках, если спустя год на экраны вышел сериал?
Нужно! Нужно для того, чтобы для начала вызвать интерес к прошлому. Заинтересовать нашей историей, изучать которую необходимо не по выверенным лекалами «единственно верного учения» учебникам и не по пособиям «Как готовиться к ЕГЭ».
Изучать, чтобы не повторять прошлых ошибок…
Василий ЦВЕТКОВ,
кандидат исторических наук,
главный редактор альманаха
«Белая гвардия»