Образовательная экскурсия

 

Мария ЕЛИФЁРОВА

 

Брат всему миру

 

Материалы на с. 6—21 для подготовки урока на тему:
«Католическая церковь в XI—XIII вв.», «Нищенствующие ордены,
их роль в укреплении католицизма». 6 класс

 

Франциск Ассизский: святой и человек эпохи Ренессанса

Если задаться вопросом, кто из святых Католической церкви обладает универсальным обаянием для католиков и не-католиков всех времён и народов, — в первую очередь вспоминается имя Франциска Ассизского. Католики видят в нём человека, перевернувшего представления о том, каким должен быть католицизм; православные сопоставляют его с русскими юродивыми; романтики видели в нём пример свободного самоутверждения личности, едва ли не бунтаря против общественных условностей; гуманисты Новейшего времени — первого человека эпохи Ренессанса; «зелёные» — первого защитника природы. Единственное, в чём сходятся все — фигура Франциска никак не укладывается в привычные стереотипы «мрачного Средневековья». И даже его биографию не удаётся втиснуть в рамки житийного канона — в рассказах о нём неизбежно присутствует оттенок парадоксальности, нарушения очевидных ожиданий.

Впрочем, начало его жизни — в том виде, в каком сведения о нём дошли до наших дней — вполне канонично. Он родился в городке Ассизи, в Умбрии (местность в центре Италии), около 1181 г. в семье купца Пьетро Бернардоне. Мать, Пика Бернардоне, назвала его Джованни — по-церковному Иоанном. Так что, возможно, в будущих святцах появилось бы имя Иоанна Ассизского, если бы не отец мальчика. Ему это имя показалось чересчур простецким, и он прибавил ребёнку другое — Франческо. По-латыни оно звучит как Franciscus, поэтому в русских переводах, где имена католических святых даются по латинскому написанию, его принято называть «Франциск». Это имя означает просто «француз». Франция уже тогда считалась законодательницей мод и эталоном изысканности, и Пьетро Бернардоне был большим поклонником всего французского. Имя сыну он придумал не сам — оно уже существовало, но тогда было редким. В наши дни Франческо, Франсуа, Франц, Фрэнсис — одно из самых распространённых имён в Европе, и это произошло благодаря Франциску из Ассизи.

Но если бы Пьетро Бернардоне сказали, какая судьба ожидает его сына, он бы возмутился. Он надеялся, что Франциск продолжит его торговое дело, однако вместе с тем поощрял его стремление к светской жизни, к развлечениям. Принадлежность к компании весёлых молодых людей, беззаботно проводящих время, в средневековой Италии была престижной. (Вспомним десятерых рассказчиков в «Декамероне» Боккаччо.) Обычно такой образ жизни могли позволить себе лишь аристократы. Если купеческий сын располагал для этого финансовыми возможностями, то это приближало его и в собственных глазах, и глазах семьи к высшему обществу: в Италии дворяне и горожане обладали сопоставимыми богатствами и состязались между собой за общественный престиж.

Поэтому не должно казаться странным, что Бернардоне не осуждал праздный образ жизни сына и спокойно отнёсся к тому, что Франциск не проявлял интереса к карьере купца. В конце концов, и военное поприще тоже приносит почести. А именно к этому и склонялся, как казалось, юный Франциск.

Реальность оказалась не столь романтической. Франциск мечтал о рыцарских подвигах, но всё, чем ему пришлось довольствоваться — бесславное участие в гражданской войне. Политическая жизнь средневековой Италии была крайне нестабильна. Как стабильное государство Италия появилась только в XIX в. Во времена Франциска территория Италии напоминала лоскутное одеяло, поскольку состояла из множества городов-государств. Одни были республиками, в других правили местные князья и герцоги, но каждое в отдельности было слишком слабо для того, чтобы отстаивать свою независимость в масштабах Европы. Объединяться они не желали. Вместо этого итальянские города-государства предпочитали отдаваться под покровительство сильному политическому союзнику. С учётом географического положения Италии, таких союзников было два.

Во-первых, это Священная Римская империя (не путать с античной Римской империей, павшей в V в.; Священная Римская империя была основана в IX в. и располагалась на территории современных Германии, Австрии и Швейцарии).

Во-вторых, папство. Папа Римский никогда не обладал большими территориями, но он был наделён особой властью — властью главы всего христианского мира над светскими государями, которой в XII в. ещё никто не оспаривал.

В итальянских государствах не было единого мнения, под чьё покровительство следует перейти. Линия раскола нередко проходила внутри одного города — между разными социальными слоями населения. Когда в 1197 г. умер император Генрих VI, по всей Италии вспыхнули гражданские войны. В Ассизи горожане восстали против дворян, поддерживавших власть Империи. В 1199 г. герцог Сполетанский, ставленник Генриха VI в Ассизи, был свергнут, и горожане фактически захватили власть. Начались грабежи дворянского имущества. Среди восставших был молодой Франциск Бернардоне.

Триумф победителей был недолгим. Напуганные дворяне Ассизи обратились за помощью в Перуджу. Гражданская война перешла в войну между двумя городами. Горожане Ассизи не смогли дать отпор и были разбиты; многие участники восстания, включая Франциска, попали в плен. Это случилось в 1202 г.

После года, проведённого в плену, на Франциска обрушилось новое испытание — он тяжело заболел. По житийным канонам, самый подходящий момент для раскаяния в прежней жизни. На самом же деле ни плен, ни болезнь не поколебали намерения Франциска прославиться военными подвигами. В начале 1205 г. он познакомился с рыцарем, собравшимся ехать в Апулию (область на юге Апеннинского полуострова), и последовал за ним. И только по дороге туда в душе Франциска произошёл перелом, положивший начало его духовному пути. Он неожиданно отказался от похода и, не доехав до Апулии, вернулся в Ассизи.

Что произошло с ним в пути, до сих пор остаётся загадкой. Первые составители житий приписывали душевную трансформацию Франциска чудесному сновидению. Это казалось современникам наиболее логичным объяснением; но сам Франциск никогда не говорил об этом. Известно лишь о видении, бывшем ему уже по возвращении в Ассизи. Франциск утверждал, что, войдя в церковь Св. Дамиана (в то время обветшавшую), он услышал голос Христа, упрекнувшего юношу в том, что дом Божий разваливается. Ответственность за восстановление храма была возложена лично на Франциска.

Искренне уверовав в свою новую миссию («восстановление храма» он понимал как в буквальном, так и в евангельском смысле: «вы храм Бога живаго»), Франциск полностью меняет образ жизни. Он не только раздаёт своё имущество нищим, но и сам стремится к бедности — сознательно ищет общества представителей беднейших слоёв населения и принимает их образ жизни. Его замечают на паперти, в обносках, среди нищих. Трудно ожидать, что такое поведение встретит понимание со стороны респектабельных слоёв общества. Франциска воспринимают как психически ненормального — его не только высмеивают, но и пытаются бить, забрасывать камнями. Впрочем, юношу как будто устраивает такое положение дел: разве не преследовали Христа в Его земной жизни?

Твёрдое намерение Франциска во всём уподобиться Христу встретило неожиданное препятствие — со стороны отца, имевшего совсем другие представления о том, как должно сложиться будущее сына. Появление Франциска на улицах в обличье юродивого привело Бернардоне в ярость. Он считал, что своим поведением Франциск позорит их благородное семейство. Бернардоне избивал Франциска, сажал его под замок, но молодой человек не отказался от своих намерений. К тому же на сторону Франциска встала его мать, с давних пор мечтавшая, чтобы он вырос христианским подвижником. Отчаявшись повлиять на сына, Бернардоне идёт на рискованный с точки зрения закона шаг — подаёт на него в суд, ложно обвинив в краже денег.

Законодательство многих европейских стран до XIX в. наделяло родителей официальной властью над детьми любого возраста. Виновника преступления не обязательно наказывали по государственному закону — его могли просто передать под опеку отца, которому сын должен был подчиняться. Бывало, сыновей обязывали находиться под присмотром отца под угрозой более тяжёлых наказаний, вплоть до смертной казни. Бернардоне надеялся таким образом угомонить непокорное дитя.

Дело было принято к рассмотрению, и обоих вызвали к Гвидо, епископу Ассизи. Но события развернулись не так, как рассчитывал отец. Глубоко оскорблённый его бесчестным поступком, Франциск заявил, что не может больше называться сыном Пьетро Бернардоне. Отныне он признаёт своим отцом только Господа. Что же до судебных претензий, то он готов вернуть Бернардоне всё, что от него получил.

С этими словами Франциск в присутствии суда передал отцу кошелёк с деньгами, а затем разделся догола и сложил одежду к его ногам. Присутствовавшие были тронуты до слёз поступком молодого человека; сам епископ укрыл Франциска своим плащом. Обвинения были сняты. Притеснения больше не угрожают Франциску; он снова облачается в лохмотья нищего и окончательно покидает родительский дом. Идёт весна 1206 г.

О принятом им решении сам Франциск говорил как об «обручении с госпожой Бедностью», которую он аллегорически называл своей невестой. Позднейшая иконописная традиция так и изображает этот момент духовной жизни Франциска — он надевает кольцо на палец девушки в рваной сорочке, олицетворяющей Бедность. Раскаявшийся в прежнем образе жизни, Франциск в душе оставался рыцарем, служившим Прекрасной Даме. Примечательно, что для реализации своего идеала христианской жизни он не сразу выбрал, казалось бы, очевидный путь — монашество. Франциск оставался мирянином ещё несколько лет, пока не решился основать собственный монашеский орден: он принял постриг около 1210 г. Тем не менее и до пострига Франциск добровольно следовал общепринятым монашеским обетам целомудрия, послушания и бедности.

Бедность обычных монастырей XIII в. была, однако, довольно условной. Каждый в отдельности монах не мог владеть собственностью и не пользовался предметами роскоши, но это не упраздняло то обстоятельство, что монастыри обладали крупными земельными хозяйствами, использовали труд крестьян, производили вино и продовольственные товары на продажу. Уже в раннем Средневековье богатства монастырей провоцировали грабежи в военное время. У Франциска — считавшего излишеством даже обувь и старавшегося ходить босиком — были основания усомниться в том, что тогдашняя монашеская жизнь соответствует евангельским идеалам нестяжания.

Более двух лет Франциск живёт подаянием и занимается восстановлением старых храмов, в том числе церкви Св. Дамиана. Но особенно ему полюбилась часовня Девы Марии Ангельской на Порциункуле (portiuncula (лат.) — маломерный участок земли). Возле неё Франциск построил себе шалаш, а впоследствии эта часовня стала главной святыней ордена францисканцев.

У Франциска были и другие дела, помимо реставрации храмов. Верхом подвига христианина в Средние в. (как, впрочем, и в последующие) считалась забота о прокажённых. Многие болезни в те времена были неизлечимы, но именно проказа вызывала особый мистический трепет. Не только потому, что она до неузнаваемости уродует внешность человека, но и потому, что никто тогда не знал, как возникает эта болезнь: причины заражения проказой до сих пор не вполне изучены. Непредсказуемость заболевания и его относительная редкость заставляли людей думать, что проказа — персональное клеймо, помечающее особо страшных грешников. Народное суеверие считало её причиной сексуальную распущенность. Независимо от своего исходного социального положения, прокажённый становился изгоем, терял профессию и мог только нищенствовать. Общественное мнение и законы не признавали за ним никаких человеческих прав. Единственной организацией, стремившейся смягчить это положение и пробудить сочувствие к больным, была Церковь (Иисус не раз исцелял прокажённых). Церковными усилиями создавались лепрозории — приюты для прокажённых; существовал особый монашеский орден Св. Лазаря, его члены ухаживали за такими больными.

Подобный лепрозорий, называвшийся Сан-Сальваторе, был расположен неподалёку от Ассизи. Однажды Франциск столкнулся с одним из больных. Его первым желанием было убежать, но, устыдившись, Франциск преодолел отвращение. Христианство учит, что в облике прокажённого, нищего, отверженного человека — символически, а порой и буквально — предстаёт Сам Христос, испытывая нашу любовь к ближнему... Франциск подошёл к прокажённому, дал ему монету и поцеловал его. Вскоре после этого он добровольно отправился в лепрозорий оказывать помощь больным.

Наблюдая за Франциском, горожане постепенно проникаются к нему уважением. Его больше не считают душевнобольным; многие начинают почитать его как праведника. А в 1208 г. у него появляются первые последователи. Но ещё до этого Франциск переживёт ещё один душевный кризис, который окончательно утвердит его на пути к христианскому идеалу. Дело в том, что Франциск испытывал постоянное недовольство собой: отказ от имущества, восстановление храмов, забота о прокажённых были лишь отдельными добрыми делами. Он же искал способа наиболее полного воплощения евангельского идеала на земле. Его мечтой было уподобиться Христу. 24 февраля 1208 г. Франциск наконец получил ответ на мучивший его вопрос. Это случилось в церкви, где он услышал чтение Евангелия — как раз те строки, где рассказывалось, как Христос наставлял своих учеников, отпуская их проповедовать: «ходя же, проповедуйте, что приблизилось Царство Небесное <...> Не берите с собою ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха, ибо трудящийся достоин пропитания» (Мф. 10: 7, 9–10). Решение оказывается простым: делать то, что сказал Христос.

Франциск чувствует, что нашёл своё призвание. Почти сразу же — в апреле 1208 г. — к нему присоединяются вдохновлённые его примером сторонники: юрист Бернардо да Квинтавалле, раздавший своё богатство бедным, и священник Пьетро Каттани. В течение года община разрослась до 12 человек. Спустя десять лет число приверженцев Франциска измерялось уже тысячами.

Франциск твёрдо знал, чтo именно он хочет изменить в христианской жизни. Он был современником эпохи крестовых походов и наблюдал, как под предлогом распространения христианства творились разбой и грабежи. Он верил, что приобщать другие народы к учению Христа следует только мирными средствами, бескорыстно. Не принимал он и традиционного монашества. Выше уже говорилось, что монастыри часто были отягчены земными богатствами. Но и более аскетическая традиция в современном Франциску монашестве не устраивала его: в то время предполагалось, что монах должен удалиться от мира, причём под «миром» понимались не только одни соблазны и удовольствия, но вообще вся природа и общество. Франциск же хотел напомнить людям, что мир — Божье творение и не может быть греховным сам по себе (греховна лишь жажда мирских благ). Его цель состояла в служении Богу через бескорыстное служение миру. И осуществляться это служение должно было с радостью — Франциск справедливо сомневался в том, что Богу угодны мрачная серьёзность и пессимистический взгляд на природу человека. Он считал, что, каковы бы ни были наши грехи, божественное милосердие несоизмеримо больше, а значит, люди должны учиться быть радостными, милосердными друг к другу.

Выполнять эти задачи было не так просто. Существование влиятельной неофициальной организации, какой стала община Франциска, в любую эпоху может вызвать настороженность духовных и светских властей, а в начале XIII в. его община могла быть объявлена еретической сектой. Европу в это время лихорадило от еретических движений, из которых самым мощным было альбигойское. Начавшись с призывов к евангельской чистоте веры, оно вылилось в политические выступления, вооружённые столкновения со светской властью, в попытку секты создать собственную государственность. Начало этих событий пришлось как раз на те годы, когда Франциск создавал свою общину. Позднее альбигойское движение подвергнется жестокому разгрому, и вместе с ним погибнет немалая часть европейской культуры, включая традицию провансальской поэзии трубадуров. «Альбигойский вопрос» усилил страх Католической церкви перед ересями. Любое неформальное движение, проповедующее возврат к евангельским идеалам, вызывало опасения.

Франциск осознал, что ему всё же придётся узаконить деятельность своей общины, иначе её существование окажется под угрозой. Он принимает решение создать на её основе монашеский орден нового образца. В 1209 г. (по другой версии, в 1210) он со своими одиннадцатью сторонниками отправляется в Рим к папе Иннокентию III и добивается аудиенции. Осуществить это отчаянное предприятие ему помог Гвидо, епископ Ассизский, укрывший когда-то Франциска своим плащом в зале суда. Епископ познакомил Франциска с кардиналом Сабинским, который проникся к нему симпатией и добился для него аудиенции у папы. Поначалу Иннокентий III отнёсся скептически к идее нового ордена. Но затем он изменил свою точку зрения. Говорят, что на сторону безвестного подвижника главу Католической церкви склонил явленный ему сон, в котором он увидел, как Франциск подпирает своим плечом разваливающийся храм. Многие представители высшего духовенства были против легализации в качестве ордена нового движения, с их точки зрения странного и неблагонадёжного. Но последнее слово оставалось всё-таки за папой. Орден был утверждён и получил название ордена Меньших Братьев, впоследствии его стали называть францисканским.

Франциск и его последователи наконец получили официальный постриг. Встал вопрос о рукоположении Франциска в сан священника: по мнению высших церковных иерархов, человек без священнического сана не имел права проповедовать в церкви. Сам Франциск был против — принятие сана противоречило его представлениям о смирении. В конце концов он согласился на компромисс, приняв сан диакона.

Через год появился и женский вариант ордена. Ещё в Ассизи проповеди Франциска произвели глубокое впечатление на молодую женщину по имени Клара ди Оффредуччи, которая в подражание ему собрала вокруг себя общину «бедных дам». В 1211 г. был утверждён устав ордена Бедных Кларисок. Отношения Франциска и Клары станут одним из тех исторических примеров высокой дружбы между мужчиной и женщиной, которые опровергают все сложившиеся стереотипы. Клара переживёт Франциска на 27 лет и, как и он, будет причислена к лику святых.

После утверждения ордена Франциск развил бурную миссионерскую деятельность. Сбывается его мечта — проповедовать христианскую любовь к Богу и ближнему в дальних странах. Он отправляет своих братьев по ордену в Тунис, Сирию, Марокко, сам совершает в 1219 г. поездку в Египет. Миссионерство оказывается сопряжено с многими трудностями — не только мусульмане не спешат обращаться в христианство, но и собратья по вере не проявляют понимания: как раз в это время происходило вторжение в Египет крестоносцев, далёких от намерения действовать мирными средствами. Франциск и его товарищи решают обратиться к султану Мелек-аль-Камалю напрямую, минуя руководителей крестового похода, и переходят линию фронта. Они намеревались проповедать христианство султану или в крайнем случае принять мученичество за веру.

Но всё произошло не так, как ожидал Франциск. Султан не воспринял пришельцев всерьёз, удерживая их при дворе и из любопытства позволяя им вступать в богословские прения с муллами. Тогда Франциск совершил шаг, соответствующий его темпераменту: приказал развести во дворе костёр и спросил мусульманских богословов, готовы ли они испытать свою веру огнём. Те, разумеется, отказались, на что Франциск ответил, что в таком случае он готов войти в огонь первым. Если он останется невредимым, то султан берёт на себя обязательство креститься. «Если же я сгорю, — прибавил Франциск, — то вини в том мои грехи». Проникшись уважением к смелости Франциска и не желая обострять конфликт, Мелек-аль-Камаль не дал ему продолжить «эксперимент» и отпустил его и остальных, разрешив им проповедовать христианство арабам. Народная легенда переосмыслила этот эпизод: Франциск будто бы действительно прошёл сквозь пламя, не опалив даже одежды (этот сюжет вошёл в иконографию, вопреки источникам). Так в памяти народа запечатлелась исключительная нравственная чистота этого человека.

Не меньше воображение современников потрясала теплота, с которой Франциск относился к окружающему миру. В том, что мы сейчас привычно зовём животных нашими «братьями меньшими», заслуга именно Франциска. Он рассматривал всё живое как одно братство и старался по-братски относиться к животным — как диким, так и домашним. Он хотел запретить монахам своего ордена ездить верхом, эксплуатировать животных иными способами, но эту часть устава Рим не утвердил. И всё же Франциску удалось положить начало новому отношению к живой природе — как одному из проявлений Бога на земле. Говорят, дикие животные чувствовали доброту Франциска и подпускали его близко. Он даже пробовал проповедовать птицам — уникальный для Средневековья опыт общения с живыми существами как родственными человеку.

Не случайно самое знаменитое чудо, которое приписывает Франциску житийная традиция, — укрощение волка-людоеда. Предания о праведниках, которым покорялись дикие звери, существовали издавна. Но в этом случае житийный сюжет приобретает особый поворот, показывающий, как тонко анонимный автор понимал личность и духовную силу своего героя: Франциск сознаёт, что волк охотился на людей не по злобе, а от голода, и заключает со зверем соглашение, согласно которому тот прекратит нападения, а жители деревни будут его кормить. Франциск убеждён, что и с волком можно договориться.

Несмотря на крепнущую славу святого и распространение чудесных преданий о нём ещё при жизни Франциска, францисканскому ордену приходится непросто. Арабы всё же убивают нескольких ближайших друзей Франциска во время их миссии в Марокко. Да и в Европе орден то и дело сталкивается с сопротивлением церковных властей его деятельности. При жизни Франциска сменилось несколько пап, у каждого из которых была своя политика. Даже с уставом возникли сложности: окончательный устав францисканцев был утверждён только в 1223 г., а кларисок — на 20 лет позже. Бескомпромиссность и независимость францисканских проповедников, обличающих моральную нечистоплотность без малейшего страха перед авторитетами, их способность покорять сердца тревожила высшее духовенство. Представления Франциска и его братства о христианском образе жизни тоже были более чем неортодоксальны. Однажды Франциск, не располагая средствами для помощи нуждающейся старушке, приказал продать богослужебное евангелие. Милосердие, заметил он по этому поводу, угоднее Богу, чем мессы. За Франциском числились и совершенно эксцентрические поступки: однажды он и ещё один монах из его общины проповедовали в церкви голыми. (Русский читатель может здесь вспомнить православных юродивых, например, Василия Блаженного; но для Западной Европы такой образ подвижника был крайне непривычным).

Судьба движения, основанного Франциском, складывалась непросто. Да и сам он болезненно переживал, что не всё задуманное удалось воплотить. Его целью было подавать миру пример христианского смирения, а не приобретать репутацию то ли пророка-чудотворца, то ли ниспровергателя авторитетов. К мифотворчеству вокруг святых Франциск относился с юмором: один из сюжетов жития рассказывает, что после смерти его друга Пьетро Каттани в 1221 г. начались непрерывные чудеса, и в Ассизи стали стекаться паломники. Толпы народу мешали монахам молиться и трудиться, и тогда Франциск обратился к покойному, напомнив ему о его скромности при жизни. Чудеса немедленно прекратились.

Меньше всего Франциск думал о славе праведника и чудотворца. Когда его попытались поддеть вопросом, почему его учение снискало такой успех, он ответил: «Потому что, избрав для этого столь недостойного грешника, как я, Бог наглядно доказывает безграничность Своей любви».

Франциск был готов принять как венец своей деятельности мученичество за веру. Но первый его контакт с иноверцами, как мы уже знаем, окончился мирно, а позднее серьёзная глазная болезнь вынудила его прервать миссионерские разъезды и оставаться в Италии. Тогда Франциск обращается к Христу с пламенным молитвенным прошением: позволить ему быть распятым вместе с Ним.

Молитве было суждено сбыться осенью 1224 г., когда Франциск удалился для сорокадневного поста в честь архангела Михаила на гору Альверна — место, где он часто пребывал, когда ему требовалось уединение. 14 сентября, в праздник Крестовоздвиженья, его посетило видение — шестикрылый серафим, испускавший яркие лучи света. Эти лучи, рассказывал Франциск, коснулись его тела и оставили на нём раны подобные пяти ранам Христа. Такие следы Христовых ран (впоследствии появлявшиеся и у других католических подвижников) получили название стигматов.

Современные скептики полагают, что такие явления невозможны. Даже если так, нельзя не поразиться силе духа и убеждённости Франциска, решившего повторить путь Христа до конца.

Постоянно кровоточащие раны ослабили и без того пошатнувшееся здоровье Франциска: после обретения стигматов он прожил лишь два года и скончался 4 октября 1226 г. (В этот день Католическая церковь отмечает его память.) Через год на папский престол взошёл его друг и покровитель кардинал Уголино (под именем Григория IX). Первое, что он сделал — поднял вопрос о причислении Франциска к лику святых. Канонизация состоялась 16 июля 1228 г. Это быстрое признание святости Франциска редкость — чаще всего между смертью святого и его канонизацией проходят десятки, а то и сотни лет. Так велика была народная любовь к Франциску.

На протяжении многих веков Франциск из Ассизи оставался не только одним из самых популярных католических святых, но и одной из самых притягательных исторических личностей. Если современников пленяло его стремление к христианскому смирению, то для потомков особое значение обретает его отношение к природе. Средневековое христианство постоянно хотело уклониться в манихейство (тенденция усматривать в природном, материальном мире непосредственный источник зла), и это воплотилось в альбигойском учении. Франциск не просто «реабилитировал» природу — он опоэтизировал её, говоря о животных, огне, воде, земле как о братьях и сёстрах человека. Самое знаменитое произведение Франциска — «Гимн брату Солнцу». Это не только поэтическое восхваление природы, но и первое известное в истории литературы стихотворение на итальянском языке (ранее литературным языком в Италии считалась латынь). Именно поэтому Франциска иногда считают первым представителем эпохи Ренессанса.

Франциск не походит и на раннесредневековых аскетов. Малоизвестный факт: он был противником целенаправленных самоистязаний, практиковавшихся в ту пору монахами. Он запретил членам своей общины носить железные вериги; известен случай, когда он приказал монаху, изводившему себя чрезмерными постами, прервать эту затею и поесть.

До Франциска католицизм с подозрением относился к юмору: смеющийся человек подозревался по крайней мере в легкомыслии по отношению к спасению души, если не в одержимости дьяволом. Франциск утверждает позитивное значение смеха: чувство юмора необходимо в том числе и для преодоления страданий, о чём свидетельствует его запись «Об истинной и совершенной радости».

В чём состоит истинная радость? — спрашивает Франциск. В том, чтобы научиться творить чудеса? В том, чтобы все сарацины обратились в христианство? Вовсе не в этом, отвечает он же сам; истинная радость — сохранить терпение и не разозлиться, когда тебя в зимний холод не пустили переночевать. Простая житейская мудрость Франциска предвосхищает знания современных психологов.

Сам Франциск написал очень мало, но его духовное наследие оказалось колоссальным. Созданный им орден сохранился, несмотря на независимую позицию. Именно францисканцы первыми отвечали в своей проповеди на насущные вопросы общества и Церкви (немалое их количество подвергалось репрессиям по этой причине).

Из среды францисканцев вышли такие неординарные личности, как философы Иоанн Дунс Скотт (1265—1308) и Уильям Оккам (ок. 1300—ок. 1350), Роджер Бэкон, основоположник современной экспериментальной науки (1210 (?)—1294), даже писатель Франсуа Рабле (1494—1553), хотя последнему и пришлось перейти в бенедектинский орден из-за идейного конфликта с настоятелем. Францисканцы были путешественниками и первопроходцами, оставлявшими ценнейшие исторические сведения о странах, удалённых от Европы. В середине XIII в. францисканец Джованни Плано Карпини видел разорённую монголами Киевскую Русь, а его смелый собрат Гийом Рубрук прошёл через Крым и Золотую Орду до Китая и написал о своём путешествии замечательную книгу, которая и сейчас мало кого оставит равнодушным.

В России особый интерес к фигуре Франциска Ассизского возник в Серебряном в. Сочетание стремления к евангельской простоте с любовью ко всему миру, живому и неживому, волновало русских философов и поэтов рубежа XIX—XX вв. В России в эту эпоху у Франциска нашёлся подражатель — Александр Добролюбов. Поэт-символист, игравший роль порочного денди и похвалявшийся своими любовными похождениями, вдруг оставил свою прежнюю жизнь, удалился в деревню и создал общину, которая руководствовалась принципами христианской любви и милосердия. Перед личностью Добролюбова преклонялся такой крупнейший поэт и философ, как Д.С.Мережковский. Но судьба «русского Франциска» оказалась гораздо трагичнее, чем его предшественника из Ассизи: он был убит неизвестными во время Гражданской войны. Наступала эпоха, в которой идеалы христианства оказались невостребованными.

В наши дни христианские идеалы в России возрождаются, поэтому личность Франциска Ассизского снова вызывает огромный интерес.

Советуем прочитать

Задворный В.Л. Святой Франциск и история францисканского ордена. В кн.: Франциск Ассизский. Сочинения. М.: Изд-во Францисканцев конвентуальных, 1995.

Цветочки святого Франциска Ассизского. СПб.: Амфора, 2006.