Образовательная экскурсия

 

ЗНОЙ ОТТЕПЕЛИ

К 50-летию Первого конкурса имени П.И.Чайковского

Может показаться странным, что мы затрагиваем в нашей газете, казалось бы, чисто музыкальную тему. Однако, как показали прошедшие 50 лет, конкурс, носящий славное имя Петра Ильича Чайковского, и его герои оставили глубокий след в истории и нашего Отечества, и других стран. Особенно самый первый конкурс... Он задал чистую, проникновенную тональность этому музыкальному торжеству. Ему и его главному герою мы посвящаем этот рассказ.

В середине 1950-х гг. началось знакомство отрезанного на долгие десятилетия железным занавесом народа СССР с культурой зарубежных стран. В Москву, а иногда в Ленинград, стали приезжать знаменитые артисты и театры, например «Комеди Франсез», а в 1955  г. состоялась первая, незабвенная (!) Неделя французского кино (см. фильм «Москва слезам не верит») — нас посетили Жерар Филипп, Рене Клер, Даниель Дарье, Дани Робен… Мы уже видели некоторые фильмы с их участием, это было настоящее, живое, завораживающее кино, по сравнению с которым современные триллеры, блокбастеры и фэнтэзи с долби-звуком просто бледнеют. Потом зимой 1956/1957 гг. приехал неотразимый шансонье и киноартист Ив Монтан с супругой, элегантной и загадочной Симоной Синьоре. Это событие так отразилось в народном творчестве:

Задумчивый голос Монтана
Звучит во Дворце в Лужниках,
И папа и мама увидеть Монтана
Хотят и не могут никак…

Когда поёт в Москве Монтан,
Пустым становится студенческий карман,
И сокращаются расходы на питание,
Когда поёт Иван Монтан.

Но, думается, последние строки несправедливы, т.к. артист и его жена проявили искреннюю симпатию и интерес к свободному от культа личности СССР, а цены на билеты они, конечно же, сами не определяли. (Кстати, мои папа и мама, как помню, очень хотели попасть на концерт, но им не посчастливилось купить билеты.)

Была написана об этом визите и пространная сатирическая поэма, которая ходила по рукам, отпечатанная на машинке. Она высмеивала рвение поклонников и пылкость артистической общественности, очарованной французским шансонье. Впрочем, Монтан был ещё и знаменитым киноартистом, и общественным деятелем.

Летом 1957 г. в Москве состоялся Фестиваль молодёжи и студентов. Тогда в домах культуры, да и просто на улицах столицы с утра до ночи встречались и выступали приехавшие со всего мира молодые ребята, звучала музыка, пели песни, танцевали. Впервые были разрешены широкие выступления зарубежных джаз-групп. Был открыт Кремль, и на Ивановской площади тоже выступали, пели и танцевали. Я помню, с каким интересом мы разглядывали приехавших иностранцев, восхищались их искренностью и улыбчивостью, свободными, раскованными манерами; присматривались и к модам — на девушках умопомрачительные яркие платья с глубоким вырезом, пышные юбки затянуты широкими клеёнчатыми поясами на узких талиях, на некоторых — непривычные брючки... Поистине, будь это марсиане, они произвели бы меньший фурор!

И вот 18 марта 1958 г. новое невиданное событие — в Москве открывается Первый Международный конкурс им. Чайковского, соревнуются скрипачи и пианисты. В оргкомитете и жюри конкурса много авторитетных музыкантов, советских и иностранных, теперь уже ставших легендарными: Дмитрий Шостакович, Арам Хачатурян, Эмиль Гилельс, Святослав Рихтер, Давид Ойстрах, Павел Коган… В общем, весь цвет нашей музыки. Надо сказать, что советская музыкальная культура всегда находилась на необыкновенно высоком уровне, она выдержала все гонения, по-видимому, потому, что уходила глубоко корнями в традиции русской музыкальной культуры предшествующих столетий.

И советские композиторы испытывали на себе в сталинские времена унижения тоталитарного строя, о чём можно узнать, например, из жизнеописаний Дмитрия Шостаковича, Арама Хачатуряна…

Но вернёмся к конкурсу. Он освещался в прессе (публиковались небольшие заметки в немногочисленных газетах), были передачи о нём по радио и на телевидении (телевизоры тех лет — это огромный ящик с маленьким голубоватым окошечком, перед которым иногда ставилась заполненная водой линза, она искажала края изображения, но увеличивала середину). На конкурс приехало много иностранных музыкантов, но мы верили в победу своих и болели за них!

Однако молодой пианист из США Ван Клиберн уже в первом туре обратил на себя внимание задушевным исполнением произведений русских и зарубежных композиторов, во втором туре публика выделяла и горячо поддерживала его, а в третьем, когда он необыкновенно, выше всяких похвал исполнил Первый концерт Чайковского, слушатели встали и начали скандировать: «Первая премия!».

И вот чудо произошло: первую премию среди пианистов получил американец Ван Клиберн (потом оказалась, что правильная транскрипция — Вэн Клайберн, Van Kliburn). Здесь нужно вспомнить обстановку тех лет в нашей стране, когда вся государственная машина, вся пропаганда работала на доказательство ведущей роли социализма, пусть не в экономике, так хотя бы в искусстве и спорте (там действительно были крупные достижения). Разумеется, и на конкурсе была дана установка, чтобы победили наши. Но непрестающая правда жизни, яркая, неодолимая, вдруг так сильно вырвалась на свободу, что все согласились с тем, что Ван Клиберн — первый!

Я смотрела его выступление, которое состоялось сразу после конкурса, по телевизору, Ван Клиберн (он и сейчас просит себя так называть) исполнял Первый концерт Чайковского. Прежде всего, поразила прекрасная, гармоничная внешность молодого музыканта: высокий, с густыми вьющимися светлыми волосами, ясными глазами, одухотворённым лицом — он излучал радость, свет, нежность! Ему необыкновенно шёл концертный костюм, фрак сидел на нём идеально.

Вот зазвучали знакомые, призывные звуки трубы, вступительные аккорды концерта — и длинные пальцы красиво и энергично опустились на клавиши рояля… И в это время всё соединилось и в конечном итоге привело к потрясающему результату: совершенная музыка Чайковского, насыщенная благородством, страданием и нежностью, и совершенное исполнение — чувства и мастерство исполнителя полностью слились с замыслом и переживаниями композитора. То, что происходит чудо, было ясно всем, даже мне, ученице средней школы, которая, возможно, первый раз так внимательно слушала классическую музыку.

В небольшом синеватом экранчике «Темпа » время от времени появлялось лицо Вана крупным планом. Иногда он задумчиво запрокидывал голову, как будто вглядываясь в небо. А мы вглядывались в его лицо, вслушивались в музыку Чайковского… Иногда в самых виртуозных местах давали и крупные планы его необыкновенных, огромных рук, которые парили над клавиатурой.

После концерта слушатели устроили пианисту длительную овацию, задарили цветами (в то время, чтобы добыть приличный букет, надо было совершить подвиг); и так — после всех его концертов в России (так он называл СССР), которую он потом посещал время от времени. С 1960 по 1972 гг. Ван Клиберн гастролировал у нас четыре раза, во многих городах. У него появилось множество поклонников и поклонниц (шутили, что это были женщины от 6 до 86 лет), которые и сегодня верны своему любимому музыканту. Надо сказать, что традиция пламенного поклонения некоторым особо выдающимся артистам очень оживляла жизнь советской столицы.

В первую очередь хочется вспомнить поклонников Лемешева и Козловского, особенно поклонниц, которые десятилетиями спорили, кто из этих замечательных теноров поёт лучше, и всячески старались проявить свою любовь к ним, иногда в весьма навязчивой форме. Об этом ходило много анекдотических рассказов, например, о том, что гардеробщик в театре за определённую мзду разрешал поклонницам постоять в галошах Лемешева и т.д. (После триумфального возвращения Вана в США девочка — его соседка по Килгору брала со сверстников небольшую плату, позволяя им посидеть на ограде, граничившей с участком, на котором стоял дом Клайбернов.)

Ван подвергся восторженному натиску поклонников и в России, и в США. На его родине это поклонение выразилось в беспрецедентных масштабах, но Ван переносил это с бесконечным тактом и терпением.

На конкурсе были и другие победители, замечательные музыканты, имена которых известны и сегодня: пианисты Лев Власенко и Лю Шикунь, скрипачи Валерий Климов, Виктор Пикайзен и Штефан Руха.

Но всё же этот первый конкурс связан именно с именем Вана Клиберна, потому что его победа, его личность оказала огромное влияние на слушателей, на молодёжь, на всю нашу последующую жизнь. После конкурса классическая музыка приобрела особую популярность в нашей стране, заниматься музыкой, особенно играть на фортепиано, стало престижно. Да и автор этих строк именно с тех пор стала постоянно ходить в консерваторию, засела за пианино. Мы познавали музыку, открывали для себя свою родную, русскую, пропитывались ею, она стала сопровождать нас, постоянно звучала в душе. Игра Вана Клиберна, яркая и эмоциональная, вдохнула жизнь и в исполнение классики, и в страну, в которую после долгой и мрачной зимы совсем недавно пришла оттепель. Правда, в это время ещё продолжалась «холодная война», но и по ней молодой пианист нанёс чувствительный удар.

После положенной для победителя серии концертов Ван 14 мая отбыл в Штаты, где его ожидал восторженный приём. В Нью-Йорке «на всём протяжении улицы тротуары были заполнены жестикулирующей, возбуждённой любопытной толпой, выкрикивающей приветствия пышноволосому техасцу, который “показал этим русским”». А в это время с балконов высоченных домов лился дождь из вьющихся лент серпантина и бушевала снежная буря конфетти… «встреча Вэна Клайберна была, наверное, самой взволнованной и бурной со времён триумфа Линдберга… все радовались и рукоплескали, выбегая на середину улицы, чтобы поближе рассмотреть долговязую, тощую фигуру Вэна, неловко уцепившегося за сидение открытого “империала”, медленно продвигавшегося по нижнему Бродвею». С тех пор в память этой встречи 20 мая в США стали отмечать День музыки…

Здесь следует сказать, что Ван Клиберн совсем не походил на крутого «техасского парня», каким его иногда рисовала пресса, а предстал перед нами человеком прекрасно воспитанным, глубоким, искренним, с благородным рыцарским сердцем, христианином. Оказалось вдруг, что и внешне и по манере игры он напоминает некоторых русских знаменитостей. Говорили, что он похож на Есенина и на молодого Рахманинова. Его стали называть Ваней, Ванюшей.

Он родился 12 июля 1934 г. в Шривпорте, штат Луизиана. В семье Клайбернов он был поздним, долгожданным и единственным ребёнком. Его мать с детства играла на рояле и страстно любила музыку, она стала преподавателем игры на фортепиано, его отец работал в крупной компании. Когда Вану было 6 лет, семья переехала в Килгор, небольшой городок в Техасе.

«В доме Клайбернов царила атмосфера любви, преданности, веры, энтузиазма… Любой поступок Вэна станет понятным, если мы обратим свой взор к его семье, где формировался цельный и самобытный характер этого необыкновенного молодого человека». Родители с сыном были прихожанами протестантской церкви, Ван с детских лет пел в церковном хоре, а позже играл в храме на органе и рояле, был щедрым благотворителем. Тогда и сформировалась удивительные черты его характера — стремление благотворить, умение вести себя в любой обстановке…

Музыкальным образованием Вана занималась его мать, прекрасный педагог, а после окончания Килгорского колледжа, где Ван получил среднее образование, он поступил в 1951 г. в знаменитую Джульярдскую музыкальную школу в Нью-Йорке. Его преподавателем стала самый авторитетный педагог школы Розина Левина, которая полвека назад окончила Московскую консерваторию с золотой медалью. Её имя значится на доске выпускников — золотых медалистов.

Учёба Вана была успешной, он участвовал в фортепьянных конкурсах для молодёжи и завоевал почти все первые премии.

По окончании школы он стал концертирующим пианистом, постоянно исполняя с большим успехом концерты Чайковского и Рахманинова. Но к 1957 г. его продвижение замедлилось, несмотря на все достижения Ван не получил широкой известности у публики и связанных с ней ангажементов. Он переживал кризис, когда Розина Левина предложила ему поехать на конкурс Чайковского, о котором стало известно в США. Для неё было очевидным, что масштабная, романтическая игра Вана будет иметь успех в России. «Он учился у меня… Кроме того я чувствую, что он окажется превосходным представителем Америки в Москве. У него для этого все личные качества и талант».

Ван решился не сразу, но когда поехал — не пожалел: условия для проживания и репетиций, предложенные советской стороной, были просто прекрасными: номера люкс в гостинице «Пекин», собственная классная комната для упражнений. Большой зал консерватории вызвал у него восхищение… Вообще Москву он выделил из других столиц ещё в юном возрасте, когда родители подарили ему иллюстрированную «Всемирную историю». Его поразил вид собора Василия Блаженного, которым он любуется в каждый свой приезд в Москву.

Затем были волнующие дни конкурса, блестящая победа, многочисленные встречи, в том числе с руководителями советского государства. Н.С.Хрущёв, как оказалось, особенно выделил в исполнении Вана «Фантазию фа минор» Шопена.

...Передо мной старинный, пожелтевший лист газеты с интервью Вана Клиберна («Литературная газета», 30 июля 1960 г.). Много лет назад я вложила его в книгу «Легенда о Вэне Клайберне» А.Чейсинса и В.Стайлза, изданную в 1959 г. Когда-то я приобрела её в знаменитом магазине «Ноты» на Петровке. Все приведённые цитаты и многие фото взяты из этой книги, которую я с удовольствием перечитала, испытав соответственно и новые ощущения.

Так вот в интервью, озаглавленном: «Ван Клиберн. О самом близком», он, в частности, говорит:

Я люблю эмоциональную музыку, ибо очень верю в романтизм жизни…Эмоциональная музыка должна придавать силу человеческим чувствам, и если любовь должна быть долгой, крепкой, глубокой, сильной, то она, любовь, должна быть чистой, простой, готовой на жертвы. Все эти качества необходимы и в правильной передаче музыкальных чувств. В этом смысле музыка также имеет общую цель — передать глубокие чувства в наиболее искренней и наиболее убедительной форме.

И всё же, чем больше человек сталкивается с жизнью, чем больше познает её, тем крепче он её любит, тем сильнее у него желание пережить снова то хорошее, что он уже однажды испытал. Путь к этому переживанию ему открывает и расчищает музыка. Большая музыка — враг цинизма. Она учит дорожить жизнью.

Пять десятилетий прошло с тех пор. Были творческие, насыщенные концертной деятельностью 60-е. В 1962 г. Ван Клиберн учреждает международный конкурс для молодых пианистов своего имени в Форт-Уэрте и стипендиальные программы в вузах нескольких стран, в том числе в Москве и Ленинграде. Как известно, у нас в стране годы оттепели породили поколение «шестидесятников», которые не только ожидали перемен к лучшему во всех областях жизни, но и многое сделали для этого. Но, к сожалению, оттепель, которая много обещала, так и не перешла в «лето благоприятное», а в последующие годы вообще сошла на нет.

Потом у нас были застойные 70-е, перестроечные 80-е, трудные 90-е, когда наша страна обрела своё прежнее имя — Россия, как называл и называет её Ван. К новому тысячелетию Россия пришла такой, какой невозможно её было представить в 60-х — одним из достижений стало то, что отодвинулся железный занавес. Однако пока трудно сказать, оправдались ли надежды шестидесятников. И во все эти разные времена наш дорогой друг, которого мы обрели после первого конкурса Чайковского, был с нами, хотя случился долгий перерыв между его приездами в Россию. С годами Ван Клиберн почти прекратил концертную деятельность, посвятив себя благотворительности. Он основал новые, многочисленные стипендиальные программы в музыкальных университетах Америки и Европы.

В конце 80-х Ван Клиберн снова стал приезжать к нам регулярно, хотя и нечасто. Последний раз его визит состоялся в 2004 г. после трагических событий в Беслане. Музыкант дал благотворительный концерт в помощь пострадавшим бесланским семьям в Большом зале консерватории. Тогда он сказал:

Я посвящаю этот концерт всем тем, кто пережил боль разбитого сердца. Такие человеческие трагедии происходят по всему миру. И в моей стране, и в вашей. Кто-то может сказать: такова жизнь. Но пока жизнь такова, каждый рискует пережить эту боль разбитого сердца.

Мне хочется кратко рассказать о собственных впечатлениях от концерта Вана Клиберна, который состоялся 2 июля 1960 г. во Дворце спорта в Лужниках. Лет мне было ещё немного, но родители спокойно отпустили меня одну на вечерний концерт в далёком от Лефортово районе. Такие спокойные были тогда времена. Не смутило их и то, что билета у меня не было, я поехала на «лишний билетик». Мне повезло, я купила билет сразу, на дальних подступах к залу, у милой женщины, которая стала моей соседкой. А на ближних подступах купить лишний билет было практически невозможно. Места наши были в середине партера, зал был заполнен до отказа. Ван Клиберн исполнял Первый концерт Чайковского и Третий концерт Рахманинова. Наконец-то и я увидела своего любимого пианиста вживую. Этому помогал бинокль, который я взяла из дома. Концерт прошёл на одном дыхании, как для исполнителя, так и для слушателей. Я потом много раз слушала эти знаменитые произведения, которые, как мне кажется, навечно вплетены в саму ткань бытия, но в тот вечер я получила заряд радости от музыки, она стала необходимой составляющей моей жизни. Помню, как бурно приветствовали Клиберна, забрасывали его цветами, как он улыбался и охотно исполнял на бис. К этому времени многие встали на деревянные сиденья дворца и махали музыканту платками, программками или просто руками. Потом часть публики (и я тоже) бросилась к артистическому выходу, ожидая появления пианиста. Мы так долго стояли, что перезнакомились, бурно обсуждая концерт, но пианист так и не появился. Я приехала домой после 12 часов ночи, где меня ожидали неспавшие родители.

В канун 50-летия Первого конкурса Чайковского журналисты телеканала «Культура» подготовили эксклюзивное интервью с Ваном Клиберном, в котором он рассказывает о своём отношении к русской культуре, размышляет о своей победе на конкурсе и даёт оценку современной музыкальной жизни. Вот отрывок из него:

— После вашего выступления многие говорили, что вы играли так, как будто у вас какие-то особенные отношения с Богом.

— Нужно очень хорошо понимать, что такое классическая музыка. В её звучании заложены не только чисто музыкальные смыслы, но и общечеловеческие ценности, которые понятны всем людям независимо от того, когда они жили и в какой стране. Те, кто глубоко погружён в это искусство и его изучает, приходят к осознанию того, что в нём заключён весь духовный опыт человечества. Когда ты приобщаешься к этому, то начинаешь понимать, какое это огромное явление и насколько оно больше тебя самого. Оно полностью захватывает — твоё сознание, твоё сердце, оно даёт возможность видеть мир по-иному. В этом общении с великим искусством начинаешь постигать эволюцию человеческого мира, и это чувство можно назвать откровением. Когда имеешь дело с тем, что объемлет всё вокруг тебя и даже тебя самого, то это необычайно вдохновляет и даёт силы, чтобы поделиться этим с другими.

— Как вы думаете, какое значение в истории ХХ в. приобрёл конкурс имени Чайковского?

— Для меня всегда очень увлекательно всматриваться в прошлое, находить там какие-то интересные закономерности. Прошлый век стал настоящим переворотом во многих направлениях человеческой деятельности. На первое место вышла наука, открытия в химии, физике, математике, развитие различных технологий. У людей появилась возможность путешествовать, ускорился сам темп жизни. Благодаря быстроходным судам, самолётам, развитию железнодорожного транспорта мир стал ближе и доступнее. И в этом наплыве информации и новых знаний культура начинала постепенно уходить на второй план. Этот процесс замечали многие очень известные деятели культуры. И поэтому мне кажется, что такие великие музыканты, как Рихтер, Шостакович, Флиер, Хачатурян, хотели сохранить значение русской культуры, уберечь классическую музыку от этого. Может быть, они это и не проговаривали вслух, но мне кажется, что это было главной их целью — сохранить красоту в нашей жизни. И неслучайно они дали этому конкурсу имя композитора, чья музыка любима и известна во всём мире!

«Литературная газета» (19 марта 2008 г.)

Интервью озаглавлено: «Ваш друг до конца» — эти слова Ван произнёс по-русски. А в заключение статьи хочется напомнить и другие знаменательные его слова, произнесённые в последний его приезд: «Да благословит Бог Россию!»

Блестящая победа Вана Клиберна на Первом конкурсе Чайковского, его вдохновенное мастерство положило прочное основание для успешного проведения и последующих конкурсов. Публика с радостью ожидала появления новых талантов, горячо встречала каждого молодого исполнителя. И в наши дни конкурс продолжает вызывать огромный интерес любителей музыки.

В Первом концерте Чайковского, в начальной его части, есть соло для фортепиано — прекрасное, глубокое, но немного грустное. Потом эта тема разрастается, подхватывается оркестром, обрастает великолепием подробностей и завершается в конце мощным тутти. Звучит бессмертная музыка Чайковского, и жизнь продолжается...

Ольга ЛАШКОВА