Анфас и профиль

 

Андре РОПЕР

 

Баллада о непризнанном гении

 

Материал рекомендуется для подготовки урока по теме
«Научная революция XVII в. Учёный Д.Папен». 7 класс

 

Дени Папен: Учёный с трагической судьбой или шарлатан?

Дени Папена (1647 — ок. 1714), безусловно, следует отнести к учёным европейского масштаба, поскольку он жил и работал во Франции, Англии, Германии, переписывался с Гюйгенсом и Лейбницем, публиковался в европейских научных журналах «Philosophical Transactions», «Acta Eruditorum», «Journal des Savants» (первый из названных журналов издавался в Лондоне под эгидой Королевского общества, второй — в Лейпциге, третий — в Париже, по инициативе министра Кольбера). В то же время он остаётся малоизвестной и мифологизированной фигурой. При знакомстве с биографией Папена обнаруживается, что большинство источников, посвящённых его жизни, ненадёжны и заключают в себе множество непроверенных сведений. В частности, ему ошибочно приписывают изобретение паровой машины.

Дени Папен родился в Блуа 22 августа 1647 г. в благополучной буржуазной протестантской семье. Его отец, главный управляющий государственным имуществом, был типичным представителем французского чиновничества. У него было юридическое образование и перспектива примкнуть к аристократии; мать Дени Папена, Мадлен Пино, была дочерью доктора медицины. Семья Папена была известна и уважаема в протестантской среде: кузен Дени, Исаак Папен, участвовал в теологических дебатах, которые охватили французский протестантизм в третьей четверти ХVII  в. накануне отмены Людовиком ХIV Нантского эдикта в 1685 г.

Почти ничего не известно о юных годах Дени Папена вплоть до 1669 г., когда он окончил медицинский факультет университета в Анже и получил диплом доктора. Папена никогда не интересовала медицинская наука, уровень которой оставался очень низким в ту эпоху. Позднее он выразил своё отношение к медицине в письме к Г.В.Лейбницу, датированном 1704 г.: по мнению Папена, вмешательство врача во многих случаях может оказаться скорее вредным, чем полезным. На протяжении всей жизни медицинская наука служила Дени Папену исключительно материальным источником существования, когда он в этом нуждался. С другой стороны, Папен очень рано заинтересовался экспериментальным направлением в разных научных областях.

В 1671 г. в Париже Папен попал в дом одного из своих родственников, часовых дел мастера Годрона. При посредстве этого человека у него завязались отношения с выдающимся голландским физиком Христианом Гюйгенсом, который работал над механизмом настольных и башенных часов и поэтому имел дело с мастерами-часовщиками. В начале 1673 г. Дени Папен становится ассистентом Гюйгенса и работает в его парижской лаборатории, располагавшейся в Королевской библиотеке. Голландский учёный покорил его: на всю жизнь Гюйгенс останется для Папена мэтром и образцом служения науке; их переписка прервётся лишь со смертью Гюйгенса в 1695 г.

Папен принимал участие в экспериментах, проводившихся Гюйгенсом над вакуумом и при изучении атмосферного давления. Гюйгенс высоко ценил умение молодого человека работать с оборудованием, и можно сказать, что великий учёный видел в нём скорее сотрудника, чем простого ассистента. Папен ссылается на эти эксперименты в научной статье, которую он отправил в сентябре 1668 г. в «Acta Eruditorum»: «Я много работал с машиной, предназначенной для поднятия больших грузов с помощью орудийного пороха. Я демонстрировал машину в действии, когда её представляли господину Кольберу (Жан-Батист Кольбер — генеральный контролёр, т.е. министр финансов при Людовике ХIV. — Ред.)». Всё свидетельствует о том, что Папен был создателем этой машины под руководством Гюйгенса. В 1674 г. Папен публикует статью «Эксперименты с вакуумом и описание машины, служащей для его создания». Этот труд не является оригинальным, в нём Папен широко использовал отчёты немецкого физика Отто фон Герике, вышедшие двумя годами раньше в Магдебурге, он лишь добавил краткое описание экспериментов Гюйгенса. Небольшая статья Папена появится в следующем году в «Acta Eruditorum» в Лондоне, а также в журнале «Journal des Savants» в Париже. Тогда Дени Папен обрёл известность.

Теперь он мечтает о Лондоне, который к тому времени превратился в один из главных научно-исследовательских центров Европы, о работе под эгидой Королевского общества, основанного в 1662 г. Папен изучил английский язык и читал английскую научную литературу. Летом 1675  г. он отправляется в Англию, имея при себе письмо Гюйгенса, адресованное одному английскому физику, а также часы — подарок его учителя председателю Королевского общества лорду Брункеру. Обращаясь к своим английским коллегам, Гюйгенс положительно охарактеризовал Папена, напомнил о его публикации и заверил, что «он хорошо разбирается в машинах и к тому же знает геометрию».

Дени Папен обосновался в Лондоне в конце 1675 г. На какие средства он жил? Безусловно, за счёт медицинской практики, но главное внимание он уделял исследованиям, и был принят в научной среде. Он достиг такой степени уважения, что 16 декабря 1680 г. был назван членом Королевского общества. Для Папена это было своеобразным «посвящением». И почти сразу же последовала известность, можно сказать, слава. В начале 1681 г. Дени Папен представил своё первое крупное изобретение — «автоклав». Имеется в виду знаменитый «котёл Папена», который в литературе часто называют (что свидетельствует о неосведомлённости авторов) примитивной паровой машиной, в то время как в действительности речь идёт о… скороварке.

Аппарат (один экземпляр которого хранится в Национальной школе искусств и ремёсел в Париже) состоит из двух цилиндров, вставленных один в другой и закрытых крышкой, закреплённой с помощью винтового устройства. Папен сам описал этот аппарат в статье, вышедшей в Париже в 1682 г., где объясняется его назначение: «Способ измельчения костей и варки любых сортов мяса за короткое время и с малыми затратами. Настоящий результат достигается при условии строгого соблюдения правил работы машины, что подтверждено многочисленными экспериментами». Скрупулёзно описав действие аппарата, Папен также назвал его стоимость и подчеркнул, что «с помощью этой машины жёсткое мясо самой старой коровы может стать таким же нежным и иметь такой же хороший вкус, как и мясо лучших сортов». Кроме описанной функции, аппарат Папена интересен тем, что подтверждает зависимость между теплом и давлением и эффективность использования этой зависимости. Его можно рассматривать как прототип предохранительного клапана будущих паровых машин. В эксперименте, который проводился в конце XIX в. с точной копией «котла Папена», удалось достигнуть температуры 210° C и давления 24 кг/см², что, конечно, можно считать большим достижением.

Успех аппарата Папена был огромен. В Лондоне король Англии и Шотландии Карл II Стюарт прибыл в Королевское общество, чтобы самолично увидеть, как функционирует машина. Весь английский двор пробовал бульон и рагу, которые Дени Папен приготовил из костей с помощью своей скороварки.

В Париже некий Юбен воспроизвёл этот эксперимент в Королевской академии наук. Воодушевлённый таким триумфом, Папен расширил диапазон экспериментов и увеличил их число. Иногда в работе машины случались сбои: Папен поместил в неё кусок янтаря, а он испарился у него на глазах. В то же время увлечение этой машиной постепенно ослабевает: что с ней делать? Некоторые видят в ней средство для решения проблемы борьбы с голодом, которая была очень актуальна в конце ХVII в. Среди энтузиастов нового аппарата был кузен Дени Папена, врач из Блуа, который использовал эту машину во время тяжёлой зимы 1693—1694 гг. В письме, обнаруженном в XX в. в одном из замков Бургундии, рассказывается, что упомянутому доктору удалось, благодаря «котлу Папена», получить съедобное желе из двух с половиной фунтов костей быка.

«По моим расчётам, — писал он, — 3 фунта сухих костей, которые прошли уже обычную варку в кастрюле или жарку на вертеле, могут дать 24 фунта желе. Я утверждаю, что 13 фунтов костей могут накормить 48 человек и это будет стоить всего 3 су на соль и столько же на огонь». Идея, безусловно, хорошая, но существовала проблема, которую не смогли решить ни Папен, ни его последователи: это производство котлов достаточного объёма, чтобы устройство могло быть эффективным. Посредственный уровень металлообработки того времени, ненадёжность стыков не позволили осуществить это благое начинание. «Котёл Папена» остался лабораторной диковинкой, не получившей практического применения.

Тем не менее эта диковинка создала славу своему изобретателю. Все научные публикации Европы об этом свидетельствуют: Дени Папен становится знаменитым в Германии. Посол Венецианской республики при английском дворе приглашает его создать в Венеции Академию физических и естественных наук. Папен внезапно решает покинуть Англию, не понимая, какую ошибку совершает и как она трагически отразится на его последующей жизни. Дени Папен имел все основания остаться в Англии: он был знаменит, завязал отношения со всеми известными учёными того времени, участвовал в работе Королевского общества. Но внезапно им овладел страх. Отмена Нантского эдикта Людовиком ХIV в октябре 1685 г. потрясла находившегося за пределами родины Папена, он плохо представлял развитие ситуации во Франции. Его семье угрожала опасность, а для него, протестанта, Франция теперь была закрыта. Вдобавок его беспокоил предполагаемый преемник английского короля Карла II: наследник престола герцог Йоркский был католиком. Не повторятся ли волнения 1640 г., или, того хуже, не вынашивается ли католический заговор, руководимый из Рима, с целью приобщить Англию к антипротестантской политике Людовика ХIV?

Под влиянием сложившихся обстоятельств Папен положительно откликнулся на приглашение германского принца-протестанта ландграфа Гессена-Касселя Карла-Августа, который предложил ему должность профессора в Марбургском университете. Дени Папен оставил Англию, находившуюся на пороге великих научных и технических достижений, чтобы запереть себя в маленьком отсталом княжестве в Центральной Германии, с трудом оправившейся от разрушительных последствий Тридцатилетней войны, под протекторатом принца, не имевшего больших средств и живущего вербовкой своих подданных в качестве наёмных солдат. К тому же Папен прибыл в Марбург в момент запутанной династической ситуации, характерной для Священной Римской империи накануне европейского конфликта — начиналась война Аугсбургской Лиги.

Но в 1685 г. курфюрст Пфальцский Карл-Людвиг скончался. Он оставил после себя двух детей — дочь Шарлотту-Елизавету, «принцессу ландграфства», которая была замужем за братом Людовика XIV Филиппом Орлеанским и жила в Версале, и сына Карла-Августа, того самого ландграфа Гессена-Касселя, который пригласил Дени Папена. Кто станет наследником ландграфства? Для Людовика XIV никакой проблемы не существовало: им должен стать его брат Филипп Орлеанский (по праву мужа) и, чтобы придать этому решению большую убедительность, французские отряды по приказу короля вскоре оккупировали ландграфство. Карл-Август, оказавшись в положении проигравшего, ответил не попыткой вытеснить французов — задача невыполнимая, а решением превратить ландграфство Гессен-Кассель в четвёртое протестантское курфюршество. Не дожидаясь императорского указа, Карл-Август присвоил себе титул курфюрста как раз тогда, когда Аугсбургская Лига объявила войну Франции.

Вот к этому тщеславному принцу, раздражённому, безденежному и неудачливому, суверену государства размером 9,5 тыс. кв. км, Дени Папен отправился делать карьеру. В лице Карла-Августа он встретил человека, у которого простое любопытство преобладало над настоящим интересом к науке и для которого присутствие учёного из лондонского Королевского общества означало лишь подтверждение высокого статуса его самого и его двора.

Университет Марбурга, расположенного на реке Лан, в 120 км от Касселя, не представлял собой ничего интересного. Известный как самый старый протестантский университет Германии, он оставался приверженным теологии, которая занимала центральное место среди изучаемых наук. Дени Папен, назначенный руководителем кафедры математики, был там очень плохо принят. Это отношение усугублялось ещё и тем, что ландграф, польщённый репутацией Папена, сразу же сделал его деканом.

В июне 1690 г. Папен поведал о своих проблемах Гюйгенсу: «То небольшое число студентов, которые сюда прибывают, преследуют только одну цель, а именно получить возможность зарабатывать на жизнь с помощью теологии, права или медицины, наук, занимающих главенствующее положение на сегодняшний день в университете. Что касается математики, то в ней нет никакой необходимости, молодёжь не хочет обременять себя этой наукой». Возможно, Папен просит своего старого учителя найти ему какую-нибудь должность в Нидерландах. «Невозможно, — отвечает Гюйгенс, — всё приведено в расстройство войной».

Дени Папен обосновался в Марбурге. Приняв свою вдовствующую кузину, бежавшую от преследований протестантов во Франции, он на ней женился в 42 года. Но была и положительная сторона в этой беспросветной ситуации: Папен вступает в переписку со знаменитым немецким учёным Готфридом Вильгельмом Лейбницем. Прослышав, что изобретатель «котла», бывший ассистент Гюйгенса и член Королевского общества находится в Марбурге, Лейбниц захотел узнать о нём больше. Вначале он получил информацию от библиотекаря ландграфского двора, а затем сам написал Папену. Не имея учеников, не занятый серьёзной наукой, Папен мобилизовал свой изобретательный ум, чтобы добиться от Карла-Августа поддержки в реализации своих проектов. В начале 1691 г. он предложил ландграфу построить подводную лодку и испытать её! Папен не был пионером подобного проекта: в начале века голландский физик и механик Корнелис Дреббель (1572—1634) уже пробовал провести такой эксперимент в Лондоне на Темзе, но он остался без продолжения. Однако прототип, созданный Папеном, не был лишён оригинальности. Лодка Папена представляла собой большой ящик, к которому была пристроена система клапанов, позволяющих всасывать воду, чтобы утяжелить машину, и воздушный насос, с помощью которого в машине создавалось давление, равное давлению окружающей воды. Было предусмотрено провести погружение в августе 1691 г. в Марбурге на реке Лан. Ландграф, сопровождаемый двором, прибыл, чтобы почтить своим присутствием многообещающий эксперимент. Увы! Подъёмный кран, который должен был погрузить судно, сломался, подводная лодка упала в воду с открытым люком и вскоре затонула. На этом эксперимент закончился. Многие развеселились и насмехались над Папеном. Но Лейбниц ему посоветовал не сдаваться и проявить настойчивость.

Вторая подводная лодка появилась в мае 1692 г. Она хорошо известна по статье, которую опубликовал сам Папен в августе 1695 г. в «Acta Eruditorum». Система 1691 г. была усовершенствована: в дополнение к вёсельной тяге был предусмотрен поплавок в виде полого шара, связанного с лодкой с помощью трубы из обработанной кожи. Изобретение Папена могло быть использовано в военных целях: для этого по замыслу автора в машину был вмонтирован кожаный цилиндр, в котором должен был поместиться вытянувшийся человек, чтобы атаковать судно на якоре; чем и как атаковать, не уточнялось. Погружение в воду и демонстрация возможностей машины на сей раз прошли очень успешно. Однако эксперимент не имел продолжения. В критиках недостатка не было: что может сделать человек на борту лодки в противостоянии с массивными деревянными корпусами кораблей? Как подводная лодка пройдёт незамеченной со своим бросающимся в глаза поплавком? Карл-Август видел в этой затее только развлечение. Ландграф не располагал ни портом, ни флотом, зачем ему подводная лодка? Второго погружения так и не было. Лодку отправили на слом, и от этой авантюры осталась только статья в журнале.

После такого провала характер Папена, и без того неуживчивый, ещё больше ожесточился. Неприятности его буквально преследовали. Его переписка того времени — это бесконечные диспуты: со швейцарским математиком Якобом Бернулли на тему вечного двигателя, с суперинтендантом водных ресурсов Болоньи по поводу печальной истории с насосами. И вот он в центре крупного скандала в Марбурге, где другой французский эмигрант, протестант пастор Готье, обвинил Папена в том, что он погубил дух университетского картезианства. В дело вмешались жёны: мадам Папен нанесла оскорбление мадам Готье, а Дени совершил ошибку, назвав Готье взяточником, не имея доказательств. В результате Готье добился от консистории отлучения Папена от церкви.

А Карл-Август, доведённый до крайнего раздражения, лишил Папена его должности профессора, предварительно потребовав от него публичных извинений. Не желая, однако, совсем потерять Папена, ландграф назначил его секретарём Академии, которую он специально создал. Называлась она — «Коллегия любознательных», и была пародией на научное общество, в котором Дени Папен так и остался единственным членом.

Другим тяжёлым ударом для бедного Дени Папена была смерть Гюйгенса 8 июля 1695 г. Он не только потерял своего старого учителя, но это событие вскоре поссорило его с Лейбницем. Этот последний попытался узнать у Папена о последних работах Гюйгенса. В июле 1695 г. Лейбниц написал Папену весьма двусмысленное письмо: «Потеря, которую мы понесли с уходом господина Гюйгенса, невосполнима. Поскольку вы знали его близко и продолжительное время, вы сможете нас информировать лучше чем кто-либо о том, что он планировал сделать и что он, возможно, описал, чтобы не оставить в небрежении эти важные замыслы для общего блага». Папен понял, что из него хотят выколотить информацию. Он ответил, что ничего не знает (вероятно, он был искренен) и, поскольку Лейбниц настаивал, Папен его резко осадил, что, безусловно, привело к охлаждению отношений между ними. В то же время Лейбниц имел основания предполагать, что французский изобретатель возобновил отношения с Гюйгенсом незадолго до его кончины: любопытно, но Папен действительно работал над машиной с использованием атмосферного давления, пытаясь вернуться к проекту, которым он занимался в молодости, когда был ассистентом голландского учёного.

Машина, которую Гюйгенс испытывал в Париже в 1673 г., а Папен был, по всей очевидности, участником этих работ, представляла собой цилиндр диаметром в один фут и высотой четыре фута, выполненный из металлических листов, сваренных оловом и оштукатуренных. Машина была снабжена поршнем, соединённым с помощью каната, перекинутого через блок, с подвешенным грузом. Цилиндр имел отверстия, в которые вставлялись трубы из обработанной кожи, выполнявшие функцию клапанов. Гюйгенс зажигал внутри цилиндра четыре грамма пушечного пороха: взрыв заставлял поршень подняться, значительная часть образовавшихся газов выделялась, оказывая давление на кожаные трубы, тем самым создавая частичный вакуум. Под действием атмосферного давления поршень опускался, поднимая груз, привязанный к канату. В сентябре 1688 г. Дени Папен реконструировал эту машину в Касселе, чтобы продемонстрировать её Карлу-Августу. При этом он её усовершенствовал: торец цилиндра, выполненный из бронзы, был прочнее, чем цилиндр 1673 г.; клапаны, заимствованные из конструкции «котла», были более эффективными, чем сомнительные трубы из кожи. Однако настоящая инновация произошла двумя годами позже. В августе 1690 г. в «Acta Eruditorum» появилась публикация Папена, в которой он предложил заменить дефлаграцию (быстрое сгорание) пороха «разрежением воздуха», иначе говоря, введением водяного пара, который благодаря охлаждению конденсируется, образуя вакуум.

Даже если речь идёт только об адаптации системы Гюйгенса, машина 1690 г. свидетельствует о настоящем прорыве в области будущего использования движущей силы водяного пара, и опыт «котла»-скороварки здесь сыграл свою роль. О создании большой действующей модели не могло быть и речи. «Курфюрст» Карл-Август (он продолжал безосновательно носить этот титул) впутался в войну Аугсбургской Лиги, не имея средств. В 1697 г., по окончании войны, Папен предложил ландграфу с помощью своей машины поднять воды реки Фульды, чтобы заполнить бассейн графского парка в Касселе. Карл-Август не дал согласия. Неожиданно появился шанс: Лейбниц, который прочёл небольшую статью Папена, и который, казалось, готов был забыть об их размолвке, предложил Папену построить свою машину в Ганновере. Это было бы превосходно, если бы Ганновер не принадлежал Брюнсвик-Люнебургам, ненавистным соперникам Карла-Августа, у которого они отняли титул курфюрста. Для Папена осложнять отношения со своим покровителем было рискованно. В конце 1698 г. он с грустью ответил Лейбницу: «Я себе не принадлежу и не могу располагать своими творениями».

Спустя шесть месяцев, в июне 1699 г. журнал «Philosophical Transaсtions» опубликовал в Лондоне доклад, сопровождаемый схемой функционирования «насоса с зажиганием», английского изобретателя Томаса Севери (1650—1715), который сам он назвал «другом шахтёра»: машина, работающая на атмосферном воздухе, в которой вакуум создаётся резким охлаждением и конденсацией пара под давлением. Англия, необдуманно покинутая Папеном, где актуальная проблема углубления рудников и их осушения стимулировала необходимость проведения исследований, представляла собой, в отличие от Германии, настоящий полигон для изучения возможного использования пара. Машина Севери была далека от совершенства, но на неё был спрос и она работала, Лейбниц поспешил её изучить. В 1705 г. он отправил Папену заключение о статье в «Transaсtions». Превозмогая гордость, Дени Папен вернулся к своему проекту с учётом некоторых нововведений Севери. На этот раз ландграф позволил себя убедить, и в начале 1707 г. Папен создал систему, которую назвал (чтобы польстить Карлу-Августу) «машиной курфюрста». Она практически не имела ничего общего с проектом 1690 г., основанным на работах Гюйгенса. Совершенно очевидно, Папен использовал принцип Севери, при этом он постарался исключить из него то, что делало «насос с зажиганием» англичанина опасным. С одной стороны, он усовершенствовал конструкцию поршня, с другой — обезопасил цилиндр с помощью предохранительных клапанов. Папен нашёл очень оригинальное решение, пристроив к поршню полую камеру, которую можно было наполнять раскалённым углём. Благодаря этому цилиндр нагревается и обеспечивается более быстрый рост давления пара, что, в свою очередь, приводит к ускорению процесса (по сравнению с моделью Севери). Папен опубликовал в Касселе описание своей машины, в котором он чётко изложил суть усовершенстования: сохранение тепла в цилиндре после конденсации ускоряет процесс и усиливает мощность устройства. Техническое достижение Папена, безусловно, предвосхищает изобретение конденсатора английским учёным Джеймсом Уаттом в 1769 г. Тем не менее «машина курфюрста», более совершенная, чем система Севери, оставалась всего лишь насосом, поскольку она только и умела, что качать воду.

Папен находит средства. Убеждённый в том, что сделал важное открытие, он написал статью в «Philosophical Transactions» и отправил её в Лондон. Первое разочарование: никакой публикации не последовало в журнале, который стал официальным органом Королевского общества. Хотя Папен не потерял связи со знаменитым изданием, но он не отдавал отчёта в том, что его друзья 1680-х гг. мертвы, а главное, что Томас Севери внимательно следит за тем, чтобы ни один конкурент не скомпрометировал его изобретение. Последовало второе разочарование: Карл-Август, который вначале был энтузиастом проекта Папена, теперь видел в нём только любопытный эксперимент. Что мог он сделать с помощью «насоса с зажиганием»? Никаких рудников не существовало в Гессене-Касселе!

После нескольких демонстраций машина была демонтирована. На этот раз Дени Папен был полностью обескуражен: это уж слишком! Он проведал о своих горестях Лейбницу, который попытался заинтересовать машиной курфюрста Ганновера Эрнеста-Августа, но безуспешно. Дени уже было 60 лет, время ускользало, и он понял, что в Германии ничего у него не получится. Надо возвращаться в Англию. Он отправится в Лондон и представит англичанам свою последнюю идею, которая должна их вдохновить: создать судно с механическим двигателем, который будет функционировать с помощью его машины. Дени Папен наконец понял, что полезность технического изобретения является гарантией его успеха. Уверенный в том, что в Лондоне его ждёт слава, которую он испытал в эпоху «котла», Папен лихорадочно приступил к работе. Лихорадочность довольно быстро переросла в психоз. Папен вбил себе в голову, что сможет соорудить небольшое паровое судно, которое позволит ему и его семье вернуться в Великобританию, спустившись по рекам Фульда и Везер, переплыть Северное море и триумфально подняться по Темзе. С мая 1707 г. он живёт только этим проектом.

Папен и раньше мечтал о безвёсельной лодке. В письме Лейбницу, написанном в 1704 г., он разъяснил свой замысел: судно будет двигаться с помощью «колеса с лопастями». Он думал о своей машине 1690 г., предполагая трансформировать поступательное движение поршня во вращательное с помощью зубчатого колеса, снабжённого кремальерой (механизм, состоящий из ведущей шестерёнки и зубчатой рейки, по которой она перемещается. — Ред.). В 1707 г. об этом не могло быть и речи. Паровое судно Папена останется «химерой». Несмотря на все неудачи, Папен не расслабляется, настолько велико его желание вернуться в Великобританию. У него нет больше машины в Марбурге, он построит другую в Лондоне!

В августе 1707 г. он отправляет прощальное письмо Лейбницу, на которое тот ответил, приобщив к нему рекомендации к своим английским друзьям. Будучи одушевлён своей мечтой, старый учёный снарядил большую лодку. Он отправляется в путь, и, поскольку он не располагает двигателем, вдвоём со своим старым слугой они вручную крутят рукоятку, чтобы привести в движение колесо с лопастями. При той скорости, с которой лодка двигалась, конец путешествия ожидался не раньше зимы. Можно ли представить семью Папена, преодолевающую капризы Северного моря на борту этого неуправляемого судна, плывущего в направлении далёкой Англии? К счастью для всех, экспедиция быстро прервалась. В середине сентября Папен добрался до Мюндена, находящегося на границе с Ганновером. Именно здесь, на слиянии Фульды и Вера, берёт своё начало река Везер. Мюнден — это центр деятельности мощной гильдии лодочников со времён Средневековья. Плывя на своём судне, Папен оказался нелегалом. Несмотря на охранное свидетельство ландграфа Гессена-Касселя и на рекомендательные письма Лейбница, Папен не смог помешать лодочникам посадить его лодку на мель. Ничего не оставалось, как вернуться в Кассель.

27 сентября того же года, узнав, что жертвой самоуправства лодочников стал человек, связанный со знаменитым Лейбницем, президент суда Бальи отправил извинительное письмо нашему изобретателю, чтобы освободить себя от ответственности за случившееся. Эта новая неудача не поколебала решения Папена достичь Англии, но на сей раз он отправился один и выбрал менее рискованный путь.

В конце января 1708 г. Папен прибыл в Лондон, а 11 февраля адресовал в Королевское общество письмо-напоминание, в котором представил свою машину и предложил построить лодку с паровым двигателем. Одновременно он обратился за поддержкой к Исааку Ньютону, сославшись на рекомендацию Лейбница.

Это был неудачный ход: Папен не знал, что эти два учёных враждуют, каждый из них претендовал на авторство в исследованиях бесконечно малых величин. Ньютон на письмо Папена не отозвался, в то время как обеспокоенный Севери затеял интригу с целью полностью похоронить всякое упоминание о проектах Папена. А последний метался, напоминал, что является членом Королевского общества, но никто на это не реагировал, а некоторые даже называли его самозванцем. Папен видел, как исчезает его последняя надежда.

И всё же он предпринял ещё одну попытку испытать свою судьбу.

С 1701 г. Европа снова в состоянии войны. Это была война за Испанское наследство, в которой практически вся Европа объединилась против Людовика ХIV. Может быть, новое оружие будет замечено? В начале 1710 г. Папен задумал создать «баллистический насос», нечто вроде катапульты, в которой он использовал принцип машины 1690 г. и которая известна по письму Лейбницу (с приложением чертежа): поршень фиксируется в верхней позиции, в цилиндре создаётся вакуум с помощью пневматического устройства. Резкое падение разблокированного поршня отпускает плечо рычага, благодаря чему граната выбрасывается с большой скоростью.

Папен предложил свой «баллистический насос» как англичанам, так и немцам, но встретил отказ. Поражение, которое нанесла французская армия во главе с маршалом Вилларом австро-голландским войскам вблизи города Денан в июле 1712 г., а также общая усталость привели к поискам мира: изобретение Папена больше никого не интересовало. Бедный Папен так никогда не узнает о предательстве Лейбница, о его коварном поступке. Встретив русского царя Петра Великого в 1711 г. в Германии, в городе Торгау, Лейбниц предложил ему (хоть и безрезультатно) проект изобретения Папена — метатель гранат, назвав себя автором этого устройства. Оставшись в полном одиночестве в Лондоне, Дени Папен столкнулся с нищетой. Напрасно он ищет помощи от высланных французских протестантов. Последний след Папена — это письмо знаменитому врачу и ботанику Гансу Слоану (1660—1552), в котором он просит опубликовать его записки о паровой лодке и об устройстве по толканию гранат. Ответил ли Слоан? Точно известно лишь то, что ничего из просимого Папеном не было опубликовано. С этого момента Дени Папен исчезает с исторической сцены. Он умер предположительно в 1714 г. в совершенной бедности и был погребён в общей могиле на неизвестном кладбище в пригороде Лондона.

Трагическая судьба Дени Папена вызывает несколько вопросов, первый из которых обозначен в названии: был ли Папен настоящим учёным? Ответ должен быть утвердительным, если судить по замыслам и проектам, которые ему удалось осуществить и которые получили высокую оценку его современников: Королевского общества 1680-х гг., постоянных корреспондентов Папена Гюйгенса и Лейбница.

В таком случае, почему такое прискорбное постоянство в неудачах? И после смерти Папена почти полное забвение окутывало его имя в течение полутора веков. ХVIII столетие его полностью игнорирует.

В 1712 г. английский изобретатель Томас Ньюкомен создал машину с приводным поршнем, которая сразу же сделала устаревшей опасную машину Севери и которая постепенно превратилась в модель шахтного насоса. Возможно, английский механик, увлечённый всем, что касается энергии пара, был знаком с проектом Папена 1690 г.

Конечно, Ньюкомен не мог прочесть статью Папена, описавшую это устройство, так как её невозможно было найти в Великобритании в то время, а он не знал французского языка, но он имел возможность познакомиться с принципом действия машины 1690 г. косвенно, через осведомлённых людей. Ньюкомену повезло больше, чем Папену: ведь именно на основе его машины Уатт создаст своё устройство в 1769 г.

Это означает, что в 1690 г. Папен был на правильном пути, но после 1705 г., поддавшись влиянию системы Севери, он повернул в другом направлении, которое оказалось тупиковым. Его «машина курфюрста» была всего лишь насосом, в то время как машина Ньюкомена стала универсальной. Этим устройством в 1769 г. французский изобретатель Никола Жозеф Кюньо снабдит свой «грузовик» — паровую повозку. Интуиция Папена была точной, он даже предложил механизм трансформации поступательного движения во вращательное, хотя сам недооценивал значение своих инициатив.

Причина заключается в том, что на закате ХVII в. существовала некая культурная граница в отношении новых научных идей. Папен был настоящим учёным, но по своему темпераменту он был больше практиком, чем теоретиком. Наука в ту эпоху развивалась совершенно независимо от техники, которая, в основном, опиралась на ручной труд и была поэтому презираема. Хирург приравнивался к парикмахеру и не считался врачом, а Гюйгенс, которым Папен восхищался, ценил в меньшей степени само изобретение, чем возможность постичь его принцип, это было знаком настоящего научного исследования.

Папен опередил своё время, такой тип учёного будет признан лишь в конце XVIII в., когда на первый план выйдет техническая революция и её главный персонаж — инженер. Хотя Папен уступил Ньюкомену настоящую славу, стоит напомнить, что последний был англичанин, и это приводит нас к другой важной причине провала Папена — его близорукость, которая побудила его в 1686 г. променять Англию на маленькое княжество в Центральной Германии. За пределами Парижа, Лондона, Нидерландов не происходило ничего, заслуживающего внимания. В Германии научная мысль ограничивалась центрами, в которых царило влияние Лейбница.

С другой стороны, ничего не происходило и в католической Европе, ставшей бесплодной после Контрреформации: ни в Италии, ни в больших государствах Священной Римской империи, где продолжали существовать вычурные «кабинеты любознательности» и где имя знаменитого учёного было лишь свидетельством авторитета мелкого князька.

Остаётся последний и главный вопрос: как после полного забвения объяснить удивительное возрождение и посмертную славу Дени Папена в конце XIX в.? Папен был вновь открыт во Франции в 1870  г. В это время триумфальная индустриальная революция обратилась к своим истокам.

В новой области — истории техники — исследования множились, и забытое творчество Дени Папена вышло из тени.

Надо сказать, что фигура Папена имела все данные, чтобы нравиться. Это образ романтического учёного-неудачника, гениального предсказателя, которого отвергли. Он особенно был дорог французским национальным чувствам после поражения 1871 г., как возможность показать, что индустриальная революция, технический рывок имеют не только британские, но и французские корни.

Именно фигура Папена стала символом Третьей Республики. Вписавшийся в виртуальный Пантеон национальной славы, наделённый массой титулов, Дени Папен по-прежнему окружён легендами, что возвращает нас к главной причине всех его бед: он рано родился и имел трудную судьбу технического новатора. Его счастливый последователь Джеймс Уатт резонно написал в своём письме от 26 июля 1769 г.: «В жизни нет ничего глупее, чем изобретать».

Дени Папен прожил свой горький опыт, и ничто не объясняет его судьбу лучше, чем лаконичное утверждение французского историка Фернана Броделя: «Ничего не делается без разрешения общества».

Андре РОПЕР,
профессор истории (Шербург, Франция),
cокращённый перевод с французского
Ирины ОЛЬТЕЦИАН