Анфас и профиль

Великое и преславное дело

Как избирали патриархов в средневековой Руси

Материал рекомендуется для подготовки урока по теме:
«Россия в конце XVI в.: введение патриаршества и первый патриарх Иов».
6, 10 классы

 

420 лет назад, в январе 1589 г., на Руси было введено патриаршество. В январе 2009 г. на московский церковный престол был избран новый (16-й по счёту) патриарх. Эти два события — XVI и XXI столетий — оказались связанными в одну цепь, цепь исторической и культурной преемственности. Это означает, что те культурные, религиозные и общественные институты, которые создавали и укрепляли на протяжении веков Российское государство, живы и в новых условиях современного мира будут выполнять свою созидательную роль.

Напомним, что титулом патриарха в христианской Церкви наделялся сначала каждый епископ, затем патриархами стали именоваться римский, константинопольский, александрийский, антиохийский, иерусалимский архиереи, возглавлявшие наиболее крупные и значимые епархии. В современном православии патриарх — это высший духовный сан, которым наделяется обычно глава самостоятельной поместной (автокефальной) Церкви.

Мы предлагаем читателям несколько отрывков из исторических сочинений, освещающих учреждение патриаршества в Московской Руси и избрание патриархами Иова и Филарета. Один отрывок взят из книги английского дипломата Джильса (Джайлса) Флетчера (ок. 1549—1611) «О государстве Русском». Кроме того, приведены рассказы из фундаментальных трудов митрополита Московского Макария (Булгакова) и церковного историка А.В.Карташева. Для учащихся будет небезынтересным сравнить, как один и тот же сюжет — учреждение патриаршества на Руси — отражён в отечественных и зарубежных источниках. Школьникам надо показать введение патриаршества не только с точки зрения его значимости для укрепления русской государственности, но и как выдающееся международное и культурное событие для всех стран Восточной Европы.

 

Джильс Флетчер

В бытность мою здесь в 1588 году, в Москву приехал патриарх Константинопольский или Сионский, по имени Иероним (так в подлиннике, вместо Иеремии, как действительно назывался патриарх Константинопольский. — Ред.), изгнанный, как говорят некоторые, турками, а по словам других, лишённый своего сана греческим духовенством. Царь, совершенно преданный суеверной набожности, принял его с большими почестями. Его спутники рассказывали, что до приезда своего в Москву он был в Италии у Папы. Цель его приезда была вступить с царём в переговоры о следующих пунктах: во-первых, о союзе между ним и королём Испанским, как государем, наиболее могущим содействовать ему в борьбе с турками, для чего самого происходили также сношения между русскими и персиянами. Равным образом грузинцы отправляли послов к русскому царю для заключения союза, дабы напасть на турок со всех сторон их владений, пользуясь простотой теперешнего повелителя Турции.

Договор этот поддерживал и посланник императора Немецкого, прибывший в то же время ходатайствовать о нападении на польские области, пограничные с Россией, и о займе денег у русского царя для продолжения войны за брата императора, Максимилиана, против сына короля Шведского, теперешнего короля Польского.

Но переговоры о союзе между русскими и испанцами (которые шли довольно успешно в то время, когда я прибыл в Москву, так что был уже назначен и посол в Испанию) разрушились по случаю побед, одержанных в прошедшем году Её Величеством, королевой Английской, над королём Испанским. Это было причиной дурного приёма, сделанного русским царём и его Думой тогдашнему английскому послу, так как они обманулись в своих политических расчётах относительно предполагаемого союза с Испанией.

Второе намерение его (для которого первый предмет служил только вступлением) состояло в том, чтобы, в отмщение туркам и греческому духовенству, свергнувшему его с престола, переговорить с царём о подчинении Русской церкви власти папы Римского, и по его недавнему прибытию из Рима можно думать, что он был прислан с такою целью самим Папой, который и прежде несколько раз, хотя тщетно, домогался этого, а именно, при последнем царе, Иване Васильевиче, через легата своего, Антония, но, вероятно, считал самым надёжным средством достигнуть своих намерений через переговоры и посредничество самого их патриарха. Когда же и это не удалось, то патриарх прибегнул к переговорам третьего рода, замыслив отказаться от патриаршества и перенести патриарший престол из Константинополя или Сиона в Москву. Предложение его было так хорошо принято и одобрено царём (как предмет истинно религиозный и мудрый), что не хотели и слышать ни о каких других переговорах (особенно с иностранными послами) до тех пор, пока не было кончено это дело.

Причины, по коим патриарх убедил перенести престол свой в город Москву, были следующие: во-первых, что престол патриарший находился под властью турок, врагов веры, почему и следовало его перевести в какое-нибудь другое государство, исповедующее веру христианскую; во-вторых, потому, что Русская церковь оставалась в это время единственной законной дщерью церкви Греческой, следуя одному с ней учению и одинаковым обрядам, между тем как прочие единоверцы подчинились туркам и отступились от истинной религии. Хитрый грек, чтобы выгоднее продать свой плохой товар, старался прельстить царя честью, какая будет ему и его народу от перенесения патриаршего престола в главный город и столицу его царства. Что касается до права перенесения престола и назначения себе преемника, то он нисколько не сомневался, что это право вполне принадлежит ему.

Таким образом, царь, вместе со своей Думой и важнейшими лицами из духовенства, составив Собор в Москве, положили митрополита Московского переименовать в патриархи всей Греческой церкви с той же властью и юрисдикцией, какая принадлежала прежде патриарху Константинопольскому или Сионскому. Для большего порядка и торжества, это приведено было в исполнение так: 25 января 1588 года Греческий патриарх, в сопровождении русского духовенства, прибыл в собор Пречистыя Богородицы, находящийся внутри Кремля (пройдя сперва процессией по всему городу и благословляя народ двумя перстами), где он произнёс речь, отдал письменный акт о своём отречении и положил свой патриарший жезл, который тут же принял митрополит Московский. Сверх того, при посвящении этого нового патриарха происходили многие другие церемониальные обряды.

День этот праздновали все жители города; им велено было оставить свои работы и присутствовать при торжестве. В тот же день царь и царица прислали Великому патриарху богатые дары, как-то: серебряную посуду, золотую парчу, меха и проч., которые несены были по московским улицам с большой пышностью, а при отъезде он получил ещё множество других даров от царя, дворянства и духовенства. Таким образом, патриарший престол Константинопольский или Сионский (существовавший со времени Никейского собора) перенесён в Москву, или, по крайней мере, они уверены, что имеют патриарха с теми же самыми правами и с той же властью, какими пользовался первый. Хитрый грек, употребив в свою пользу их суеверие, отправился теперь с богатой добычей в Польшу, не думая о том, продолжится ли у них патриаршество или нет.

Из сочинения «О государстве Русском».
Перевод с англ. князя М. Оболенского

 

Митрополит Макарий (Булгаков)

<…> Кому же принадлежала мысль об учреждении патриаршества в России? Первый высказал её точно и определённо сам государь Фёдор Иванович. Но это не значит, что ему первому она и принадлежала, что он сам её придумал или что её придумала царица, с которою он совещался. Нет, мысль эта ещё прежде существовала в России и была распространена между книжными и образованными людьми, которые ясно видели высокое значение своего Отечества, своего государя и своей Церкви среди всего христианского православного мира, ясно сознавали высокое положение своего митрополита в сравнении со всеми патриархами, находившимися в тяжком порабощении и нищете, и иные, хотя не так определённо, высказывали эту мысль ещё в первые годы XVI в. Недоставало только случая, чтобы выразить её прямо и решительно и приступить к её осуществлению, — случай такой представился с приездом в Москву одного из патриархов. И вот, едва прошло несколько дней с приезда патриарха, как Русский митрополит при первой встрече с ним в церкви показал ему своё не только равенство, но и своё превосходство пред ним. А русский царь, принявший у себя патриарха 25 июня, успел до 1 июля и посовещаться об учреждении в Москве патриаршества с своею царицею, и объявить своё решение боярам, и снестись с патриархом, и получить благоприятный ответ от патриарха. Несомненный знак, что мысль о патриаршестве русским не была новая, и потому для обсуждения её не потребовалось продолжительных совещаний, хотя дело замышлялось весьма важное и, по тогдашнему выражению, великое. Царь высказал только то, что ещё прежде знали и в чём вполне сочувствовали ему все его окружавшие. Всё это происходило во дни митрополита Дионисия, когда Иов был только архиепископом Ростовским, следовательно, совершенно произвольно известное мнение, будто собственно Борис Годунов задумал учредить патриаршество в России, чтобы возвесть в этот сан своего любимца митрополита Иова и тем ещё более привлечь его к себе для своих честолюбивых целей.

Нельзя сказать, чтобы в Царьграде сочувственно отнеслись к тому важному делу, которого так желали в Москве и о котором взялся хлопотать патриарх Антиохийский Иоаким. Только спустя уже почти год с отъезда из Москвы Иоакима сюда пришло первое известие о положении этого дела. Именно, 28 июня 1587 г. прибыл в Чернигов и оттуда препровождён в Москву какой-то грек Николай и на допросе в Посольском приказе сказал дьяку Андрею Щелкалову, что «отпустили его из Царяграда патриархи Цареградский и Антиохийский, а с ним послали к государю грамоты об нём бить челом государю о милостыне, да наказали с ним словом патриархи Цареградский и Антиохийский: что приказывал им государь, чтоб патриарха учинить на Руси, и они, Цареградский и Антиохийский патриархи, соборовав, послали Иерусалимского и Антиохийского патриархов, и велели им быть в Царьград, и о том деле соборовать хотят, что государь приказывал, и с Собора хотят послать патриарха Иерусалимского и с ним о том наказ, как соборовать (на Руси) и учинить патриарха». Вот сколько сделали в Царьграде в продолжение целого года для России, куда только постоянно слали за милостынею и откуда получали непрерывные пособия. Прошёл ещё год, и новых вестей об этом деле совсем не приходило в Москву. Да и не могло прийти, потому что в Царьграде произошла перемена патриархов. Султан низверг патриарха Феолипта и на место его возвёл в третий раз Иеремию II, находившегося в заточении. А Иеремии, когда он возвратился на свою кафедру, было не до того, чтобы рассуждать о Русском патриаршестве. Он увидел, что всё патриаршее достояние разграблено, кельи обвалились и самая патриаршая церковь Богородицы Паммакаристы, т. е. Всеблаженной, ограблена и обращена в мечеть. Ему велено было строить себе новую церковь и кельи в другом месте Царьграда, а средств не было никаких. И Иеремия поневоле должен был обратиться за милостынею к православным и решился предпринять путешествие в Россию. Это-то обстоятельство и послужило к тому, что дело о патриархе в Москве, которое могло затянуться в Царьграде на многие годы, если не навсегда, быстро подвинулось к своему исходу.

<…> В 17-й день генваря (1589 г. — Ред.) собрались в царствующем граде Москве на Собор государь царь Фёдор Иванович, митрополит Иов, архиепископы: Новгородский Александр, Казанский Иеремия, Ростовский Варлаам, епископы: Суздальский Иов, Рязанский Митрофан, Смоленский Сильвестр, Тверской Захария, Коломенский Иосиф, Сарский Геласий, многие архимандриты, игумены и соборные старцы. Государь произнёс на Соборе речь, в которой подробно изложил, как изначала поставлялись Русские митрополиты от Цареградских патриархов, а потом начали поставляться от своих архиепископов и епископов, как сносился он с Антиохийским патриархом Иоакимом об учреждении патриаршества в России и затем с патриархом Цареградским Иеремиею и как последний согласился наконец исполнить волю государя — поставить для России патриарха. По окончании речи государь предложил митрополиту Иову посовещаться со всеми отцами Собора, как бы, Бог дал, такое великое и преславное дело в России устроилось. Отцы Собора, посоветовавшись между собою, отвечали, что полагаются на волю его, благочестивого государя. Тогда приговорил государь с митрополитом и со всем Собором ехать к святейшему Иеремии дьяку Андрею Щелкалову, чтобы расспросить патриарха о патриаршеском поставлении и взять у него письменное сказание, как бывает это поставление. Иеремия отвечал Щелкалову, что поставление патриархов бывает так же, как и митрополитов, архиепископов и епископов, и дал ему вкратце изложенный на греческом языке рукописный чин патриаршеского поставления в великой цареградской церкви. Получив этот чин, государь послал ещё дьяка Андрея Щелкалова на митрополичий двор сделать выписку, как бывает поставление митрополичье, и Щелкалов выписал и представил государю весь чин, по которому совершилось в 1581 г. поставление нашего митрополита Дионисия.

В 19-й день генваря царь Фёдор Иванович приговорил с митрополитом Иовом, с архиепископами, епископами, и всем Собором, и с боярами послать к святейшему Иеремии Ростовского архиепископа Варлаама и Смоленского епископа Сильвестра в сопровождении нескольких архимандритов, игуменов и старцев и дьяка Андрея Щелкалова, чтобы посоветоваться, как тому великому делу быть, когда быть избранию и наречению Московского патриарха и когда самому посвящению. Иеремия после совещания с прибывшими к нему приговорил: возвести на Московское патриаршество того, кого изберёт Бог, и Пречистая Богородица, и великие чудотворцы Московские Пётр, Алексий и Иона, и избранию быть в четверг 23 генваря, а поставлению — в следующий воскресный день, 26 генваря. Затем Иеремия стал расспрашивать, как происходит в Москве поставление митрополитов. Щелкалов отвечал: «Чин поставления у нас митрополита тот же, что и чин патриаршего поставленья, который ты написал и прислал государю, только твой чин изложен кратко, а в нашем чине написано сполна обо всём». Иеремии рассказали в общих чертах весь ход приближавшейся церковной церемонии и представили на бумаге самый «приговор государя царя о наречении патриарха Московского и всея России». Здесь во всей подробности начертан был план, по которому имело совершиться избрание и наречение Московского первосвятителя, и — что особенно замечательно — наперёд были указаны самые лица, которых должно было избрать в кандидаты как на патриаршество, так и на вновь открывавшиеся митрополии, Новгородскую и Ростовскую.

Согласно с этим приговором, 23 генваря собрались в Успенский собор все русские архиереи, кроме митрополита Иова, оставшегося в своём доме, и отправили из среды своей двух епископов с несколькими настоятелями монастырей и старцами пригласить туда же Вселенского первосвятителя. Встреченный у собора с величайшею торжественностию, Иеремия в сопутствии двух своих греческих иерархов вошёл в церковь и, приложившись к святым иконам и мощам святителей, стал на месте против чудотворной Владимирской иконы Пресвятой Богородицы и советовался тайно с архиереями об избрании патриарха. Тогда митрополит греческий Иерофей, архиепископ Казанский Тихон, Елассонский Арсений и епископы — Суздальский Иов, Смоленский Сильвестр, Рязанский Митрофан, Тверской Захария, Коломенский Иосиф и Крутицкий Геласий — удалились в придел Похвалы Пресвятой Богородицы и, заняв приготовленные для них места, избрали на патриаршество трёх кандидатов, предуказанных в приговоре: Иова, митрополита Московского, Александра, архиепископа Новгородского, и Варлаама, архиепископа Ростовского, составили акт, или грамоту, избрания и собственноручно подписали его. Затем точно так же избрали трёх предуказанных в приговоре кандидатов на митрополию Новгородскую: архиепископа Новгородского Александра, архимандрита Троицкого Киприана и архимандрита Рождественского во Владимире Иону — и трёх также прежде указанных кандидатов на митрополию Ростовскую: Ростовского архиепископа Варлаама и архимандритов — Новоспасского Сергия и Чудовского Феодосия — и составили акты их избрания. Эти акты избиратели представили патриарху, который вместе с ними и отправился к государю. Фёдор Иванович, окружённый боярами, встретил патриарха и всех архиереев у дверей своей Золотой палаты и, приняв от патриарха благословение, пригласил их сесть. Чрез несколько минут Иеремия встал, возвестил царю о совершившемся избрании и поднёс ему самую грамоту избрания кандидатов на патриаршество. Государь приказал дьяку Щелкалову прочитать эту грамоту вслух и из числа названных в ней избрал на патриаршество митрополита Иова, а вслед за тем послал трёх архиереев и двух бояр звать его к себе. Когда Иов явился, государь встретил его в дверях своей палаты вместе с патриархом Иеремиею и со всем Собором и принял благословение от Иова. Последний принял благословение от Иеремии и поцеловался с ним в уста по обычаю патриархов. Государь сказал Иову речь, в которой объявил ему об его избрании в патриархи и просил его молитв. А Иеремия благословил Иова как «наречённого» в патриарха Московского и всея России. После того Иеремия поднёс государю два остальные акта избрания кандидатов на митрополии Новгородскую и Ростовскую. Акты были прочитаны тем же дьяком Щелкаловым, и государь избрал и утвердил на первую митрополию Новгородского архиепископа Александра, а на вторую — Ростовского архиепископа Варлаама; Иеремия благословил того и другого в митрополиты и посвящение их предоставил будущему Московскому патриарху Иову. Так совершилось наречение первого нашего патриарха, в палатах государя, а не по тому чину, который дан был Иеремиею и по которому оно должно было совершиться в церкви. И хотя из царских палат оба патриарха пошли в Успенский собор, но там уже не происходило никакого наречения, а только после краткого молитвословия приложились они к святым иконам, сотворили между собою братское о Христе целование и расстались. Иеремия тотчас отправился на своё подворье, сопутствуемый несколькими архиереями и архимандритами. А Иов выслушал в соборе литургию и уже тогда пошёл в свой двор также в сопровождении архиереев и архимандритов, которые и многолетствовали ему там на патриаршество Московское.

Чрез три дня, 26 генваря, совершилось в Успенском соборе и поставление Иова в патриарха, для чего также предварительно составлен был подробный «чин и устав». Посреди собора устроено было возвышенное место; на нём поставлены были три седалища: для царя — покрытое красным бархатом с золотом, и для двух патриархов — покрытые чёрным бархатом, а по обе стороны к алтарю от этого места поставлены были длинные скамьи для прочих архиереев и настоятелей монастырей. Пред этими седалищами на церковном помосте написан был единоглавый орёл с распростёртыми крыльями, вокруг которого поставлены были двенадцать огневиков, чтобы никто не мог ступать на него. Когда прибыли в собор сперва Иов, удалившийся для облачения в придел Похвалы Пресвятой Богородицы, потом Иеремия, облачившийся торжественно посреди церкви, и, наконец, царь, и когда царь и патриарх, а за ними и прочие архиереи и духовные власти заняли свои места, тогда царь, и патриарх послали соборного протопопа Евфимия и патриаршего архидиакона Леонтия за новонаречённым патриархом Иовом. Иов, приведённый ими, стал пред орлом, слегка поклонился царю и патриарху и прочёл вслух своё исповедание православной веры, или присягу, совершенно сходную с тою, какую читали при поставлении своём наши митрополиты, с немногими только изменениями в словах и приспособлениями к патриаршему сану. Как только чтение окончилось, протопоп снял с Иова митру и возгласил: «Вонмем». А Иеремия, встав и издали благословляя Иова, произнес: «Благодать Пресвятого Духа нашим смирением имеет тя патриархом в богоспасаемом царствующем граде Москве и всего Российского царствия». Тогда Иов подведён был протопопом и архидиаконом к патриарху и принял от него благословение, поцеловал в уста всех архиепископов и епископов и, став пред царём и патриархом, мало поклонился им. А Иеремия, поднявшись снова и издали благословляя Иова, сказал: «Благодать Пресвятого Духа да будет с тобою». Иов тотчас взошёл на уготованное ему место на возвышении, и оба патриарха здравствовали государю, а государь здравствовал им, и все архиереи и освящённый Собор здравствовали царю и патриархам. Иов, поклонившись до земли, отошёл в придел Похвалы Пресвятой Богородицы, а государь, приняв благословение у Иеремии, перешёл с возвышения на своё царское место. Иеремия начал литургию, и, в то время как он после малого выхода вошёл в главный алтарь, протопоп и архидиакон привели Иова из придела Похвалы Богородицы и поставили пред царскими дверьми этого алтаря. По окончании Трисвятой песни Иов был введён в самый алтарь чрез царские врата двумя старшими архиереями. И Иеремия совершил над ним вместе с другими святителями полное архиерейское рукоположение с произнесением молитвы: «Божественная благодать, всегда немощная исцеляющая» и пр., равно как и других молитв. Потом оба патриарха продолжали литургию вместе. По окончании её святители вывели новопоставленного патриарха из алтаря на возвышение посреди церкви и три раза сажали его на кафедру при пении ему многолетия. Здесь Вселенский патриарх вручил Иову посох святого Петра митрополита, а царь, взошедши на то же возвышение, пожаловал новому патриарху золотую панагию с драгоценными камнями, мантию и белый клобук с украшениями и, вручая ему другой посох, произнёс ту самую речь, с некоторыми приспособлениями к случаю, которую прежде говаривали наши государи митрополитам при вручении им жезла, на что Иов также отвечал обычною речью государю. Потом оба патриарха благословляли народ на все четыре стороны, а всё духовенство, и бояре, и певчие дьяки многолетствовали государю и патриархам.

В тот же день был у государя стол для обоих патриархов, знатного духовенства и бояр, и, когда подано было третье кушанье, святейший Иов поднялся из-за стола и отправился с воздвизальным крестом в руках на осляти вокруг «города старого». Осля вёл государев окольничий князь Лобанов-Ростовский да патриархов боярин Плещеев. Пред патриархом шли певчие дьяки и пели избранные стихиры; за патриархом — государевы дворяне, да его дьяки, и дети боярские, и множество народа. На Флоровском мосту патриарх сошёл с осляти на приготовленное место, прочёл молитву о благоденствии города, царя и царства, потом осенил святым крестом и окропил святою водою на все четыре стороны, сел на осля и отправился ко дворцу, а по возвращении в царские палаты снова занял своё место за столом. По окончании трапезы явлены были богатейшие дары, сперва от царя, потом от царицы, обоим патриархам, греческим митрополиту и архиепископу и всем другим лицам, находившимся в свите Иеремии.

На другой день, 27 генваря, в понедельник, Иов отслужил обедню на своём дворе у Соловецких чудотворцев и давал обед для патриарха Иеремии, всего высшего духовенства, русского и греческого, и нескольких бояр и дворян по назначению самого государя. Замечательна встреча обоих патриархов в патриарших палатах. Иеремия захотел первый просить себе благословения у новопоставленного Московского патриарха. Но Иов сказал: «Ты мне великий господин, и старейшина, и отец; от тебя принял я благословение и поставление на патриаршество, и ныне тебе же подобает нас благословить». На это Иеремия отвечал: «Во всей подсолнечной один благочестивый царь, а впредь что Бог изволит; здесь подобает быть Вселенскому патриарху, а в старом Цареграде за наше согрешение вера христианская изгоняется от неверных турок». И затем сначала Иеремия благословил Иова, потом Иов Иеремию, оба облобызались. Вскоре, ещё до начала трапезы, оба патриарха и прочие архиереи приглашены были в царский дворец, где Иов в Золотой палате поднёс государю своё «благословение», или «поминки»; оттуда перешли в покои царицы Ирины, где благословили её и боярских жён, ей служивших, причём Иов поднёс и царице свои поминки, а она снова пожаловала обоих патриархов своими дарами, и Цареградскому, между прочим, сама вручила драгоценный золотой потир, усыпанный шестью тысячами жемчужин кроме других камней. Возвратившись из дворца, патриархи и их спутники сели за трапезу, по окончании которой Иов явил свои подарки Вселенскому патриарху и прибывшим с ним двум святителям и прочим лицам. Во вторник, 28 генваря, утром приходили к Иову знатные бояре, дворяне, приказные, гости и торговые люди и, поздравляя его с посвящением в патриархи, подносили ему хлеб-соль и разные многоценные подарки. Потом Иов совершил литургию в Успенском соборе и давал обед собственно для своего русского духовенства, бояр, боярских детей, приказных и гостей. На третьей ястве патриарх вышел из-за стола, и, как прежде, сел на осля, и объехал вокруг «города большаго каменнаго». При этом осля под патриархом вёл сначала Борис Фёдорович Годунов с патриаршим боярином Плещеевым, а потом князь Лобанов-Ростовский. По возвращении в свои палаты Иов докончил начатую трапезу с своими гостями и с благословением отпустил их восвояси. В четверг, 30 генваря, Иов рукоположил на митрополию Новгородскую архиепископа Александра, а в один из ближайших дней и на митрополию Ростовскую архиепископа Варлаама. В первых числах февраля (4—11) с дозволения государя Вселенский патриарх ездил в Свято-Троицкую Сергиеву лавру и провёл там пять дней. Монастырские власти поднесли ему и всем прибывшим с ним различные поминки по предварительному указанию самого государя. Пред наступлением Великого поста Иеремия начал было снова проситься на родину. Но Борис Годунов прибыл к нему на подворье и, указывая на трудности путешествия в такое время, умолил Святейшего именем своего государя продолжить ещё своё пребывание в Москве.

В мае месяце, незадолго до отъезда Иеремии из Москвы, царь Фёдор Иванович приказал написать на пергамене золотом и червлёною краскою «для утверждения от рода в род и навеки» уложенную грамоту о Русском патриаршестве, в которой можно различать две главные части. В первой части говорится о пришествии святейшего Иеремии в Москву и о том, как совещался с ним государь, желая «почтить и украсить Св. соборную церковь Пресв. Богородицы превысоким престолом патриаршества и тем великим делом царствующий град Москву и всё своё великое Российское царство наипаче прославить и возвеличить во всю вселенную», и как действительно учреждено патриаршество в России и поставлен первый Русский патриарх Иов. Достойны замечания слова, которые, по свидетельству грамоты, произнёс Иеремия царю, когда услышал мысль его о Русском патриаршестве. «Поистине, — сказал будто бы Иеремия, — в тебе, благочестивом царе, пребывает Дух Святой, и от Бога такая мысль тобою будет приведена в дело... Ибо древний Рим пал Аполлинариевою ересью, а второй Рим — Константинополь — находится в обладании внуков агарянских, безбожных турок; твоё же великое Российское царство, Третий Рим, превзошло всех благочестием, и все благочестивые царства собрались в твоё единое, и ты один под небесами именуешься христианским царём во всей вселенной, у всех христиан, и по Божию промыслу, по милости Пречистой и по молитвам новых чудотворцев Российского царства Петра, Алексия и Ионы и по твоему царскому прошению у Бога, твоим царским советом сие превеликое дело исполнится».

Из «Истории Русской Церкви». Т. 10, кн. VI.

 

Антон Карташёв

Было большим торжеством для усмирённой царской Москвы встретить освобождённого, наконец (1.6.1619), с лишком 8 лет пробывшего в плену, наречённого патриарха Филарета, окружённого ореолом исповедника, едва ли не мученика. Торжественная встреча произошла 14 июня. Три депутации от иерархии и от боярства встречали прибывшего отца царя: а) в Можайске, б) под Звенигородом в Саввине монастыре, в) в селе Хорошёве. Завершительная полная встреча была за 5 вёрст до Москвы. Сюда выехал сам царь, окружённый боярством и народом. Сын поклонился в ноги отцу, отец сыну. Чувствительные зрители плакали. В самой Москве духовенство в ризах и с иконами встретило всех за Каменным городом. Митр. Филарет проследовал в соборы Успенский, Благовещенский, в палаты к царю и, наконец, отбыл к себе на Троицкое Подворье. Во всех церквах в это время звонили и пели благодарственные молебны. Царь дал амнистию заключённым и заложил в память этого дня, как выпало по календарю, церковь во имя пророка Елисея. Дал личный обет богомолья в ряд монастырей, что и выполнил пунктуально.

Уже через несколько дней мог состояться церемониал формального избрания и наречения в патриархи. Случайно к этому моменту, незадолго пред тем подъехал в Москву патр. Иерусалимский Феофан. Приехал, конечно, за милостыней. Но, приезжая за тем же в Киевско-Литовскую Русь, он там попутно совершил великое дело восстановления, по требованию казачества, православной иерархии, уничтоженной польским правительством. Здесь, в Москве, Феофан пригодился для возглавления мирного торжества патриаршей хиротонии Филарета. Встречен был Феофан торжественно и помещён царём Михаилом на жительство в Чудовом монастыре. На соборном совещании вместе с русскими епископами он провозгласил единогласное решение о замещении патриаршего трона никем другим, как уже от начала провозглашённым местоблюстителем его — митр. Филаретом. Собор признал Филарета «достойна быти таковому делу, и мужа во учениих божественных апостол, и отец зело изящна, и в чистоте жития, и благих нрав известна; наипаче же и сего ради, яко по плоти той царёв отец, и сего ради да будет царствию помогатель и строитель и сирым заступник и обидимым предстатель». Филарет сразу не дал согласия, ссылаясь на своё недостоинство, на старость, на скорби и изнурения, на желание безмолвного жития. Но после новых просьб и указаний, как бы гнев Божий не постиг за уклонение от служения, дал согласие.

22 июня произошло торжество наречения в патриархи, а 24 — и самое поставление по тому же полному хиротонийному чину, как русские установили со времени патриаршества Иова. Затем с известной уже нам пышностью прошли обеды, шествие на осляти и проч. Патр. Феофан подписал и ставленную грамоту патриарху, в которой устами патр. Феофана повторяется, по примеру грамоты патр. Иеремии, дарование русским власти поставления патриарха руками своих русских митрополитов, архиепископов и епископов. О своём поставлении патр. Филарет написал братское извещение патриархам Константинопольскому, Александрийскому и Антиохийскому. Всё сделано канонически по правилам, без всякого превышения власти. Участие в хиротонии патр. Феофана было случайностью. И без него собор русских архиереев также правомерно поставил бы в патриархи Филарета.

Сразу же в процедуре многих государственных дел и в форме их делопроизводства стало выявляться исключительное положение патр. Филарета, как соправителя государством вместе с царём-сыном. Так, напр., в циркуляре 3.7.1619 г. к воеводам и правителям областей и городов об устранении злоупотреблений в области прямого обложения царь Михаил сообщает, что об этом деле с ним советовался и собор архиереев, и сам «Великий Государь, святейший патриарх Филарет Никитич». Правление царя Михаила после Смуты характеризуется усиленной практикой тогдашней неписанной конституции, т.е. созывом частых Земских Соборов из выборных депутатов, из каждого округа от духовенства, от дворянства и от посадских людей по два депутата. Мотивировка такая: «чтобы нам и отцу нашему богомольцу Филарету Никитичу, Божией милостию Патриарху Московскому и всея Руси, всякие их нужды и тесноты и разорения и всякие недостатки были ведомы. А мы, великий государь, с отцом своим и богомольцем советовав, по их челобитью, прося у Бога милости, учнём о московском государстве промышляти, чтобы во всём поправить, как лучше».

Из «Очерков по истории Русской Церкви»

Подготовка текстов
Дмитрия КАРЦЕВА