Образовательная экскурсия

180 лет со дня рождения Л.Н. Толстого

 

Два воина

О Русско-турецкой войне 1806—1812 гг.
в романе «Война и мир»

Материал рекомендуется для подготовки интегрированного (история + литература)
урока по теме: «Внешняя политика до Отечественной войны 1812 г.». 8 класс

 

Как известно, Лев Николаевич Толстой стремился в «Войне и мире», по его словам, «не столько к историческому правдоподобию, сколько к художественному воссозданию эпохи», но на страницах знаменитого романа с большим мастерством и исторической точностью отображено одно из основных направлений внешней политики России начала XIX в. — противодействие Франции, стремительно утверждавшей своё господство в Европе.

Борьба в 1805 г. Александра I с Наполеоном, как известно, завершилась поражением России, тем не менее она осталась единственной страной на европейском континенте, нашедшей в себе силы к началу 1806 г. противодействовать агрессивной политике Наполеона. Новый этап Франко-русской войны осложнил ситуацию на юге России: султан Турции Селим, признав в лице Наполеона «падишаха Франции» и «самого давнего, самого верного и необходимого союзника», спровоцировал Русско-турецкую войну в конце 1806 г., усугубив тем самым и без того нелёгкое положение России.

В отличие от подробно описанных в «Войне и мире» войн с Наполеоном, военным событиям, развернувшимся на Балканском театре военных действий, куда один из главных героев романа Андрей Болконский прибыл по воле писателя, отведено немногим более двух страниц. Между тем участие героя в турецкой кампании намечалось с самого начала: и когда шла работа над романом «из времени 1810-х и 20-х годов», и после перехода автора «Войны и мира» к описанию событий 1805 г. В многочисленных новых вариантах турецкая тема неизменно включалась в сюжет романа и, наконец, нашла своё отражение в III томе «Войны и мира». Какие обстоятельства обусловили стремление писателя отразить эту тему, как в самых ранних вариантах, так и в заключительном тексте романа? Было оно вызвано жизненными наблюдениями писателя или сохранившимися в его творческой памяти фактами из жизни реального лица?

Поиски ответов на эти вопросы приведут к ответу на другой интересующий нас вопрос: какую художественную задачу решал для себя автор «Войны и мира», намечая в романе приезд главного героя на турецкий фронт.

Фактором, сыгравшим, на наш взгляд, важную роль в формировании писательского интереса к турецкой теме, было то обстоятельство, что Толстой лично принимал участие в Русско-турецкой войне, состоявшейся, правда, на полвека позже описанных в романе событий. В начале Крымской войны (1853—1856) молодой писатель служил в Дунайской армии, штаб которой находился в Кишинёве, и имел возможность совершать поездки по Молдавии, Валахии и Бессарабии, наблюдать осаду крепости Силистрия. Оказавшись позднее в Крыму, Толстой стал участником обороны Севастополя. Впечатления и наблюдения, полученные им на фронте, приобретённый там жизненный опыт сыграли большую роль в творчестве писателя. Определённую роль в формировании интереса Толстого к турецкой кампании, вероятно, сыграл и тот факт, что автору «Войны и мира» довелось общаться с участниками Русско-турецкой войны 1806—1812 гг.

Ещё до службы на Кавказе молодой Толстой бывал в доме графа А.А.Закревского (1783—1865), участника заключительного этапа Русско-турецкой войны. Арсений Андреевич, муж А.Ф.Толстой, двоюродной тётки писателя, был генерал-губернатором Москвы и незадолго до Крымской войны, в 40-ю годовщину изгнания французов из Москвы, организовал банкет для ветеранов войны 1812 г. После окончания Крымской войны градоначальник устроил праздник в честь прибывших в древнюю столицу героев обороны Севастополя. Вскоре в Москву, где по случаю коронации Александр II подписал амнистию декабристам, стали возвращаться и «сибирские изгнанники». В числе тех, кто вернулся домой, был С.Г.Волконский, боевой товарищ А.А.Закревского. Генерал-губернатор, «несмотря на различное значение» их в обществе, стал оказывать, со слов Волконского, старому товарищу покровительство, тем самым ограждая его от «сплетен и нерасположения многих лиц». Сближение с Закревским, писал декабрист в мемуарных «Записках», состоялось ещё со времён Франко-русской войны 1806—1807 гг., а после прибытия князя Волконского на Балканы, где Закревский исполнял обязанности адъютанта главнокомандующего Молдавской армией Н.М.Каменского (1776—1811), их знакомство продолжилось. А.А.Закревский сумел отличиться в турецкой кампании в боях под Шумлой, был ранен при штурме крепости Рущук.

Виделся ли Толстой с С.Г.Волконским примерно в это время, как писал об этом зять писателя М.С.Сухотин? Единого мнения на этот счёт среди исследователей нет; одни не исключают такую возможность, допуская мысль, что встреча с декабристом могла вдохновить писателя на творчество, другие оспаривают этот факт. Между тем достоверно известно, что Толстой бывал в 1856 г. в семье государственного деятеля Д.Н.Блудова (1785—1864), который, по его словам, «был человек, когда-то близкий к декабристам». Д.Н.Блудов служил с февраля 1810 г. по февраль 1811 г. начальником Дипломатической канцелярии при графе Н.М.Каменском. После его смерти была издана книга Е.П.Ковалевского «Граф Блудов и его время». В своей книге автор использовал «отчасти записки и отзывы» декабриста Волконского, и она в свою очередь стала для Толстого источником для работы. Так, при разговоре главнокомандующего Кутузова с Блудовым, приехавшим из Турции, полководец, писал Ковалевский, отдавая должное действиям генерала Каменского, не одобрил его штурма крепости Рущук: «В войне, как и в дипломатических переговорах со всякою державою, а с Турцией особенно, заметил он, не дoлжно никогда забывать двух главных союзников — терпение и время; надо было пустить их осаждать Рущук, а не солдат». Этот эпизод Толстой использовал в «Войне и мире» при описании встречи князя Болконского с полководцем Кутузовым после его вступления в должность главнокомандующего (т. III, ч.II, гл. XVI).

Вместе с тем встреча автора «Войны и мира» с С.Г.Волконским могла бы состояться раньше, согласись Мария Николаевна, жена декабриста, с отъездом своего мужа из Сибири на Крымский театр военных действий. Но судьба распорядилась по-своему: представители знатного рода князей Волконских, к которому принадлежал Толстой по линии матери, согласно достоверным источникам, встретились во Флоренции в 1860 г. в салоне князя Долгорукова, участника обороны Севастополя, доктора по призванию. «В то время была редкость, чтобы из этого круга кто-нибудь стал врачом»,— писал о князе Долгоруком, своём боевом товарище, Толстой, вспоминая обстоятельства знакомства с декабристом. В далёкой Италии встретились представители разных поколений родовой аристократии, которым пришлось участвовать в войнах против Турции. Князь С.Г.Волконский сражался под командованием Н.М.Каменского, а затем М.И.Кутузова, успешно завершившего турецкую кампанию, тогда как князь Долгоруков и граф Толстой были участниками войны, закончившейся для России унизительным мирным договором.

Общение с декабристом, с наружностью как у «ветхозаветного пророка», состоявшаяся вдали от родины, вызвала у молодого писателя особый интерес: он беседовал с человеком, которого знали его родители — граф Н.И.Толстой и княгиня М.Н.Волконская-Толстая, приходившаяся Сергею Григорьевичу троюродной сестрой, о нём юный Толстой слышал в детстве. В отличие от соратников — графа Блудова, графа Закревского, графа А.Х.Бенкендорфа, графа П.Д.Киселёва, менее знатных и родовитых дворян, но добившихся блестящих успехов на военном и государственном поприще, С.Г.Волконский избрал путь, который привёл его «в Верховный суд, на каторги, к 30-летнему изгнанию». Много лет спустя, Толстой, вспоминая о прославленном воине, обладателе многих наград, променявшем «генеральские эполеты на кандалы каторжника», выразил удивление решимости князя вступить на этот путь: «Волконский, генерал-майор, богатый человек, и он пошёл на это дело, зная, что завтра его закуют». Писатель вспоминал с сожалением, что «тогда так мало говорил» с декабристом. Однако встреча с С.Г.Волконским, разговоры с ним оставили глубокий след в памяти Толстого и сыграли, на наш взгляд, большую роль в творческой судьбе романа-эпопеи «Война и мир». «Удивительный старик, цвет петербургской аристократии, родовитой и придворной», как отозвался Толстой о Волконском, не оставил писателя равнодушным, и судьба декабриста, в которой нашли своё отражение важные события эпохи Александра I, стала для художника основой в построении жизненной линии Андрея Болконского, в том числе и в эпизоде его участия в Русско-турецкой войне.

Данное предположение основывается на анализе ранних рукописных вариантов, формулярного списка офицера С.Г.Волконского, его мемуарных «Записок», исследовательских работ по данной тематике и окончательного текста «Войны и мира». Так, в одном из планов-конспектов (№ 9, рук. № 8) Толстой наметил следующее: «В 1810. Все в Петербурге. Свадьба Берга. <…> Бал. Князь Андрей едет в Турцию, прощается с Наташей. Она дрожит от страсти, а он холоден…». С переходом к описанию событий 1805 г. автор вновь запланировал поездку своего героя на Балканы: «Прошло два года. Тильзит. Эрфурт… <Князь Андрей ожил>, едет в Турцию почти женихом Наташи. Берг женится… <Едет в Турцию перед 9 годом>». И далее планирует новый вариант: «1810. Ростовы в Петербурге <…> Князь Андрей приезжает из Турции, бал <…>». Судя по дате, намеченной Толстым в плане-конспекте, участие вымышленного лица в турецкой кампании соответствует тому периоду времени, когда на Балканском театре военных действий находились А.А.Закревский, Д.Н.Блудов и С.Г.Волконский.

Как развивались события на Балканах до того, как указанные лица оказались в штабе главнокомандующего Н.М.Каменского? Турция, опираясь на поддержку Наполеона, нарушила договоры о пропуске русских судов через проливы и лишила Дунайские княжества автономии, стремясь тем самым пересмотреть условия Ясского договора 1791/92 г. Попытка России дипломатическим путём урегулировать этот конфликт успеха не имела. Опасаясь занятия Дунайских княжеств действующими на Балканах французскими войсками, император Александр приказал генералу И.И.Михельсону (1740—1807) очистить Молдавию и Валахию от турецких войск. В ноябре 1806 г. 60-тысячная Днестровская армия перешла через р. Днестр, и уже в декабре войска генерала М.А.Милорадовича взяли Бухарест. Военные действия между тем продлились недолго: в июле 1807 г. был подписан Тильзитский мир. Наполеон выступил посредником в урегулировании конфликта между Россией и Турцией, и, спустя месяц, военное перемирие было заключено. Однако заключённый Францией и Россией мир воспринимался обеими сторонами как «брак по расчёту»: Александр I готовил «средства и силы» к новой борьбе, а его противник стремился создать антирусскую коалицию, в которой Турции отводилась роль ударной силы на юге России.

В марте 1809 г. военные действия на Балканах вновь возобновились. Главнокомандующий А.А.Прозоровский (1732—1809), сменивший И.И.Михельсона на этом посту, обратился к Александру I с просьбой назначить ему помощником М.И.Кутузова, с которым у него, однако, не сложились отношения. Кутузов был сторонником энергичных действий, полагая, что не следует распылять силы на осаду крепостей, тогда как Прозоровский считал, что овладение всеми крепостями приведёт к победе. В июле 1809 г. царь отозвал полководца из Молдавской армии, назначив его военным губернатором в Вильно, а вместо умершего Прозоровского в должность главнокомандующего вступил П.И.Багратион (1765—1812). В феврале 1810 г. граф Н.М.Каменский, проявивший себя в Русско-шведской войне 1808—1809 гг., в сопровождении Д.Н.Блудова и А.А.Закревского прибыл на фронт, заменив Багратиона. Вскоре, в апреле 1810 г., в Бухарест прибыл и князь Волконский.

Обстоятельства, при которых князь Волконский оказался в Турции, описаны им в мемуарах. Вернувшись со своим полком в Петербург после заключённого в Тильзите мира, молодой офицер окунулся в светскую жизнь.

Встретив на бале кузину, он влюбился в неё, но у него оказался более удачливый соперник. «Ненавистное лицо» было им вызвано в письменной форме на дуэль, которая, однако, не состоялась, поскольку соперник уверял князя, что он «не ищет руки» его кузины. «Неудачное ухаживание» не вразумило «молодое пылающее сердце» и он влюбился в другую особу, на которой решил жениться. Однако намерение сына жениться не входило в расчёты его матери: она предложила ему съездить в Оренбург, где генерал-губернатором служил его отец Григорий Семёнович (1742—1824).

С.Г.Волконский, приняв предложение матери, отправился в дорогу, по пути заехав в Москву, к старшему брату генерал-майору Н.Г.Репнину-Волконскому. Приехав в древнюю столицу, он получил известие от матери, что назначен волонтёром в турецкую армию. Не заезжая в Петербург, князь Волконский отбыл из Оренбурга в Главную квартиру в Бухарест.

Жизненный путь князя Андрея, оказавшегося в Турции, имеет схожие черты с судьбой князя Волконского. Возвращение героя в Петербург совпало с его участием в государственных преобразованиях, что, впрочем, не помешало князю вести светский образ жизни. Встретившись на бале с Наташей Ростовой, герой влюбился в неё. Охваченный глубоким чувством к героине, Андрей Болконский оставил службу и уехал к отцу в поместье, чтобы получить от него согласие на брак. Старый князь, считавший женитьбу князя Андрея не «блестящей в отношении родства, богатства и знатности» невесты, настоял на отсрочке свадьбы и отъезде сына. Путь Андрея Болконского по воле автора в одном из набросков романа лежал в Турцию, где князь узнавал об увлечении Наташи Ростовой Анатолем Курагиным. В другом варианте героя уведомляли об измене невесты уже после его приезда из Турции в Москву, где проживали его родные.

В указанных вариантах Толстой не связывал отъезд литературного персонажа в Турцию с изменой невесты, но в одной из переработанных копий он в сносках записал следующее: «Князь Андрей, возвратившись из Швейцарии с учителем, в деревне получил письмо Наташи и, ничего не сказав сестре, тут же решил поступить в военную службу и ехать в Турцию. В Москве был проездом, уже получив назначение в турецкую армию». Нереализованные варианты отъезда героя на турецкий фронт напоминают историю князя Волконского, приехавшего из Оренбурга в Москву, где ему сообщили о том, что он назначен в штаб Молдавской армии и князь, не заезжая в Петербург, уехал в Турцию. Позже молодой офицер узнал о том, что его «предмет любви» вышла замуж за соперника, с которым у него едва не состоялась дуэль.

В окончательном тексте романа герой «Войны и мира» Андрей Болконский отправился за границу весной 1810 г., но вернулся домой не год, как намечалось в романе, а фактически два года спустя, весной 1812 г. «Узел романа», как называл Толстой историю Наташи Ростовой и Анатоля Курагина, по замыслу автора, пришёлся на канун трагических событий 1812 г. Получив письмо героини с отказом, князь Андрей отбыл из Москвы не в Турцию, а в столицу Империи для того, чтобы вызвать своего соперника на дуэль, но Анатоль успел отбыть из северной столицы в Турцию. «В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию» (т. III, ч I., гл. VIII). «Не найдя Курагина в Турции», князь Андрей тем не менее остался служить в штабе Кутузова, оказавшись во второй раз рядом с полководцем, который вновь после неудачного 1805 г. исполнял функции главнокомандующего.

Как складывалась служба реального князя Волконского, награждённого знаками военного отличия за проявленную храбрость в войне 1806—1807 гг. в Молдавской армии? Молодой офицер за время службы в штабе генерала Каменского, добившегося определённых успехов в ходе военной кампании, стремился отличиться. Несмотря на запрет командующего держаться всем из его свиты «вне выстрела», князь однажды отправился «тайком на аванпостную схватку» к туркам с двумя смельчаками. (Один из них искал смерти «при любовном отчаянии», сам же С.Г.Волконский оказался на фронте вследствие «попечения» матери, считавшей, что образ жизни сына в Петербурге и его «расположение к влюбчивости» не идут ему на пользу.) Это происшествие, ничтожное, по мнению князя, едва не стоило ему жизни: бурка спасла его от пули, и он отделался лёгкой контузией. В проведённом в июле 1810 г. штурме крепости Рущук, имевшей важное стратегическое значение, молодой воин решил вновь отличиться, записавшись в «охотники», которые шли первыми в атаку впереди колонн. Узнав об этом, генерал Каменский объявил выговор всем «охотникам», в том числе и князю Сергею, и отправил в атаку тех офицеров, кто к этому не стремился (им не суждено было вернуться живыми, как, впрочем, и многим другим участникам штурма крепости Рущук).

«После неудачного штурма осада Рущука обратилась в блокаду», — писал много лет спустя мемуарист, успевший за время службы при графе Каменском принять участие в покорении крепости Силистрия, боях под Шумлой, генеральном сражении близ Батина. Успешные действия графа Каменского в овладении ряда крепостей из-за недостатка сил и разбросанности русских войск на большом расстоянии к победоносному завершению турецкой кампании не привели, генерал вынужден был отвести войска на зимние квартиры за Дунай, вглубь Валахии. Офицера Волконского, похоже, к этому времени в армии не было: согласно послужному списку он находился при штабе Каменского с апреля по сентябрь 1810 г. Отъезд из Турции молодой офицер рассматривал как «изгнание из армии» под благовидным предлогом, поскольку был направлен курьером к военному министру Барклаю-де-Толли. Приказ командующего, переданный ему А.А.Закревским, князь рассматривал как немилость: он был в числе тех офицеров, кто критиковал действия генерала и за неудачный штурм Рущука, и за его личные качества.

Затягивание военных действий на Балканах вызывало беспокойство Александра I, дипломатическая дуэль которого с «властелином Европы» Наполеоном, одобрившего план дипломатической подготовки «крестового похода» на Россию, вступала в решающую стадию. В марте 1811 г. генерал от инфантерии М.И.Голенищев-Кутузов (1747—1813), о котором после поражения под Аустерлицем при дворе «слышать не хотели», был назначен Александром I главнокомандующим Молдавской армией вместо заболевшего графа Н.М.Каменского.

Кутузов, узнав о своём назначении, в ответном письме военному министру заметил: «В летах менее престарелых был бы я более полезным; случаи дали мне познания той земли и неприятеля». В канун надвигающейся войны с Наполеоном перед новым командующим была поставлена труднейшая задача. Он должен был добиться скорейшего окончания войны выгодным для России миром с Турцией в тот момент, когда значительная часть Молдавской армии (позже названная Дунайской) была отправлена на усиление войск к западной границе, а в его распоряжении оставалась лишь 45 тыс. человек.

Перед своим отъездом в Дунайские княжества Кутузов пригласил к себе Д.Н.Блудова, чтобы узнать от него о положении дел на турецком фронте (об этом речь шла ранее). Не исключена возможность, что полководец виделся и с князем С.Г.Волконским, встреча с которым могла быть вызвана теми же причинами — разузнать от очевидца, находившегося в Петербурге в отпуске, о ходе боевых операций на Балканах. Если эта встреча имела место, и о ней был осведомлён Толстой, то приезд литературного персонажа в Петербург и его встреча с главнокомандующим Кутузовым, «старым генералом», могла быть подсказана автору «Войны и мира» реальной жизненной ситуацией.

О петербургской встрече Кутузова с Волконским мы можем предполагать; а вот реальный факт — в августе 1811 г. князь уже находился в штабе Кутузова, успевшего 22 июня (4 июля), сосредоточив силы на решающем направлении, нанести противнику поражение в Рущукском сражении. За короткое время повторного пребывания на турецком фронте (с августа по октябрь 1811 г.) офицер Волконский принял участие в сражении при Слободзее (ныне Слобозия) и в «важной экспедиции» по форсированию Дуная, цель которой была незаметно подойти к турецкому лагерю и окружить его. От успеха этой операции зависело «блистательное окончание всей кампании», — говорил Кутузов, отдавая приказ генерал-лейтенанту И.И.Маркову о переправе его корпуса на правый берег Дуная. Успешно проведённая переправа 1 октября 1811 г. западнее Рущука, в которой принимал участие С.Г.Волконский, завершилась взятием «Визерского лагеря». Отличившийся в этой операции князь Сергей был «всемилостивейше награждён высочайшим рескриптом монаршего благоволения». Турецкая армия, оказавшаяся окружённой при Слободзее, подверглась обстрелу, её положение стало «пребедственное, 8-й день как уже они не имеют хлеба и питаются лошадиным мясом без соли», — писал в своём донесении в Петербург полководец.

Вполне возможно, что донесение Кутузова о «пребедственном» положении турецкой армии, окружённой русскими войсками в результате успешно проведённой операции, мог доставить к военному министру в Петербург князь Волконский. В своих «Записках» он сообщил о том, что, покинув армию по приказу командующего, узнал в пути от фельдъегеря, направляющегося в штаб Молдавской армии, о своём назначении «флигель-адъютантом к государю». И хотя мемуарист назвал имя командующего Каменского, отправившего его к Барклаю-де-Толли, назначение князя флигель-адъютантом к царю состоялось в сентябре 1811 г. Следовательно, известие о своём переводе на службу к императору Александру С.Г.Волконский мог получить не раньше осени 1811 г., в таком случае он был направлен в Петербург Кутузовым. (Возможен, вероятно, и другой вариант: князь мог дважды по приказу командующих оставлять армию в связи с его отправкой к военному министру с донесением.)

Ситуация, когда С.Г.Волконский, возвратившись в северную столицу из Молдавской армии, получил назначение «флигель-адъютантом к государю» и затем месяц спустя звание ротмистра, соответствует одному из первых начал романа, действие которого Толстой намечал на 1811 г. В Петербурге на бале, по замыслу автора, должен был появиться «белокурый, с русыми молодыми усиками, высокий, стройный» молодой человек, «ротмистр граф Зубцов, приехавший из турецкой армии и нынче произведённый в флигель-адъютанты», к которому обратился с вопросом его приятель Кушнев: «Ты как здесь? Из Турции? Я слышал, ты там лавры пожинал…». Ротмистра графа Зубцова по воле автора роднит с С.Г.Волконским и возвращение из Турции в 1811 г., где князь сумел отличиться, и его воинское звание, и должность, и даже внешнее сходство. В ту пору князь Волконский был высоким, стройным молодым человеком с усами. Правда, «до въезда в Питер» он успел расстаться с ними, т.к. «по службе в кавалергардах» князь не имел права носить усы.

После визита к Барклаю-де-Толли, встреча с которым, по словам Волконского, была «вовсе не завидной», он, наскоро переодевшись дома, «поехал к матушке, которая тогда имела постоянное пребывание в Аничковом дворце». В одной из самых первых сохранившихся рукописей, имеющей отношение к «Войне и миру», герой Толстого Борис Мосальский, уже имевший ряд черт Андрея Болконского, совершает поездку в Турцию, где по замыслу писателя «получает отличие», а затем «возвращается к матери». В этом плане-конспекте автор «Войны и мира» в графе «семейство» наделил мать героя чертами: «чопорна, нежна, аристократка», которые были характерными для матери князя Сергея, А.Н.Волконской, статс-дамы императорского двора. Она принадлежала к родовой аристократии по отцу, князю Н.В.Репнину, известному полководцу и дипломату, была нежна по отношению к своему сыну.

Однако в окончательном тексте романа-эпопеи вымышленный герой возвращается не к матери, а заезжает к своему отцу, старому князю Болконскому в имение Лысые Горы, где рассказывает ему «о кампании молодого графа Каменского». Приезд Андрея Болконского из Турции весной 1812 г. явный анахронизм, т.к. не соответствует дате назначения Кутузова на должность командующего, состоявшегося годом ранее. Противоречит историческому факту и следующий эпизод, в котором речь идёт об отъезде героя из Турции: «В двенадцатом году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившею ему упрёком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю-де-Толли» (т. III, ч. I, гл. VIII).

Как развивались события до того, как «весть о войне с Наполеоном» дошла до Бухареста? Александр I, недовольный тем, что Кутузов затягивал переговоры с турками, отправил нового командующего Дунайской армией адмирала П.В.Чичагова, передав с ним два рескрипта. В первом царь предлагал Кутузову сдать армию адмиралу в случае, если мир не был заключён, и выражал при этом своё недовольство, в другом — также приказывал передать армию новому командующему, но при этом благодарил полководца за победу и заключённый мир. М.И.Кутузов, проявив выдающиеся способности дипломата, успел за день до приезда П.В.Чичагова подписать 16 (28) мая 1812 г. мир с Турцией, по условиям которого к России отходила Бессарабия. Приехавший в армию адмирал вручил Кутузову второй рескрипт, объяснив в письме Александру I причину своего поступка следующим образом: «Необходимо было вручить именно этот рескрипт, хотя по естественным законам невозможно было, чтобы Ваше величество узнали об этом происшествии, совершившемся в Бухаресте, через 24 часа в Петербурге». Кутузов, простившись с армией, уехал в своё имение Горошки, где, узнав о войне с Францией, отправился в Петербург создавать ополчение.

Автор «Войны и мира» в своей работе использовал исторические источники и знал о реальном ходе дел. Об этом свидетельствует эпизод романа, в котором даётся характеристика поведения адмирала Чичагова по отношению к Кутузову, прибывшему в Вильно незадолго до изгнания французов из России в тот для полководца момент, когда, как пишет Толстой, «неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому»: «…Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11-м году для заключения мира с Турцией, помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключён, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову…»(т. IV, ч. IV, гл. X).

Что толкнуло руку Толстого создать сцену, где Кутузов «праздно» проводит время в особо трудный для страны период? В своём произведении, где автор писал свою «историю-искусство» и где «художественное время функционирует самостоятельно, независимо от хронологии», Толстой решал, прежде всего, художественные задачи. Смысл участия героя в турецкой кампании, изображённой в художественной форме в «Войне и мире», становится понятным, на наш взгляд, в сцене встречи князя Андрея с Кутузовым, вступившим в августе 1812 г. вопреки желанию императора Александра в должность главнокомандующего.

Встреча С.Г.Волконского с полководцем состоялась в Можайске, куда он, дежурный штаб-офицер партизанского отряда, прибыл вместе со своим командиром к Кутузову с целью получения от него распоряжения относительно дальнейших действиях отряда: «Винценгероде явился к Михайле Илларионовичу Кутузову, который уже передБородинской битвой прибыл в главную армию и принял командование всех армий. Главнокомандующий и ко мне обратил своё милостивое внимание, зная меня по нахождению при нём в Дунайской армии, во время кампании против турок в 1811 г., куда я прибыл, как выше сказано было, в конце августа того года».

В сцене встречи князя Андрея с Кутузовым звучат те же мотивы, что и в приведённых выше мемуарных строках С.Г.Волконского. Князь Болконский оказался в Главной квартире русской армии в Царево-Займище по приказу «светлейшего» (Кутузов был награждён титулом «светлейший князь» 29 июля 1812 г. за победоносное окончание войны с Турцией и заключение Бухарестского мира). Князь Андрей увидел полководца, который помнил его по прежним военным кампаниям. Встретив Андрея Болконского с объятьями, полководец предложил ему остаться служить в штабе армии, однако герой, поблагодарив Кутузова за оказанную честь, ответил отказом. «Иди с Богом своею дорогой, — прозвучал ответ Кутузова. — Я знаю, твоя дорога — это дорога чести. — Он помолчал. — Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. — И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключённом мире. — Да, немало упрекали меня, — сказал Кутузов, — и за войну и за мир <…> Ох советчики, советчики! — сказал он. — Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость нетрудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. — Он покачал головой. — И французы тоже будут! Верь моему слову, — воодушевляясь, проговорил Кутузов…» (т. III, ч. II, гл. XVI).

Разговор командующего Кутузова, взвалившего на себя всю ответственность за ход военной кампании 1812 г., которая решала судьбу страны, с князем Болконским позволяет осознать художественный замысел автора «Войны и мира». Становится понятным, почему писатель был так настойчив в своём стремлении отразить в сюжете романа участие героя в турецкой кампании. Адресовать монолог Кутузова, в котором полководец даёт характеристику своему предшественнику графу Каменскому, сравнивая его действия со своими, можно было тому герою, кто был рядом с командующим в турецкой кампании и тем самым был в курсе тех событий, о которых идёт речь. С самого начала, приступив к работе над образом Кутузова, Толстой задумал вывести персонаж, задача которого заключалась в том, чтобы раскрыть характер полководца, его роль в военных кампаниях. Вот почему князь Болконский оказался рядом с полководцем в 1805 г., должен был быть рядом в 1811 г., но находился весной 1812 г. и вновь увиделся с ним вновь в августе 1812 г.

Испытывая поначалу влияние историков, оценивавших роль полководца в ряду других дюжинных военачальников того времени, писатель ещё не видел в Кутузове того человека, который «один, в противность мнению всех, мог угадать так верно значение народного смысла события, что ни разу во всю деятельность не изменил ему». В одном из ранних вариантов, когда князь Андрей оказался в Бухаресте и «на бале застал Кутузова, завязывающего башмачок молдаванке»,он холодно распростился и «поехал — в отпуск, в отставку не выпускали».В понимании героя Кутузов играл неподобающую для полководца роль в предстоящей войне с Наполеоном. Однако изучение Толстым многих исторических документов, в том числе «Описания турецкой войны 1806—1812 гг.» А.И.Михайловского-Данилевского, его общение с участниками событий эпохи Александра, среди которых был и декабрист Волконский, позволили автору «Войны и мира» разгадать истинную роль полководца в спасении страны от нашествия врага в 1812 г.

Оценка деятельности полководца, данная автором от первого лица в разговоре с князем, противоречит той «праздной» деятельности Кутузова, которую мы встречаем ранее. Толстой тем самым хотел показать, что действия командующего окружающие воспринимали неоднозначно. Так, от Кутузова, прибывшего в Молдавскую армию 1 апреля 1811 г., ждали активных действий накануне надвигающейся войны с Наполеоном, который поддерживал притязания Турции на Крым и черноморское побережье России. Полководец же, разгромив турецкую армию в Рущукском сражении, вместо того, чтобы преследовать противника, как считали многие, неожиданно приказал отвести войска на левый берег Дуная, приказав взорвать Рущук. (Несколько ранее по его приказу были разрушены крепости Силистрия и Никополь, чтобы не распылять силы армии, растянутые на тысячу вёрст.) Действия командующего не одобряли, царь призывал к окончанию войны, а Кутузов, рискуя, выжидал и, наконец, дождался, когда турецкая армия сама начала наступление, закончившееся для неё окружением при Слободзее. На том этапе войны, по словам полководца, сильнее всех могли быть только «два воина» — «терпение и время», которые и сыграли свою роль в том, что Турция пошла на заключение мира.

Андрей Болконский, зная осторожность полководца и его нелюбовь к риску людьми ради победных реляций, спросил Кутузова: «Однако должно же будет принять сражение?». Кутузов, несомненно, думал о предстоящем генеральном сражении с противником, первая битва с которым была проиграна в 1805 г., но его занимали мысли не столько об ожидаемом всеми сражении, сколько о том, как «кампанию выиграть». Ради выполнения этой задачи Кутузов готов был пойти на жертвы, в том числе и на оставление Москвы, которая стала бы для французов ловушкой и вынудила бы их, как и турок в 1811 г., «есть лошадиное мясо». Уверенность полководца в успехе дела вселила надежду в князя Андрея «насчёт общего хода дел и насчёт того, кому оно вверено было».

Текст «Войны и мира», где речь идёт о событиях, в которых князь Волконский принимал участие, стал своего рода ключом к пониманию мемуаров декабриста. Так, эпизод встречи Кутузова с князем Болконским в Зарево-Займище позволил представить тот разговор, который мог состояться между полководцем и Сергеем Григорьевичем, о котором Кутузов помнил «по нахождению при нём в Дунайской армии». Вероятнее всего, командующий, стоявший перед выбором после Бородина (дать новое сражение или оставить Москву без боя), вспомнил те события, которые поставили противника в «пребедственное» положение и затем вынудили его пойти на мирные переговоры.

Своего рода подсказкой стал романный эпизод встречи Кутузова с князем Болконским в Петербурге накануне их отъезда в Турцию. Он позволил заметить при обращении к послужному списку офицера Волконского расхождение в его «Записках» и затем предположить о возможности встречи Кутузова с князем Сергеем в Петербурге перед отъездом полководца в Турцию.

Художественное осмысление и реконструкция автором «Войны и мира» ушедшей эпохи Александра I даёт ключ к осмыслению и пониманию характера и роли не только выдающихся исторических личностей, оно позволяет расширить представление о жизни того поколения людей, которые приняли участие в важнейших событиях, определивших судьбы России и Европы.

Елена БЕСПАЛАЯ,
учитель истории ГОУ СОШ №117
(Москва)