Образовательная экскурсия

 

ОХ, УЖ ЭТИ АССАМБЛЕИ!

Фрагмент литографии по рисунку К.В.Лебедева. XIX в.

 

Из истории организации и проведения
первых светских собраний в России

Материал для подготовки урока на тему:
«Реформы Петра I в области культуры, науки, образования». 7 класс

 

Каждая наука имеет свой язык, и история не исключение. Язык истории — это её памятники, не только те, что стоят на площадях и в скверах или представлены в качестве музейных экспонатов, но и те, с которыми мы знакомы со школьной скамьи — произведения известных писателей прошлого. Язык истории — это и слово, и текст, только читают и понимают его по-разному. Воспользовавшись методом «нового прочтения», поговорим о петровских ассамблеях, используя в качестве литературного источника незаконченное произведение А.С.Пушкина «Арап Петра Великого». (Цитаты из этой книги выделены в статье иным шрифтом и курсивом.)

Петровская эпоха всегда вызывала большой интерес не только у историков-профессионалов, но и у любителей. О военных победах Петра I, государственных и экономических преобразованиях написаны тысячи книг; о его борьбе со старорусским бытом, длиннополой русской одеждой и бородой известно каждому. Но царь-реформатор требовал от своих подданных не только внешнего приобщения к достижениям европейской цивилизации, не только обязательной службы от дворян, но и умения общаться между собой, весело и, самое главное, с пользой проводить свободное время. В своих начинаниях Пётр был не одинок, ещё Лжедмитрий I предпринимал попытки организовать первые светские вечера, в которых должны были принимать участие лица приближённые ко двору, но эти нововведения не прижились, а после свержения самозванца и вовсе были забыты.

Прообразом первых светских собраний можно считать празднества в честь приёма иностранных послов. 19 февраля 1699 г. в Лефортовском дворце состоялась прощальная аудиенция бранденбургского посла, куда впервые были приглашены женщины. Очевидец этого праздника, секретарь австрийского посольства Иоганн Корб сообщает в своём «Дневнике путешествия в Московию»: «Этот день сильно ослабил суровость обычаев русских, которые не допускали доселе женский пол на общественные собрания и весёлые пиршества; теперь же некоторым было позволено принять участие не только в пиршестве, но и последовавших затем танцах». Для России XVIII в. это было грандиозное новшество, ведь раньше доступ женщины в мужское общество был под запретом. Без разрешения мужа жена не могла показываться на людях, а хозяин дома выводил свою супругу и детей к гостям в знак глубокого уважения. Как отмечал историк С.М.Соловьёв, «Пётр прекратил затворничество женщин, приказав приглашать их в общественные собрания».

По мнению некоторых исследователей Петровской эпохи, одной из причин введения светских общедоступных праздников была уверенность царя в том, «что ничто более обращения с женщинами не может благоприятнее действовать на развитие нравственных способностей русского народа». Другая причина — стремление Петра сблизить представителей всех сословий, ведь введённые им обязательные светские вечера являлись и школой светского воспитания, и местом для танцев, и демонстрацией мод. Привнеся светские праздники в русскую действительность, Пётр стремился не к разобщению русской и европейской культур, а наоборот, пытался создать что-то новое, отвечающее требованиям XVIII в. Однако отношение бояр к таким нововведениям было неоднозначным:

А то в них дурно <собраниях>, что с тех пор, как они завелись, мужья не сладят с жёнами. Жёны позабыли слово апостольское: жена да убоится своего мужа; хлопочут не о хозяйстве, а об обновах; не думают, как бы мужу угодить, а как бы приглянуться офицерам-вертопрахам.<…>Слыхано ли дело, до ночи плясать и разговаривать с молодыми мужчинами?..

Еще в 1700 г. царь начал устраивать общественно-увеселительные мероприятия, но они не вызывали радости у большей части привилегированного сословия, и знать старалась под разными предлогами их не посещать, пока в 1718 г. Пётр I не издал специальный указ, касающийся ассамблей (от франц. assemble — «собрание»).

О порядке собраний в частных домах и о лицах,
которые в оных участвовать могут

Ассамблеи слово французское, которого на русском языке одним словом выразить невозможно, но обстоятельно сказать: вольное; в котором доме собрание или съезд делается не только для забавы, но и для дела; друг друга видеть и о всякой нужде переговорить, также слышать, что где делается, притом же и забава. А каким образом оные ассамблеи отправлять, то определяется ниже сего пунктами, покамест в обычай войдёт.

1. В котором дому имеет ассамблея быть, то надлежит письмом или иным знаком объявить людям, куда всякому вольно придтить, как мужскому полу, так и женскому.

2. Ранее 5 или 4 часов не начинать, а далее 10 пополудни <10 часов вечера> не продолжается.

3. Хозяин не повинен гостей ни встречать, ни провожать, ни подчивать; но токмо повинен несколько покоев очистить, столы, свечи, питьё, употребляемое в жажду, кто попросит, игры, на столах употребляемые.

4. Часы не определяются, в котором быть, но кто в котором хочет, лишь бы не ранее и не позже положенного времени; также тут быть, сколько кто похочет, и отъехать волен, когда хочет.

5. Во время бытия на ассамблеях вольно сидеть, ходить, играть и в том никто другому прешкодить или унимать, также церемонии делать вставанием, провожанием и прочим отнюдь не дерзает, под штрафом Великого орла, но только при приезде и отъезде поклоном почтить должно.

6. Определяется, каким чинам на оные ассамблеи ходить, а именно: с высших чинов до обер-офицеров и дворян, также знатным купцам и начальным мастеровым людям, также и знатным приказным, то ж разумеется и о женском поле, их жён и детей.

7. Лакеям или служителям в те апартаменты не входить, но быть в сенях или где хозяин определит.

1718 год 26 ноября. Объявление генерала-полицеймейстера Девиера

Русские ассамблеи являлись аналогом европейских балов; впервые такие балы как светские праздники стали проводиться в XIV в. во Франции. Одно из первых документальных свидетельств относится к 1385 г., когда бал был организован по случаю бракосочетания короля Карла VI в городе Амьене. Но ассамблеи были не просто балами для танцев и развлечений, это были ещё и неформальные общественные собрания, где порой решались важные государственные вопросы.

Ассамблеи устраивались обычно зимой между праздником Рождества и Великим постом, когда приостанавливались военные действия на флоте, ведь Россия в это время вела войну со Швецией. На торжество было принято созывать специально вывешенными объявлениями, а иногда и барабанным боем. Место проведения первой ассамблеи определял сам царь, позднее этим вопросом занимался обер-полицеймейстер в Петербурге или комендант в Москве. Так как собрания были делом государственной важности, то перед их началом проводилась проверка на готовность помещения к приёму гостей.

Cведения о внутреннем убранстве домов, где проходили петровские ассамблеи, почти не сохранились, но в музеях можно видеть образцы мебели, домашней утвари, стекла, которые дают возможность примерно представить быт дворянина того времени. Правда, осталось описание имения, доставшееся Петру от родственников его первой жены Евдокии Лопухиной в 1718 г.: «Стены в некоторых светлицах обтянуты выбеленным полотном; окна не везде стеклянные, есть и слюдяные. Меблировка состояла из обычных лавок по стенам, липовых и дубовых столов, дюжины простых стульев и полдюжины витых, обитых кожею. Украшением стен служили иконы». Скорее всего, петровские ассамблеи начинались именно в таких интерьерах. Хозяин дома, согласно пункту 3, не должен был ни встречать, ни провожать гостей, нарушая традиционное хлебосольство, указ запрещал также угощать приглашённых. Фактически функции хозяина сводились к предоставлению помещения, прохладительных напитков и сальных свечей, поскольку заканчивалась ассамблея затемно.

Согласно пункту 2 указа гости собирались к 4—5 вечера. «Множество длинных саней, старых колымаг (тяжёлая закрытая четырёхколёсная повозка) и раззолочённых карет» собиралось в тот день у дома, где была назначена ассамблея. В начале XVIII в. карет в России было очень мало, большинство из них привозили из-за границы. Даже сам царь не имел соответствующей его положению кареты, он ездил по городу в повозке, а для особых случаев одалживался транспортом у своих богатых вельмож.

Первоначально на собрания съезжались скорее по необходимости, чем по собственной воле. «Ох, уж эти ассамблеи! Наказал нас ими Господь за прегрешения наши», — сокрушались бояре, чьё присутствие было обязательным. В петровские времена «…ассамблея была дело должностное, и государь строго требовал присутствия своих приближённых».

Войдём и мы в зал вслед за гостями.

В большой комнате <…> вельможи с голубыми лентами через плечо, посланники, иностранные купцы, офицеры гвардии в зелёных мундирах, корабельные мастера в куртках и полосатых панталонах толпою двигались взад и вперёд…

К ассамблеям допускались и мастеровые люди, и даже солдаты (правда, уже к середине XVIII в. они будут изгнаны из собраний). Ограничение на доступ касалось только лакеев и слуг. Надо отметить, что нарушение указа и неявка на ассамблею строго карались. Так в «Дневнике» камер-юнкера Ф.В.Берхгольца, приехавшего в Россию в 1721 г., описан такой случай. Всем женщинам, пропустившим одно из танцевальных собраний, было приказано явиться в Сенат и понести наказание, сводившееся к употреблению значительного количества водки. Маршальша Олсуфьева объяснила своё отсутствие на ассамблее тем, что находилась на последних сроках беременности и не покидала дома. «Хуже всего при том было, что им наперёд объявили, что их собирают единственно для того, чтобы напоить за неявку в прошедшее воскресенье. <…> …бедная маршальша так терзалась всю ночь, что на другое утро разрешилась мёртвым младенцем, которого, говорят, представила в спирту», исполняя указ 1718 г. о пополнении Кунсткамеры всякими монстрами и курьёзами.

Посещение ассамблей было весьма разорительно, поскольку царь повелел подданным являться на них в одежде «немецкого образца», а большая часть городского населения не располагала средствами для этого.

По мне жена как хочешь одевайся: хоть кутафьей, хоть болдыханом; только б не каждый месяц заказывала себе новые платья, а прежние бросала новешенькие. Бывало, внучке в приданое доставался бабушкин сарафан, а нынешние робронды — поглядишь — сегодня на барыне, а завтра на холопке. Что делать? разорение русскому дворянству! беда, да и только.

Кутафья — безобразно одетая женщина.

Болдыхан, болдырь — человек чужого племени.

Мода в те времена распространялась не модными журналами, а с помощью готовых образцов. Богатые дворяне выписывали костюмы из Парижа или Лондона, заказывая их в иностранных мастерских; для небогатых одежду шили крепостные мастера.

Ещё в декабре 1701 г. царь издал именной указ «О ношении всякого чина людям немецкого платья и обуви…», касающийся главным образом дворянского сословия; в указе называлась одежда, которую следовало надевать «на выход в люди». Подготовка нарядов к ассамблеям занимала бoльшую часть времени дворян, причём не только женского, но и мужского пола.

Барыни пожилые старались хитро сочетать новый образ одежды с гонимой стариною: чепцы сбивались на соболью шапочку царицы Натальи Кирилловны, а робронды и мантильи как-то напоминали сарафан и душегрейку.

Наталья Кирилловна — мать Петра I.

Робронд, роброн — женское платье, с широкой колоколообразной юбкой и тесно облегающим декольтированным корсажем (часть платья от шеи до пояса). Корсаж состоял из двух слоёв материи, а для поддержания формы в него вшивали косточки китового уса, обтянутые шёлком.

Платья нового образца обнажали женские плечи и грудь, при этом требуя изысканно тонкой талии, поэтому корсаж со временем заменяется корсетом со специально вставленными пластинами заданного изгиба. Корсет, как правило, шнуровали сзади, что позволяло уменьшить объём талии даже самой пышной женщины до 40 см. В.О.Ключевский в своих лекциях отмечал, что, пребывая в Германии во время Великого посольства, русские кавалеры, танцуя, «приняли корсеты своих немецких дам за ребра».

Для ассамблей дворянки шили платья из заморского материала — атласа, штофа и парчи белого, серебряного, голубого, золотистого, зелёного или розового цветов. До середины века юбки у платьев носили на панье (от франц. panier — «корзина»), т.е. купол юбки поддерживался каркасом в виде корзинки, сделанным из китового уса или ивовых прутьев. При ходьбе многочисленные планки каркаса издавали интригующий шорох, за что юбку называли ещё и крикуньей. Подобный наряд вызывал смех у простого народа, а дворянок обрекал на испытания.

Подлинно, нынешние наряды на смех всему миру. <…> Ведь посмотреть на нынешних красавиц, и смех и жалость: <…> животик перетянут так, что еле не перервётся, исподницы напялены на обручи: в колымагу садятся бочком; в двери входят — нагибаются. Ни стать, ни сесть, ни дух перевести — сущие мученицы….

Юбка на панье в диаметре могла достигать 5 м, в России за ней закрепилось название фижмы (от немец. fischbein — «китовый ус» или «рыбья кость»), поскольку первые образцы платьев прибыли из Германии.

[На ассамблеях] ...молодые (дамы) блистали всею роскошию моды. Золото и серебро блистало на их робах; из пышных фижм возвышалась, как стебель, их узкая талия…

К праздничному платью полагался шлейф, его пришивали к вырезу сзади, а во время танцев закладывали в специальные прорези или закрепляли у талии. Украшением платья являлись многочисленные рюши и оборки из газа, кисеи, батиста, несколькими рядами покрывающие низ рукавов и вырез декольте. Из украшений были модными парюры — ювелирные наборы, состоящие из серёг, подвесок, колец, диадемы и броши, крепившейся к корсажу платья.

В начале XVIII в. в женскую моду вошли остроносые туфельки на высоком изогнутом каблуке, шитые из цветной кожи, парчи, бархата. Высокий каблук и пышные фижмы изменяли походку обладательницы: спина выпрямлялась, шаги становились маленькими и осторожными, женщина словно плыла в своём пышном наряде.

Замужние дамы, несмотря на запреты, старались покрывать голову, для этого они использовали мантилью — лёгкую накидку на голову и плечи. А жена первого санкт-петербургского коменданта впервые продемонстрировала на ассамблее новое головное украшение — фонтанж, напоминавшее русский кокошник. Молодые дамы, следуя именному указу 1700 г., носили небольшие по объёму причёски с открытым лбом, состоящие из буклей и локонов, которые посыпали белой пудрой. Поскольку её делали из натуральных продуктов — яичных белков и муки, в причёске заводились блохи. Пушные зверьки — горностаи, куницы или крохотные собачки служили живыми блохоловками, хозяйки брали их с собой на ассамблеи и постоянно держали на руках. С приходом моды на широкие платья женщины заменяют живые блохоловки «ловушками» — это были небольшие цилиндрики c жидкостью: сиропом, мёдом или кровью и отверстиями для насекомых, которые дамы носили под одеждой.

Модницы петровского времени покрывали лицо свинцовыми белилами, поскольку бледная кожа считалась признаком аристократизма, ярко румянили щеки и красили губы. Умывались не каждый день, чтобы сохранить макияж. Самыми модными духами «века галантности» были розовое масло и душистая цедра. Обычными женскими аксессуарами ассамблей становится веер и зеркальная коробочка с мушками для лица и тела. Веер нужен был не только для того, чтобы освежиться, он выполнял и другую роль на светских вечеринках: за ним можно было спрятать непристойный смешок или, прикрывшись, шепнуть едкое словцо. Уже в те времена формировался язык веера, получивший полное оформление в конце века: обмахиваясь веером, дама сообщала: «Я замужем», «Вы мне безразличны» — объяснял её веер, закрываясь.

Наряд русского дворянина начала XVIII в. по своей красоте и парадности мало чем отличался от женского, и блеснуть им можно было именно на ассамблеях.

Француз камердинер подал ему башмаки с красными каблуками, голубые бархатные штаны, розовый кафтан, шитый блёстками; в передней наскоро пудрили парик; его принесли, Корсаков всунул в него стриженую головку, потребовал шпагу и перчатки, раз десять перевернулся перед зеркалом и объявил Ибрагиму, что он готов. Гайдуки подали им медвежьи шубы, и они поехали в Зимний дворец.

Основу мужского парадного костюма составлял приталенный кафтан из плотного шёлка, парчи или бархата. В петровские времена его носили длиной до колен, застёгнутым на три-четыре средние пуговицы; для того, чтобы талия мужчины казалась тоньше, кафтан расширяли в боках, вшивая в подкладку грубую парусину или пластинку китового уса. Парадный кафтан богато украшался золотым или серебряным шитьём и фигурными пуговицами, а также декоративно оформленными петлями. Под кафтан мужчины надевали рубашку с пышными длинными манжетами и воротником — жабо из тончайшего дорогого кружева, спускающимся вниз по груди, и камзол без рукавов, украшенный вышивкой и множеством пуговиц (иногда до 30). На шею дворянин повязывал галстук в виде косынки или ленты.

Пётр и его придворные носили короткие, застёгивающиеся под коленом штаны, называемые — кюлоты (от франц. culott), к ним полагались белые шёлковые чулки или гетры. Особой роскошью считались штаны из бархата, стоимость которых была неимоверно высока.

Послушай, Корсаков, — сказал ему Пётр, — штаны-то на тебе бархатные, каких и я не ношу, а я тебя гораздо богаче. Это мотовство; смотри, чтоб я с тобой не побранился.

Мужской обувью считались тупоносые туфли на невысоком каблуке с металлическими пряжками. Петровские вельможи украшали свои башмаки золотом, серебром, гранёным стальным бисером или драгоценными камнями, отчего «при свете свечей на ассамблеях исходил прекрасный свет». Со временем даже появляется классификация цвета обуви: чёрная — для парадов, коричневая — для прогулок, красная — для ассамблей и балов.

Голову мужчины на протяжении всего XVIII в. покрывал парик, который в России воспринимался как головной убор. При Петре носили парики, называемые «алонжевые» (от франц. allongement — «удлинение»). В то время сложились два типа парика — «пудель» и «львиная грива». Букли парика разделяли на три части, туго завивали, пудрили и укладывали — одну на спину, две другие — на грудь. В длину парики достигали талии, а иногда и колен, придавая владельцу горделивую осанку. Шляпу на парик обычно не надевали, а держали в левой руке для отпускания поклонов. Во времена Петра носили треуголки — шляпы с тремя углами, которые надевали острым углом вперёд. Мужчины, также как и женщины, пользовались косметическими средствами, имевшими сильный, резкий запах.

В отличие от дворян гардероб Петра отличался аскетизмом. До наших дней в прекрасном состоянии сохранилось много личных вещей царя из парчи, дорогих шелков, но, как известно, в повседневной жизни царь предпочитал простую одежду из сукна и очень редко носил парик, предпочитая ему треуголку. Рассматривая ассамблеи как место для общения единомышленников, Пётр и туда приходил, переодевая лишь кафтан.

Ассамблеи начала XVIII в. отличались от балов последующих столетий менее жёсткими этикетными рамками, недаром в указе говорилось о «вольных собраниях». Обстановка ассамблей напоминала «беспрестанно движущуюся толпу», в которой каждый мог найти себе занятие по душе:

Они [дамы] весело повёртывались направо и налево, ожидая кавалеров и начала танцев»; жёны и дочери «голландских шкиперов, которые в канифасных юбках и в красных кофточках вязали свой чулок, между собой смеялись и разговаривали как будто дома»; «Императрица [Екатерина I] и великие княжны [Анна и Елизавета], блистая красотой и нарядами, прохаживались между рядами гостей, приветливо с ними разговаривая».

Канифас — плотная хлопчатобумажная ткань с рельефными полосками.

Угощение на ассамблеях состояло из горячих напитков, мёда и варенья, мужчинам предлагали спиртное. Хозяева не смели принуждать гостей, они лишь оповещали собравшихся о том, что имеется из угощения, и предоставляли им полную свободу выбора, как отмечал Берхгольц в своём «Дневнике»: «равным образом всякий может спросить себе по желанию вина, пива, водки, чаю, кофе, и сейчас получает требуемое».

В одной из комнат устраивались танцы, в другой

...сидели большею частию иностранцы, важно покуривая свои глиняные трубки и опорожнивая глиняные кружки. На столах расставлены были бутылки пива и вина, кожаные мешки с табаком, стаканы с пуншем и шахматные доски. За одним из сих столов Пётр играл в шашки с одним широкоплечим английским шкипером. Они усердно салютовали друг друга залпами табачного дыма, и государь так был озадачен нечаянным ходом своего противника, что не заметил Корсакова...

Царь терпеть не мог карты, запрещал их на ассамблеях, но часто и с удовольствием играл в шашки и шахматы. Себе в партнеры он выбирал иностранцев, ловко выигрывая у них, но чаще всего садился за стол со своим духовником — попом по прозвищу Битка. Для игры Пётр выписывал из заграницы столы со специальными столешницами в виде шахматной доски, где на полях делались специальные углубления для убитых фигур.

Одна из комнат на ассамблее отводилась для мужских бесед и курения, т.к. именно Пётр I завёз и распространил в России обычай курить табак. Если у хозяев не было возможности приготовить таким образом несколько залов, все собравшиеся сходились в одном помещении, что было крайне неудобно, тот же Берхгольц в своих записках отмечает: «…в комнате где дамы и где танцуют, курят табак и играют в шашки, отчего бывают вонь и стукотня, вовсе неуместные при дамах и музыке».

Петровские ассамблеи, кроме прочего, являлись попыткой приобщиться к танцевальной европейской культуре.

…толстый господин, с толстым букетом на груди, суетливо вошёл, объявил громогласно, что танцы начались — и тотчас ушёл; за ним последовало множество гостей…

Непривыкшему к таким новшествам иностранцу могло показаться, что всё дальнейшее действие представляет собой некую игру, с правилами которой он был незнаком. Танцы открывались «церемониальным» менуэтом или полонезом в исполнении хозяина и хозяйки.

Во всю длину танцевальной залы, при звуке самой плачевной музыки, дамы и кавалеры стояли в два ряда друг против друга; кавалеры низко кланялись, дамы ещё ниже приседали, сперва прямо против себя, потом поворотясь направо, потом налево, там опять прямо, опять направо и так далее. <…> Приседания и поклоны продолжались около получаса; наконец они прекратились, и толстый господин с букетом <…> приказал музыкантом играть менуэт.

Менуэт родом из Бретани, основу его составляют «маленькие шаги», что и дало название танцу. Научиться танцевать менуэт было непросто, для этого нужно было обладать грацией, изяществом, плавностью и, конечно, чувством ритма. Менуэт являлся парным танцем, и поэтому иногда его называют танцем-разговором. На ассамблеях Петра его исполняли одна-две, реже — три пары, причём каждая из них танцевала отдельно. В начале XVIII в. менуэт был «белым танцем», и в романе А.С.Пушкин описывает ситуацию, в которой молодой Корсаков, не зная об этой традиции, нарушает правила и подвергается наказанию.

Корсаков обрадовался и приготовился блеснуть. Между молодыми гостьями одна в особенности ему понравилась. Ей было около 16 лет, она была одета богато, но со вкусом, и сидела подле мужчины пожилых лет, виду важного и сурового. Корсаков к ней разлетелся и просил сделать честь пойти с ним танцевать. Молодая красавица смотрела на него с замешательством и, казалось, не знала, что ему сказать. Мужчина, сидевший подле неё, нахмурился ещё более. Корсаков ждал её решения, но господин с букетом подошёл к нему, отвёл на середину залы и важно сказал: «Государь мой, ты провинился: во-первых, подошёл к сей молодой персоне, не отдав ей три должные реверанса; а во-вторых, взяв на себя самому её выбирать, тогда как в менуэтах право сие подобает даме, а не кавалеру; сего ради имеешь ты быть весьма наказан, именно должен выпить кубок Большого орла».

Следуя указу 1718 г., пункту 5, гости на ассамблее подвергались штрафу за многие нарушения, все их запомнить было сложно, а Корсаков, только что вернувшийся из Франции, и вовсе об этом не знал.

Корсаков час от часу более дивился. В одну минуту гости его окружили, шумно требуя немедленного исполнения закона. Пётр, услыша хохот и сии крики, вышел из другой комнаты, будучи большой охотник лично присутствовать при таковых наказаниях. Перед ним толпа раздвинулась, и он вступил в круг, где стоял осуждённый и перед ним маршал ассамблеи с огромным кубком, наполненным мальвазией (вино из растения мальва). Он тщетно уговаривал преступника добровольно повиноваться закону. «Ага, сказал Пётр, увидя Корсакова, — попался, брат! Изволь же, мосье, пить и не морщиться». Делать было нечего. Бедный щёголь, не переводя духу, осушил весь кубок и отдал его маршалу.

Кубком Большого орла Пётр приказывал называть почти литровую стеклянную ёмкость с выгравированным на ней изображением двуглавого орла — герба России, после такого штрафа не каждый мог продолжить участие в ассамблее.

Другой танец — полонез (польский) появился в России гораздо позже, в отличие от степенного менуэта — это танец-шествие. Он происходит от польского народного танца и состоит из фигур, выражающих уважение, восхищение прекрасной дамой. В полонезе участвовали все гости ассамблеи, причём в первой паре шёл государь с дамой, а за ним его приближённые. Пётр, имея внушительный рост в 2 м, любил возглавлять полонез и расставлять танцующих. Ради шутки он ставил дряхлых стариков в пары с молоденькими и резвыми партнёршами, во время танца вводил собственные сложные фигуры, хлопки в ладоши и обмен партнёрами, старики путались, задыхались, кряхтели, потели и, не выдержав напряжения, валились на пол, что вызывало всеобщее веселье.

Прижился в России и англез, который на родине, в Англии называли контрданс (от англ. country-danc — «сельский танец»). Он представлял собой пантомиму ухаживания.

Танцорка делала движение такого рода, как будто она убегает и уклоняется от ухаживания кавалера, её преследующего; то вдруг, точно поддразнивая и кокетничая, останавливается в обольстительной позе и, едва он к ней приближается, мгновенно оборачивается в сторону и скользит по полу.
(Карнович Е.П.)

Пётр любил придумывать и свои танцы-игры. Например, «танец с поцелуями», во время которого кавалеры целовали дам в губы. Или танец-галоп, когда музыканты играли в несколько раз быстрее, увеличивая темп. Придумал царь и цепной танец, при котором все танцующие держались за руки и переходили из одной комнаты в другую. На ассамблеях не забывали и о русских танцах, император их не только не запрещал, а, наоборот, одобрял.

Изучение танцев было делом новым, неизвестным, поэтому русские дворяне нанимали специальных учителей-иностранцев.

…отец её, несмотря на отвращение своё от всего заморского, не мог противиться её желанию учиться пляскам немецким у пленного шведского офицера, живущего в их доме. Сей заслуженный танцмейстер имел лет 50 отроду, правая нога была у него прострелена под Нарвою и потому была не весьма способна к менуэтам, зато левая с удивительным искусством и лёгкостию выделывала самые трудные па. Ученица делала честь её стараниям. Наталья Гавриловна славилась на ассамблеях лучшею танцовщицей…

Впоследствии Пётр своим указом ввёл преподавание танцев и в казённых учебных заведениях.

Обучали иностранцы русских и правилам политеса — форме светского этикета. Самым известным сборником правил хорошего тона петровского времени является «Юности честное зерцало, или Показание к житейскому обхождению», изданное в 1717 г. Правила, касаемые танцевальных вечеров, гласили: «Когда в беседе или в компании случится в кругу стоять, или сидя при столе, или между собою разговаривая, или с кем танцуя, не надлежит никому неприличным образом в круг плевать, но на сторону», «…немалая отроку есть краса, когда он смирен, а не сам на великую честь навязывается, но ожидает, пока его танцевать пригласят». Подобные наставления были весьма актуальны, ведь для большинства присутствующих на ассамблеях это был своеобразный экзамен на знание правил поведения в обществе.

На первых ассамблеях «большей частию игралась музыка духовая, состоявшая из труб, фагот, гобоев, волторн и при них литавр и тарелок». С 1721 г. в России появился первый струнный оркестр, его привёз герцог Голштинский и впервые продемонстрировал на ассамблее, устроенной в его доме.

Ассамблеи петровского времени часто завершались фейерверками, устраиваемыми по большим праздникам: в новогоднюю ночь, в день рождения царя, в честь военных побед. В 1721 году по случаю завершения Северной войны и заключения мира со Швецией в Петербурге был организован праздник. На площади перед зданием Сената построили «Янусов дом великим фигурным театром», убранный разноцветными фонарями, на воротах которого установили грандиозные фигуры. Вокруг разместили начинённые горючим пирамиды и колёса, среди которых был «орёл». В полночь сам царь запалил «орла», и тот, соединённый верёвкой с домом, полетел и поджёг его. Тотчас из дома вылетела тысяча ракет, зажглась иллюминация на кораблях, загорелись пирамиды, и всё это действо продолжалось более четырёх часов.

Шло время, после смерти Петра I ассамблеи прекратили своё существование, их сменили балы, которые, по отзывам современников, были значительно облагорожены. Наступали времена светских собраний Анны Иоанновны, Елизаветы и Екатерины II, которые и явились законодательницами бальной культуры XVIII в. в России.

 

Литература

Захарова О. Бал эпохи Петра Великого // Родина. 1995. № 1.

Кирсанова Р.М. Русский костюм и быт XVIII—XIX вв. М., 2002.

Колесникова А. Бал в России XVIII—XX в. СПб., 2005.

Короткова М.В. Культура повседневности. История костюма. М., 2002.

Пушкин А.С. Соч.: В 3-х т. Т. 3. М., 1986.

Рябцев Ю.С. История русской культуры XVIII—XIX вв. М., 1997.

Хрестоматия по истории России. Книга I. М., 1995.

Наталья ТРОПИНИНА,
учитель истории,
г. Москва