Образовательная экскурсия

За любовь и верность

Материал рекомендуется для проведения урока или классного часа,
посвящённых новому празднику — Дню семьи, любви и верности. 6—11 классы

 

Предание гласит: давным-давно в Муромских землях жил князь по имени Пётр, прославившийся своей победой над страшным змеем, и взял он в жёны простую девушку — Февронию, и прожили они жизнь счастливо, и умерли в один день.

Эту удивительную историю, названную «Повесть о Петре и Февронии», рассказал в середине XVI в. Ермолай-Еразм (Ермолай Прегрешный). Среди памятников древнерусской литературы «Повесть…» занимает особое место. Созданная на основе легенды об огненном змее и сказки о мудрой деве, она представляет собой, по словам исследователя В.В.Кускова, «высокохудожественное произведение, ставившее острые социальные, политические и морально-этические вопросы. Это подлинный гимн русской женщине, её уму, самоотверженной и деятельной любви». После канонизации святых супругов, князя Петра (Давыда) и княгини Февронии (Евфросинии) на соборе 1547 г., «Повесть…» была переработана и получила распространение как Житие. Позднее оно вошло в состав «Великих Четьих-Миней», составленных митрополитом Макарием. Сохранив в этом произведении фольклорные черты, автор с необычайной выразительностью прославил силу и красоту женской любви, способность преодолеть все жизненные невзгоды и одержать победу над смертью.

Герои повести — исторические лица. Прообразом Петра стал муромский князь Давыд Юрьевич, правивший в 1205—1228 гг., Февронии — русская девушка, скорее всего простого происхождения, ставшая княгиней и перед смертью постригшаяся в монахини под именем Евфросиния.

Давыд был младшим сыном князя Юрия Владимировича Муромского, ведущего свой род от Ярослава Мудрого. Год рождения князя Давыда неизвестен, впервые о нём упоминается в Воскресенской летописи в связи со смертью отца: «В лето 6683 (1174/75) преставился князь Юрьи Володимеровичь и по немъ были на Муроме дети его Володимеръ да Давидъ». Власть перешла к старшему из сыновей, но в 1204 г. князь Владимир Юрьевич умирает «…и остася на Муроме братъ его князь Давидъ».

Летописи зафиксировали для нас приглашение Давыда в 1187 г. на свадьбу дочери великого князя во Владимир, а в 1196 г. Владимир и Давыд Муромские участвовали в походе на Чернигов, организованном Всеволодом Большое Гнездо (1154—1212). «В лето 6715 (1207/08)… И потом посла… в Муромъ по Давида… Князь же великий пришедъ ста у города Проньска… повеле стрещи въ оружьи день и нощь около града и роставль полки по вратом… Давиду с Муромци третьяя врата», — так описывается помощь Давыда великому князю в походе на рязанскую землю. В этом же году Всеволод посадил муромского князя на княжение в Пронске. Однако через год рязанские князья подошли к городу и потребовали, чтобы Давыд вернул им вотчину. Князь не стал сопротивляться и ушёл в свои земли.

Чем можно объяснить столь тесную дружбу муромского и владимирского князей? Исследователь Л.Е.Морозова предполагает, что князья стали родственниками после того, как сын Всеволода Святослав (1196—1252) женился на дочери Давыда Евдокии. «В летописи нет данных об этой свадьбе, но под 1228 годом записано, что Святослав отпустил свою княгиню, захотевшую постричься в монастырь. Получив богатый надел, она поехала в Муром к своим братьям».

После смерти Всеволода Большое Гнездо разгорелась борьба за великокняжеский престол между его сыновьями Константином и Юрием. По закону престол должен был достаться старшему Константину, правившему в Ростове, но отец, опасаясь, что сын перенесёт столицу из Владимира в свой город, завещал Владимиро-Суздальское княжество Юрию. Константин не захотел мириться с несправедливым решением отца и начал борьбу. Князь Давыд принял сторону Юрия, который уже с 1212  г. считал себя великим князем. В 1213 г. муромский князь участвовал в походе на Ростов, который не принёс победы ни одной из сторон. Через три года в битве на Липецком поле около Юрьева-Польского Юрий с Давыдом потерпели поражение, и великое княжение досталось Константину.

Сохранили для нас летописи и имена двух сыновей Давыда — Юрия и Святослава, а также внука — Олега Юрьевича. Сын и внук муромского князя участвовали вместе с суздальской ратью в военном походе против Волжской Булгарии. Существует версия, что молодой княжич Олег Юрьевич погиб в одном из сражений и, по утверждению муромского краеведа А.А.Епанчина, был похоронен в одной раке со святыми Петром и Февронией.

Но вернёмся к «Повести…». Начинается она словами: «Есть в Русской земле город, называемый Муромом. Правил в нём когда-то благоверный князь по имени Павел». В летописях нет упоминания о Павле, зато мы знаем, что у Давыда был старший брат Владимир Юрьевич, возможно именно он стал прообразом этого муромского князя.

И вот с Павлом произошла неприятность — к его жене стал приходить змей-искуситель, принимавший облик самого князя. Змей донимал княгиню довольно долго, она догадалась, что это не муж, и всё рассказала своему настоящему супругу. Князь стал думать, как победить змея, он попросил жену хитростью узнать у обольстителя — «отчего ему смерть должна приключиться?» Когда в очередной раз змей прилетел к княгине, она задала ему этот вопрос и получила ответ: «Смерть мне суждена от Петрова плеча и Агрикова меча». Стало понятно, что победить ненавистного змея сможет брат Павла — Пётр (Давыд), но где найти меч, на который указал супостат, было неизвестно.

Как-то раз князь Пётр истово молился в церкви Воздвижения Честнаго и Животворящего Креста. К нему явился отрок «и показал князю в алтарной стене меж плитами щель, а в ней лежал меч». Пётр взял оружие и стал ждать удобного случая, чтобы убить змея.

Каждый день Пётр ходил в дом брата, ища встречи с искусителем. И вот случай представился. Поговорив с Павлом в его палатах, князь тут же отправился в покои к его жене и с удивлением увидел… Павла. Пришлось князю вернуться обратно и убедиться, что это змей вводит его в заблуждение, явившись в образе брата. Договорившись с Павлом, что он не выйдет из своих палат, Пётр отправился на битву с лукавым, взяв меч. Пётр ударил лже-брата мечом, — тот, обратившись в своё змеиное обличие, затрепетал и умер, успев, однако, перед смертью обрызгать князя своей ядовитой кровью. Тело Петра от зловредной крови покрылось струпьями и язвами, он тяжело заболел.

Недуг брата опечалил князя Павла, и он послал своих слуг в разные города искать искусных врачевателей. Многие врачи лечили Петра, но исцеления не было. Узнав, что в рязанских землях много лекарей, Пётр приказал везти себя туда — из-за страшной болезни сам он сидеть на коне уже не мог. Поиски врачей продолжались, и вот один из княжеских отроков забрёл в село, называемое Ласково. Там повстречал девушку, которая взялась вылечить Петра. Разговор, состоявшийся в доме девушки, поразил слугу, и он поспешил передать его князю.

Здесь на страницах «Повести…» мы впервые знакомимся с дочерью рязанского крестьянина Февронией — будущей княгиней Муромской. Преисполненная чувства собственного достоинства, обладающая необычайной силы умом и волей Феврония обладает чутким, нежным сердцем, способна с неизменным постоянством и верностью любить и бороться за свою любовь. Эти замечательные качества, а не знатность рода позволяют ей в будущем стать женой князя Петра. С первой встречи на страницах «Повести…» Феврония предстаёт и как необычайно мудрая девушка.

Слуга князя Петра, зайдя в большой дом и никого не встретив, вошёл в горницу и увидел удивительное зрелище: за ткацким станком сидела в одиночестве девушка и ткала холст, а перед нею скакал заяц. И сказала девушка: «Плохо, когда дом без ушей, а горница без очей!» Это была первая загадка Февронии. Так премудрая дева сообщала о том, что она не замужем, и у неё нет ребёнка. «Если бы был в нашем доме пёс, то учуял бы, что ты к дому подходишь, и стал бы лаять на тебя: это — уши дома. А если бы был в горнице моей ребёнок, то увидев, что идёшь в горницу, сказал бы мне об этом: это — очи дома», — ответила Феврония на вопрос гостя.

Когда же он поинтересовался: «Где хозяин этого дома?», прозвучала вторая загадка: «Отец и мать мои пошли взаймы плакать, брат же мой пошёл сквозь ноги смерти в глаза глядеть». И эти слова вызвали непонимание слуги, и Феврония объяснила: «А то, что я сказала про отца и мать, что они пошли взаймы плакать — это пошли они на похороны и там оплакивают покойника. А когда за ними смерть придёт, то другие их будут оплакивать: это — плач взаймы. Про брата же так сказала потому, что отец мой и брат — древолазы, в лесу по деревьям мёд собирают. Сегодня брат мой пошёл бортничать, и когда он полезет вверх на дерево, то будет смотреть сквозь ноги на землю, чтобы не сорваться с высоты. Если кто сорвётся, тот ведь с жизнью расстанется. Поэтому и сказала, что он пошёл сквозь ноги смерти в глаза глядеть».

Поразился слуга речам незнакомки, спросил её имя, а затем рассказал о поручении князя Петра — искать лекарей. На это Феврония ответила: «Приведи князя твоего сюда. Если будет он чистосердечным и смиренным в словах своих, то будет здоров!»

Выслушав рассказ слуги, Пётр приказал отвезти себя к девице. Около дома Февронии он послал одного из людей выяснить, какую награду хочет врачевательница. «Я хочу его вылечить, но награды никакой от него не требую. Вот к нему слово моё: если я не стану супругой ему, то не подобает мне и лечить его».

Скорее всего, Пётр усомнился в успехе лечения, поэтому с лёгкостью согласился на условие Февронии. «Она же, взяв небольшую плошку, зачерпнула ею хлебной закваски, дунула на неё и сказала: “Пусть истопят князю вашему баню, и пусть он помажет этим всё тело своё, где есть струпья и язвы. А один струп пусть оставит непомазанным. И будет здоров!”»

Пока Пётр мылся в бане, он решил испытать премудрую деву. Послав к ней одного из своих слуг с пучком льна, князь попросил Февронию наткать полотна и сшить из него сорочку и штаны для него, и убрус для себя. Слуга передал княжеский наказ. Феврония же попросила слугу взять с печки полено и отрубить от него пядь. И сказала: «Возьми этот обрубок поленца, пойди и дай своему князю от меня и скажи ему: за то время, пока я очешу этот пучок льна, пусть князь твой смастерит из этого обрубка ткацкий стан и всю остальную снасть, на чём будет ткаться полотно для него». Слуга передал слова Февронии, а князь удивился — невозможно из такой маленькой чурочки за такое малое время смастерить что-либо. Посланец вернулся к девушке — и был её ответ: «А это разве возможно — взрослому мужчине из одного пучка льна, за то короткое время, пока он будет в бане мыться, сделать рубашку, штаны и убрус?» Ответ Февронии показал Петру, что рассказы о её мудрости и находчивости правдивы.

Помывшись в бане и помазав язвы снадобьем, как сказала врачевательница, Пётр уже на следующий день был здоров. Но жениться на дочери древолаза князь не собирался. Передав Февронии богатые дары, он уехал в Муром. Девушка подарки не приняла, и сказала, что если князь не держит своё слово, то богатство ему скоро понадобится для других врачей, поскольку болезнь вернётся. И правда, как только Пётр отправился в обратный путь, он вновь весь покрылся струпьями от того струпа, который не смазал по велению девушки.

И возвратился князь, и пришёл к дому Февронии просить о помощи, дав ей твёрдое княжеское слово, что женится на ней после своего излечения. Девушка снова, как и в первый раз, изготовила лекарство и отправила Петра в баню. Он же, вскоре выздоровев, взял её в жены. Вот так и стала простая девушка Феврония княгиней.

Долгое время супруги жили в мире и согласии при дворе князя Муромского, но всё изменилось, когда умер старший брат Павел. Пётр стал «един самодержец» «граду своему». Однако бояре невзлюбили князя «жён ради своих», поскольку стала княгиней Феврония не по знатному происхождению, а по воле Петра.

Сначала боярыни пытались поссорить Февронию с мужем, обвинив её в том, что она не умеет вести себя за столом. «Каждый раз, окончив трапезу, не по чину из-за стола выходит: перед тем, как встать, собирает в руку крошки, будто гладная!» Пётр не поверил наветам, но всё же решил княгиню испытать. Пригласил на трапезу и, дождавшись её конца, увидел, как Феврония по привычке положила крошки в рукав. Схватил князь жену за рукав и почувствовал, что там ладан благоухающий и фимиам. Получалось, что сам Бог пришёл на помощь Февронии, чтобы уберечь её от недоброжелателей.

Прошло время, но бояре не успокоились. Пытаясь выгнать Февронию из города, они предлагали ей богатства, сколько пожелает. А она отвечала: «Ничего иного не прошу, только супруга моего, князя Петра!» А что же Пётр? Бояре требовали, чтобы он изгнал княгиню и поискал себе другую жену или отказался от муромского престола. К недовольной знати присоединились взволнованные горожане, и князь принимает решение: вместе с княгиней они покидают город. Вышли Пётр и Феврония на берег реки Оки, сели в приготовленные для них суда и отправились в путь.

Плыла княжеская чета по реке, и на одном судне с Февронией оказался некий человек, которому княгиня понравилась. Угадав его дурные мысли, сказала: «Зачерпни воды из реки сей с этой стороны судна его и выпей её». Он сделал, как велела Феврония. «Теперь зачерпни воды с другой стороны. Одинакова вода или одна слаще другой?» Человек отвечал: «Одинаковая, госпожа». «Так и естество женское одинаково. Почему же ты, позабыв про свою жену, о чужой помышляешь?» Устыдился человек и оставил свои дурные мысли. Так Феврония ещё раз показала свою мудрость, дар прозорливости и чудотворения.

К ночи суда причалили к берегу, Петра же одолевали тяжкие мысли об оставленном городе. Феврония успокаивала мужа, ободряла, укрепляла его веру в справедливость Божьей воли. Увидев, как повар обрубил маленькие деревца, она благословила обрубки, сказав: «Да будут они утром большими деревьями с цветами и листвой». Так и случилось, встали утром, а перед ними цветущие деревья. Этим чудом Феврония поддержала мужа и предсказала их скорое возвращение в Муром.

В городе тем временем начались распри. Каждый из бояр хотел захватить власть и в борьбе за неё не щадил человеческих жизней. Понимая, что так продолжаться не может, горожане послали людей к Петру и Февронии с просьбой вернуться. «Молим тебя: господин наш князь, хотя и прогневали и обидели мы тебя тем, что не захотели, чтобы княгиня Феврония повелевала нами, но теперь мы рабы ваши и хотим, чтобы были вы, и любим вас, и молим, чтобы не оставили вы нас, рабов своих!»

После возвращения в Муром, согласно «Повести…», княжеская чета в течение длительного времени правила, «соблюдая все заповеди и наставления Господние безупречно, молясь беспрестанно и милостыню творя всем людям, находившимся под их властью, как чадолюбивые отец и мать. Ко всем питали они равную любовь, не любили жестокости и стяжательства, не жалели тленного богатства, но богатели Божьим богатством. И были они для своего города истинными пастырями, а не как наёмниками. А городом своим управляли со справедливостью и кротостью, а не с яростью».

Прожив насыщенную событиями жизнь, супруги укреплялись в христианской вере, — «странников принимали, голодных насыщали, нагих одевали, бедных от напастей избавляли».

Когда подросли дети, Пётр передал престол сыну Святославу и решил принять постриг, Феврония последовала за мужем. «В одно время приняли они монашество и облачились в иноческие одежды. И назван был в иноческом чину блаженный князь Пётр Давидом, а преподобная Феврония Евфросинией».

Муромский историограф начала XIX в. А.А.Титов в «Историческом обозрении г. Мурома» пишет: «По тогдашнему обыкновению, им хотя и можно было проживать в особых дворцах своих вне монастырей, но они, полагать надо, жили: один в монастыре, где епископ, другая — в Крестовоздвиженском». В монастыре бывшие князь и княгиня стали подвизаться с особым рвением и «умолили они Бога, чтобы в одно время умереть им. И завещали, чтобы их обоих положили в одну гробницу, и велели сделать из одного камня два гроба, имеющих меж собою тонкую перегородку».

Первой золотошвейной мастерицей в городе стала монахиня Евфросиния, в своей кельи вышивала она церковные пелены и воздухи (т.е. покровы на Святые Дары). За этим занятием однажды застал её человек, посланный Петром-Давидом, чтобы сказать от его имени: «О сестра Евфросиния! Пришло время кончины, но жду тебя, чтобы вместе отойти к Богу». Монахиня же отвечала: «Подожди, господине, пока дошью воздух во святую церковь». И во второй раз послал к ней Давид, и в третий: «Уже умираю и не могу больше ждать!» Евфросиния заканчивала вышивание покрова, только у одного святого одежды не закончила, а лицо уже вышила. И остановилась княгиня-инокиня, и воткнула иглу свою в ткань, и замотала вокруг неё нитку, и послала сказать Давиду, что умирает вместе с ним. «И, помолившись, отдали они оба святые души в руки Божии в двадцать пятый день месяца июня». Перестала тянуться золотая нить, с ней прервалась земная жизнь Петра и Февронии.

Летописи дополняют повествование жития новым фактом — за несколько дней до смерти супругов скончался их сын — князь Святослав Давыдович (который, вероятно, также был похоронен в княжеской усыпальнице). «В лето 6736 (1228). Умре сын Давыдовъ Муромьскаго месяца апреля, святыя неделя праздныя. Тое же недели преставися и самъ Давыдъ Муромский в черньцих и въ скиме».

Как рассказывает «Повесть…», люди решили, что негоже хоронить в одном гробу монахов. Тело Петра похоронили в соборной церкви Пречистой Богородицы, а Февронию — в загородной церкви Воздвижения Честнаго и Животворящего Креста. Общий же гроб, изготовленный по заказу супругов, остался пустым. Наутро увидели люди: отдельные гробы пусты, а тела умерших лежат в общем. «Неразумные же люди, как при жизни, так и после честного преставления Петра и Февронии пытались разлучить их: опять переложили их в отдельные гробы и снова разъединили». И снова утром оказались супруги в одном гробу, после этого не посмели разлучить их, и похоронили возле церкви Рождества Богородицы, как завещали князья-иноки.

Некоторые муромские исследователи пишут о том, что погребение первоначально состоялось в Борисоглебском кафедральном соборе, и только в XV в. мощи супругов были перенесены в Богородице-Рождественский храм. Ермолай-Еразм, возможно, этого не знал, поскольку произведение писалось через 350 лет после кончины Петра и Февронии.

Заканчивая «Повесть о Петре и Февронии», автор перечисляет все добродетели святых и отмечает: «припадающие с верой к раке с мощами их щедро обретают исцеление». Почитание муромских супругов началось задолго до середины XVI в., ещё столетием раньше в храме проходили службы с чтением канонов и песнопениями.

Быстрому распространению поклонения святым способствовало посещение в 1549 г. города Мурома царём Иваном Грозным накануне Казанского похода. После успешного штурма татарской столицы в 1552 г. царь приказал построить в городе новый каменный собор.

Вот как описывает посещение Мурома уже в 1636 г. путешественник Адам Олеарий: «В городе соборная церковь Рождества Пречистыя Богородицы о трёх верхах с папертью, паперть каменная <…> в приделе верховных апостол Петра и Павла лежат Муромские чудотворцы — благоверный князь Пётр и княгиня Феврония, покрыты сукном чёрным, а над ракою — их образ с деяньем».

И в дальнейшем церковь Рождества с мощами святых пользовалась особым вниманием московских государей. Жена царя Фёдора Ивановича — Ирина (Годунова) внесла вклад, состоящий из покрова, шитого в мастерской царицы. Хранящийся ныне в Муромском историко-художественном музее, этот покров стал одним из ценнейших его экспонатов, чувствуется, что он выполнен с особой теплотой и любовью.

В последующие столетия многие высочайшие особы посещали Муром, чтобы поклониться мощам супругов. «Во время путешествия в мае 1722 г. <…> Пётр I останавливался для поклонения многочтимым Муромским чудотворцам, испрашивая от них помощи на брань и победу», — пишет один из исследователей.

В 1767 г. здесь побывала императрица Екатерина II, в 1830-х гг. молились у святых мощей император Николай I и его сын, будущий император Александр II. До 1917 г. день прославления святых был одним из главных общегородских праздников, в Муроме проходила ярмарка, в город на молебен приезжало множество окрестных жителей.

Всё изменилось после декрета о закрытии храмов и монастырей.

В 1921 г. мощи святых Петра и Февронии были вскрыты и обследованы, после чего их перевезли в городской музей.

Собор Рождества был закрыт тремя годами позже, всё его убранство также передали в музейное хранилище.

Перед Великой Отечественной войной храм был разобран.

До 1970-х гг. гробница с мощами муромских святых была выставлена в музее для всеобщего обозрения, позднее убрана в хранилище.

В начале 1989 г. мощи святых супругов были возвращены Русской православной церкви. Более трёх лет гробница стояла в Благовещенском соборе Мурома.

19 сентября 1992 г. состоялось торжественное перенесение мощей благоверного князя Петра и княгини Февронии в Свято-Троицкий женский монастырь, расположенный в самом центре города.

В 2008 г. правительство России объявило об учреждении в стране нового национального праздника — Дня любви, семьи и верности, который отмечается 8 июля, в день памяти святых супругов Петра и Февронии. Их образы вновь становятся для россиян олицетворением идеальной супружеской пары и примером вечной преданности и любви.

Наталья ДОРОЖКИНА

 

 

Советуем прочитать

Кусков В.В. История древнерусской литературы. «Повесть о Петре и Февронии». М., 2006.

Морозова Л.Е. Русские княгини. Женщины и власть. М., 2004.

Памятники литературы Древней Руси. Конец XV — первая половина XVI в. М., 1984.

promurom.ru

Православие.ru