Анфас и профиль

 

 

Наталья БОГАТЫРЁВА

 

Подвиг философа

 

Материал рекомендуется для подготовки урока по теме
«Научная жизнь в Советском государстве. Отношение советских руководителей
к деятелям науки». 9, 11 классы

 

Судьба, идеи и труды Алексея Фёдоровича Лосева
(1893—1988)

23 сентября 2008 г. исполнилось 115 лет
со дня рождения великого русского философа.

Трудная судьба А.Ф.Лосева и типична, и одновременно уникальна для человека его поколения. Он родился в 1893 г. в Новочеркасске, столице донского казачества, и по материнской линии происходил из донских казаков. Хотя, глядя на его необыкновенный лик (именно так — «лик»!) и прикасаясь к сокровищнице его философской мысли, с благоговением думаешь, что он шагнул в нашу эпоху прямо из платоновской Академии, спустился к нам с древнегреческого Акрополя или вышел из средневековых университетских аудиторий.

Его родной МГУ, историко-филологический факультет которого Лосев окончил и где он работал на кафедре классической филологии, а потом на философском факультете, — его отторгал. «Вынести популярности Лосева на факультете не могли. Студенты… обожали своего профессора», — вспоминает его тогдашняя ученица А.А.Гарева.

А.Ф.Лосев — не только великий мыслитель. Он ещё и великий Педагог. Учительствовать он любил и делал это с удовольствием, артистично, захватывающе, увлекая своих слушателей такими фактами, которые никто, кроме него, им сообщить не мог. Своего замечательного учителя с любовью, восхищением и благодарностью вспоминали дореволюционные гимназистки и ученики советской трудовой школы (был после революции такой сомнительный эксперимент в образовании, но и в этой исковерканной реформами среде Лосев умудрялся посеять «доброе и вечное»), учащиеся Московской консерватории и студенты университетов в Нижнем Новгороде, Чебоксарах, Самаре и Полтаве, куда Лосев ездил читать лекции в голодные 1920-е и 1940-е гг.

А на его семинар по Гегелю, который Лосев вёл в МГУ, рвались студенты разных курсов и факультетов. Всё та же А.А.Гарева вспоминает: «На занятиях у А.Ф.Лосева мы не только учились мыслить. Мы становились эрудированными специалистами… Он считал, что учитель не должен ограничивать себя узкой специализацией». Как актуальны сегодня эти слова! И не только для учителя, но и для специалиста в любой области…

Разве могли ему простить завистники студенческую любовь и недосягаемый научный авторитет? Лосева обвинили в пресловутом идеализме и пагубном влиянии на молодые умы и, как эмоционально пишет его вторая жена А.А.Тахо-Годи, прямо во время лекции «спихнули… с кафедры… к безмолвному ужасу студентов». В МГУ ему впредь работать запрещалось. Так опальный профессор оказался в МГПИ им.В.И.Ленина.

Но, конечно, не только высочайший, как сейчас сказали бы, рейтинг Лосева стал причиной его изгнания из МГУ, но и его философские труды, его идеи, идущие вразрез с официальной марксистско-ленинской философией, идеи, от которых он упрямо не хотел отрекаться.

Философские статьи Лосев начал писать ещё в гимназии. Став студентом, он просиживал в библиотеках, много читал и размышлял. «Отнимите у меня талант, отнимите оригинальность исследований, но работоспособности у меня нельзя отнять», — писал А.Ф.Лосев.

В 1911 г. он становится членом Религиозно-философского общества памяти Вл.Соловьёва, где близко знакомится с выдающимися представителями Серебряного века: С.Н.Булгаковым, П.А.Флоренским, Е.Н.Трубецким, Н.А.Бердяевым, И.А.Ильиным, поэтом-символистом Вяч.Ивановым, которого Лосев особенно ценил.

Он всерьёз увлёкся философией Платона, средневековой диалектикой, много занимался и философско-математическими проблемами (Лосев интересовался математикой, теорией относительности Эйнштейна, уравнением Лоренца). В написанных позднее статьях он покажет связь математики с музыкой, ведь, по Лосеву, «музыка и математика — одно и то же». Он пишет статьи «Русская философия» (напечатана в Цюрихе в 1919 г.), «О философском мировоззрении Скрябина», «Исследования по философии и психологии мышления».

В 1927—1930 гг. вышли первые книги знаменитого лосевского «восьмикнижия»: «Философия имени», «Античный космос и современная наука», «Музыка как предмет логики», «Диалектика художественной формы», готовятся к печати «Вещь и имя», «Николай Кузанский и средневековая диалектика». В 1930-м вышли «Очерки античного символизма и мифологии».

В «Философии имени» отражены философско-богословские проблемы имени, связанные с философско-религиозным движением имяславцев (оно началось на заре ХХ в.). Это книга о сущности Имени Божия и сущности имени вообще. (Основное утверждение имяславия: в Имени Божьем присутствует Бог, Имя Его имеет божественное достоинство и есть Сам Бог. — Ред.) Надо сказать, что Лосев разделял философские идеи имяславцев, но политических заявлений никогда не делал: его занимало бытийное, онтологическое, а не сиюминутное. Однако так же, как и имяславцы, А.Ф.Лосев был противником церковного раскола, спровоцированного властями в 1920-х гг. (обновленчество) и поддерживал опального патриарха Тихона и его преемника митрополита Петра (Полянского), патриаршего местоблюстителя, отправленного в ссылку, потом заключённого в тюрьму и расстрелянного. Это сочувствие к Церкви дорого обойдётся ему впоследствии.

Гонения на А.Ф.Лосева начались в 1929-м. В газетных и журнальных статьях его назвали реакционером, «воинствующим мистиком» и обвинили во всех смертных грехах, среди которых «мистическая экзальтация», «реставрация Средневековья», «мракобесие», «реабилитация алхимии, астрологии, магии» и даже «близость к фашистской эмиграции», что было уже вовсе не шуточным обвинением.

Л.Каганович с высокой трибуны на ХVI съезде ВКП(б) заклеймил Лосева как «философа-мракобеса», что равнозначно было объявлению его классовым врагом. Это уже был почти приговор.

А тут ещё история с книгой Лосева «Диалектика мифа».

В 1930 г. книга была готова к печати, когда цензура исключила из неё много «опасных» мест. Лосев же аккуратно вставил всё обратно, прекрасно понимая, на что он идёт. Книгу со скандалом запретили совсем, а Лосева за то, что ослушался, арестовали. Обвинили в участии в монархической организации «Истинно-православная церковь».

Лосев открыто заявил на допросе: «Я — верующий человек».

Более того, 15 декабря 1930 г. он признал, что документ, составленный священником Павлом в Дивеевской пустыни и фигурирующий в деле Лосева, содержит идеи, «соответствующие моим мыслям о советской власти как сатанинской, о Церкви как борце с ней, о капитализме как грехе». Это был приговор самому себе. Но не мог Лосев поступить иначе.

4,5 месяца он провёл в одиночной камере, потом 17 месяцев во внутренней тюрьме на Лубянке. Как бы тяжело ему ни было, он не сдавался. Когда перевели в общую камеру, стал читать соседям лекции по истории философии, по эстетике, логике, диалектике. Имел огромный успех! Потом, уже в лагере, он занимался арифметикой с товарищами по несчастью. И даже прочёл лекцию заключённым и сотрудникам ГПУ о… философском подходе к теории относительности Эйнштейна. Это при том, что советские учёные тогда Эйнштейна бойкотировали! Как удалось осуществить такую явно антисоветскую акцию в самом центре искоренения инакомыслия — непонятно, но слушатели в конце устроили лектору овацию.

В 1931 г. Лосева приговорили к 10 годам лагерей, его жену — к пяти. И Алексей Фёдорович отправился строить Беломорско-Балтийский канал. Сплавлял лес. Сторожил дровяной склад. И — работал, в уме сочинял книги, которые мечтал записать, когда выйдет на свободу. «Пока хожу и сторожу свои сараи и раздумываю на темы по философии числа», — писал он своей первой жене, Валентине Михайловне Лосевой.

А.А.Тахо-Годи рассказывает: «Стережёт Лосев сараи, и вдруг находит на него лирическое музыкальное настроение. И тогда поёт “из большой симфонической музыки и из мелких романсов, арий”». Веры в лучшее он не терял и в неволе. С терпением переносил трудности лагерной жизни. Жене писал: «Старайся на злобу отвечать любовью и лаской. Недаром мы жили с тобой… есть на земле и красота, и мир, и светлая глубина любви, и чистая нетронутость дружбы».

И ещё: «Когда-нибудь я увижу смысл в этой бешеной бессмыслице и улыбнусь своим былым страданиям… Страдания мои нужны миру и мировой истории… Жить хочется… Мыслить, чувствовать, творить вместе с людьми, с народом, создавать жизнь для себя и других, жизнь хорошую, глубокую, весёлую и богатую, жизнь и мысль чистую, уходящую в таинственность глубины, но и ярко плещущую здесь снаружи, красивую, радостную, духовно-сладкую, сильную! И страдать хочется, но так, чтобы от этого расцветала душа».

В лагере Лосев начал слепнуть. Он был вынужден по 10—12 часов разбирать бумаги в лагерной конторе без очков, которые украли уголовники («Я весь, слава Богу, обворован, и теперь почти нет ничего»). Но и теперь он благодарит Бога за всё и полон ощущения чего-то «великого, лучезарного» в будущем.

В 1932 г. Лосев был освобождён. Сыграло, видимо, свою роль и мнение международной общественности, возмущавшейся, что «последний русский философ» работает на сплаве леса. Но жена ещё остаётся в заключении, и Лосев становится вольнонаёмным рабочим (корректором) на Беломорье. Тогда же он начинает писать философскую прозу в стиле Э.Т.А.Гофмана, Э.По, Г.Уэллса. В 1933 г. с Лосева снята судимость, и он восстановлен в гражданских правах «за самоотверженную работу на строительстве Беломорско-Балтийского канала им.т.Сталина».

А.Ф.Лосев становится почасовиком в московских вузах, ездит читать лекции в провинцию. Ему запрещено заниматься философией, и он с головой уходит в античную эстетику и мифологию. Начинается Великая Отечественная война, и в дом на Воздвиженке, где жил Лосев, попадает фугасная бомба. Погибла почти вся его библиотека и архив. Остатки по страничкам выкапывали со дна воронки, сушили в сарае, гладили утюгом. Какое мужество нужно было для того, чтобы начать жизнь учёного фактически с начала! Восстанавливать библиотеку и — писать, вернее, диктовать (он уже практически ослеп), зная, что возможности напечатать нет, а будет ли — Бог весть!

А.А.Тахо-Годи назвала путь Лосева «путём героизма». «Этот героизм, — пишет она, — проявился в одиноком подвиге философа по напечатанию восьми томов в 1920-е гг., и особенно в издании “Диалектики мифа”. А разве не героизм — стойко пережить уничтожение семейного гнезда в катастрофе 1941 г. и активно восстанавливать разрушенное? Столь же героичен был и последующий его путь — путь вынужденного молчания!»

Но молчание было относительным. В мае 1944 г. А.Ф.Лосев стал профессором кафедры классической филологии. И очень скоро на кафедре началась, как пишет А.А.Тахо-Годи, «глухая, да и открытая борьба с идеалистом Лосевым». Организуется разгромный отзыв на его рукопись о Гомере и Гесиоде, и книгу не удаётся тогда напечатать. Самое удивительное, как ни травили Лосева коллеги, он со всей честностью и объективностью настоящего учёного-интеллигента «цитировал даже своих врагов, уважая чуждое мнение, если оно обоснованно». На возмущённые упрёки А.А.Тахо-Годи и друзей он неизменно отвечал: «Для нас важен и древесный клоп. Всё надо изучать».

 

Наконец в 1953—1954 гг. в издательстве МГПИ после 23-летнего перерыва вышли книги Лосева: «Олимпийская мифология» (1953), «Эстетическая терминология ранней греческой литературы» и «Введение в античную мифологию» (1954).

В жизни А.Ф.Лосева намечается поворот к лучшему. Начиная с 1960 г. выходят почти ежегодно его книги: «Философская энциклопедия», для которой Лосев написал сто статей, многотомная «История античной эстетики», «Введение в общую теорию языковых моделей», собрание сочинений Платона в 3-х томах под редакцией А.Ф.Лосева и В.Ф.Асмуса, «Проблема символа и реалистическое искусство», «Античная философия истории», «Платон. Жизнеописание» (совместно с А.А.Тахо-Годи), «Эстетика Возрождения», энциклопедия «Мифы народов мира» со статьями Лосева по греческой мифологии, «Диоген Лаэрций — историк античной философии», «Аристотель. Жизнь и смысл» (совместно с А.А.Тахо-Годи)…

Правда, и тогда всё было не так гладко. В 1983-м запрещают книгу «Владимир Соловьёв». А через два года вручают Госпремию за «Историю античной эстетики».

Популярность философских идей и личности А.Ф.Лосева становится международной. Дом на Арбате, 33, где сегодня размещается Библиотека истории русской философии и культуры «Дом А.Ф.Лосева», делается местом настоящего паломничества. О нём снимают фильмы. Беседы с ним и его размышления из года в год печатает «Студенческий меридиан», и молодёжь с жадностью читает эти журналы. А он продолжает работать. Ночами думает, засыпает только под утро, измученный — его уже десятилетиями терзает тяжёлая бессонница. Утром диктует. Читает, вернее, слушает, как читают ему преданные добровольные помощники. Занимается с аспирантами. Тепло и участливо общается с многочисленными друзьями, среди которых много молодых, влюблённых в него. А ведь ему уже почти 95…

24 мая 1988 г., в день святых Кирилла и Мефодия, которых Лосев так любил, его не стало. Отпевали его священники: о. Валентин Асмус, ученик А.А.Тахо-Годи, сын друга и соавтора Лосева, профессора МГУ В.Ф.Асмуса, и о. Владимир Воробьёв (дед его когда-то ехал вместе с Лосевым в лагерь), ныне ректор Свято-Тихоновского Богословского университета. Похоронен А.Ф.Лосев на Ваганьковском кладбище.

Это был человек глубочайшей культуры. Он играл на скрипке, великолепно знал классическую музыку, любил творчество Вагнера, Римского-Корсакова, Скрябина. «Музыка — это… Бог, который лечит… от жизненных треволнений и даёт новое откровение высшего мира». Он писал стихи и прозу (философская беллетристика Лосева ещё непременно станет предметом научного исследования!). И при этом был человеком высокой духовности. Внук священника, в самые тяжкие для православия годы он не только не отступился от Того, в Кого всем сердцем верил, но вместе со своей женой Валентиной Михайловной сознательно пошёл на суровый подвиг: 1929 г. тайно принял монашеский постриг и стал монахом в миру. Не нам, современным людям, обсуждать этот шаг, понять который, наверное, может лишь тот, кто пережил годы гонений на Православную церковь и не отрёкся от веры… Лосев пел в церковном хоре (А.А.Тахо-Годи пишет, что даже регентовал), помогал в алтаре, звонил в колокола в храме Воздвижения Креста Господня на Воздвиженке (снесён в 1934 г.) — всё это в мрачные 1920—1930-е гг., когда взлетали на воздух храмы, гибли мученической смертью священники… Он был твёрд в своём выборе: «Религия — синтез всего человеческого знания. Она же — синтез и тех источников, которые дают нам счастье».

Говоря об А.Ф.Лосеве, невозможно не вспомнить тех женщин, которые посвятили ему жизнь и во многом благодаря которым Лосев стал тем, кем стал. Это первая его жена, Валентина Михайловна Лосева, выпускница Высших женских курсов Герье, прошедшая вместе с мужем ужасы двух войн, Гражданской и Великой Отечественной, тяготы лагерей. После её смерти от рака в 1954 г. спутницей жизни Лосева стала Аза Алибековна Тахо-Годи, его аспирантка, верный друг и помощница четы Лосевых, которых она считала своими духовными родителями. Книга А.А.Тахо-Годи «Лосев» (серия ЖЗЛ) полна глубочайшей любви к этим людям и горячей благодарности к ним. Прочитав её, хочется низко поклониться памяти Алексея Фёдоровича Лосева, удивительного человека, который не только принёс мировую славу русской философской мысли ХХ в., но и явил пример того, как можно прожить долгую, почти столетнюю жизнь с незапятнанной совестью.