Краеведение – это всегда краелюбие

Сигурд Оттович Шмидт об истории, современном состоянии и перспективах развития краеведения

Поощрение развития краеведения — это задача федерального масштаба, важная и для всей России и для отдельных ее регионов — крупных областей и малых городов. Воспитание краеведением подразумевает не только обучение и распространение знаний о прошлом и настоящем своего края, его особенностях и достопамятностях, но и развитие потребности в действенной заботе о его будущем, о сохранении его культурного и природного наследия. Подлинное краеведение всегда и краелюбие. Оно воплощает коренные взаимосвязи поколений и близких соседей и во многом определяет представление о месте своего родного «края» в регионе, в России в целом. И возрастающее на наших глазах внимание к краеведению и на местах, и в главных городах больших регионов, и в Москве, и в Петербурге, и в центральных учреждениях системы образования и науки, и в многообразных средствах массовой информации отражает осознание усиливающегося значения провинции в общественно-политической и культурной жизни страны. Это является и заметным показателем демократизации общественных oтнoшeний в пocткoммyнистичecкoй России.

Tepмин «краеведение» закрепился в русском языке лишь в начале XX в., но о краеведной (или краеведческой) деятельности можно говорить, характеризуя и более раннее время. В XIX в. разрабатывались уже школьные учебные программы «родиноведения» (или «отчизноведения»), краеведению было отведено заметное место и в концепции «народного воспитания» К. Ушинского.
Ныне под краеведением понимают сферу научной, культурно-просветительской и памятнико-охранительной деятельности определенной тематики: прошлое и настоящее какого-либо «края», а также сферу общественной деятельности той же направленности, к которой причастны не только ученые-специалисты, но и широкий круг лиц, преимущественно местных жителей. Именно краеведение более всего подпитывает регионоведение (регионологию или регионалистику).
Регионоведение — это сфера междисциплинарной научной деятельности, комплекс более широких (и в то же время менее конкретизированных) знаний, чем краеведение, сосредоточенное преимущественно на местных достопамятностях. В краеведении преобладает интерес к наследию — историко-культурному и природному; регионоведение же обязательно включает познание современного состояния региона, освоение данных и политологии, и экономической географии. Термином «регион» чаще всего обозначают часть территории (и обычно немалую), отличающуюся от других совокупностью устойчивых естественно-географических, социоэкономических, исторических (и иcторико-кyльтypныx) особенностей.
Регионоведение — это сфера прежде всего научных знаний, овладение которыми требует специальной подготовки. Краеведение же в наши дни (конечно, опирающееся на научную основу) — все-таки знание массово-доступное. Оно отражает ощущения интереса и любви к своему краю — его природе, привычным особенностям местной повседневности, историко-культурному наследию. Вкус к краеведению в большей мере формируется не разумом, а душой, сердечной привязанностью. И оттого оно сплачивает и родственников разных поколений, соседей, учреждения и общественные объединения. То, что со второй половины XX в. определяют термином «менталитет» (или «ментальность»), т.е. мировосприятие личности как представителя определенной общественной группы, имеет непосредственное отношение и к краеведным представлениям. Краеведение как форма идеологического и даже политического сознания может иметь и разную фактологическую наполненность, и разную общественно-политическую направленность — от либерально-демократической до узкошовинистической или ксенофобской.
Процесс познания начинается с того, что более доступно пониманию, с наблюдений над тем, что ближе, виднее, ощутимее. Тем самым изначальные представления и о природе, и об обществе, и об их развитии и взаимосвязи возникают из собственно краеведных представлений. Потому-то краеведные знания — в основе первичного воспитания, обучения и выработки понятий о важности опыта прошлого, в фундаменте исторической памяти. Это — и школа первичной методики мышления, формирования понятий об общем и особенном, а также о приемах анализа и синтеза, комплексности знаний, а затем и о междисциплинарных научных связях.

Историки и краеведы 1920-х гг.: (слева направо) А.М. Васнецов, А.Я. Закс, Н.Н. Покровский

С XVIII в. с развитием научных знаний в России краеведению неизменно уделяли внимание: Академия наук (академические экспедиции и анкеты; первым членом-корреспондентом РАН стал именно краевед П.И. Рычков), а затем и университеты, научные общества, губернские статистические комитеты, церковно-археологические комитеты, земские учреждения, образовывающиеся с 1880-х гг. губернские ученые архивные комиссии. Центрами краеведения становились музеи, библиотеки, архивы, сплачивающие местную общественность и зачастую имевшие покровителями губернаторов. В то же время краеведение — и поприще активной работы политических ссыльных.
В первое десятилетие Советской власти, когда особенно крепким был союз местных подвижников краеведения с академической наукой (руководителем работы краеведов во всероссийском масштабе был непременный секретарь Академии наук С.Ф. Ольденбург, его заместителями — академики Н.Я. Марр и А.Е. Ферсман), краеведение сыграло огромную роль в развитии культуры на местах, в приобщении интеллигенции к новому культурному строительству. Его признавали «массовым научно-культурным движением»; о нем говорили на съездах Советов, даже на партсъездах, краеведческие общества характеризовали как «органы самопознания страны». Краеведению отдавали немало сил и академики; оно стало школой научной работы для будущих академиков (М.Н. Тихомирова, Н.М. Дружинина, А.П. Окладникова). Определение этого периода как «золотого десятилетия» нашего краеведения становится общепринятым.
Именно тогда были выработаны научные приемы изучения повседневности и микроистории, которые опередили мировую науку. И ныне, с возрастанием во всем мире внимания к такой научной проблематике, наш российский опыт вызывает особый интерес. В 2000 г. по инициативе и за счет Парижского университета Сорбонна там прошла Международная научная конференция «Краеведение в России: истоки, проблемы, возрождение (1890—1990 гг.)». Участвовало и пятнадцать россиян из Москвы, Петербурга и других городов. Тема первого пленарного доклада — «Краеведение и его значение в общественной жизни и развитии культуры России».
С укреплением тоталитарного режима на рубеже 1920-х и 1930-х гг. историко-культурное краеведение было разгромлено, подвижники его были репрессированы, разорены многие музеи — был нанесен большой научный ущерб и существенный урон культуре российской провинции (особенно в малых городах) и нравственному воспитанию молодежи — тем более, что это совпало по времени с массовыми переселениями — притоком новых жителей в большие города и на новостройки, насильственным выселением, а также с воинственной атеистической деятельностью.

Сумели сохранить, так сказать официально, лишь элементы школьного краеведения (за что мы должны быть признательны и передовым учителям, и Центральной детской экскурсионно-туристской станции).
Губительность шельмования деятельности краеведов осознали уже тогда, когда признали необходимость восстановления преподавания «гражданской истории» в программах школьного обучения. Влиятельнейший партийный журналист Михаил Кольцов напечатал в 1936 г. очерк «О маленьком городе», где поделился впечатлением о знакомстве с несколькими городами Волжско-Окского бассейна. (На этот выпавший из поля зрения историков краеведения материал справедливо указал О.И. Карпухин.) Там есть примечательное рассуждение: «За последние годы кто-то с преступным равнодушием развалил краеведческие организации, лишил их не только средств, но даже уверенности в том, что кому-нибудь нужна их «бесполезная», «бесцельная», «аполитическая» работа... Найти бы эту личность и хорошенько поговорить с ней в темном уголке». «Эту личность» не сложно определить. Имеется в виду скончавшийся в 1932 г. М.Н. Покровский — главная фигура советского «исторического фронта». Краеведы были репрессированы за связь с несправедливо обвиненными в контрреволюционной деятельности виднейшими ленинградскими и московскими историками — академиком С.Ф. Платоновым и другими.
Однако восстановить краеведческую деятельность в ту пору было невозможно. Преданные такой работе знатоки-энтузиасты либо оказались репрессированными, либо старались не напоминать о своих прежних увлечениях. В период начавшегося «большого террора» вызывали подозрения и неформальные объединения. Еще существеннее было то, что краеведные знания — всегда конкретные знания (с именами, деталями событий, достопамятностями). Идеология же тех лет была направлена на ознакомление прежде всего с революционными традициями, героикой Гражданской войны, первыми социалистическими преобразованиями. А многие лица, известные деятельностью именно в данной местности в недавние десятилетия, были объявлены «врагами народа», и их имена вычеркивались из истории.
В годы Великой Отечественной войны стали вспоминать о фактах воинской славы дореволюционных лет, о военных подвигах титулованных лиц, о многовековых историко-культурных (даже религиозных) традициях. Но более или менее массовое возвращение к краеведным приемам распространения учебных и научных знаний наблюдается лишь с конца 1950-х гг. — краеведению стали уделять больше внимания в программах преподавания в местных педагогических вузах, в местных изданиях. Затем создается Всероссийское Общество охраны памятников истории и культуры; краеведный аспект становится заметен в организации массовой комсомольской работы.
С 1980-х гг. с демократизацией условий нашей общественной жизни постепенно ощущается и значительный подъем краеведной деятельности: организуются всесоюзные, всероссийские и региональные конференции; в 1990 г. в Челябинске состоялся учредительный съезд Союза краеведов России (и мне оказали честь избрания его председателем).
Со второй половины 1960-х гг. ЦК ВЛКСМ и Министерство образования уделяют все большее внимание вовлечению в краеведную работу учителей и школьников. Несомненно краеведовоспитательное значение в те годы всесоюзных походов «по местам революционной, боевой и трудовой славы».

Краеведческие издания 1920-х гг.

Краеведение стало и одной из главных программ учрежденного в начале перестройки Фонда культуры, возглавлявшегося академиком Д.С. Лихачевым, который придавал особое значение краеведению не только в развитии культуры, но и в формировании «нравственной оседлости». На одинаковом понимании общественно-воспитательного и памятнико-охранительного значения краеведения сошлись заместители председателя Фонда Г.В. Мясников, способствовавший организации первых всесоюзных конференций по историческому краеведению в Полтаве и Пензе, и О.И. Карпухин, ответственный редактор изданий Фонда.
В 1992 г. вышел в свет «Вестник Союза краеведов России» с обращением Д.С. Лихачева и рекомендацией основных программ, которые могли бы привлечь и юных краеведов: Культурное наследие; Природное наследие; Исторические некрополи России; Исчезнувшие памятники России; Великая Отечественная война; Земляки; Культурные гнезда России; Общественные музеи; Школьное краеведение. Программы эти перепечатывались с добавлением новых (с более узким региональным уклоном, особенно в связи с юбилеями городов и важныx событий) и рекомендовались как составные части большой программы для школ «Отечество», утвержденной Министерством образования в 1998 г. В том же году Д.С. Лихачев, приветствуя конференцию краеведов, писал: «Краеведение — основа нравственного воспитания народа», уже в средней школе, с юных лет приучающего «к сохранению своими руками культурного и природного наследия».
К рубежу столетий краеведение опять начинало становиться формой не только научно-просветительской, но и общественной деятельности. Это явственно отражало и усиление самостоятельной роли провинции в нашей общественно-политической жизни, в развитии культуры.
В 2002 г. принят Федеральный закон «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры народов Российской Федерации»). В школьное преподавание теперь наряду с федеральным введен национально-региональный компонент. Краеведение вошло в программы школьного обучения, подготовлены многообразного типа учебные пособия; обновились экспозиции во многих местных музеях; появились региональные краеведческие журналы и альманахи, региональные энциклопедии, причем подготовка последних требует не только больших усилий от составителей, но и серьезной материальной поддержки местных властных структур (а иногда и наиболее просвещенных из местных предпринимателей).
Большая работа ведется по освоению и пропаганде научного наследия: переиздаются труды краеведов, их деятельность отражается в недавних диссертациях, в проведении регулярных чтений в память наиболее видных ученых и энтузиастов, а результаты такой работы столь разительны, что моя книжка 1992 г. по истории краеведения «Краеведение и документальные памятники», в то время первая попытка обобщения сведений печатных источников (и столичных и провинциальных) по такой тематике, к радости моей, представляется теперь далекой от фактологической полноты.
Развернулась многообразная работа по тематике и москвоведения и петербурговедения. Этому способствовала, конечно, подготовка к юбилеям Москвы в 1997 г. и Петербурга в 2003 г.
В некоторых провинциальных университетах (особенно преобразованных из педагогических институтов) даже в название кафедр отечественной истории добавили слово «краеведение».
В 1996—1997 гг. созданы кафедра региональной истории и краеведения в Историко-архивном институте Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ) во главе с В.Ф.Козловым и руководимый мною общеуниверситетский научно-учебный Центр исторического краеведения и москвоведения. Этим подразделениям доверена подготовка вузовского учебного пособия по историческому краеведению (для всех вузов, в программе которых это предмет преподавания, и для тех вузов, где он может быть факультативом). В 2002 г. и в Санкт-Петербургском университете появилась возглавляемая Ю.В. Кривошеевым кафедра исторического регионоведения.

Лубянский сквер (ныне не существует)

Деятельность краеведной направленности вызывает заинтересованное внимание российской диаспоры. Особенно в связи с возрождением характерного для российской дореволюционной традиции родоведения (генеалогии). Теперь дозволено выявлять родственные связи в полном объеме — и не только с представителями «господствующих классов» досоветского времени, но и с теми, кого ранее шельмовали как «врагов народа», с эмигрантами и их потомками.
«Уважение к предкам» (как выразился Пушкин), к родственным преданиям имеет большое воспитательное значение и укрепляет семейные и родственные узы, взаимосвязь поколений. И очень существенно для исследований ученых (и историков и социологов) то, что сегодня приобретает большой научный вес и общественный резонанс обращение к собственно «народной генеалогии», т.е. к выявлению данных о линиях родовых связей обычного трудового населения (этим призывал заняться еще в книге 1997 г. «Путешествие в родословие» вологодский профессор П.А. Колесников.
Показательно, что именно история своего рода и своей местности кажется особо привлекательной для интересующейся историей школьной молодежи, причем на пространстве всей страны, и — что следует подчеркнуть — о прошлом не только русского, но и других народов. Об этом свидетельствуют и результаты всероссийских конкурсов самостоятельных исследовательского типа работ старшеклассников — конкурсы краеведческих работ школьников «Отечество», организуемого в системе Министерства образования, конкурса «Человек в истории. Россия — XX век», конкурсы работ и петербуржцев, и сибиряков. О последних сообщил работающий в Новосибирске академик Н.Н. Покровский, председатель жюри проводимого там конкурса — первая премия присуждена за сочинение по истории бурятского поселения. Так все более ощущается, что высокое чувство патриотизма начинает развиваться с осознанного чувства любви и интереса к своей «малой родине».
Эти позитивного характера явления наблюдаются, однако, не во всех регионах и больших городах нашей обширной России в равной мере. Зачастую школьные уроки краеведения предпочитают относить к необязательным; закрывают общественные музеи, к тому же, не заботясь о сохранении собранных там памятников истории и культуры; отказывают в материальной поддержке объединениям краеведов, их конференций и изданий; в то же время некоторые краеведные издания, популярные и даже справочно-информационные по назначению — недостаточно высокого научного уровня; обнаруживается, что авторы еще немалого числа краеведных работ не овладели технологией современного научного творчества. Отсутствуют возможности организованного и достаточно регулярного обмена информацией о результатах и методике краеведной работы в регионах — нет печатного органа такой проблематики. Отсутствуют средства и на организацию совещаний краеведов не только всероссийского, но иногда и регионального уровня. Не получила должного распространения достаточно широко обоснованная научно и подтвержденная практикой рекомендательная методика краеведной работы и т.д.

Варварские ворота (ныне не существуют)

Историко-культурный туризм за рубежом — это популярнейшая сфера развития культуры и приносящая все большие доходы коммерческая деятельность. Необходимо принять меры к тому, чтобы наши соотечественники имели возможность воочию знакомиться с богатством природного и культурного наследия нашей Родины. Особенно важно это юным, для которых историко-культурный туризм — одно из самых действенных условий воспитания гордости своим Отечеством, родной культурой. А как это расширяет и знания, и эстетический кругозор!
Но для этого нужно выработать программу обучения тех, кто будет работать с туристическими группами. Полагаю, что в вузах Москвы и Петербурга следует организовать центры подготовки квалифицированных специалистов. Это явно привлекательно для молодежи — объявленная в 2003 г. в Историко-архивном институте РГГУ специализация «Исторический туризм и краеведение» вызвала повышенный интерес и соответственный конкурс абитуриентов.
Позволю себе поделиться и некоторыми соображениями о краеведной подготовке в средней школе. Краеведение приобретает особое значение в системе преподавания после введением в нее наряду с федеральным и национально-регионального элемента. Как председатель жюри обоих всероссийских конкурсов работ школьников по истории знаю, как значительны могут быть достижения юных, особенно при умелой направленности их труда опытным и неравнодушным педагогом (причем и в отдаленных от столицы регионах, и в небольших городах и поселках, даже в сельских школах), и хочу повторить не раз уже высказанную публично (и в печати, и по телевидению тоже) благодарность таким подлинным учителям по призванию.
Однако есть немало примеров и неприязни школьников к преподаванию краеведения и москвоведения, хотя благодаря помощи руководителя департамента образования в Москве Л.П. Кезиной и Издательского центра «Москвоведение» (директор В.Ф. Козлов) имеется уже библиотека многообразных изданий по москвоведению для преподавателей, родителей и учащихся всех возрастов. Полагаю, что интерес к предмету, восприятие знаний во многом зависит от учителя. Краеведение — повторяю — это всегда и краелюбие, не следует навязывать его преподавание — обычно ради часов — педагогам, не имеющим склонности к таким занятиям. Тут должно не зазубривать, а увлечься! И потом, преподавать краеведение может отнюдь не обязательно историк. Иногда такие уроки лучше будет вести словесник, географ, наконец, преподаватели труда, физкультуры. И целесообразно, чтобы занятия в классе совмещались с визуальным ознакомлением с культурным и природным наследием своего края, хотя бы ближайшей местности, еще лучше, если бы они совмещались с туристическими походами, участием в охране и реставрации памятников истории и культуры, овладением навыками традиционных для края ремесел.
Полагаю, что вполне допустимо было бы доверить занятия краеведением в определенном районе (даже небольшом городе) одному учителю в нескольких или даже во всех школах местности. Это, кстати, сближало бы школьников разных школ. Очень полезной могла бы стать организация в школе, где имеются опытные краеведы-краелюбы «университетов краеведных знаний» для взрослых, прежде всего родственников учащихся с допущением на лекции школьных педагогов, сотрудников музеев, преподавателей вузов, библиотек, и других лиц, также и заинтересованных учащихся.
Думаю, что вообще в программе краеведения слишком акцентируют внимание на собственно памятниковедении, памятных событиях, славных уроженцах. И у ребят не формируется представление об обыденной жизни и взаимодействии общества и природы в прежние времена, о культуре повседневности. В том что распространяется зараза доверия к антиисторической «новой хронологии» академика-математика Фоменко и его соавторов, лишающих Россию, всемирную историю и христианство многовековых славных исторических традиций, повинны, прежде всего, мы, историки, особенно авторы учебников по истории до XVIII в. — там делается преимущественный акцент на явлениях государственно-политической истории и непростительно мало сведений о каждодневном существовании наших предков и их быте, о темпах и характере развития производительных сил, обуславливающих возможности создания и использования памятников культуры.
Ибо, если в наш век мода на критический пересмотр исторических представлений, утраты доверия к прежним оценкам исторических явлений и даже казалось бы устоявшимся историческим датам, передатировки многого в истории древнего мира и средних веков кажется соблазнительно привлекательной, то как можно допустить возможность признания дошедшего до нас множества памятников античности и раннего Средневековья фальсификацией XV—XVII вв.? Кто, когда, под чьим руководством, во имя какой идеи мог создать это обилие подделок?
Доверяющие подобным фантазиям (а среди них — увы! — и учителя и люди, считающие себя образованными!) не имеют конкретного понятия не только о периоде до времени Возрождения, но и о жизни людей XVI—XVII вв. — в России в допетровскую эпоху. Следовательно, это они не усвоили из учебной литературы, из уроков учителя истории.
Почему такое могло произойти именно в нашей стране, где нет индустрии историко-культурного туризма, приучающего к ознакомлению с памятниками старины (а также и к тому, что занятия эти приносят доход, а иногда и возрождают славу давно утративших ее местностей), попытался разъяснить в большой статье «Феномен Фоменко» в контексте изучения современного общественного исторического сознания», напечатанной в «Исторических записках», в 2003 г., в № 6(124). Сейчас готовим «антифоменковский» сборник напечатанных ранее статей видных ученых (и не только историков, но и математиков, астрономов, физиков, философов), и впервые подготовленных (в том числе ректором Российского православного университета). Нужно, чтобы он был многотиражным, попал в библиотеки всех городов и учебных заведений. Думается, что значение этого издания для воспитания исторического мышления молодежи, формирования научных знаний о нашем прошлом очень велико.
Думаю, что стоит обсудить вопрос о подготовке дополнения региональной тематики к учебникам отечественной истории. В юном возрасте происходившее в далекое время и на отдаленной территории воспринимается слишком абстрактно — это данные в большей мере для заучивания, а не самостоятельного размышления; и уж совсем не ощущается их взаимосвязь с сегодняшней жизнью школьника и даже его родителей. И потому целесообразно было бы, опираясь на текст многотиражного учебника, методические пособия к его использованию, издавать книги для учащихся и методические рекомендации для учителей, конкретизирующие данные об исторических явлениях (или дополняющие их) материалами по краеведению, относящимися именно к изучаемому периоду истории, к характеризуемым явлениям социально-экономической и государственно-политической жизни, к истории культуры. Особенно в нашей стране со столь большим разнообразием природных особенностей (а следовательно, форм и сроков их взаимосвязи с развитием общества) и историко-культурных традиций! Это может стать совместной работой преподавателей высшей и средней школы, и сотрудников хранилищ памятников истории и культуры. А в московских учреждениях системы Академий наук и образования следовало бы выработать методические рекомендации для тех, кто возьмется на местах за такую трудную, но очень привлекательную и научно-перспективную творческую работу.
И еще хотелось бы сказать о том, что имеет особое значение для развития коренных культурных традиций, прежде всего малых городов, где можно опираться на опыт краеведения, особенно 1920-х гг. Краеведы той поры стали приучать тянущуюся к знаниям молодежь к выявлению и сохранению памятников старины, их реставрации, системе более широкого овладения навыками традиционных местных производств. В наши дни памятниками старины становится и наследие, дошедшее до нас от XX столетия. Должно сохранить и документальные, и вещественные памятники, остающиеся после ухода из жизни одиноких людей, оповещать о них хранилища — музеи, архивы, фотофиксировать ландшафты. А как много дают душе и обогащают научные знания, например, письма прошлых лет или о прошлом, публикуемые регулярно Дмитрием Шеваровым в разделе «Домашний архив» газеты «Первое сентября»!
Обращалось внимание и на популярные формы сельского хозяйства — издавались научные труды, устраивались выставки, с охотой посещаемые и неграмотными местными жителями. Обычно многое в таких занятиях обуславливалось особенностями природных условий. Познания такого рода приучали к конкретному и более глубокому пониманию того, чем ныне занимается наука «экология», А это и есть первоочередная задача краеведения.
Еще существеннее другое — краеведы той поры старались сохранить, совершенствовать, распространить в культуре края приемы овладения ремеслами и приемами сельского хозяйства. А это особенно важно и для закрепления оседлости населения, особенно молодежи. Это отражено и в программе «Возрождение и развитие народных промыслов: развитие целевой программы «Золотое кольцо России». И потому хочется повторить то, о чем уже приходилось писать и говорить — желательно было бы создавать училища типа лицея для подготовки высшего класса специалистов в традиционных для данной местности сферах материальной культуры. В этих училищах овладевали бы всеми навыками ценных (но зачастую исчезающих) ремесленных специализаций и получали бы одновременно лицейского типа образование, подразумевающее и овладение разговорным иностранным языком, и более широкими, чем в обычной школе знаниями (по истории культуры, о прошлом своей местности, особенностях ее быта), и современными информационными технологиями. Изделия выпускников таких училищ вызвали бы, несомненно, и особый интерес у туристов.
Таким образом, замыслы мои и о путях развития краеведения, и о прогрессивных тенденциях в культуре «малых городов», и о планах формирования индустрии историко-культурного туризма, и о подготовке краеведов-специалистов высокого класса в вузах и мастеров народных промыслов на местах, и о формах контактов и взаимообогащении опытом и информацией ученых краеведов в какой-то мере смыкаются.
Но осуществление хотя бы части программы, возможно, конечно, лишь при поддержке государственными органами — и организационно, и материально.

Сигурд ШМИДТ,
председатель союза краеведов России,
академик РАО

Из доклада на Всероссийском семинаре краеведов.
Зарайск, 2004 г.