«Составил от былинок
рассказ немудрый сей…»

Опыт прочтения «Истории государства Российского…»
А.К. Толстого

1—2. Здесь задается тон всему произведению — и по форме, и по содержанию. Главная тема — порядок. Рифма на слова «порядка только нет» (с небольшими вариациями) встречается в стихотворении 13 раз. По первым строкам видна и форма: легкий трехстопный ямб, простой разговорный язык... Впрочем, насчет простоты языка подождем, скоро начнутся неожиданности.

3—7. Призвание варягов — весьма спорный момент в русской истории. Начиная с 1720-х гг. вокруг этого вопроса кипят нешуточные научные и политические страсти.
А.К. Толстой, конечно, был в курсе споров «норманистов» и «антинорманистов». Но относился к ним спокойно, с иронией. Он воспринимал факт призвания варягов на Русь как некую данность, не делая из него далеко идущих идеологических выводов. Примем и мы. Тем более нельзя забывать, что первым «норманистом» был Нестор Летописец.

8. Летопись говорит о трех братьях, это Рюрик, Трувор и Синеус. Но есть и другой вариант прочтения, исходящий из скандинавского языка: сине хус — его семья, тру вор — верная дружина, верное войско; так что братьев у Рюрика, возможно, и не было.

9. Ведь это позор, нам нужно убираться прочь. А на каком языке говорили варяги? На древнескандинавском, надо полагать. Из современных к нему ближе других, наверное, шведский или датский. Но не заставлять же героев говорить на языке, которого никто из читателей, да, вероятно, и сам автор, не знает. А коль скоро скандинавские языки принадлежат к германской группе, пусть уж лучше говорят по-немецки.

10. Уйти было бы неприлично, может быть, не так уж и плохо.

11. Мы справимся, давайте попробуем.

13. Это был великий воин. Обратите внимание на неожиданную рифму: Игорь — Krieger. «А правил им Олег». Здесь применена очень хитрая формулировка. Летопись называет Игоря сыном Рюрика, что, кстати, не бесспорно (у позднейших летописцев были основания сделать его сыном Рюрика: считалось, что Рюрик призван народом, а если бы Игорь сыном Рюрика не был, то все его потомки оказались бы Игоревичами, но не Рюриковичами, и законность всей династии ставилась бы под сомнение). Во время же малолетства Игоря правил родственник Рюрика Олег. Хотя в учебниках и справочниках он обычно фигурирует как князь, но формально им, возможно, не был.

14. Такова была последовательность...

15. Тут навсегда кончилась старая религия. Варяжские князья стали русскими, православными, кончился и немецкий язык. Почти совсем кончился.

16. Согласно Евангелию, в реке Иордан крестился Господь Иисус Христос. До сего времени прорубь для купания в праздник Крещения (Богоявления) называется иорданью.

19. Кисет — мешочек отнюдь не для табака, как теперь (табака тогда на Руси и вообще в Европе не было), а для денег.

21. Ярослав Мудрый разделил единое Киевское княжество между сыновьями, так начался период феодальной раздробленности; раздробленность от поколения к поколению увеличивалась, так как у каждого князя был не один сын.

23—26. В несколько вольной форме, но точно описана эпоха татаро-монгольского владычества. Действительно, борясь друг с другом, князья, нередко близкие родственники, призывали в помощь Орду.

27. При Иване III было свергнуто владычество Золотой Орды.

29. У Ивана IV было последовательно семь жен: Анастасия Захарьина, Мария Темрюковна, Марфа Собакина, Анна Колтовская, Анна Васильчикова, Василиса Мелентьева, Мария Нагая; одни умирали, других царь ссылал в монастырь.

30. Имярек — имя, прозвание.

32. Чего стоит фраза «жить можно бы беспечно при этаком царе», легко убедиться, прочитав роман «Князь Серебряный», где ясно выражено отношение А.К. Толстого к Ивану Грозному как к кровавому тирану.

33. Царь Федор Иоаннович, сын Ивана Грозного, считающийся последним Рюриковичем на русском престоле, был слабоумен — в точном, медицинском значении этого слова. Его любимым занятием было слушать колокольный звон, звонил он и сам. Заметим, что эта ироническая оценка царя Федора не исчерпывает того образа, который создал А.К. Толстой в своей знаменитой трагедии. В ней царь Федор обретает черты юродивого, одного из чинов святости в Православии. Юродивые были призваны обличать грехи этого мира.

34. Царь Федор был женат на Ирине Федоровне Годуновой, Борис Федорович Годунов был ее братом.

36—37. Самозванец — Лжедмитрий I, его невеста — дочь польского магната Марина Мнишек.

40. Князь Василий Шуйский был провозглашен царем в 1606 г., в 1610 г. низложен и пострижен в монахи. Именно он, прямой потомок Александра Невского, на самом деле был последним Рюриковичем на русском престоле.

41—42. Уж настолько плохо стало на Руси, что автор даже забыл принятую им рифмовку abab во всех строфах и применил в этих двух abaa aaab.

43. А все оттого, что «без власти / далёко не уйдешь».

45—46. «Земля же Михаила / Взвела на царский трон. / Свершилося то летом, / Но был ли уговор — / История об этом / Молчит до этих пор». Невероятное по смелости заявление, граничащее с сомнением в легитимности династии Романовых. Обычно, правда, пишут в примечаниях, что неизвестными остаются условия, ограничивалась ли чем-то власть царя. Что ж, и это немало для того, чтобы признать высказывание очень смелым.

48. Долго правивший Алексей Михайлович удостоился упоминания лишь как отец Петра Великого.

49—54. К реформам Петра автор относится как к сложному и противоречивому явлению. Вспомните хотя бы стихотворение А.К. Толстого «Государь ты наш батюшка...». Но с другой стороны, относясь критически к московскому периоду истории России, Толстой понимал, что Петр «московитскими» методами вывел страну на арену всемирной истории.

56. В XVIII в. после Петра I число мужчин и женщин на русском престоле было одинаково — по четыре, причем они чередовались с замечательной регулярностью — на смену императору приходила императрица, и наоборот. Но по продолжительности правления женщины преобладали решительно: 66 лет против 9.

57. Засилье немцев в России при Анне Иоанновне (племяннице Петра I, дочери его старшего брата) было столь велико, что автор снова вспоминает немецкий язык: так что Боже упаси! Впрочем, историки склонны связывать это засилье и жесткий полицейский режим этого времени не с фаворитом императрицы малообразованным Эрнстом Бироном, а с гораздо более умным и хитрым графом Андреем Остерманом.

60. Екатерина II состояла в переписке с французскими энциклопедистами Вольтером и Дидро (Diderot — так пишется эта фамилия по-французски; произносится же — Дидро).

62. Господа ... вы мне льстите (или вы преувеличиваете мои достоинства). При Екатерине было введено крепостное право на Украине.

63. Павел I был гроссмейстером Мальтийского рыцарского ордена. При нем — правда, ненадолго — восьмиконечный мальтийский крест появился даже на груди российского двуглавого орла. Многие преобразования, проводившиеся Павлом, вызывали резкое недовольство, особенно среди дворянства, что и привело к убийству императора в 1801 г., несомненно, санкционированному наследником престола. Однако высказывание насчет нерыцарского правления применительно к деду императора, здравствовавшему во время написания стихотворения, следует все же признать очень смелым.

64—65. Еще того хуже. Это уже родной дядя императора.

66. Людовик Желанный — так роялисты называли Людовика XVIII, возведенного на престол с помощью Александра I. Все было плохо — и вдруг такой успех! Издевка подчеркнута ехидной рифмой: «в дыре» — и изящное французское «Людовик Желанный».

68. Мсье Вейо (по-русски чаще писали Велио) в 1860-х гг. был директором Почтового департамента и заслужил печальную славу тем, что организовал тайный просмотр переписки.

69. Эта строфа стала афоризмом.

70—75. Здесь перечисляются действующие лица министерской чехарды, которая была незадолго до написания стихотворения. Каждого можно снабдить примечанием, сказать, кем и когда он был, но это не нужно: от них и тогда в глазах рябило, а теперь все они забыты. In corpore — в полном составе (лат.).

76—78. Автор обращается за благословением к летописцу Нестору и уже, кажется, завершил свой труд, даже дату поставил. Зря — т.е. видя.

79—80. Но нет, он не может обойти исторического события. И настолько важным оно представляется, что в речи появляются один за другим архаизмы, которых раньше и в помине не было, даже применительно к очень давним временам: зело, ниспосла (вместо ниспослал). И яви, водвори — это не призыв к Тимашеву явить свой лик и водворить порядок, это тоже архаизмы, означающие уже свершившееся: явил и водворил. Тысячу лет не могли водворить порядок, а вот тут появился министр внутренних дел, бывший начальник III отделения и корпуса жандармов, взял да и водворил. Вот теперь-то уж можно жить беспечно.

Принять такое заявление всерьез не мог, конечно, никто.

81—83. А это — традиционный для летописей призыв к читателю быть снисходительным и не клясть писанья. Иноком автор, конечно, не был, но так уж повелось, что летописцы были монахами, к ним поэт себя и причислил.
Итак, автор кончил свою «Историю...» на времени Александра II, но ни он, ни его отец Николай I даже не упомянуты, сказано только о министрах:

Ходить бывает склизко...

Были попытки продолжить «Историю...», ведь больше века прошло со времени ее написания, события развивались с такой скоростью, которая предыдущим векам и не снилась. Но достойного продолжения нет. Для того чтобы его написать, нужно обладать сатирическим талантом и поэтическим мастерством Алексея Константиновича Толстого.
А можно сделать и иначе. Дать старшеклассникам «Историю…» А.К. Толстого и попросить прокомментировать ее самим, пользуясь любыми доступными им источниками. Вот, например, строфа 40 вызывает сразу несколько вопросов. Кто такой Василий? Как он взошел на трон? Как именно его попросили уйти? Кто это сделал? Не исключено, что результаты изысканий школьников окажутся полезны и для учителя.

Константин ЛАЗАРЕВИЧ