Когда-то я оказался в обществе высокоинтеллектуальных физиков, или, как принято было их называть в те давние советские времена, «технарей». Зашла речь об известной исторической личности. Один из собеседников высказался резко негативно. В разговор вступил другой. Он полагал, что у этой личности были свои положительные стороны и вообще та эпоха, в которую жила и действовала эта личность, была замечательна, что не могло не отразиться в положительном смысле на этой личности. Вдруг один из гостей встал и демонстративно вышел из комнаты. После я поинте-ресовался у него: чем вызван его резкий и, в общем, не очень вежливый поступок. «Терпеть не могу историю! Какая это наука: сегодня ее толкуют так, завтра эдак! Поди разберись, где там правда, а где ложь», — был ответ.
Его можно было понять: в ту эпоху господствовали жесткие идеологические оценки. Но вот идеологический диктат был отменен, «единственно верное учение» рассыпалось в прах, и что же? Восторжествовал «научный и единственный» подход к хотя бы основным событиям истории?
Как бы не так! Плюрализм мнений и подходов ширится, словно река в половодье. Так может быть, прав мой давний собеседник?
На взгляд «технаря», все верно: история не наука, потому что исторический процесс не может быть верифицирован, то есть к нему нельзя применить некую шкалу неподвижных эталонных оценок. Да, история имеет дело с бесконечно многообразными и бесконечно глубокими объектами — с душой человека и с его идеями.
Об этой особенности истории размышлял Достоевский. «Нет, не многомиллионные массы, — говорил он в «Дневнике писателя», — творят историю. И не материальные силы, и не интересы, которые кажутся столь непоколебимыми, так и не деньги, не меч и не власть, а всегда поначалу вовсе незамечаемые мысли — иногда совершенно незаметных людей».
Так что же, история не способна быть точной наукой? Она и есть точная и строгая дисциплина, только ее точность и строгость сложная.
Вот об этой сложности и призваны рассказывать мы нашим детям.
...А те спорщики скоро помирились, сойдясь во мнении, что император Николай I (речь тогда шла именно о нем) был непростой и противоречивой личностью. Как ни странно, в спорах иногда рождается истина.

Алексей САВЕЛЬЕВ,
главный редактор