Когда я училась на втором курсе исторического
факультета, наша преподавательница — доктор
исторических наук, профессор Т.В.Антонова —
предложила создать кружок «История России XIX
века в лицах», целью которого стала работа с
мемуарами позапрошлого столетия. Студенты,
принявшие участие в проекте, должны были
тщательно познакомится с содержанием книг,
проанализировать полученную информацию — и дать
собственную оценку событий.
Нам были предложены тексты, совершенно разные по
характеру и политическим убеждениям авторов
(А.Ф.Тютчева, И.И.Янжул, К.Ф.Головин,
С.Я.Елпатьевский и другие). Многие из них мало
кому известны, им не посвящены монографии, о них
не пишут статьи. Нам эти фамилии тоже мало о чем
говорили, поэтому выбрать своего героя было
сложно. Но именно этим и интересна работа с
мемуарами.
Волей случая я выбрала Сергея Яковлевича
Елпатьевского. До нас дошло много его
произведений, среди которых особо выделяются
автобиографические «Рассказы о прошлом»,
мемуары «Близкие тени» и «Воспоминания за 50 лет».
О работе с его мемуарами я хочу рассказать более
подробно.
Итак, «Воспоминания за 50 лет». Это рассказ о
судьбе самого автора, о быте, о положении
крестьян, об общественной атмосфере 1870—1880-х гг.
Подробно излагаются события, которые
происходили с 1872 по 1914 г.
Тогда в стране происходили кардинальные
изменения. Были проведены реформы, шло бурное
развитие капитализма, монополизировалась
промышленность, формировались новые слои
населения, изменялись политические пристрастия
людей, появлялись новые органы власти.
Конечно, перечисленные мною явления знакомы нам
еще по школьному курсу истории. Некоторые
изучали этот период в университетах или
институтах. Однако...
Не буду скрывать, что моя работа продвигалась
медленно и довольно сложно. Для начала было,
естественно, необходимо тщательно познакомится
с книгой. Для этого потребовалось несколько
недель, так как приходилось очень часто
возвращаться к некоторым страницам, перечитывая
их по несколько раз. При этом надо было выделять
основные, ключевые моменты в мемуарах, то, на что
автор обращал особенное внимание. Постепенно я
выделила несколько тем, которые особенно
волновали Сергея Яковлевича.
Решение мое основывалось не только на знакомстве
с текстом, но и на сведениях о самом авторе
мемуаров.
Биографических сведений о Елпатьевском не так
уж и много, но ясно (в том числе из его
автобиографии), что Сергей Яковлевич был
человеком интересной и необычайной судьбы.
Он родился 3 ноября 1854 г. в селе Новоселок-Кудрино
Владимирской губернии в семье священника и сумел
прожить долгую и насыщенную разного характера
событиями жизнь (умер 9 января 1933 г. в Москве). В
русскую историю он вошел как писатель-публицист.
В 1872 г. Елпатьевский поступил на медицинский
факультет Московского университета. По
окончании курса в 1878 г. сразу поступил земским
врачом в Скопинский уезд Рязанской губернии.
Свободных мест было много, как отмечал сам автор,
так как тогда еще не завершилась русско-турецкая
война 1877—1878 гг. и многих выпускников взяли в
армию.
В своих родных местах, во Владимире, Елпатьевский
устраиваться не хотел. Он пишет: «В селе, где я
вырос и с которым долго был связан, я знал не
только каждый двор, каждого крестьянина, но знал,
чья телка, чей жеребенок. Мне хотелось нового,
незнакомого».
Именно о новых сторонах жизни пореформенной
России и рассказывает Сергей Яковлевич в
мемуарах. Он затрагивает такие проблемы, как
экономическое развитие России, жизнь городских
сословий и крестьянства, пореформенного
дворянства и интеллигенции.
Я прочитала довольно большое количество книг о
той эпохе. Это, впрочем, было одним из условий
исследования. Было необходимо изучить данные
разных, в том числе и современных, авторов — с
тем, чтобы в дальнейшем сопоставить их с фактами,
изложенными в мемуарах.
Один из основных вопросов, о которых
Елпатьевский пишет в «Воспоминаниях за 50 лет», —
вопрос крестьянский.
Все мы благодаря нашим учителям истории знаем,
что 19 февраля 1861 г. в России было отменено
крепостное право. Крестьяне получили свободу.
Знаем и о том, что с того времени бывший
крепостной получил возможность свободно
распоряжаться своей личностью, а также ряд общих
имущественных и гражданских прав: от своего
имени выступать в суде, заключать разного рода
сделки, открывать хозяйственные заведения,
переходить в другие сословия. Обычно
исследователи, а вслед за ними и учителя делают
вывод, что всё это давало большой простор
крестьянскому предпринимательству,
способствовало росту отхода на заработки и,
следовательно, формированию рынка рабочей силы.
Все, кажется, согласны, что произошло и
нравственное раскрепощение крестьян. Трудно
оспорить очевидный (для всех, кроме политически
ангажированных авторов) вывод: крестьяне стали
жить лучше.
Но вот факты, изложенные Сергеем Яковлевичем
Елпатьевским в его книге.
Еще в студенческие годы (а это годы 1870-е) Сергей
Яковлевич считал, что необходимо улучшать
условия жизни крестьян. Возникает вопрос, с чего
бы это? Ведь у крестьян, как нам известно, и так
всё складывалось неплохо. Крепостное право
отменили, земледельцы стали свободными. Правами
их наделили и т.д., и т.п. О чем еще можно мечтать?
Но продолжим изучать источник. Возможно, какие-то
сведения прольют свет на пока необъяснимое
желание тогда еще молодого студента.
Елпатьевский жил в селе Милославском, где
размещался земский пункт. Вот описание тамошнего
крестьянского жилища: «Низенькая изба, как гриб,
покрыта огромной шапкой старой перегнившей
соломы, топилась по-черному... По утрам дымился
жалкий дымок, а к весне и дымки становились реже.
Нечем было топить и нечего было стряпать: из
пяти-шести изб сносили в одну горшочки с кашей
для ребят, взрослые ели только хлеб, запивая
водой — квас варили в редких избах. Молоко шло
только для ребят. Считался зажиточным тот двор,
где своего хлеба хватало до Великого поста».
Сергей Яковлевич также отмечает неодинаковое
положение крестьянства в разных губерниях. Так,
земледельцы во владимирских местах были
зажиточными. Они и раньше не знали крепостного
права — были приписаны к царским конюшням, имели
хорошие заработки, выгодные плотничьи и
столярные промыслы в Москве. Крестьяне
владимирского села, уходившие в Москву на
плотничьи работы, «возвращались оттуда здоровые,
франтами, непременно в козловых сапогах со
скрипом, в галошах, в которых щеголяли в сухие дни
нашего храмового праздника на Илью-пророка». Они
привозили гармоники, самовары, гостинцы для
семьи, «привозили московские слова, московские
манеры, вольные речи».
Совершенно другими предстают крестьяне
Рязанской губернии. Они прибывали (иногда пешком
за сотни верст), худые и истощенные, оборванные и
«привозили с собой поломанные кости, страшные
торфяные язвы и ... сифилис, который быстро
распространялся на всю семью».
Так на примере двух губерний, Владимирской и
Рязанской, Елпатьевский показал, как в России
проходила отмена крепостного права. Он отмечал,
что разные помещики истолковывали царский указ
по-своему, и часто не в интересах крестьянства, а
в свою пользу.
Мемуарист утверждал: «Несмотря на то, что
крепостное право было отменено, оно продолжало
жить в нравах, во взаимоотношениях... Пятьдесят
лет назад в нравах, в общественных настроениях
живо было еще прошлое, дореформенное, и на моих
глазах входило новое, боровшееся против старого,
отжившего».
Сергей Яковлевич приводит много интересных
фактов, иллюстрирующих эту мысль. Например,
описанный в воспоминаниях помещик Сафонов,
который сам вел крупное хозяйство. «Был
обиженный освобождением крестьян, озлобленный,
непримирившийся. Он не признавал земства,
игнорировал его, не платил земских сборов за свою
землю». Он сберегал мир дореформенной России.
Елпатьевский в «Воспоминаниях за 50 лет»
описывает конкретные ситуации, которые
складывались после реформ. Он показал, каким
образом было уничтожено дворянское сословие в
России, как жила (может быть, выживала?)
интеллигенция.
Мемуары — тот вид исторических источников,
который способен ненавязчиво
продемонстрировать студенту, школьнику (а не
только профессиональному исследователю) живые
черты нравов, быта, социальной действительности.
Надеюсь, знакомство с воспоминаниями станет
одним из важных способов приобщения человека к
истории — на всех этапах гуманитарного
образования.
Будем надеяться и работать. А пока что —
фрагмент малоизвестных мемуаров, с их
своеобразным стилем, выверенными и случайными
оценками, точными (а иногда пристрастными)
суждениями, вводящими нас в мир
полуторасотлетней давности.
Сергей Елпатьевский
Из «Воспоминаний за 50 лет»Крестьянство
Еще в студенческие годы я считал, что необходимо отобрать землю крестьянам. Поэтому я сошелся с революционерами-народниками, стал одним из руководителей московского студенческого движения. Но более старшее поколение, как мой отец, считало, что и наделы у крестьян достаточны и земли кругом сколько угодно, сдается она ни по чем, а крестьяне все-таки не берут ее, потому что достаточно своей земли, что они больше и легче зарабатывают в Москве своим плотничанием.
Такое мировоззрение заставило меня считать себя не нужным своему крестьянству и что в других местах во мне больше нуждаются как враче и в моих советах о новом устройстве крестьянской жизни.
Но действительность, с которой я столкнулся, оказалась более жестокой, более страшной, чем то, что я вычитал в книжках, о чем говорилось на наших собраниях.
Мой земский пункт размещался в селе Милославском...
Во время объявления Манифеста 1861 г. о воле эта округа начала бунтовать, не приняла землю и вышла на нищенский надел. Людям нельзя было ни снимать помещичьей земли, ни отрабатывать за выгон для своего скудного скота.
После Манифеста 19 февраля 1861 г. об отмене крепостного права среди крестьян появился слух о расширении крестьянского надела. Чтобы остановить его распространение, был объявлен циркуляр о том, что никакой прибавки земли крестьянам не будет.
Реакция крестьян была такова: «Манифест от царя... Хотел царь дать землю крестьянам, да министры отсоветовали». Манифестом царь обидел крестьянство, но волю он дал, освободил народ от господ. Крестьяне это помнили и ждали, что царь исправит ошибку и распорядится нарезать крестьянам от барской земли. Но в народе также ходил слух о злонамеренных людях, которые говорили о том, что будет нарезка земли крестьянам.
Несмотря на то, что крепостное право было отменено, оно продолжало жить в нравах, во взаимоотношениях. Когда осенью крестьяне делили земли на следующий год, управляющие помещичьих имений сдавали землю в аренду только под условием обработки известной доли помещичьей земли и при этом не спрашивали, сколько тот или иной домохозяин желает обработать барской земли, а записывали на двор столько десятин, сколько, по их соображению, данная семья может осилить.
Мой медпункт находился в усадьбе Мусина-Пушкина, который славился джентльменом, образованным, добрым, благожелательным человеком. Он был известен в Москве своею благотворительностью и всегда шел навстречу моим попыткам уладить медпункт. Но и в его системе хозяйства были: принудительная раздача земли; обвязывание крестьян с осени. Именно в его селе крестьяне жили нищими и полуголодными.
Разговоров о плате не было. За 5 рублей 50 копеек с десятины крестьянин обязывался вывезти навоз на поля помещика, вспахать, выборонить, сжать и свезти хлеб на барское гумно, т.е. они делали ту работу, которая в моих местах, где земля была хуже и урожай ниже, оплачивалась в то время восемнадцатью, двадцатью рублями.