публикация источника

Владимир ЯРУГА

Личные письма к председателю ВЦИК М.И.Калинину

Тексты хранятся в РЦХИДНИ (Ф. 78).
В письмах сохраняется стилистика, а также некоторые орфографические и пунктуационные особенности оригиналов.

Дорогой тов. Председатель!
Меня просят обратиться в Москву к Вам и заявить о тех безобразиях, которые чинят в Тамбове Губпродукт, Горисполком и т.п. по поводу реквизиции мебели в Тамбове и других предметов.
1) Реквизицию производят без ордеров при револьвере;
2) накладывают всё, что попадет под руку реквизитору: мебель, посуда, белье, обувь и пр. и пр.;
3) никакой описи при отборке и погрузке не делается;
4) накладывается с положительной небрежностью: ломают, колют, бросают, портят — словом, большую часть отобранного приводят на месте в негодность или портится;
5) например, при реквизиции у Патутиной, Дворянская, 36, были разбиты все вазы с цветами и пальмами, которые и брошены на дворе, а у Крюченковых, Дворянская, 41, при реквизиции здесь уже из сундуков и пр. раздавались реквизированные предметы: белье, посуда, кастрюли — посторонним по распоряжению агента реквизирующего, у Крюченковой-Булгаковой, Дворянская, 62, отобраны ключи у хозяйки и всё без описи забрано каким-то «диктатором»; граждане от произвола стонут и боятся рот раскрыть — чтобы не было ему хуже; произвол полный, многовластие страшное; паника, страх обывателя ужасны.
Навезенную мебель и обстановку хранят прямо на дворе, под открытым небом, мебель сыреет, гибнет, а реквизиторам дела мало до этого, — полное презрение интересов властей, скрытый саботаж, издевательство, грубое обращение.
Мебель расхищается, раздают знакомым, причем лучшую мебель и обстановку захватили себе власть имущие комиссары, заведующие разных отделов и пр.
Обратите на это внимание и предпишите через распоряжение об отмене и запрещении реквизиции и удовлетворении потерпевших граждан от реквизиции.
Вообще, в Тамбове многое творится неладно, да жаловаться некому.

Гражданин
<подпись неразборчива>,
бывший адвокат,
ул. Бебеля, 47.
30.04. 1919 г.

Дорогой Михаил Иванович,
посылаю к Вам нашего инженера Нахимсона и тов. Дмитриева с поручением отстоять вместе с Вами и при Вашем содействии наши электрические станции. Их у нас заберут в Совнархоз по мотивам, понятным только этому бестолковому учреждению.
Работать в Петрограде становится невозможно. Всякий бестолковый администратор делает карьеру на нашем городском хозяйстве, откалывая от него то одно, то другое учреждение.
Например: беспомощная продовольственная управа вздумала отобрать у нас сельскохозяйственное дело. Мы, видите ли, не дали около 6 миллионов пудов овощей, мы запахали и засеяли в самом Петрограде 4300 десятин, т.е. на 2800 десятин больше, чем это было в Питере в дореволюционное время. Так надо это дело разрушить, чтобы дать продовольственной управе возможность делать карьеру. Бадеев ездил в Москву, там с кем-то вел переговоры и получил уверение, что будет так, как ему хочется.
Делается что-то невероятное. Петроград и, кажется, все республики превращаются в сумасшедший дом. Я устал от борьбы с бездарностями невероятнейшим образом и всё думаю, скоро ли наши высшие власти уберут меня в дипломатию, отправят меня «дипломатом» в какое-нибудь большое государство, чтобы восстановить отношений с Европой, так как иначе мы задохнемся...
Итак, помогите Нахимсону и Дмитриеву всем, чем только можете.
На этих днях я посылаю в Москву же Завалишина, который должен исхлопотать сумму небольшую денег для нашей Чрезвычайной санитарно-технической комиссии. Помогите ему в хлопотах.
Жму руку.
Екатерине Ивановне привет.

7/Х 1919.
Михайлов.

Здравствуйте, дорогой Михаил Иванович.
Шлю мой привет из медвежьей глуши, из Пронска, Рязанской губернии, где я волею революционного народа — комиссар продовольствия. При изъятии излишков хлеба от крестьян, их мелко-буржуазные наклонности, их собственнические инстинкты затрагиваются.
Кулачество морщится и идут к тебе на поклон. Лапти у них свои, а потому их паломничество видно является массовым; ты их принимаешь и шлешь нам расследовать.
Мы много лаптей стоптали, всё расследовали и пришли к следующему: хлеб рабочим и Красной армии нужен, и мы его должны дать, что я и делаю, а ты, дорогой, будь покоен. Я знаю, что делаю. Крестьянам говори, что хлебушко нужен. Пусть отдают государству, а не спекулянтам.
О Пронском уезде не беспокойся — здесь я и знаю что надо.
Собираюсь приехать к тебе, да всё некогда, может, как-либо завернешь проездом в наши болота.
От Мирона и Конона давно не получаю писем, они оба в Смоленской епархии. Знаешь ли, где С.А.Алилуев?
Если найдешь время, черкни. Адрес: Пронск, Председателю Укомпарта. Будь здоров.

Твой Козьма Савченко.
17/XI—19 г.

Многоуважаемый товарищ Михаил Иванович!
Молю и я Вас заступитесь за тех несчастных 38 человек, которые обречены М.Ч.К. к высшей мере наказания, то есть к смертной казни.
И этот ужас совершается даже без суда... Хотя бы и революционного трибунала.
Несчастная Россия и без того захлебывается в собственной крови.

Уважающий Вас товарищ
Андрей Павлов.

Привет многоуважаемому Михаилу Ивановичу!
Посылаю Вам письма в бесчисленном количестве, и мой глас остается гласом вопиющего в пустыне. Неужели после
4-месячного заключения придя на Гороховую и посидя без допроса несколько дней, опять отправят сидеть без допроса 4 месяца. Мое дело Вам известно, похлопочите и пришлите покормиться и покурить.

Хатинцев.

Дорогой товарищ Михаил Иванович!
Вместе с моим сердечным приветом направляю к Вам тов. Белякова, нашего военкома шторма, которому прошу оказать всяческое содействие в его «хлопотах» по части «выкачки» из Белокаменной кое-чего для нашей армии. Шлет Вам привет тов. Буденный, он часто Вас вспоминает и считает Вас советским «батьком».
Мне передают т-щи, приезжающие из Москвы, что у Вас, в сферах, составилось представление о конармии, что последняя разложилась, обратилась в банду и представляет из себя Григорьевскую шайку, на новый лад, конечно. Считаю обязанностью засвидетельствовать, что ничего подобного нет. Конармия есть лучшее оружие в руках Соввласти. Были моменты, они уже пережиты, когда была некая опасность. Сейчас армия совершила ряд величайших подвигов и только благодаря ей мы заканчиваем здесь драку.
Я очень прошу Вас, Михаил Иванович, поменьше обращать внимание на кликушество мещан, хотя бы они и были в коммунистической шкуре. Вопли о погромах и насилиях в Ростове и Нахичевани раздуты до чертиков! А на войне, да еще когда завоевывают города, «гнезда» контрреволюции, да еще когда красные бойцы не удовлетворяются ни обмундированием, ни жалованьем, а политкомами являются безграмотные во всех отношениях люди, при таких условиях маленькие эксцессы должны быть, и они естественны. Со всем этим ведется самая усиленная и беспощадная борьба.
Нужна Ваша помощь — посылайте хорошую публику и давите на все разные органы, чтобы мы снабжались деньгами и обмундированием, и всему безобразному сразу наступит конец. Если обстановка потребует переброски нашей армии на Пшкарев-Панов, бросайте смело, дело будет сделано в самом наилучшем виде.
Конармия сейчас нуждается в самом коротком отдыхе, а затем снова она может быть употреблена в самое серьезное дело. Передайте привет тов. Лутовинову и Енукидзе.
Крепко жму Вашу руку.

С ком. прив. К.Ворошилов
Ростов н/Д, 11/III — 1920 г.

г. Орехов, Таврической губ.
27 февраля 1921 года.

Здравствуйте, тов. Калинин! Шлю Вам привет и желаю счастливых успехов в Вашей жизни. Тов. Калинин, первое спешу сообщить Вам, что Махно бандит еще на Украине существует. И всё еще Советской власти приносит вред. 20 февраля неожиданно напал на наш полк, где пришлось ему нас обезоружить: зарубить зверски командира полка и командира батальона, военкома бригады, несколько командиров и красноармейцев.
Мне пришлось удачно скрыться, хотя искали, но не нашли. Только пришлось пострадать своими вещами. Когда меня поймали, то сняли с меня подаренные Вами серебряные часы с цепкой, бумажник, десять тысяч рублей денег, бинокль, наган, последнюю сумку, хромовые сапоги, белье, шинель, шапку, почти совершенно пришлось бежать раздетым около пяти верст, сейчас чувствую себя больным.
Одним словом, этот бандит грабит и уничтожает красных командиров, но долго он не будет грабить и долго не будет существовать. Остальные успехи пока ничего идут.
Шлю привет Вашему семейству, Екатерине Ивановне и детям Вашим. Затем до свидания.

С приветом к Вам
Кузьма Иванович Демин.
Адрес:
Действующая Красная армия,
96 полевая почтовая контора,
42 стрелковая дивизия,
372 стрелковый полк,
командиру 4 роты Демину.

23 февраля 1923.
Поварская, 52.

Многоуважаемый Михаил Иванович, я не могу не высказать Вам своего мнения относительно высылки Булгакова. Говорить я буду только от своего имени, так как имею органическое отвращение к коллективным выступлениям, особенно к выступлениям и протестам, обращенным к безличному учреждению, как правительство.
Вас же, от которого отчасти — если не всецело — зависит отменить приговор — я лично знаю. Я помню, как искренно и задушевно мы с Вами в Ясной толковали и спорили о самых для нас обоих важных и дорогих предметах. Поэтому я пишу Вам, как человек к другому, уважаемому им, человеку, и хочу сказать Вам, что карать за высказывание вечных истин — недостойно Вас.
Всякие политические системы — и между прочим та, в которую правительство пытается втиснуть нашу огромную многогранную родину — отойдут в вечность. Учение же любви и единения останется вечным. И наказывать за исповедание и высказывание вслух этих истин — нехорошо. И особенно нехорошо это для правительства, поставившего среди своих лозунгов принцип «равенства, братства и свободы».
Конечно, человек, как Булгаков, всегда и везде нужен и будет везде оценен по достоинству, поэтому неизвестно, насколько высылка его явится для него наказанием. Но для его друзей, и для меня лично, это будет потерей друга, единомышленника и драгоценного сотрудника по любимому делу. Для нашего же правительства эта высылка ляжет пятном, за которое многие упрекнут его.
Вот всё, что я хотела сказать Вам. Простите, если Вам это неприятно.

В. Сухотина-Толстая.

Р.S. Я только что кончила письмо к Вам, как пришло по почте прилагаемое письмо от жены Хропс. Ник. Абрикосова, с которым я у Вас была. Помните? Дело его знает тов. Смидович.
Пожалуйста, сделайте что можете для него. У него огромная семья, он необычайно трудоспособный, честный и хороший человек. Семья его погибнет без него.

Многоуважаемый т. М.И.Калинин.
Вы нам говорили, что агенты ГПУ достойные уважаемые граждане, которые везде должны быть почетными гостями, как защитники рабоче-крестьянской власти.
После Вашего отъезда стали Вашу речь обсуждать и решили Вам сообщить, что Вы, вероятно, не знаете. Мы знаем про агентов ГПУ столько, что можно написать целый том.
Для начала решили написать Вам о следующем: есть у Красных Ворот пивная, где бывают агенты ГПУ, пьют и откровенно торгуются о взятках. Так следователь Муратов и Линде на наших глазах торговались с родственниками арестованного нэпмана Жеребина и требовали 15 000 рублей, а им давали 10 000 рублей. Пьяные они хвастались, что могут любого арестованного освободить, а кого захотят выслать в Нарым.
Когда мы стали говорить между собою, то набралась целая уйма дел — одно лучше другого.

14.Х.1925 г.
М.Иванов

Письмо М.И.Калинину, нашему соседу,
из деревень Кимрского уезда, Тверской губернии

О крестьянах, соввласти и ее мероприятиях и умирающей России.

Крестьяне России как были неграмотными забитые нуждой и давлением правительства царя, так и сейчас при соввласти. Еще хуже живут, хозяйства стали беднее, молодежь ни к чему не учится, жизнь идет новой деревни тяжко и плачевно.
Во-первых, земля переделена, население перессорено и разбито на три лагеря враждебно друг другу, а именно: кулаков, середняков и бедняков. А это тормозит развитие сельского хозяйства, так как всюду и везде происходит грызня между расслоениями деревни и т.д. и т.д.
Во-вторых, молодое поколение не учится и не работает.
И в-третьих, крестьяне ходят оборванцами, голодными, безработными.
Раньше деревня была богатой и веселой, жизнь шла полным ходом, работы было по горло... Всё играло. По новой поговорке: при «Николашке» — ели кашку, а при соввласти и жидах нет и жвачки. В общем деревня с каждым днем развивалась, а при соввласти она с каждым днем ухудшается, а в связи с этим настроение крестьян по отношению к соввласти и соответствующим ей органам натянутое, а этому есть много причин, а именно: соввласть не считается с бедным крестьянством.
1) Пришло время платить госналоги в громадном размере и плати, а если бедному крестьянину нет сил платить, он почему-либо не может платить весь сразу налог (а кулак всегда заплатит продналог, всем понятно): бедность хозяйства, старость, одинокость и т.д. Власть не считается, есть ли у него или нет. Приезжает милиция, продает корову, продает последнюю лошаденку и берет за это налоги. Этого насилия не было при царе, так стало при совете.
Другая причина. Крестьяне не могут добиться в ВИКе и вообще в совучреждениях, что им требуется; постоят, потолкутся, походят по совету и скажут: «Людей в совете напихано до черта, а дела и порядка нет».
Третья причина. В совконституции говорится: власть ее рабоче-крестьянская, но нет ничего крестьянского, всё находится в руках рабочих или других разных элементов пришлых, а крестьянину достается кукиш. Хочет крестьянин развести свое хозяйство, но власть теми или другими давлениями тормозит. Агитирует и вовлекает в артели и коммуны. Но нет образцового примера в коммунах, а наоборот всё разлажено и доломано, «веет прахом». Приехал крестьянин-ремесленник в город на побочный заработок и идет в госпредприятие взять работу, ему говорят: «Ты крестьянин, и ты можешь жить дома. Нет для вас у нас работы, — скажет какой-нибудь “пузан” советского изобретения, — к нам в город всё время едут эмигранты, и их в первую голову надо ублаготворить работой и местом».
И пойдет опять в свою победневшую убогою деревнюшку русский крестьянин, проклиная всё на свете. И скажет он своим товарищам: «Стали фабрики, заводы, поезда и пароходы, нету хлеба и муки, не дают нам проклятые большевики». И много других причин, все не упишутся, да и трудно их писать крестьянину.

О соввласти и ее мероприятиях

Раньше до революции деревня не знала подобных явлений. А теперь самогонка льется рекою по улице деревни. Раньше крестьяне помимо своего хозяйства учили детей разным ремеслам и образованию, а теперь молодое поколение будет поголовно пастухами и еще хуже — разбойниками. И не будет русских ремесленников, мастеров, инженеров, а придется их выписывать, как при Петре, из-за границы.
Прошло, слава Богу, 8 лет, как существует соввласть, но еще не так хороша, как восхваляют ее наши вожди. В общем, соввласть ничего не сделала и не делает для народа. Раньше сидели природные вековые князья и дворяне во дворцах, а теперь сидят разношерстные, разноязычные воротилы и управляют послушным русским народом.

Об умирающей России

Раньше не было свободы у печати для народа, и теперь ее нет (несмотря на пролитую кровь в 17 году). Если мы такое пишем письмо, и любой из нас — то меня, то другого и пятого, и десятого — мы не сомневаемся — отправят туда, где «Макар телят не пас».
Русский народ и крестьянин боролся в 17—21 годах за свободу, равенство, братство и т.д. А свободы сейчас нет. Равенства и в помине не было, о братстве и сказать нельзя. И так Россией кто управляет— «жид» и больше никто. (А остальные, русские, конечно, пешки.) А за ними и другие. А почему? А потому, что жиды взяли власть из рук русских взятую кровью в 17 году.
Да... умирает наша Родина, М.И.Калинин.
Крестьяне ждут ответа.

Смирнов, Голубка, Максимов и др.

Если, М.И.Калинин, у нас страна считается свободной и печать, то просим поместить это письмо.

Ленинград.
17 июня 1926 года.

Здравствуйте, дорогой товарищ Калинин, разрешите мне, как жене Мешакова Василия, работавшего на электростанции № 3 и бывшего вашим товарищем, просить вас о помощи. Я нахожусь одна, без работы и имею семью в количестве четырех человек, и тоже без работы. Жить в таких условиях невозможно. Я ходила на станцию, ходила на биржу труда, чтобы устроить детей, но вот хожу уже два года, а результатов нет никаких. А посему я в надежде на вашу помощь пишу и прошу вас, помогите мне в моем горе, и если будет можно, то составьте протекцию по определению на работу детей.
Мужа я лишилась и, имея одного сына — в рядах Красной армии, осталась с безработными, нахожусь в весьма безвыходном положении. А посему еще раз прошу вас, помогите, как семье вашего товарища и активно работавшего с вами же в революционной работе до 1908 года.
Остаюсь в надежде и ожидании на вашу помощь.

Дарья Дмитриевна Мешакова,
жена вашего товарища
В.Мешакова.
В случае ответа,
прошу дать по адресу:
г. Ленинград, Поддельская ул., дом 14, кв.30.

Стихи Н.С.Щулева и рассказы из своей головы

Осень

Уже осень на дворе солнышко не светит. Только дождик безустанный льется без конца. Березы молча приклонились со своими желтенькими листочками. Оне облетели тосковали о веселых птицах. Уже птички улетели через черные моря, где их ждет радостное солнце.

Рассказ как жил Еремка-Еремей

Еремке было 12 лет. Он остался без отца, с одной матерью. Отец у Еремки убит на войне. Землю отобрали, пришлось ходить Еремке по миру. Одна была радость у Еремки — это лошаденка.
В одно утро Еремка с матерью поехал просить милостыню, в дороге лошадь пропала. Мать с тоски залегла, слегла в больницу. Еще больше стало заботы на сердце у Еремки. Ходил Еремка по деревням, спал украдкой в сараях. Однажды пришел с работы Еремей, лег отдохнуть у хозяина и заснул.
Крепко спал. Снилась Еремке его мать здоровая, отец приехал и хочут ехать в город. Еремка как с радости закричит: мамка, тятька, я по базарам там ходить буду! И пробудился, а перед ним стоит хозяин, он говорит: «Эх, парняга, вести плохие пришли, мать твоя померла». Еремка помутился, упал лицом и заплакал.
Когда опамятовался, задумал думу: наверно, придется и мне помереть. Нет, я не должен помирать, я пойду в город. Взял худые лапти, катанки и отправился. Отошел он от своей деревни и посмотрел на нее. «Прощай, прощай, милая деревня». Пришлось ночевать в кустах в яме, а страшно ему. Есть охота. Наутро Еремка подходил к станции. А когда настал вечер, на станции добылся электрический фонарь. Еремка забрался в казарму, прижался в углу и заснул крепко.
Михаил Иванович Калинин, шлю я тебе сердечный привет, я тебе пишу, что мне охота почитать книг, но их нет, всё надо купить. Пожалуйста, не пошлешь ли мне книг. Неужели не пожалеешь сироту и не пошлешь книг. Пошли книг, которые пополезней крестьянскому хозяйству, хотя я еще не в силах зарабатывать на хлеб.
Мой адрес: П.О. Жар. С-двинской губ., Нюксенского района, Городешинского
с/с, деревня Слобода.

Николаю Семеновичу Шулеву.

Письмо Всероссийскому старосте
Михаилу Ивановичу Калинину

Я, сын крестьянина села Мелово, Золотовского кантона, года рождения 1901-го, четыре с половиною года находился в рядах Красной армии, с винтовкой в руках защищал дело революции; политически всё же я воспитан слабо и не сомневаюсь в том, что в моем письме могут быть и ошибки, но может быть частица и правильности.
Как только взглянешь в недалекое прошлое, рисуется перед глазами картина такова: еще раз повторяю, не так давно, везде и всюду вывешивались, расклеивались лозунги, печаталось, говорилось: долой зеленого змия из деревни, долой пьянство, а вышло — наоборот. Те, которые всюду кричали, говорили, начинают эти семена сеять везде и всюду по всем отдельным уголкам наших далеко отброшенных от Центра деревушек.
Еще, Михаил Иванович, скажу о заветах нашего дорого неоцененного вождя и учителя Владимира Ильича Ленина, как начнешь разбираться своею слабою мыслью и смотришь, мы их залили вином, как становится позорно, грустно, прямо хочется плакать о дорогой и заветной цели Ильича, что о кооперации, прямой непоколебимый путь к социализму это через нее. И ее наша, наша пролетарская власть превратила в кабак, как это называют ее теперь наши граждане села.
Маленькую фразу напишу таковую. Пойдешь в лавку, т.е. в кооператив, купить что-нибудь, по мелочи: керосину, спичек и так дальше, возвращаяся оттуда, встречаешься по дороге с гражданами села. Идут туда же и спрашивают, кабак-то открыт? Остановишься, посмотришь на них, что им отвечать. Сущая правда, что кабак, очищенные в нем полки ломятся, а из остального товару голодовка, и скажешь им открыто и пойдешь домой, уши свои видишь.
Но заметьте, Михаил Иванович, я беспартийный, мне интересно бы знать, как Вы смотрите на такие вещи. И вот, Михаил Иванович, я лично вношу предложение таково: снять эту работу с кооперационной, не место, по моему мнению, торговать вином в кооперативе, долой зеленого змия с кооперативного пути, он нам триста лет при власти Романовых изъел кишки-то; а тут, здравствуйте, наша, наша пролетарская власть навязала нам его; назовите меня как хотите, как Вам угодно, я буду писать, говорить, долой зеленого змия с кооперативного пути.
Неужели власть нашла нужным торговать в кооперативах, неужели она нашла нужным залить кооперативный путь вином; т.е. тот путь, через который мы хотим прийти к социализму. Пока я заканчиваю свое письмо и да здравствует кооперация, а не казенка, да здравствует наш проводник к социализму.
Еще, Михаил Иванович, ответьте мне на маленький вопросик, какие цели преследования имела власть, когда выпускала вино, и обязательно оно нам или мы, может быть, могли бы обойтись без него.
И я больше, чем надеюсь в заключение, что наш центральный аппарат власти постарается снять эту работу с кооперации, т.е. торговлю вином.

С товарищеским приветом
Платон Лапаксин.
Мелово, Золотовского кантона, ССР Н.П.
Жду ответа.
23/XII/1926 г.