Судебные процессы над животными, которые порой
затевались в средневековой Западной Европе,
интересны еще и тем, что наглядно демонстрируют
нам принципиальное отличие западноевропейского
правосудия от правосудия отечественного.
Известно, что русский человек весьма скептически
относится ко всякого рода судам и не так слепо
следует букве закона, как это принято в других
странах, где всё тщательным образом расписано и
регламентировано. В Европе уважение к букве
закона прививалось и воспитывалось столетиями.
Нам кажется абсурдом то, что можно было проводить
судебные процессы над бессловесными животными,
причем обставлять эту процедуру самым
тщательным образом в строгом соответствии с
нормами тогдашнего уголовного права, с вызовом
свидетелей, с допросами, с выступлениями
обвинителей и адвокатов...
Процессы против животных известны с XIII в. По всей
видимости, они происходили и раньше, но в архивах
не сохранилось записей.
Животные рассматривались как существа,
сознающие то, что они делают, и обязанные поэтому
отвечать, подобно людям, на основании общих
законов, за всякое «свершенное ими преступление
и за всякий причиненный ими имущественный вред».
Процессы поражают своей абсурдностью и
наивностью. Интересно, тем не менее, что
тогдашняя юриспруденция признавала право
животных существовать на земле. Это право может
быть у них отнято только по постановлению
законной власти и только в том случае, если они
злоупотребляют этим правом и причиняют человеку
вред. В случае доказанной их вины, они, подобно
людям, могут быть отлучаемы от Церкви. Отлучение
животных считалось весьма тяжким наказанием.
В уголовных процессах фигурируют следующие
животные: свиньи, козлы, козы, быки, коровы, мулы,
лошади, кошки, собаки и петухи.
Животные привлекались к судебному следствию и
присуждались к наказаниям за преступления, ими
совершенные — за убийство или причинение ран
людям. Почему-то свиньи наиболее часто
встречаются в таких процессах.
Животному, совершившему преступление,
предъявляется формальное обвинение, которое
поддерживается представителем государственной
власти. В случае необходимости обвиняемое
животное подвергается аресту и заключается в
общую для всех преступников тюрьму.
Сохранился счет от 1408 г., из которого видно, что на
ежедневное содержание свиньи, арестованной по
обвинению в убийстве ребенка, отпускалось
столько же, сколько и на иных заключенных.
В судебном заседании допрашиваются свидетели и
также подвергается допросу само подсудимое
животное, которое приводится в суд. Так как оно не
отвечает — по крайней мере, понятным для людей
языком, — то ответом служат звуки, издаваемые
животным при сопровождающей допрос пытке, причем
обычно эти звуки толкуются судом.
Следствие ведется с соблюдением всех
формальностей. Суд назначает обвиняемому
животному защитника, выслушивает его
защитительные доводы, дает ему сроки для
апелляции и вообще гарантирует обвиняемому все
средства защиты.
Процесс обычно кончается присуждением к
смертной казни. Сохранилось указание, что суд
одного австрийского города XVII в. приговорил
собаку к одиночному заключению. Но, как правило,
осужденные животные приговаривались к
повешению, погребению живьем, убиению камнями,
сожжению или обезглавливанию.
Часто животные подвергались отрубанию ног, ушей
и других частей тела, указанных в приговоре.
Часто суды заменяли смертную казнь дорогих и
полезных домашних животных продажей их на убой —
с тем, что голова убитого животного выставлялась
в каком-либо публичном месте. Такую резолюцию мы
находим в актах гентского суда 1578 г. Речь шла об
осуждении коровы, причем суд постановил, чтобы
половина дохода с продажи преступного животного
поступила в пользу потерпевшего, а другая
половина — в городскую казну в пользу бедных.
Приведение в исполнение приговора происходило с
соблюдением тех же торжественных и сложных
формальностей, какие были разработаны для людей.
Казнь происходила открыто, в присутствии народа,
на городской площади, в некоторых местах — при
звоне колоколов. Исполнение приговора
поручалось государственному палачу. Сохранились
в архивах счета на вознаграждение за исполненную
казнь.
Осужденное животное волочили в сопровождении
большой толпы к месту казни, часто оно было одето
в человеческую одежду. Для повешения специально
возводилась виселица.
Известно множество процессов над животными,
имевших место в течение XIII—XVII вв.
В 1268 г. в Париже была приговорена к сожжению
небольшая свинья — за то, что она съела ребенка.
В 1386 г. другая свинья была приговорена к
отрубанию ноги и головы, а затем была повешена.
Эти два наказания назначены были ей в возмездие
за учиненные ею два преступления: во-первых, она
разорвала руку и лицо ребенка, и, во-вторых, съела
его. Свинья была казнена в человеческой одежде на
городской площади.
В 1313 г. во Франции разъяренный бык, убежавший из
стойла, проколол рогами встретившегося ему
человека. Карл граф де Валуа издал повеление об
аресте быка и о производстве над ним суда. На
место происшествия был послан специальный
чиновник для выяснения обстоятельств дела.
Собранные показания были представлены суду,
который присудил быка к повешению. Казнь была
совершена на том самом месте, где бык учинил
преступление.
10 января 1457 г. суд в Савиньи разбирал дело по
обвинению свиньи и шести поросят в убийстве
пятилетнего мальчика, Жана Мартена. После
обычных формальностей судья признал свинью
виновной и присудил ее к повешению за задние
ноги. Что же касается поросят, то их участие в
преступлении не могло быть установлено с
достоверностью, вследствие чего они были
оправданы.
В 1499 г. в аббатстве Святого Иосифа было
возбуждено уголовное преследование против
свиньи. Вот текст состоявшегося приговора: «Имея
в виду, что по обстоятельствам дела, вытекающим
из процесса, возбужденного прокурором,
трехмесячным поросенком причинена смерть
ребенку по имени Жиль, имевшему от роду полтора
года; принимая во внимание данные следствия,
произведенного прокурором; осмотрев и выслушав
всё, что касается указанного поросенка и
обстоятельств дела, — мы присудили его к казни
чрез повешение».
В деле также имеется протокол объявления
приговора свинье перед исполнением казни. Вот
счет расходов по исполнению казни:
1) на содержание свиньи в заключении — 6 су
парижских;
2) на вознаграждение палача, прибывшего из Парижа,
— 54 су парижских;
3) за телегу, на которой свинью везли к казни, —
6 су;
4) за веревку, которой ее связали, — 2 су.
Всего — 68 су.
В 1474 г. в городе Базеле осужден на сожжение петух,
который якобы снес яйцо и тем навлек на себя
подозрение, что он вошел в связь с дьяволом. Яйцо
тоже было сожжено.
В 1565 г. один мул был осужден к сожжению вместе с
его хозяином. Ему сначала отрубили все четыре
ноги, а затем бросили его в огонь вместе с
владельцем.
В 1650 г. ослица обвинялась в безнравственных
поступках. Она была оправдана судом благодаря
заступничеству местного священника, который
письменно удостоверил нравственность животного.
Были процессы против целых групп животных,
относящихся к числу так называемых нечистых:
против мышей, крыс, кротов, гусениц, разных
насекомых, змей, пиявок и т.п.
Процессы возбуждались также против аистов,
воробьев, а на берегу Женевского озера однажды
слушалось судебное дело, направленное против
угрей. Во всех этих процессах говорилось об
ограждении почвы, реки или озера от нашествия
вредных тварей.
Главная особенность этих процессов
заключалась в том, что животные выступали как
настоящие ответчики. Обвинителем или истцом
является собственник земли или воды, которой
наносится ущерб. Дело рассматривалось по
существу; предлагался к разрешению вопрос об
удалении ответчиков-животных из страны, причем
стороны приводят возражения и доводы за и против
изгнания. Когда ответчики отказываются
повиноваться решению суда и не удаляются из
страны, тогда возникает спор о применении к ним
церковного проклятия или отлучения.
Процесс начинается подачей иска обвиняющей
стороны. Суд назначает ответчику-животному
адвоката, который должен отвечать от имени
животных на предъявленное обвинение. Животным
повелевается, чтобы они в течение
разбирательства дела удержались от дальнейшего
размножения.
Эти тяжбы тянулись очень долго, иногда целые
годы.
Процессы обычно кончались постановлением об
изгнании ответчиков из страны. Приговор
приводился в исполнение не сразу. Обыкновенно
животным-ответчикам давался определенный срок,
во время которого они могли собраться в дорогу.
Животным часто отводился принадлежащий общине
участок — с тем условием, чтобы они щадили
остальную часть принадлежащей общине земли. Всё
это закреплялось в виде договора.
Множество условий и договорных пунктов, которые
регулировали подробности этих уступок,
показывает, насколько серьезно люди относились
тогда к договорам с животными.
Сохранились подлинные акты процессов против
шпанских мух, гусениц, полевых мышей, кротов и др.
Сохранился также текст прений сторон.
Есть описание случая, когда в окрестностях одной
французской деревни случилось вторжение белых
червей, которые стали опустошать местность.
Жители подали на них жалобу в суд. Белые черви,
конечно, не прислали на эту жалобу никакого
возражения. Тогда суд, выждав определенный срок,
дал ход делу и назначил ответчикам адвоката. По
рассмотрении обстоятельств дела суд признал, что
«указанные черви — создания Бога, они имеют
право жить, и было бы несправедливо лишать их
возможности существования, а потому суд
определяет назначить им местожительством
лесистую и дикую местность, дабы они отныне могли
жить, не причиняя вреда обрабатываемым полям».
Рассказывается и о другом подобном деле,
возбужденном жителями этой же местности, —
против шпанских мух. Судья прежде всего ввиду
того, что обвиняемые мушки — маленькие и,
следовательно, по его мнению, малолетние,
назначил им опекуна и защитника, который так
хорошо защищал своих клиентов, что ему удалось
добиться не слишком сурового приговора. Мушек
изгнали из страны, но им все-таки была отведена
территория, где они могли бы поселиться и
существовать.
«И теперь еще, — добавляет писатель XV в., — жители
каждый год возобновляют контракт с указанными
мушками, по которому предоставляют этим
насекомым известное пространство, а эти
последние обязуются не выходить за условленные
пределы, и обе стороны свято соблюдают это
миролюбивое соглашение».
В 1522—1530 гг. в епископстве Отенском страшно
размножились мыши и до того опустошили поля, что
жители стали опасаться голода. Они обратились в
суд, чтобы он совершил высылку мышей. Подана была
формальная жалоба против зверушек. Они были
приглашены в суд.
Мыши не явились, и неявка была расценена как
неуважение; обвинитель потребовал приступить к
окончательному решению дела. Суд назначил
ответчикам-мышам официального защитника.
Защитник прежде всего заявил, что его клиенты не
были как следует оповещены о явке в суд, ибо
многие из них находились в поле, и что вообще
одного оповещения недостаточно, чтобы поставить
в известность всех его клиентов, которые
многочисленны и рассеяны по большому числу
деревень. Этими доводами он добился второго
оповещения, которое было сделано через
объявление его вслух с кафедры каждого прихода.
Конечно, это оповещение было не более успешно,
чем первое. Чтобы представить уважительные
причины неявки своих клиентов, защитник указал
на продолжительность и трудность пути, на
опасности, которые сопряжены для мышей во время
их путешествия со стороны их смертельных врагов
— кошек, которые, узнав о вызове их в суд,
стерегут их на всех путях...
В 1690 г. гусеницы опустошали окрестности
Пондюшато в Оверни. Жители обратились к епископу
с просьбой назначить этим тварям представителя и
«присудить эти существа к изгнанию из этих мест,
в которые они забрались с такою неслыханною
дерзостью». Епископ, однако, не счел возможным
удовлетворить немедленно просьбу жителей и
ограничился назначением общественных молитв.
Ожесточенный народ решил тогда обратиться к
судье. Тот назначил гусеницам представителя — и
дело началось. Суд решил: «Выслушав стороны и
признавая справедливую жалобу жителей,
предлагаем гусенице удалиться в течение шести
дней, в случае же неисполнения сего объявляем ее
проклятою и отлученною от Церкви».
Гусеницы были присуждены к изгнанию, причем им
назначили для местожительства определенное
место. Это назначение местожительства
повторяется во многих решениях, причем
осужденные, как видно из актов, или повинуются
судебному решению и удаляются в назначенное им
место, или же, отлученные от Церкви за
неповиновение, неизвестно куда исчезают.
Иногда они уступали без суда. Так, в XVI в.
появилось на береговой полосе одной местности
множество крыс. Был назначен над ними суд. Но
прежде, чем суд дошел до приговора, епископ, в
сопровождении всего духовенства, поднялся на
самую вершину соседней горы и оттуда предъявил
крысам требование, чтобы они удалились из этой
местности. И что же? «Крысы послушно вылезли из
своих нор и, пустившись вплавь, переплыли часть
моря, отделявшую берег от маленького пустынного
острова, где они и водворились на жительство».
Время от времени виноградники Сен-Жульена
подвергались опустошению, учиняемому зелеными
жучками. В 1515 г. жители Сен-Жульена обратились в
суд с просьбой о защите их от этих насекомых.
В прошении яркими красками рисуется тяжелое
положение владельцев опустошенных
виноградников. Защитник насекомых объявил, что
он не желает от имени своих клиентов принять тот
участок, который предложили сен-жульенские
жители, так как этот участок земли совершенно
бесплоден и не производит абсолютно ничего.
Представитель жителей возразил, что участок, о
котором идет речь, «изобилует кустарниками и
деревцами, весьма пригодными для питания
обвиняемых насекомых».
Часть листа, на котором изложен приговор суда, к
сожалению, не сохранилась. До нас дошел лишь
отрывок судебного решения. Но из этого отрывка
видно, что судья перед произнесением приговора
назначил экспертов для исследования состояния
упомянутого участка. Это исследование было, без
сомнения, произведено, ибо на краю листа,
содержащего изложение приговора, мы читаем:
«Посещение экспертов стоило три флорина».
К сожалению, остается неизвестным, продолжался
ли после этого процесс и произнес ли судья
окончательный приговор.
Насколько часты были тяжбы с животными, видно
из того, что некоторые юристы считали нужным
составлять руководства по такого рода процессам,
с подробным изложением процессуальных правил и
указаний судебной практики.
В 1568 г. была издана книга Гаспара Балли. Гаспар
Балли был адвокатом в Шамбери и прославился как
опытный юрист по процессам против животных.
Приводим оттуда образцы речей, составленные
Балли и предназначавшиеся как истцам —
представителям жителей опустошаемых местностей,
так и ответчикам, представителям обвиняемых
животных. Эти речи представляют любопытный
образец старофранцузского адвокатского
красноречия.
Господа! Эти бедные жители, стоящие перед вами
со слезами на глазах, прибегают к вашему
правосудию, подобно тому, как в древности жители
островов Майорки и Минорки, пославшие к Августу
Цезарю просить солдат, которые защитили бы их от
массы кроликов, опустошавших их поля. Вы имеете
лучшее оружие, чем солдаты этого императора, и вы
более в состоянии предохранить этих бедных людей
от голода и нужды, которою им угрожают
опустошения, производимые этими животными, не
щадящими ни зерна, ни виноградников.
Им угрожает несчастие, подобное тому
опустошению, которое было произведено кабаном,
испортившим поля, виноградники и леса
королевства Калидонского, о котором упоминается
в Илиаде Гомера, или опустошению, произведенному
лисицей, посланной Фемидой в Фивы и не щадившей
ни плодов полевых, ни домашних животных, ни даже
самих крестьян.
Вам знакомо всё зло, которое приносит в страну
голод, ваша доброта и справедливость не допустят,
чтобы жители были вынуждены предаться
незаконным и жестоким поступкам.
Свидетельницами этих бедствий могут служить
матери, о которых речь идет в четвертой книге
Королей и которые съедали детей одна у другой.
Голодная смерть есть самый ужасный род смерти,
ибо ей предшествуют мучения и слабости сердца,
являющиеся новыми источниками страданий.
Я уверен, что вы почувствуете сострадание к этому
народу, если вам представят то состояние, в какое
приводит голод: «Волосы всклокочены, глаза
ввалились, лицо бледное, губы высохли от жажды,
горло покрыто шероховатыми наростами и язвами,
кожа сухая, так что через нее можно видеть
внутренности; кости, лишенные соков, выступают
из-под кривых бедер; на месте желудка — пустое
пространство» (Овидий, «Метаморфозы»).
Различные справки и осмотры, сделанные по вашему
распоряжению, дали вам ясное понятие о вреде,
причиненном животными. Так как после этого все
необходимые формальности уже были совершены, то
теперь остается вам лишь составить решение.
Обитатели просят повелеть животным оставить
занятые места и поселиться в указанном им
участке, они просят также произвести религиозные
акты, указанные нашей матерью, святой Церковью.
Так как эти просьбы разумны и целесообразны, то
вы произнесете, конечно, соответственное
решение.
Господа! Так как вы выбрали меня защитником
этих бедных животных, то вы позволите мне
защитить их права и доказать, что все
формальности, направленные против них,
недействительны. Их обвиняют — как будто они
совершили какое-либо преступление. После
наведения справок о вреде, будто бы причиненном
ими, их приглашают предстать перед судом.
Но так как всем известно, что они немы, то судья
дал им адвоката для представления суду тех
доводов, которых они не в состоянии представить.
Итак, господа, так как вы дали мне позволение
говорить в пользу бедных животных, то я могу
сказать в их защиту следующее.
Во-первых, призывать к суду можно только того, кто
способен рассуждать, кто в состоянии свободно
действовать и кто в состоянии понимать смысл
преступления. Но так как животные лишены света
разума, которым одарен один лишь человек, то,
следовательно, и процесс, затеянный против них,
недействителен.
Во-вторых, никого нельзя приглашать к суду без
всякой причины, и тот, по вине которого
производится такой вызов, обязан платить штраф.
Но животные не дали никакого повода к такому
вызову их в суд, ибо, как выше сказано, чтобы
совершить преступление, нужно обладать разумом,
которого животные лишены.
Далее, в правосудии не должно быть совершено
ничего нецелесообразного, правосудие в этом
отношении подражает природе, не совершающей
ничего бесполезного.
Я спрашиваю, что можно сделать с животными, если
их пригласят к суду и они не придут? Ибо они немы,
они не могут выбрать себе прокурора, который
защитил бы их интересы, они не могут приводить
никаких объяснений в свою защиту. Поэтому это
приглашение к суду не может иметь никакой силы, и
так как оно составляет основание всех остальных
юридических актов, зависящих от него и падающих
вместе с ним, то и весь суд над ними
недействителен.
Мне возразят, может быть, что если животные не
могут выбрать прокурора для защиты своих прав и
не могут излагать своих доводов, то всё это может
быть сделано от их имени самим судьею. На это я
отвечу, что это правильно в том случае, когда это
делается сообразно правовым постановлениям, но
не в данном случае, где ни обвиняемые, ни судьи не
могут совершить этих действий, как это видно из
глоссаторского комментария к постановлению
закона...
Но удивительнее всего то, что над этими бедными
тварями хотят произносить анафему, на эти бедные
существа хотят обрушить самый суровый меч,
имеющийся в руках Церкви для наказания
преступников. Но эти животные не могут совершать
ни преступлений, ни грехов, ибо для того, чтобы
грешить, нужно обладать разумом, который отделял
бы добро от зла и указывал бы своему владельцу,
чему нужно следовать и чего нужно избегать.
Животные не могут быть изгнаны из лона Церкви,
никогда не бывши там. Это может быть направлено
против людей, владеющих душою, а не против
неразумных животных. Так как душа этих животных
не бессмертна, то их не может поразить анафема.
Эти животные совершают действия, вполне
дозволенные даже божественным правом. Ибо об
этом сказано в книге Бытия. Если плоды земли
сделаны для животных и людей, то и животные могут
употреблять эти плоды в пищу. Животные, следуя
законам Бога и природы, не могли совершить
никакого преступления и не могут, стало быть,
подвергнуться ни проклятию, ни какому-либо
другому наказанию.
Если все эти доводы вам не кажутся убедительными,
то следующее соображение вам ясно покажет
невозможность отлучения животных от Церкви.
Произнося такой вердикт, суд действует наперекор
Божьей воле, ибо Бог послал животных для
наказания людей за грехи.
Из этого видно, что процесс должен быть
прекращен.
Чем же объясняется это удивительное явление
Средневековья — процессы против животных?
Мы находим у исследователей различные
толкования. Некоторые выводят правовое
отношение к животным из первобытного права,
перешедшего в Европу от древних народов. Прежде
всего указывают на Моисеево право. По
законодательству Моисея повелевается забросать
камнями быка, забодавшего человека, и
запрещается есть мясо этого быка. Этот закон
находил оправдание в том, что Бог обещал Ною и его
потомкам, что Он отомстит за них не только людям,
но и животным. Отсюда уравнение животных с людьми
перед земным правосудием.
У восточных народов в свое время тоже
сохранялись наказания животных. Один историк
рассказывает, что он был очевидцем публичного
распинания льва в Финикийских колониях.
У древних персов наказания животных тоже были
обычным явлением. Заратустра спрашивает
Агурамазду, как следует поступить с бешеной
собакой, кусающей людей и скот. Этот вопрос имел
для Заратустры особенно большую важность потому,
что собаки принадлежат у персов к числу святых
животных, которых нельзя истреблять.
По ответу, данному Агурамаздой, «владелец собаки,
не следивший за нею надлежащим образом, должен
быть наказан за убийство, совершенное с
намерением. Собаке же дулжно в первый раз
отрезать правое, во второй раз левое ухо, при
следующих же укушениях нужно ей отрезать каждый
раз по одной ноге».
Другие исследователи связывают процессы против
животных и отлучение животных от Церкви со
средневековой демонологией и верой в оборотней.
Существовало убеждение, что дьявол охотно и чаще
всего принимает вид животного — сам принимает
вид какого-либо животного, чтобы вредить, и также
обращает в животных людей, в которых он поселился
или которые вступили с ним в связь.
Полагали, что это излюбленный способ дьявола
вредить. Эти оборотни и бегали якобы по деревням,
пожирая детей и домашний скот.
Кроме всего прочего процессы против животных
должны были служить предупреждающим и
устрашающим актом для людей. Наказания животных
должны были побуждать владельцев к большей
бдительности в присмотре за животными и
удерживать их самих от преступных действий. Так,
при осуждении свиньи в 1572 г. приговор
мотивируется желанием «поощрять людей к
бдительному присмотру за животными».
Во всяком случае, средневековая юриспруденция
очевидно признавала равенство между людьми и
животными во всем, что касалось исполнения всех
Божеских и человеческих законов.