материалы к уроку

Ирина ОЛЬТЕЦИАН

История Франции: провинции и города

Общие тенденции

Потребовалось почти целое тысячелетие, насыщенное жестокими войнами и многочисленными брачными союзами, чтобы из разрозненных земель — княжеств, герцогств и графств — составилось единое Французское государство в его современных границах. Относительный мир, наступивший в Европе на рубеже X—XI вв. после затянувшихся нашествий и разграблений, способствовал возрождению торговли и быстрому развитию городов, которые большей частью формировались вокруг двух градостроительных и социальных полюсов: монастырской церкви и рыночной площади. Для купцов стало традицией встречаться на ярмарках, которые устраивались регулярно и оживляли медленное и размеренное существование поселений.
В XI в. гордые и богатые феодалы Франции смотрели на своего короля как на бедного второстепенного властителя, поставленного во главе страны по их воле и от них же зависящего. Герцоги и графы, а также все остальные прямые вассалы короля вели себя как самостоятельные правители своих владений. Желая найти противовес феодальной системе и всемогуществу Церкви, возглавляемой папой, короли в начале ХII в. решили передать некоторым городам право создавать самоуправляемые коммуны, представлявшие — в идеале — общие интересы их жителей.
После получения «свобод» или «привилегий», установленных законами и подтвержденных документами, общественная жизнь городов активизировалась: возникла муниципальная власть во главе с мэрами и эшевенами. В то же время город еще долго мало чем отличался от деревни: внутри его стен существовали обширные виноградники и огороды, улицы оставались узкими и темными, эпидемии были частыми, а пожары постоянно уничтожали застройку. Лишь в ХVII в., — а в эту пору жители городов во Франции составляли всего пятую часть населения страны — интерес к благоустройству, утраченный в Европе со времени античности, стал снова возрождаться, обеспечивая определенный уровень безопасности и комфорта городской жизни. Изучение путей развития городов и областей позволяет теперь проследить как процесс формирования французского государства, так и пути образования французской нации.

Сердце Франции

Карта

Галльский, а позднее римский город Орлеан сформировался как городское поселение в середине IV в. н.э. На заре Средневековья город прославили жившие в нем знаменитые епископы: известно, что святой Эньян спас его от гуннов в
451 г.
Знаменитый представитель династии Меровингов, которые не были тогда еще «ленивыми» королями, — Хлодвиг (481—511), а также его наследники жили здесь лишь эпизодически; потом они уступили это владение одному из своих графов. Во второй половине IX в. Орлеан попал в руки Капетингов, которые контролировали также графства Блуа и Парижа и многочисленные аббатства, среди которых было и аббатство Сент-Эньян.
В X в. вместо обедневших и ослабевших потомков Карла Великого, всё еще сохранявших право на престол, знатные сеньоры стали выбирать в свои предводители воинственных и отважных графов Парижских, возглавлявших борьбу против «бича Божия» — норманнов.
В 987 г. выбор знати пал на Гуго (Юга) Капета (умер в 996 г.), размеры владений которого были невелики и не тревожили амбициозных сеньоров, вручивших ему власть. Более того, даже знатное происхождение первого Капетинга впоследствии оспаривалось: три века спустя великий Данте Алигьери посвятит ему следующие строки:

При новой династии Орлеан становится средоточием королевской власти и остается таковым на протяжении двух или трех поколений. В ХI в. само название Francia относится как к королевству в целом, так и к королевскому домену, лежавшему между средними течениями Луары и Сены, между Парижем и Орлеаном. Когда требовалось уточнить, королевство называли Francia tota, т.е. «Вся Франция».
Капетинги были первыми, чей домен находился в окружении так называемых королевских городов: Парижа, Компьена, Пуасси, Сен-Дени и Орлеана. Эта местность — колыбель Франции — получила затем название Иль-де-Франс. Данный топоним появился в 1387 г. и распространился в первой половине ХV в. Начиная с середины XII в. Орлеан уходит в тень Парижа, но сохраняет монопольное положение в сфере юридического образования: правовые школы этого города готовят всех королевских законоведов. Капетинги обосновываются в Париже, введя систему трех центров: резиденция в Иль-де-Ла Ситэ, коронование в Реймсе, где по легенде Хлодвиг был помазан Святым Реми. Аббатству Сен-Дени отводится специфическая функция хранилища королевских регалий. Этот город расположен на месте небольшого поселка древнеримского происхождения, который именовался Catullarum и стоял на римской дороге, в семи километрах к северу от Парижа. В середине III в. здесь мученически погиб и был погребен христианский миссионер. На его могиле стали происходить чудеса, и около 475 г. св. Женевьева построила там часовню. Меровинги вскоре заинтересовались чудотворным местом и выбрали его в качестве своей родовой усыпальницы.

Сен-Дени. Могилы королей. Слева — Филиппа VI Валуа и его сына Иоанна II Доброго. В центре — Филиппа V Длинного, Жанны д`Эвре и ее мужа Карла IV Красивого. Справа — герцогини Орлеанской Бланш, дочери Жанны и Карла IV

Затем аббатство перешло к Каролингам. Некоторые его настоятели даже стали отождествлять ничем не примечательного св. Дени с его тезкой — епископом, которого поставил апостол Павел в I в. Приход к власти новой династии укрепил значение Сен-Дени, и аббатство стало хранителем корон и могил королей, заботилось об их здоровье, постоянно вознося о нем моления. Здесь же молились за упокой душ своих благодетелей.
Расположенный за пределами городских стен Парижа, монастырь Сен-Дени, со своими поднимающимися высоко над городскими постройками башнями и колокольнями, превратился в XI—ХII вв. в одно из богатейших аббатств Франции.
Значение Сен-Дени особенно выросло при Людовике VI Толстом (1108—1137); в это время монастырь добился многих льгот и даже стал свободным от епископской юрисдикции, формально подчиняясь лишь папе римскому, а фактически — только королю. Принадлежавшие аббатству угодья непрерывно увеличивались за счет дарений, покупок, всевозможных обменов и всяческих сделок, не всегда честных. Здешние аббаты периодически становились королевскими советниками. Наибольшей известностью в этом качестве пользовался знаменитый Сугерий (1081—1151); человек большого ума, таланта и энергии, он особенно высоко поднял авторитет монастыря, а также его доходы.
Прославился Сугерий как ближайший советник двух королей — Людовика VI и Людовика VII (1137—1180), которым он деятельно помогая укреплять их власть. Отправляясь в крестовый поход, Людовик VII назначил Сугерия регентом (1147—1149) и доверил ему все свои полномочия. Однако в конце эпохи Средневековья, когда Сен-Дени держал в Столетней войне сторону англичан, для города наступили тяжелые времена. С тех пор он уже никогда не вернет своего былого значения и лишь в 1720 г. получит от короля и аббата минимум муниципальной автономии. Останется только культурная составляющая: во всех французских героических поэмах короли Франции называются королями Сен-Дени. Множество паломников стекались сюда, к святым реликвиям и к погребениям монархов. В аббатстве похоронены 25 французских королей, начиная с меровингского Дагобера I (629—639), 10 королев и 84 особы королевской крови — принцы и принцессы.

Статуи Генриха II и Екатерины Медичи

Хотя коронованные особы часто посещали аббатство, они никогда там не жили. Их резиденция располагалась неподалеку — в Париже, где у них не было соперников, где они активно влияли на выборы епископа, который впоследствии стал архиепископом, и где городская верхушка еще долго находилась от них в полной зависимости.
В 1000 г. здесь насчитывалось 20 тысяч жителей, при Филиппе II Августе (1180—1223) население города выросло до 50 тысяч, а в 1300 г. оно достигло отметки в 200 тысяч. Так Париж стал самым крупным городом Европы — не только резиденция короля, но политический, экономический и интеллектуальный центр государства.
Королевское присутствие в Париже порождало как ряд преимуществ, так и определенные неудобства. К первым в начале ХIII в. следует отнести масштабные градостроительные работы, связанные с расширением королевского дворца, возведение новых крепостных стен и мощение улиц, а также значительные субсидии, выделяемые на нужды Церкви. Прозвище «грязный город», присвоенное старой Лютеции Паризиорум, как назывался Париж при римлянах, теперь утрачивает свою актуальность: на протяжении всего XIII в. город был самой большой строительной площадкой в Европе. Именно в это время здесь выросли многочисленные монастыри, взявшие на себя попечение о нищих, знаменитая больница Hоtel-Dieu (дом Бога), коллежи для бедных студентов, в том числе и знаменитая Сорбонна.
Королевское присутствие стимулирует экономическую активность, так как двор нуждается в обильном продовольственном снабжении, притом — хорошего качества. В столице открывается роскошный рынок: золотые и серебряные изделия, пергамент для книг, ткани из Фландрии — всё это находит в Париже многочисленных и состоятельных покупателей. Коммерция и банковская система развиваются рука об руку.
А вот влияние королевского присутствия на развитие культуры не столь очевидно. Конечно, властители заказывают множество художественных произведений, а королевская администрация предоставляет талантливым студентам возможности реализовать свои способности, оказывает им покровительство, однако то же самое происходит и при дворах других крупных феодалов.
Неудобства, возникающие для города от высокого соседства, не так уж ничтожны. Париж становится очень дорогим городом, а постоянные меры безопасности делают передвижение по нему достаточно затруднительным. Патрули и стража на заставах тщательно проверяют, нет ли среди приезжих преступников или бродяг, не брезгуя мздоимством, тем более что для торговцев существует масса правил и ограничений. Но главная проблема заключается в том, что столице не имеет и не будет иметь муниципальной автономии. Это характерно для всех королевских резиденций, где горожанам не рискуют поручать ни суд, ни самооборону. Так, Компьен получил право на самоуправление в 1153 г., после того как короли перестали там появляться, Пуасси — в 1221 г., Орлеан — в конце XVI в., а Париж — в 1977 г.! И хотя парижская буржуазия ХII в. разбогатела, она оставалась очень зависимой от власти, которая обеспечивала ее клиентами и рынками сбыта, искусственно создавая преимущества перед провинциальными центрами.
Ганзейский союз, сформировавшийся в конце XII в., объединил купцов, торговавших водой. Он дал Парижу свои цвета — синий и красный, но не смог создать здесь коммуну. Выборный администратор купцов — прево — жестко контролировался тут королевской администрацией. Париж был к тому же, как уже говорилось, самым надзираемым городом во Франции. Под боком у короля было гораздо опаснее — по сравнению с другими городами — богохульствовать, говорить дурное о властях, заниматься науками, чьи связи с магией считались бесспорными. «Бог более чувствителен к грехам головы, чем к проступкам остальных частей тела», так что печальные последствия таких прегрешений в Париже наступали быстрее и были чувствительнее. Карл VI (1380—1422), пришедший к власти после смерти своего отца — Карла V Мудрого (1364—1380), установил в столице суровые порядки. Охотно защищая права городских коммун в других местах, он не спешил даровать их у себя под боком.

Королевский домен расширяется на север

Карта

Северная провинция Пикардия не была в Средние века феодальным владением — доменом, имея статус административного округа. Хотя графы Каролингов установили в здешней столице — Амьене — достаточно прочную власть, но продержалась она только до 1077 г.
Пикардийский регион оказался в поле внимания Капетингов в тот момент, когда на соседних территориях coздавались почти независмые герцогства и графства. Пикардия не имела такого большого веса, как герцогство Нормандия или графство Фландрия с их развитыми городами. Королей привлекали богатство сельскохозяйственных культур провинции, хлебные житницы и виноторговля, порождавшие коммерческую активность в многочисленных городах (Амьен, Абвиль, Нуайон, Сен-Кантен, Лаон).

Руан. Монастырская церковь

Развитие этих центров сопровождалось борьбой двух тенденций. Городская буржуазия — коммерсанты — стремилась захватить власть или, по крайней мере, добиться свобод в сфере финансов, правосудия, т.е. принять участие в управлении городом. Им противостоял сеньор — епископ или граф, а затем — и король, стремившийся играть роль арбитра и не допустить окончательной победы одной из сторон.
В 1128 г. Людовик VI Толстый подписал в Лаоне хартию, которая гарантировала гражданам города некоторые свободы, включая право избирать мэра и назначать судей.
В Амьене складывалось по-другому. Горожане заключили против графа союз с местным епископом, что привело к серьезному конфликту. Тогда, в 1115 г., Людовик VI отправился сюда — спасать положение. Противоречия удалось преодолеть и хартия, признающая городскую коммуну, была подписана через два года.
В конце ХII и в XIII столетиях, при Людовике VII и Филиппе II Августе, короли уже увидели в независимых городах-коммунах надежных союзников против своеволия и заговоров крупных феодалов и могучих епископов. Освобождающиеся коммуны получали от своих сеньоров хартии и, несмотря на крайнее разнообразие форм городских учреждений, имели в своей организации некоторые общие черты.
Во главе управления стояли выборные городские советы и магистраты. Такая коммуна, возникшая в условиях феодальных отношений, рассматривалась как коллективная сеньория, обладающая правами феодала: правом войны и мира, судебными функциями.
Признавая необходимость дальнейшего развития городских коммун — союзников своей власти, король не упускал из виду и другую цель: расширение своего домена, где эти коммуны приходилось ограничивать. Филиппу II Августу удалось присоединить немало земель — благодаря браку с Изабеллой Геннегауской в 1180 г. он получил в качестве приданого провинции Артуа и Фландрию: местные коммуны доставили затем французским монархам массу хлопот.
Амьенское графство было присоединено к короне в 1185 г., Вермандуа — в 1213 г. Став столицами областей королевства Франции, Амьен и Сен-Кантен не утратили своей автономии.
Когда Филипп II Август выиграл сражения у англичан и императора (1198—1218) Оттона IV, это позволило королю Франции присоединить к короне все английские владения, расположенные севернее реки Луары. Правление Филиппа II Августа, длившееся более сорока лет, ознаменовалось четырехкратным увеличением королевского домена. Его сын — Людовик VIII (1223—1226) — продолжил отцовскую политику «собирания земель».

Морские ворота

Особое положение в системе феодальных владений на территории нынешней Франции занимала Нормандия. В конце IX в. вторгшихся в Северную Францию норманнов возглавил изгнанный то ли из Норвегии, то ли из Дании вождь викингов Хрольв Пешеход (Гангу-Хрольв), быстро превратившийся в Рольфа или Ролло. Его завоевания были признаны по договору 911 г., когда эта территория стала герцогством Нормандия, лишь номинально зависимым от короны. Густонаселенная страна включала в Средние века не менее шести епархий, которые подчинялись архиепископу Руана и приносили королевству самые большие церковные доходы. Байё — образцовый епископский город, стал исходным пунктом для завоевания Англии Вильгельмом Незаконнорожденным в 1066 г.
Впоследствии нормандские герцоги приняли активное участие в борьбе за английский престол: в результате их конкурент Генрих I, ставший королем (1100—1135), овладел городом и разрушил его.
В 1204 г. Байё без боя сдался королю Филиппу II Августу. Затем, на протяжении всей Столетней войны, Нормандия продолжала балансировать между Францией и Англией. В 1417 г. Байё оказал очень слабое сопротивление королю Англии Генриху V (1413—1422), в 1450 г. — еще меньшее сопротивление армии французского короля Карла VII (1422—1461). В результате герцогство Нормандия прекратило свое автономное существование. В составе королевства Франции Байё играл второстепенную роль: не имея выхода к морю, он был вытеснен Каном, но остался религиозным центром. Поскольку епископ был важной персоной, приближенной к королю, а его каноники, получавшие большие доходы с земель, — на привилегированном положении в Парижском университете, то Байё по-прежнему высоко котировался среди прочих нормандских городов.
К тому же капитул епископской кафедры был хранителем исторической памяти и обладал бесценным сокровищем — знаменитыми гобеленами королевы Матильды. Эти бесконечной длины картины она, по преданию, выткала, когда ее муж — Вильгельм Завоеватель — сражался при Гастингсе с войсками англосаксонского короля Гарольда.
«Самый нормандский» из здешних городов — Кан — образовался на острове, укрепленном еще королями викингов при слиянии рек Ори и Одон.
Своим подъемом он обязан всё тому же герцогу Вильгельму, которого привлекали здесь два обстоятельства: наличие крупного защищенного порта в нижнем течении реки и отсутствие епископа. Вильгельм захватил власть, когда его соперники отправились в крестовый поход, и женился на дочери Генриха I Французского (1031—1060) Матильде. По настоянию папы супруги основали здесь мужской и женский монастыри, ставшие крупными культурными центрами.

Реймс. Один из крупных соборов христианского мира

На протяжении долгих лет Кан — вторая столица Нормандии. В 1204 г. Филиппу II Августу не пришлось предпринимать осаду города, который сдался без боя. Но Нормандия так и не вошла в состав королевских владений.
Поэтому Кан довольно быстро приспособился к английской оккупации, тем более что англичане придали ему блеск столицы, поместив здесь интендантство, Торговую палату и открыв в 1432 г. университет. Когда Столетняя война завершилась, Кан продолжал оставаться «городом англичан», где они чувствовали себя как дома.
В отличие от нормандских Кана и Байё, Руан возник еще в римскую эпоху. Когда было создано Нормандское герцогство, он был уже большим городом, где находилась резиденция архиепископа. В разные годы Руану удавалось конкурировать с Парижем и сохранять свои права при норманнах, англичанах и французах, не теряя при этом своего лица.
Значение официальной столицы Нормандии, крупного порта нижней Сены, оперативной базы викингов, центра англо-нормандской империи предопределило взлет Руана. В 1150 г. английский король, бывший одновременно герцогом Нормандии и, стало быть, вассалом короля Франции, признал муниципальную автономию города, а подписанная им хартия получила характеристику образцовой и послужила моделью для Лондона и всех городов на Западе Франции.
В 1204 г. Руан договорился с Филиппом II Августом и перешел под власть Капетингов, ничего не потеряв от этой смены сюзерена. С конца ХIII в. Руан со своими 40 тысячами жителей — второй город в королевстве. Его городская аристократия служит в королевской администрации, а местные интеллектуалы задают тон в Парижском университете.
В 1315 г., в силу изменений, последовавших за смертью Филиппа IV Красивого (1285—1314) и знаменовавших усиление центробежных тенденций в государстве, провинция получила т.н. «Хартию Нормандцев» — эхо «Великой Хартии» в Англии, которая вплоть до 1789 г. рассматривалась как символ нормандского сепаратизма.
Во время Столетней войны позиция городских властей Руана была скорее ориентирована на Францию, где можно было позволить себе некоторую самостоятельность, нежели на Англию, чьи военачальники требовали безоговорочного подчинения и денег для ведения боевых действий. В 1419 г. Генриху V Английскому удалось преодолеть сопротивление руанцев лишь после шестимесячной осады. Тридцать лет английской оккупации были отмечены восстаниями и заговорами, за которыми следовали жестокие репрессии. Жанна д’Арк, переданная или проданная англичанам герцогом Бургундским, была эскортирована сюда из Компьена. Тут же ее судили, а затем сожгли на площади Старого Рынка 30 мая 1431 г.
Без сопротивления сдался Руан Карлу VII в 1449 г. А через 18 лет Людовик XI (1461—1483) вынудил местное представительное собрание сословий — Штаты Нормандии — провозгласить окончательное присоединение герцогства к французской короне. От былой независимости горожанам осталось лишь изображение герцога (930—942) Вильгельма Длинная Шпага на стене кафедрального собора.

Страна знаменитых вин

Начиная с XII в. широкую известность приобретают города провинции Шампань, расположенные вдоль дороги, соединявшей промышленно развитые Италию и Фландрию. Знаменитая Шампанская ярмарка, на которую съезжались продавцы и покупатели из Германии, Нидерландов, Франции, Италии и других стран, оставалась на протяжении двух веков самым крупным торговым и банковским центром Западной Европы.
Появившееся в Средние века географическое название Шампань унаследовано из поздней античной традиции: слово «Campania» означает открытую сельскую местность — так называлась одна из территорий и в самой Италии (Кампания). Верденский договор между наследниками Карла Великого (843 г.) положил начало новым государствам на территории бывшей Западной Римской империи, которая некогда распалась на мелкие административные округа — «паги». Из объединения некоторого числа этих округов в течение Х и XI вв. сформировалось и знаменитое графство Шампань.
В 928 г. эта благодатная земля досталась в наследство талантливому представителю Каролингов — Герберту, графу де Вермандуа, который владел большой территорией к северу, востоку и западу от Парижа. Захватив контроль над Реймсом, он назначил здешним архиепископом своего пятилетнего сына. После ранней смерти отца тот не смог сохранить гегемонии, и наследство было разделено между братьями. Герберту-младшему досталось графство Шато-Тьерри, а Альберту — графство Мо. Что касается их сестры, то она вышла замуж за Тибо-Плута, графа Тура, Блуа и Шартра. Так, к 1000 г. образовались все составные части карты Шампани; оставалось свести их воедино. Серия удачных браков и пресечение боковых линий обеспечили успех ветви Тибо. В 1022 г. внуку Плута, Эду II, удалось собрать под своей властью все земли в долине Луары, а также графства Реймса, Шалона, Шато-Тьерри, Мо и Труа. Удачливый «наследник всех своих родных» оказался хозяином огромного княжества, протянувшегося от Тура до берегов рек Мез и Эны. Ему, разумеется, хотелось еще больше консолидировать свои владения, которые уже теперь вызывали недовольство короля Генриха I, в чьи земли они вклинивались.
Смерть Эда II в 1037 г. и последовавший затем раздел его владений между сыновьями позволили королю переломить ситуацию, взяв под контроль Реймс и Шалон. Это событие на несколько веков предопределило расстановку сил в провинции. На севере появилась «королевская» Шампань, поддерживаемая церковными сеньорами, преданными монарху графами-епископами и герцогами-архиепископами Реймса (последняя епархия включала и Арденны); «графская» Шампань отступила на юг: Тибо III, старший сын Эда II, женится на Адель де Бар-сюр-Об, после чего старший из их сыновей — Этьен-Генрих — получил графство Блуа, а самый младший — Гуго — стал первым носителем титула графа Шампани. Гуго умер в Палестине, вступив в Орден тамплиеров, и его земли отошли к графу Блуа Тибо Великому, которого можно считать не формальным, а настоящим основателем графства Шампань. Он правил с 1125 по 1152 г., активно развивая торговые связи между Северной Италией и Фландрией: именно через его владения пролегала старая дорога из Средиземноморья в Нидерланды.
Вообще-то, ярмарки стихийно возникали в Шампани вблизи замков и аббатств и до ХII в. Чтобы преодолеть их разобщенность, Тибо добивался концентрации торговли в нескольких избранных городах, что позволило защищать и контролировать товарные потоки.
Ярмарки Шампани, которые первоначально были лишь товарными рынками, превращаются теперь в центры финансовых операций с участием иностранной клиентуры, главным образом итальянских банкиров. После смерти Тибо Великого его старший сын Генрих уступил младшему брату дедовское графство Блуа и сохранил за собой титул графа Шампани и Брие. Генрих умел противостоять королю Франции и так прославился своей щедростью, что получил прозвище Генрих-Либерал. Он был женат на дочери Людовика VII и скандально знаменитой Алиеноры Аквитанской — Мари де Франс, которая, будучи покровительницей поэтов, придала своему двору исключительный блеск.
В эту эпоху амбиции графов Шампани распространялись — вместе с их боевыми дружинами — до самых дальних горизонтов: в 1192 г. граф Генрих II вступил на трон Иерусалимского королевства, а затем — уже поближе — унаследовал корону Наварры.
Чтобы добиться лояльности этого могучего рода, Капетинги прибегли к политике супружеских союзов. Людовик VII женился (третьим браком) на Адели Шампанской, сестре Генриха I, который в свою очередь, приходился французскому королю зятем (см. выше). Людовик IХ Святой (1226—1270) отдал свою старшую дочь Изабеллу за Тибо V.
Брат и наследник Тибо  — Генрих Толстый — женился на Бланш или Бланке — племяннице св. Людовика. Их двухлетняя дочь Жанна наследовала Шампань и Наварру, а ее мать получила регентство над этим пиренейским королевством. Так как Наварре грозил король Арагона Педро, то Бланш вступила в соглашение со своим братом — французским королем Филиппом III: до совершеннолетия Жанны на него возлагалось управление Наваррой. Согласно тому же договору, после совершеннолетия Жанна должна вступить в брак с наследником французского престола — будущим Филиппом Красивым.
Это бракосочетание состоялось в 1284 г., а в следующем году Филипп становится королем Франции и — одновременно — королем Наварры и графом Шампани. Он заботился о сохранении шампанской автономии, но его сын Людовик X (1314—1316) присоединил графство к королевским владениям.
Все эти и последовавшие затем события блестяще описаны французским писателем Морисом Дрюоном в исторической эпопее «Проклятые короли».
У Людовика X осталась дочь Жанна. Ее устранили от наследования короны Франции, но прав на Шампань и Наварру не отняли, выдав замуж за Филиппа д’Эвре, ее собственного дядю и племянника Филиппа IV Красивого. Их сын Карл, прозванный Злым и бывший также владельцем Наварры (1349—1387), стал одним из инициаторов Столетней войны; санкции против бунтовщика не замедлили последовать: в 1361 г. король Франции Иоанн II Добрый (1350—1364) объявил о безоговорочном присоединении Шампани к французской короне. К этому времени графство стало одним из главных театров военных действий и к началу ХV в. перешло в руки англичан. Впрочем, благодаря Жанне д’Арк Карл VII был всё же коронован здесь — в Реймсе. Вскоре ему удалось вернуть всю Шампань.
Столетняя война, столкновения Франциска I (1515—1547) с императором Карлом V и, наконец, религиозные войны второй половины ХVI в. (в Шампани — из-за близости Германии и Швейцарии — было много протестантов) сильно подорвали экономическое благосостояние провинции, и она уже никогда не могла достичь лидерства времен XI—XII вв.

Земля наследника престола

Провинция Дофине долгое время входила в состав Германской империи. Добившись независимости, владетели Дофине титуловались дофинами. Последнему из них — Гумберту II — провинция принадлежала с 1338 г. Его единственный сын Андре трагически погиб: неловкая кормилица уронила его в реку Изер. Оставшись без наследников и страдая от хронического недостатка денег, дофин поведал о таком затруднительном положении своему духовнику-картезианцу. Благочестивый монах разделял мнение архиепископа Лиона: провинция Дофине должна стать французской. В 1343 г. Гумберт нанес первый визит в Венсенский замок, к королю Филиппу VI, первому представителю (с 1328—1350) ветви Валуа из династии Капетингов. Принимали Гумберта как нельзя более радушно. И было отчего! Дофине — большая провинция: ее территория, составляющая более двух миллионов гектаров, в ее состав входят восемь графств и пять баронств; Дофине — богатая провинция: она насчитывает до пяти епархий и семь отделений Мальтийского ордена; Дофине — провинция, представляющая стратегический интерес: настоящее буферное государство между королевством Франции и Савойей, часто тяготеющей к Германии.
В 1343 г. Гумберт получил солидные субсидии и выбрал в качестве наследника внука короля Филиппа VI — пятилетнего Карла. Счастливый дед не скупился на обещания: Дофине останется независимым государством: его не включат в состав Франции; сувереном здесь станет принц, который навсегда сохранит титул и герб древних дофинов. Успокоенный Гумберт покинул леса Венсена и вернулся в Гренобль.
Наконец, через шесть лет, 30 марта 1349 г. сделка завершилась. Филипп VI отчислил последнему независимому дофину 40 тысяч золотых экю; ему также обещали выдавать 10 тысяч лир в виде ежегодной пожизненной пенсии. Гумберт отправился в Лион, где его ждал одиннадцатилетний принц Карл, будущий король Карл V Мудрый (1364—1380) — просвещенный ум, основатель Национальной библиотеки. Этому нaследнику французских королей Гумберт вручил скипетр, кольцо и шпагу дофинов, а сам поступил в Орден доминиканцев. На духовной стезе он сделал неплохую карьеру, став в 1352 г. герцогом-архиепископом Реймса и пережив Филиппа VI как минимум на пять лет.
Карл V, став королем Франции, хранил верность договору: он подарил Дофине своему сыну и наследнику, сохранив все учреждения, созданные Гумбертом: Гренобльский совет — будущий парламент Дофине, Университет в Гренобле, Счетную палату. Все Валуа, а затем и все Бурбоны продолжали эту традицию. Казалось, они испытывали гордость, сохраняя «привычки милой старины», пусть и смотревшиеся некоторым анахронизмом. Так продолжалось вплоть до событий 1789 г., когда «связь времен порвалась». Провинция Дофине утратила свой статус независимого государства и была без всякой сентиментальности разделена на департаменты: Верхние Альпы, Дром, Изер.

Карта.
Условные обозначения

Плоды семейных неурядиц

Бордо. Площадь Парламента. XVIII в.

19 октября 1453 г. капитулировал английский гарнизон Бордо. Этот эпизод Столетней войны не только знаменовал окончательную победу Франции, но подводил черту под трехвековым существованием англо-гасконского государства — вассальных владений английской короны на тихоокеанском побережье Франции. В разное время эти владения имели разные названия — Аквитания, Гиень, Гасконь — и не имели устойчивых границ.
А началось всё со скандала, когда наследница последнего герцога Аквитанского, знаменитая героиня баллад и хроник, — Алиенора — разошлась после пятнадцати лет супружества с французским королем Людовиком VII, чтобы отдать руку, сердце и наследственные земли наследнику английского престола Генриху Плантагенету. Став королем Англии (1154—1189), Генрих II сосредоточил в своих руках на континенте герцогства Аквитанию, Гасконь и Нормандию, графства Анжу, Мэн, Бретань, Пуату и Турень — половину всех французских земель. Завладев западным побережьем Франции, Плантагенеты, а затем и их наследники — династия Ланкастеров — особое внимание уделили укреплению двух больших портовых городов Аквитании — Бордо и Байонны. Последняя служила их главным оплотом против Наварры и Кастилии, связанных с Францией. Из порта Байонны в Северную Европу экспортировались аквитанские вина и тулузская вайда — растение, заменявшее синий заморский краситель — индиго. Сюда же ввозились английская шерсть и фламандские сукна. Здесь редко звучал классический французский: в Байонне обращались к своему королю на гасконском или на англо-нормандском языке.

Бордо. Каменный мост, сооруженный по приказу Наполеона

Поражение англичан в Столетней войне означало для местных жителей не простое изменение суверенитета, но необходимость — порой мучительно — интегрироваться в новое лингвистическое, экономическое и культурное пространство. Именно в области языка эта интеграция была самой медленной. Еще в ХVI в. представители здешней элиты плохо говорили по-французски, а писали — и того хуже. Карл VII питал к новообретенному городу-крепости естественное недоверие, опасаясь измены горожан, не скрывавших своих симпатий к англичанам. Король решил создать более надежную защиту гарнизона: той же стратегии придерживались и его преемники, выстроившие здесь новый замок и усилившие кольцо крепостных стен. Со временем фортификационные сооружения стали защитой от Испании, чье могущество представляло теперь для Франции основную угрозу.

Ни Франция, ни Германия

Границы, установившиеся в Западной Европе в конце Средневековья, почти полностью соответствовали династическому принципу. Неудачный брак, супружеский союз без потомства, ранняя смерть отца — все эти обстоятельства могли существенно перекроить политическую карту или внести серьезные изменения в систему феодальной иерархии. Мнение народов имело к переходу земель из одних рук в другие лишь опосредованное отношение. Даже в самые тяжелые периоды Столетней войны, когда Франция терпела поражение за поражением, ее монархи не прекращали своих попыток стать суверенами богатых земель на Рейне.
Эти мечты начали сбываться при герцоге Бургундском Филиппе II Смелом (1342—1404), сыне французского короля Иоанна II Доброго, от которого он и получил в 1364 г. свой титул. В 1369 г. Филипп женился на Маргарите Фландрской, принесшей ему в приданое графства Фландрию, Артуа, Невер, а также графство Бургундское, именуемое еще и Франш-Конте. Последнее владение входило в состав Священной Римской империи.
Так стала развиваться — отдельно от французской — блистательная история новой Бургундии, когда в течение одного столетия четыре железных герцога построили государство, обширная территория которого включала области по обе стороны границы, разделявшей Французское королевство и Германскую империю.
«Земли обетованные», богатство которых бесило соседей и которые хорошо управлялись, составили серьезную конкуренцию самой Франции. Герцоги Бургундские умело использовали как свой династический авторитет, так и благосклонность сильных городских коммун, создав многонациональное государство, где не существовало этнической нетерпимости. В разных частях их владений пели, говорили и молились на разных языках: на фламандском — в Брюгге, на пикардийском — в Аррасе, на валлонском — в Льеже, на французском — в Безансоне, а также на немецком и голландском.
Могущественные вассалы и родственники, подчас решавшие судьбы западных и восточных соседей — французского короля и германского императора, — раздражали Людовика XI, начавшего движение к абсолютной монархии. На протяжении долгих лет он противостоял могучему герцогу Бургундскому Карлу Смелому, умело ссоря его с союзниками. Его противник, мечтавший о создании «Великой Лотарингии» — от Северного до Средиземного моря, был в результате этой борьбы убит в сражении при Нанси, где его остановила знаменитая швейцарская пехота.
Огромное наследство перешло к его единственной дочери Марии — двадцатилетней девушке, связанной узами родства и свойства со всеми европейскими властителями. Она была крестницей Людовика XI и находилась под его влиянием, однако любой его ставленник, будучи послушным в качестве жениха, скорее всего должен был стать врагом короля в качестве мужа.
Успехи вскружили голову всегда осторожному монарху, который до этого сумел настроить против Бургундского дома богатые города Фландрии, Эльзаса и кантоны Швейцарии; устранить англичан с континента, оставив за ними лишь Кале. Не желая делить с кем-либо влияние, Людовик решил действовать силой. Ссылаясь на свой долг защищать права близкой родственницы и крестницы, французский король направил в Бургундию войска.
После удачного начала — мэр и председатель герцогского Совета сдали французам Дижон — королевская экспедиция встретила целый ряд серьезных препятствий, став предприятием, опасным для ее инициатора. Жители Франш-Конте поднялись против захватчиков под лозунгом «Да здравствует Мадемуазель!», еще раз присягая на верность своей герцогине. Сопротивление графства воодушевило всё герцогство, особенно после призыва Марии «поддержать очаг Бургундии».
В 1477 г. в Дижоне вспыхнуло народное восстание, а здешние приверженцы короля Франции были перебиты. Со стороны Людовика XI последовали жестокие репрессии. В то же время с помощью хитроумных маневров крестному отцу удалось изолировать Марию. Преданные ей советники были обезглавлены у нее на глазах; предателей обильно снабдили французским золотом. Богачи, которые доминировали в главных городах Фландрии и Нидерландов, оказались не прочь расширить свои свободы за счет герцогини, но поддержка французского короля была для них всего лишь тактическим ходом: им не нужна была сильная рука, таможенники и централизованный сбор налогов.
А простой народ продолжал любить свою государыню, которая наконец приняла решение выйти замуж за сына императора Священной Римской империи Максимилиана Габсбургского. Бракосочетание совершилось, и Мария стала называться герцогиней Австрийской и Бургундской.
Национальное чувство бургундцев восторжествовало: отряды ополченцев и крестьян разгромили королевскую армию. Двадцатилетний Максимилиан Габсбургский, в серебряных доспехах, с развевающимися на ветру золотистыми волосами, сражался в первом ряду. Через год Мария подарила ему сына Филиппа, впоследствии ставшего герцогом Бургундским, сувереном Нидерландов и королем Испании.
Когда герцогиня умерла (1482) Людовику XI удалось вернуть лишь часть Бургундии: остальное отошло к империи Габсбургов.

Судьба римской провинции

Задолго до присоединения Прованса к французской короне эта древняя провинция, простирающаяся от Роны до Альп, а на юге — до Средиземного моря, была предметом вожделений королей из династий Капетингов и Валуа. В конце ХV в. графом Прованса был Рене Анжуйский, сын короля Неаполя Людовика II и Иоланты, дочери Арагонского короля Иоанна I. Этот Рене, по прозвищу Добрый, был также номинальным королем Сицилии и — по жене Изабелле — герцогом Лотарингии. Носил он и экзотический титул короля Иерусалима — притом, что эти земли уже давно находились под властью турок. После смерти Изабеллы Лотарингской (1453) он женился на Жанне де Лаваль.
Доверив управление Лотарингией своему сыну Иоанну Калабрийскому, он мирно предавался искусствам, собирая при своем дворе цвет тогдашнего цеха поэтов и лучших музыкантов, что требовало изрядных затрат.
Присоединение Прованса к Франции окружено множеством легенд. Одна из них утверждает, что этот акт стал реализацией сложного замысла монарха-калькулятора Людовика XI. Считается также, что Прованс упорно сопротивлялся включению его в состав Франции, и эта интеграция приравнивалась здесь к колонизации. Проблема передачи Прованса в «чужие руки» возникла в последние годы правления короля-поэта, когда у него остались только дочери: сын умер в 1470 г., а брат — Карл, граф Мэн — в 1472 г. Рано ушел из жизни и внук Рене — Николя. Теперь у Прованса были лишь дальние родственники — племянник и внучатный племянник короля — и огромные долги.
Первому — Рене II — были завещаны Лотарингия и графство Бар, а второму — Карлу IV дю Мэн — графства Анжу и Прованс.
Это произошло в разгар бургундского конфликта, и король Франции воспротивился такому развитию событий. Людовика XI совершенно не устраивало образование в руках Рене II сильной Лотарингии, тем более что к молодому претенденту был благосклонен Карл Смелый.
На старого короля, запутавшегося в своих неблагоразумных финансовых обязательствах, было оказано самое серьезное давление, вплоть до объявления о конфискации графств Анжу и Бар. В конечном счете в 1476 г. в Лионе был подписан договор, по которому Рене Анжуйский согласился передать графства Людовику XI. Наследник протестовал, но безуспешно. Графство Прованс пока оставалось за Карлом IV, но должно было после его смерти также перейти к королю Франции. В качестве условия называлось сохранение местных привилегий.
Присоединение прошло довольно гладко, не имея ничего общего с военной оккупацией. Король Франции опирался на местные влиятельные семьи, давно уже ориентировавшиеся на могучего соседа, и обещал во исполнение договора сохранить автономию графства в составе королевства. Определенные попытки воспрепятствовать интеграции не означали национального сопротивления, а были следствием столкновений локальных интересов, порожденных кризисом, который случился в графстве в конце ХV в., когда Прованс был поражен чумой и голодом, а социальное напряжение достигло очень высокого уровня.
Подлинным наследием доброго короля Рене стала самобытная провансальская культура — в основном поэзия, которая сохранила до наших дней язык того времени и почти средневековую изысканность.

Кельтский заповедник

По. Крепость. XVIII в.

Полуостров Бретань, часто считающийся одной из наиболее отсталых провинций Франции, имеет богатую этническую историю. Свое название эта территория получила от племени бриттов, которые высадились здесь в V—VI вв., спасаясь от англо-саксонского завоевания, захлестнувшей их родину — остров Британию. Они оттеснили на юг коренное галльское население, но сами подчинились франкскому королю Пипину Короткому (751—768). При Карле Великом здесь была организована пограничная Бретонская марка, которой управлял знаменитый Роланд — образец рыцарской доблести и герой знаменитой «Песни о Роланде».
Владычество франков было недолгим. С 845—849 гг. Бретань становится независимым герцогством, которое сумело возродиться после опустошительного владычества викингов (919—937).
Впоследствии бретонская знать приняла участие в завоевании Англии и, как считают, принесла туда основу знаменитого эпоса о короле Артуре. Согласно средневековому принципу, гласившему, что «нет земли без сеньора», герцоги Бретани находились в вассальной зависимости от Плантагенетов (1169—1268), а затем — от Капетингов.
В XV в. древнее герцогство было присоединено к королевству Франции благодаря двум последовательным бракам местной правительницы Анны Бретонской. Невеста, подобно эстафетной палочке, перешла от Карла VIII, чьей женой она стала в 1491 г., к Людовику ХII (1499).
Эта семейная идиллия была достигнута в результате жестокого поражения, которое нанесла французская армия 28 июля 1488 г. бретонцам, защищавшим национальную территорию. По договору, подписанному с победителем, последний герцог Бретонский — Франсуа II — не имел права выдавать двух своих дочерей замуж «без мнения и согласия короля». Спустя два месяца отец умер, а еще через три года Анну против ее воли отдали за французского короля Карла VIII. Тот торопился: его кузен — герцог Орлеанский Людовик — уже давно вел переговоры об этом браке. Впрочем, этот принц был уже женат на неполноценной сестре Карла VIII Жанне и только собирался освободиться от этих уз, так что опасность опоздать всё же существовала. Возможно, поэтому в брачном контракте, который предусматривал взаимную уступку супругами прав на Бретань, не было никакого упоминания о детях, которые могут появиться от этого союза; также ничего не было сказано о привилегиях Бретани.
В 1492 г. в Сен-Дени состоялось коронование герцогини и королевы. Но Бог не благословил этот союз: из четырех детей, родившихся в нем, не выжил ни один, да и сам Карл умер 7 апреля 1498 г.
Теперь ничто не мешало разводу нового короля — Людовика XII, и он не замедлил воспользоваться благоприятной для сватовства ситуацией.
В брачном контракте, подписанном обеими сторонами, говорилось не о присоединении Бретани к Франции, а о союзе двух государств на основе личной унии. Кроме того, по этому контракту Людовик ХII гарантировал Бретани сохранение всех ее привилегий. В том же документе указывалось, что в случае отсутствия наследника мужского пола права на герцогство переходят к старшей дочери: в Бретани не действовал знаменитый салический закон, по которому женщины устранялись от наследования французской короны.
От союза Людовика ХII и Анны Бретонской родились две дочери: Клод (Клотильда) (1499) и Рене (1515). Когда Клод не было еще и 15 лет, Анна вынуждена была согласиться на ее брак с герцогом Ангулемским Франсуа — будущим королем Франциском I. В том же 1514 г. наследный принц стал герцогом Бретани; воссев на престол, он добился от жены передачи ему наследных владений, «чтобы герцогство не попало в руки иностранного принца или сеньора».
Незадолго до смерти жены король еще раз заставил ее изменить свою волю: завещание исправляется в пользу их старшего сына, тоже Франсуа.
6 августа 1532 г. отец и сын приняли участие в торжественном заседании Штатов Бретани, которое закончилось подписанием нового договора: отныне Бретань навсегда присоединяется к Франции. После смерти дофина Франсуа титул герцога Бретонского получит его брат, будущий король Генрих II.
В то же время Штатам удалось утвердить закон о сохранении за Бретанью некоторых привилегий: в военной, юридической и религиозной сферах. Король лично гарантировал, что никакие изменения в законодательстве не могут быть проведены здесь без согласия Штатов. Однако вскоре привилегии перестали соблюдаться. Штаты Бретани, поддержанные сильным парламентом, вступили в конфронтацию с монархом, толкуя некоторые статьи договора в свою пользу. То же делала и королевская власть.
Последний сильный всплеск бретонского сепаратизма наблюдался во время религиозных войн, когда провинция вновь пыталась отделиться от королевства.
Союз с Францией не повлек за собой серьезных экономических изменений. Бретань обогатилась еще во время Столетней войны, когда многочисленные нейтральные порты полуострова Бретани притягивали моряков и торговцев со всех широт, а ганзейские купцы находили здесь стабильный спрос на свои товары, экспортируя знаменитую бретонскую соль.
С точки зрения культуры герцогство, а затем и провинция представляли собой территорию, где французское и английское влияния развивались на своеобразной местной кельтской основе.
Местное наречие, впитавшее в себя латынь, французский и кельтский (бретонский) языки, продолжает существовать и в наше время. Что до «искусства жить по-французски», то оно было знакомо жителям Бретани с незапамятных времен, но затрагивало только высшие круги; лишь после унии оно стало медленно распространяться во всех слоях общества, особенно на востоке провинции. На западе Бретани обычаи и свой собственный стиль жизни сохранялись и сохраняются даже тогда, когда в 1790 г., во время Революции, договор о присоединении Бретани был аннулирован по существу и по форме, а территорию разделили на департаменты.

Карта

На испанской границе

Статуя Генриха IV. Замок По

Виконтство Беарн, расположенное на южных рубежах Франции, всегда было яблоком раздора: на него зарились короли Арагона, а затем — Испании, герцоги Гаскони и Гиени, монархи Англии и Франции. В XIV в. владетель Беарна завоевал подлинный суверенитет. Согласившись дать французскому королю вассальную присягу от принадлежащего ему же графства Фуа, он отказался клясться за Беарн, утверждая, что тот «принадлежит только Богу».
Впрочем, северный сосед своих посягательств не прекратил. Уже по договору 1390 г., заключенному в Тулузе, Карл VI был признан наследным принцем Беарна, но местные Штаты немедленно объявили о непризнании этого соглашения.
Используя англо-французский конфликт, беарнцы, соблюдавшие в период Столетней войны нейтралитет, сумели избежать разорения от боевых действий. В ХV в., заключив союз с королевством Наваррой, они взяли под контроль коммерческую ось Тулуза—Байонна и главные горные перевалы Пиренеев. Теперь стратегическое положение виконтства привлекло не только французов, но испанских суверенов, объединивших под своей властью весь Пиренейский полуостров.
Жизнь маленького княжества проходила «словно меж двух обезьян», как выразился по этому поводу Генрих д’Альбре — граф Альбре, Бигорры и Арманьяка, виконт Беарна и король Наварры (1503—1555). В 1527 г. он женился на сестре Франциска I — Маргарите Ангулемской, приобретя мощное покровительство против испанцев, но и усугубив угрозу поглощения Францией.
Город По, который был в ХV в. столицей королей Наварры, переживал в это время пору расцвета. Генрих д’Альбре обновил для своей жены Маргариты старую крепость, которая начиная с XI в. многократно перестраивалась, а теперь приобрела черты, свойственные эпохе Ренессанса.
Наследница этой четы — Жанна д’Альбре — была выдана замуж за представителя боковой ветви французского королевского дома — Антуана Бурбонского, ставшего королем Наварры. В своем государстве она культивировала протестантизм: город По превратился при ней в новую Женеву, став укрытием для воинствующих гугенотов со всей Франции. Это, в свою очередь, привело к активизации сепаратистских настроений, которые переродились в настоящий национализм. Такая тенденция получила дальнейшее развитие при регентстве Екатерины Бурбонской (дочери Антуана Бурбонского и Жанны д’Альбре). После их смерти она управляла королевством, так как ее брат — будущий король Генрих IV — был всецело поглощен борьбой за французский трон.
Успех пришел к нему после многих лет побед и поражений гражданской войны, однако его владения на юго-западе Франции еще долго оставались независимыми. Генрих назначил наместником в Беарн своего товарища по оружию маркиза Ла Форса, который заботился об автономии княжества под бдительным контролем Штатов, невзирая на давление со стороны как католиков, так и протестантов. Последние ужесточили свои позиции в следующее царствование, когда при дворе нового короля Людовика ХIII возобладали поборники католицизма. В октябре 1620 г. юный король лично прибыл в По, чтобы подавить восстание, во главе которого стоял сам маркиз Ла Форс.
В результате религиозные столкновения возобновились, а Беарн был окончательно аннексирован. Местным Штатам оставалось лишь утешаться клятвенными монаршими заверениями о сохранении беарнского языка в официальных документах, о сохранении финансовой автономии и об отмене налога на соль.
В том же 1620 г. здесь предстояло впервые принять королевских уполномоченных — «иностранцев», как их здесь называли, а также созвать парламент. Созданный по королевской инициативе, он, тем не менее, по примеру Штатов, встал на защиту беарнских свобод и привилегий, продолжая называть свою провинцию «Беарнское княжество». Это, впрочем, мало влияло на реальный статус страны, который приблизился к положению других провинций, где главная роль принадлежала королевскому наместнику. Последний проживал — в зависимости от обстоятельств — в По или в Оше..
В 1789 г., когда Людовик XVI на свою беду реанимировал традицию сословного представительства, Штаты Беарна напомнили, что они еще не ратифицировали договор 1620 г. и, следовательно, не должны участвовать в Генеральных Штатах.
Здесь превалировала местная земельная аристократия, которая защищала свои сословные интересы, прикрываясь национализмом и сепаратизмом, от которых уже отреклись сельские общины и либеральная буржуазия.
Лишь в октябре 1789 г. мэр города По, признав решения Генеральных штатов, объявил: «Мы все французы!» Последовавшее затем объединение со Страной басков в составе департамента Нижние Пиренеи понравилось жителям Беарна не больше, чем провозглашение республики. Впрочем, в истории провинции, как говорят ее патриоты, прослеживается неприятие жестокости и экстремизма: ни один депутат от Беарна не проголосовал за казнь Людовика ХVI, который был для горцев в первую очередь потомком их земляка — доброго короля Генриха IV.

Немецкие французы или французские немцы

Компьен. Площадь мэрии. Статуя Жанны д'Арк

Во время Тридцатилетней войны, в которой Франция выступала на стороне протестантских князей, города Эльзаса сохраняли нейтралитет, обеспечивая собственную безопасность. Начиная с 1624 г. кардинал Ришелье — первый министр королевства — упорно искал повод для вторжения в Германию. Для этой цели он вступил в переговоры с администрацией Страсбурга, обещая городу защиту от превратностей войны. Но Страсбург, где преобладали последователи Реформации, предпочел единоверцев-шведов, которые не замедлили здесь появиться. Они вытеснили войска Священной Римской империи и учинили ряд репрессий против католиков.
Французы парадоксальным образом поддерживали лютеран из Швеции, которые всё же потерпели в 1634 г. серьезное поражение от имперских и испанских войск при Нердлингене.
Опасаясь мести победителей, некоторые города Эльзаса решили призвать на помощь армию Людовика XIII и приняли наконец протекторат Франции. Ни король, ни Ришелье — руководитель его кабинета — первоначально не имели намерения расширить свои границы в этом направлении. Король даже официально заверил, что французское военное присутствие в этих городах продлится лишь до установления мира.
Всё изменилось со смертью немецкого принца-протестанта Бернара Саксен-Веймарского, которому предстояло стать владетелем независимого эльзасского ландграфства, и чья кандидатура удовлетворяла заинтересованные стороны. Решение французов было жестким и бесповоротным: оккупированные территории останутся в составе их королевства. В 1648 г. в Мюнстере был подписан договор, статьи которого формулировались весьма туманно и допускали различные толкования. В итоге в двойственном положении оказался и Эльзас. С одной стороны, империя уступила Франции местную «Ассоциацию десяти городов» (в их числе Кольмар, Селеста, Виссамбур, Ландау, Мюнстер). С другой стороны, делегаты этих же городов французскому королю присягнуть отказались. Тридцатилетняя война была для Эльзаса очень тяжелым испытанием, опустошив сельские местности и сократив население страны.

Орлеан. Кафедра Святого Креста

Незадолго до соглашения в Мюнстере произошли серьезные изменения на политической арене. Ришелье и Людовик XIII отошли в мир иной, а корона Франции досталась (1645) малолетнему Людовику ХIV, которым руководил новый первый министр — кардинал Мазарини. В 1657 г. в Страсбурге был созван Апелляционный суд, названный Верховным Советом: в нем заседали три эльзасца и четыре француза. Совет вскоре взял верх над местными органами самоуправления и в 1698 г. был переведен в Кольмар, где и функционировал вплоть до Революции 1789 г. Опасаясь волнений в своей новой провинции, Людовик ХIV озаботился прекращением связи Страсбурга с германскими землями: в 1672 г. здесь разрушили мост через Рейн. А в августе следующего года король сам посетил Эльзас. Визит сопровождался повсеместным уничтожением крепостных стен в десяти присоединенных к королевству городах.
Несмотря на все эти меры предосторожности, имперским отрядам удалось всё же проникнуть в Эльзас, и в разгар зимы 1674 г. здесь развернулась крупномасштабная военная кампания, в которой прославился маршал Франции Тюренн. Совершив стремительный обходной маневр, он нанес противнику сокрушительное поражение, заслужив долгую военную славу. Позже Наполеон назовет его лучшим французским стратегом. Полководец-триумфатор ненадолго пережил свой успех: он был убит в том же году, после чего военное счастье долго колебалось, пока в 1679 г. не был заключен договор, который восстановил все положения мюнстерского соглашения.
Страсбург оставался пока независимым, но королевская власть не могла долго терпеть у себя под боком имперский город. Людовик ХIV готовил армию и ждал подходящего момента. В 1681 г. военный комендант провинции барон де Монклар расположил у ворот города войско численностью в 35 тысяч человек. Перепуганный Городской совет поспешил, вопреки клятве, которая была принесена императору Священной Римской империи, присягнуть королю Франции и отказаться от своей конституции. Так, без единого выстрела Страсбург становится французским. Специальным указом Людовика ХIV был сохранен местный протестантский университет, а также восстановлен мост через Рейн. Убедившись в покорности буржуазии, король прибыл в город лично. В знаменитом кафедральном соборе он прослушал «Te Deum» и приступил к инспектированию фортификационных работ по возведению новой цитадели. Почти двадцать лет спустя Германия признала сложившееся положение вещей, а Рейн — естественной границей Франции.

Продолжение следует