власть в лицах

Софья КИМ

Октавиан Август

основатель принципата

Историография

Исследование принципата — ранней Римской империи — началось одновременно с зарождением этой политической системы. Упомянем хотя бы труды современников Августа Азилия Поллиона и Тита Лабиена. С годами историки написали множество работ об особенностях устройства империи, пару столетий рядившейся в республиканские тоги. Уже в нашем столетии Н.А.Машкин писал: «В настоящее время трудно назвать другую проблему античной истории, которая обсуждалась бы в исторической литературе с таким постоянством, как история принципата» (Машкин Н.А. Принципат Августа. М., 1949. С. 3).
Только что процитированное исследование Машкина основано на обширном материале, почерпнутом из различных источников (письменных, эпиграфических, нумизматических и др.). Автор изучает генезис принципата, рассматривая его как политическую форму правления, изобретенную Августом, и приходит к следующим выводам: принципат возник в результате классовой борьбы и гражданских войн; это особый этап в развитии римского цезаризма.
Опорой Августа была, конечно, армия, а также крупные рабовладельцы, в интересах которых принцепс принимал многие свои решения. Провозглашенная Августом цель установить римский мир (Pax Romana) объективно вела к консолидации основных привилегированных социальных групп римского общества.
Принципат был шагом назад по сравнению с республиканскими порядками, считает Машкин: на смену республике пришла монархическая система, начала развиваться бюрократия. «Принципат как определенный политический порядок должен был разрешить задачи, стоящие перед рабовладельцами всего Средиземноморья, а не только города Рима»; «Переход к империи был не только политическим, но и общественным переворотом», — говорит историк (Машкин Н.А. Указ. соч. С. 605—606).
Проблема принципата интересовала и Р.Ю.Виппера. По мнению историка, принципат начался с тенденции к всевластию одного лица, обозначившейся в 50-е гг. I в. до н.э. Это явление стало результатом эволюции социальной иерархии в Риме и в Италии. Хотя, как замечает Виппер, республиканские институты (например, трибунская власть — tribunicia potestas) сохранялись в Риме во время правления принцепса, это не дает нам права называть Римскую империю демократической монархией — вослед Т.Моммзену (см.: Виппер Р.Ю. Очерки истории Римской империи. М., 1908. С. 213, 257, 320—323).
Дион Кассий, римский историк греческого происхождения (III в. н.э.), в своем сочинении «Римская история» доказывает: Октавиан Август стремился именно к тому, чтобы создать и укрепить монархию. Но делал он это с «доброго согласия людей, чтобы никоим образом не казалось, что она [монархия] им навязана». Более того, сенаторы просили принцепса «сохранить единовластие», и Октавиан будто бы поневоле согласился принять самодержавную власть. «Желая, однако, сохранить популярность и казаться другом народа, — пишет Дион, — он берет на себя верховное наблюдение за всеми делами».
С точки зрения Виппера, данные Диона страдают отсутствием «реальных мотивов», ибо политический актер Август «играл свою великолепную феерию», а публика приняла «пьесу за правду». Речь всё же шла о государственном перевороте, считает Виппер. Образование принципата, пишет историк, это кризис римского и италийского общества, совершавшегося «под давлением империи, то есть колониальных войн и приобретений» (Виппер Р.Ю. Указ. соч. С. 353).
Оценивая события второго триумвирата (43 г. до н.э.) и причины выдвижения Октавиана, В.Н.Дьяков пришел к следующему выводу: к 42 г. до н.э. триумвират военных вождей (или коллегиальная диктатура) преобразовался в единоличную диктатуру Октавиана, который оказался наиболее ловким, цепким и целеустремленным, беспощадно проводил проскрипции и конфискации.
Став единоличным правителем, Октавиан не пошел по пути Цезаря и не вернулся к его системе военной диктатуры (или военной монархии эллинистического типа). «Его целью, — считает Дьяков, — было превращение солдатской диктатуры в диктатуру военно-рабовладельческую». В осуществлении этой цели и состояло «великое дело Октавиана», за которое его позднее прозвали «архитектором Римской империи» (см.: Дьяков В.Н. История древнего мира. М., 1952. С. 653—654, 659).
Октавиан, пишет С.Л.Утченко, достиг власти как наследник Цезаря, как представитель партии цезарианцев. Триумвиры были врагами сенатской олигархии, их главной целью стало уничтожение старой знати, а главной опорой — не плебс, потерявший всякое политическое значение, а профессиональная армия (см.: Утченко С.Л. Идейно-политическая борьба в Риме накануне падения республики. М., 1952. С. 221—222).
Для усиления своей власти Октавиан стремился сплотить вокруг себя широкие слои римских граждан, примирить различные социальные группировки. Италийская знать и некоторые сенаторы перешли на сторону Октавиана. «В идеологической сфере, — считает Утченко, — принципат — победа “надклассовых”, “общепатриотических” лозунгов и идей над лозунгами партийными» (там же).
С.И.Ковалев пишет: «44 года (30 г. до н.э. — 14 г. н.э.) правления Августа являются переходной эпохой, когда революция [имеется в виду так называемая революция рабов] временно была раздавлена и рабовладельцы могли насладиться спокойствием и порядком». Преклонение перед Октавианом объясняется окончанием гражданской войны: имущие классы охотно отказались от республики, а римский сенат поднес Октавиану титул Августа (Священного). Надобности не было в том, чтобы провозглашать себя открыто монархом, ибо власть Августа была не чем иным, как монархией, хотя и под видом республики (Ковалев С.И. История античного общества. Л., 1936. С. 226—227).
В отличие от Суллы и Цезаря, считает И.Ш.Шифман, Гай Октавиан никогда не стремился к одиозному в глазах римлян царскому титулу. Власть принцепса основывалась на его личном авторитете, он стал как бы патроном всех римских граждан. Август был не только порождением своей эпохи, но и ее воплощением. Его общественно-политическая деятельность полностью соответствовала требованиям времени. В качестве государственного деятеля Август явно превосходил своих современников — даже таких блестящих, как Цицерон и Цезарь, считает историк (см.: Шифман И.Ш. Цезарь Август. М., 1990. С. 3, 6, 95, 96).
А.Б.Егоров в своей докторской диссертации показывает: генезис империи происходил еще до формального объявления Октавиана принцепсом. Уже со времени гражданских войн I в. до н.э. эволюция римской государственности характеризовалась тремя перетекавшими друг в друга процесами:
1) усиление монархических элементов в республиканской структуре;
2) превращение полисного государства в державу;
3) кризис республики и ломка полисно-республиканской системы (см.: Егоров А.Б. Становление и развитие системы принципата Августа: Автореф ... дисС. докт. ист. наук. СПб., 1992).
Во внутренней политике, по мнению Я.Ю.Межерицкого, Август руководствовался принципом республиканизма, а точнее — «республиканскими жестами». Например, принцепс отказался от своего консулата в пользу республиканца — своего политического противника (Гнея Кальпурния Пизона, 23 г. до н.э.), и т.п. Он предпочел консульский империй диктатуре — это была демонстрация идеи восстановления республики. Сенат это понимал, но римская знать понимала и то, что неспособна руководить не только империей, но и Городом.
Республиканизм, который составлял политический смысл римского традиционализма, был не только почвой, на которой выросла идеология принципата, но и его каркасом, основой. Тридцать лет власти Августа — это единовластное правление. В дальнейшем происходило перерождение идеи республиканизма как в массовом сознании, так и в идеологии властителей (см.: Межерицкий Я.Ю. «Республиканская монархия». Метаморфозы идеологии и политики императора Августа. М.; Калуга, 1994. С. 244—267, 367, 378).
Исследование проблемы принципата в зарубежной литературе было связано с усилением интереса к эпохе римского цезаризма. Этому способствовало также открытие надписей, прочтение новых литературных источников и так называемой Анкирской надписи — автобиографии Августа («Деяния божественного Августа»).
В 1930-е гг. в Германии вышла книга историка А.Промерштейна «О становлении и сущности принципата», в которой анализируются философские и идеологические основы ранней империи (Primerstein A. Vom Werden und Wesen des Prinzipats. Muenchen, 1937). Поворотным моментом в установлении власти Октавиана Промерштейн считает 32 г. до н.э., когда жители Италии и Западных провинций принесли принцепсу присягу на верность («Деяния», 25). С этого момента Октавиан выступал в роли покровителя подданных, опираясь на традиционные отношения института патроната-клиентелы. Позднее такую же клятву принесли и жители Восточных провинций, а в дальнейшем этот ритуал исполнялся при вступлении на престол всех императоров. В 27 г. до н.э. Август получил особые полномочия cura et tutela rei publicae universae (забота и попечение о всех государственных делах). Этому способствовал и величайший авторитет (auctoritas) Августа, который, считает историк, стал одной из правовых основ власти, предоставленной ему сенатом.
В книге Р.Сайма «Римская революция» (Syme R. Romen Revolution. Oxford, 1939) Октавиан назван революционным вождем. Революционными мерами автор считает проскрипции и передел земель итальянских городов. Установление принципата было прологом к власти партии Октавиана, составлявшей основу новой олигархии. Но Август стремился к компромиссу со старой аристократией. Смена правящего класса, считает Сайм, и была основным содержанием римской революции.
Многие западные историки и мыслители давали Октавиану резко отрицательные характеристики: «Человек без сердца, веры и чести», «чудовище ловкое и счастливое», — писал о принцепсе Вольтер. По мнению Э.Гиббона, Август «хотел обмануть народ призраками гражданской системы управления».
Т.Моммзен называл политический строй ранней империи диархией, т.е. двоевластием. В этом с ним согласен и Э.Мейер: вся полнота власти принадлежала сенату, а его охранителем и защитником был первый гражданин республики — принцепс.
По мнению Г.Ферреро, Август действительно восстановил республику. Но из-за того, что аристократия была не склонна реализовывать свои гражданские права, установление единоличной власти стало неизбежным.
В официозной итальянской фашистской историографии Август считался идеальным умиротворителем Италии, создателем римской мощи. Муссолини порой ссылался на опыт Августа.

Гай Октавиан и гибель республики

Гай Октавиан (Октавий) родился в Риме 23 сентября 63 г. до н.э. Этот день станет впоследствии сакральным и общегосударственным праздником. Умер Октавиан в 14 г. н.э.
«Октавиан происходил из достаточно видной всаднической фамилии», — пишет древний историк Веллей Патеркул (Vell. Pat. Lix, 2). Семья имела отношение к знатному и влиятельному патрицианскому роду Юлиев: мать Августа была дочерью Юлии — родной сестры Юлия Цезаря; Октавиан — внук сестры Цезаря — был усыновлен известным государственным деятелем после того, как в возрасте четырех лет остался без отца.
Юлий Цезарь «полюбил Октавия как собственного сына, — рассказывает Веллей Патеркул, — и когда ему исполнилось восемнадцать лет, взял его с собой на войну в Испанию и впоследствии также держал при себе... После окончания гражданских войн послал его обучаться в Аполлонию, чтобы свободными науками и искусствами развить исключительное дарование юноши ... вознамерился сделать его своим соратником».
По данным Светония, Октавиан имел рост 1 м 70 см. С виду он был красив и в любом возрасте сохранял привлекательность. «Глаза у него были светлые и блестящие; он любил, чтобы в них чудилась некая божественная сила, и бывал доволен, когда под его пристальным взглядом собеседник опускал глаза, словно от сияния солнца. Волосы у него были рыжеватые и чуть вьющиеся, брови сросшиеся» (Светоний). Октавиан немного прихрамывал. «Тяжело и опасно болеть ему за всю жизнь случалось несколько раз... Были у него и недомогания, повторяющиеся каждый год в определенное время» (там же).
Подчеркивая незаурядность подрастающего Октавиана, Светоний сообщает: «На двенадцатом году он произнес перед собранием похвальную речь на похоронах своей бабки Юлии. Еще четыре года спустя, уже надев тогу совершеннолетнего, он получил военные награды в африканском триумфе Цезаря». Еще не окрепнув после тяжелой болезни, Октавиан отправился вслед за Цезарем, который вел войну в Испании с сыновьями Помпея. «А заслужив его расположение этой решимостью при переезде, он скоро снискал похвалу и своими природными дарованиями» (Светоний).
Как известно, с именем Октавиана связана гибель Римской республики и установление в стране монархии. Когда представители высшего нобилитета республики во время гражданской войны поставили перед собой цель победить сторонников Цезаря, Октавиан воспротивился подобным намерениям. Он обратился к солдатам и ветеранам, обещая отомстить за смерть Цезаря и дать всем, перешедшим на его сторону, большое вознаграждение.
По данным Светония, узнав о смерти Цезаря, Октавиан «отправился в Рим и вступил в наследство [с тех пор он именовался Гай Юлий Цезарь Октавиан]... Собрав войска, он стал править государством: сперва в течение двенадцати лет вместе с Марком Антонием и Марком Лепидом, а затем с одним Марком Лепидом, и, наконец, в течение сорока четырех лет — единовластно... Считая первым своим долгом месть за убийство дяди и защиту всего, что тот сделал», будущий принцепс начал войну с республиканцами, с Кассием и Брутом. «Одержав победу, он голову Брута отправил в Рим, чтобы бросить ее к ногам статуи Цезаря» (Светоний).
О гражданской войне Октавиана и Антония с республиканцами подробно рассказывает Аппиан. Кассий и Брут покончили жизнь самоубийством. «Когда было найдено тело Брута, Антоний тотчас же обернул его в лучший пурпурный плащ и по сожжении тела послал останки матери... Войско Брута, узнав о его смерти, отправило послов к Цезарю и Антонию и, получив от них прощение, было распределено по их войскам».
Отношения между сенатом (оплотом республиканцев) и Октавианом оставались враждебными, и поэтому намерение 19-летнего племянника Цезаря баллотироваться в консулы на 43 г. до н.э. было встречено с возмущением. Октавиан двинул свои легионы на Рим и без всякой борьбы овладел столицей, оформил свое консульство и провел особый закон о наказании убийц Цезаря.
Светоний сообщает: «Консульство он захватил на двадцатом году, подступив к Риму с легионами, как неприятель, и через послов потребовав этого сана от имени войска; а когда сенат заколебался, центурион Корнелий ... отодвинув плащ и показав на рукоятку меча, сказал в глаза сенаторам: “Вот кто сделает его консулом, если не сделаете вы!”»
Важнейшей вехой в истории разрушения республики следует считать появление в Риме в 43 г. до н.э. второго триумвирата — цезарианцев Марка Антония, консула 44 г. до н.э. Марка Эмилия Лепида и Цезаря Октавиана. В «Деяниях» Август записал: «В течение десяти лет я был триумвиром для устройства государства».
Аппиан рассказывает, что «триумвиры в продолжении трех дней вступали в город один за другим: Цезарь, Антоний и Лепид, каждый с преторианской когортой и одним легионом. С их приходом город наполнялся вооруженными отрядами... Ночью во многих местах города выставлены были проскрипционные списки». И в другом месте: «Тем временем триумвиры наедине составляли списки имен лиц, предназначавшихся к смерти ... занося в список личных врагов». Приговоренных к смерти и конфискации имущества насчитыалось около 300 сенаторов, и примерно 2000 всадников.
Одним из первых от проскрипций пострадал великий римский оратор, республиканец Марк Туллий Цицерон — враг Антония, по приказу которого он был обезглавлен 7 декабря 43 г. до н.э. По данным Веллея Патеркула, эта акция Антония вызвала у Октавиана негодование: «Ты отсек голову знаменитейшего человека ... подстрекал к убийству того, кто спас государство и был столь великим консулом».
На народном собрании был принят законопроект об учреждении сроком на пять лет новой магистратуры, состоящей из трех лиц: Лепида, Антония и Цезаря — «для упорядочения государственного порядка».
«...Головы всех казненных доставлялись триумвирам... Рабы за это получали свободу... Все должны были предоставить свои помещения для обыска... Каждый желающий мог делать донос на любого за вознаграждение» (Патеркул).
Светоний рассказывает: «Триумвиром для устроения государства он был в течение десяти лет. В этой должности он [Октавиан] сперва противился коллегам и пытался предотвратить проскрипции. Но когда проскрипции были всё же объявлены, он превзошел жестокостью их обоих».
Свои цели и задачи, по данным Аппиана, триумвиры объясняли римскому народу так: они объединились, чтобы навести порядок в государстве потому, что «негодные люди» оказались вероломными заговорщиками, они убили Гая Цезаря — императора, понтифика. «Они расхитили государственные деньги, а теперь собирают на эти средства армию против нас... Города, терроризованные ими, они восстанавливают против отечества и против нас... Мы будем карать только самых закоренелых и самых виновных. И это столь же в ваших интересах, сколько лично в наших».
«Никто не должен давать приют у себя, скрывать [политических противников триумвиров]... давать себя подкупать... Мы не принимаем во внимание никаких отговорок... Головы убитых пусть приносят к нам за вознаграждение в 25 000 аттических драхм за каждую, если приносящий свободорожденный, если же раб, то получит свободу, 10 000 аттических драхм и гражданские права своего господина. Те же награды назначаются и доносчикам».
После обнародования проскрипционных списков, продолжает Аппиан, закрыли не только ворота города, но и другие выходы из него (гавани, пруды, болота) — все пути для бегства. «Начались многочисленные аресты... Отсекали головы для получения награды, происходили позорные попытки к бегству, переодевания из прежних пышных одежд в непристойные. Одни спускались в колодцы, другие — в клоаки для стока нечистот, третьи — в полные копоти дымовые трубы под кровлею; некоторые сидели в глубочайшем молчании под сваленными в кучу черепицами крыши». Боялись жен и детей, «вольноотпущенников и рабов, должников и соседей, жаждущих получить поместья. Некоторые бросались к ногам своих рабов с рыданиями, называли слугу спасителем и господином... Но и такие унижения не вызывали сострадания».
Пo данным Аппиана, в стране «происходили всевозможные злодеяния, больше, чем это бывает во время восстаний или при завоевании городов» — потому что репрессированные не доверяли своим домашним, боялись их больше, чем убийц. «Каждый становился предателем по отношению к своим домашним и личную выгоду ставил выше сострадания к близкому человеку, поэтому охотились за другими для убийц из-за обещенного вознаграждения, грабили дома убитых».
Многие «униженно молили о пощаде ... пытались спастись подкупом. Иные погибали вопреки воле триумвиров — жертвой ошибки, вследствие личной вражды к ним убийц. Труп не означенного в списке распознавался по тому, что голова его не была отсечена от туловища. Дело в том, что головы проскрибированных выставлялись на форуме перед рострами, где доставлявшие должны были получать вознаграждение».
Были, впрочем, случаи, рассказывает Аппиан, когда родственники и рабы пытались спасти обреченных и даже погибали вместе с ними. «Некоторые убивали себя над трупами погибших».
По данным Аппиана, солдаты триумвиров преследовали и должностных лиц. Например, во время пиршества центурион, командующий отрядом, ворвался в зал и, схватив за волосы народного трибуна Сальвия, отрубил ему голову. А ведь эта должность, говорит историк, «по закону была священна и неприкосновенна и обладала громадным авторитетом, так что, опираясь на нее, можно было подвергнуть тюремному заключению даже некоторых консулов». Погиб претор Минуций — «в тот момент, когда он председательствовал в народном собрании на форуме». Другого претора, Анниса, когда он вместе с сыном — кандидатом в квесторы — собирал голоса в его пользу, бывшие с ним друзья и ликторы покинули, узнав о том, что его имя дополнительно включено в списки. Аннис укрылся у одного из своих клиентов, но был выдан убийцам сыном. Таких примеров у Аппиана много.
Триумвиры занимались вымогательством и грабежом. Так, они, рассказывает Аппиан, составили список из 1400 вдов казненных мужей, владевших наибольшим состоянием. Эти женщины должны были оценить свое имущество и внести на военные нужды сумму, назначенную триумвирами. За сокрытие денег или ложные показания следовали наказания, а осведомителям (свободным или рабам) давались награды.
Однако женщины выступили в народное собрании и публично отказались внести налог. Гортензия заявила: вы отняли у нас родителей, детей, мужей, братьев. В истории страны женщины вносили налог добровольно, когда отечество было в опасности, и не имуществом, а своими украшениями. «Но для гражданской войны мы никогда не станем вносить вам денег, помогать вам в борьбе друг с другом... А вы еще говорите, что упорядочиваете государственный строй». «Триумвиры приказали стащить женщин с трибуны». Но, ввиду возмущения толпы, решение вопроса перенесли на следующий день.
Войско, рассказывает Аппиан, делало в стране что хотело, так как солдаты были опорой триумвиров. Армия требовала от них дома осужденных, их земли, виллы, имения. Солдаты убивали непроскрибированных и грабили дома невинных. Наконец, триумвиры приказали одному из консулов положить конец правонарушениям. «Но тот, боясь затронуть солдат ... арестовал и распял несколько рабов», совершавших вместе с солдатами беззакония.
Так триумвиры расправлялись со своими политическими противниками не только в Риме, но и в провинциях (Сирии, Азии, Греции и Македонии). Гражданская война с республиканцами в 43—40 гг. до н.э. продолжалась.
Произошло сражение между республиканцами и цезарианцами при Мутине (43 г. до н.э.); там Антоний потерпел сокрушительное поражение. В битве при Филиппах, 41—40 гг. до н.э. погибли вожди республиканцев Кассий и Брут, о чем рассказывалось выше. В 40—36 гг. до н.э. Октавиан начал борьбу с республиканцем Секстом Помпеем — сыном Гнея Помпея Великого, обосновавшимся в Сицилии.
Секст Помей, рассказывает Аппиан, объединил вокруг себя приверженцев отца, «начал большую войну, собрал многочисленное войско, корабли, деньги и, захватив острова, сделался господином всего западного моря. Италию поверг в голод и принудил врагов к заключению договора». Величайшим его делом была защита пострадавших от губительных проскрипций. Флот Помпея препятствовал подвозу продуктов из провинций. Противники называли его пиратом.
Секст Помпей стал принимать в свою армию беглых рабов и бежавших из Рима от проскрипций. По данным Октавиана («Деяния», 25), рабов в войске Помпея насчитывалось около 30 тыС. человек.
Борьба с Помпеем была длительной и ожесточенной. По данным Аппиана, Помпей был исключительно внимателен к несчастным, рассылал всюду гонцов, приглашал всех гонимых к себе, обещал спасшим кого-либо — свободным и рабам — двойную награду. «Лодки и транспортные суда шли навстречу плывшим по морю... Сам Помпей выходил навстречу прибывавшим и тотчас же снабжал их одеждой и предметами домашнего обихода. Достойным он давал должности в армии или флоте».
Помпей блокировал берега Италии. Аппиан пишет: «Голод в это время [41 г. до н.э.] терзал Рим: по морю ничего не доставлялось римлянами из-за Помпея; в самой Италии вследствие войн прекратились земледельческие работы ... целые толпы занимались в городе по ночам грабежом... Народ закрывал свои мастерские и не хотел знать никаких властей: в обедневшем и разграбленном городе не было, казалось, нужды ни в ремеслах, ни в мастерских».
«Между тем, — рассказывает Аппиан, — Рим страдал от голода, так как купцов с Востока удерживал страх перед Помпеем и Сицилией... Сардиния и Корсика были также в руках Помпея». Римляне потребовали от триумвиров примирения с Помпеем, но те отказались. Когда Октавиан попытался поговорить с народом, то в него начали бросать камни. Также обошлись и с Антонием.
«Произошли убийства и ранения. С крыш неслись вопли и крики», Антоний с трудом пробился сквозь толпу с вооруженным отрядом, спас Цезаря и привел его домой. «Когда толпа разбежалась, трупы были брошены в реку, чтобы вид их не возбуждал раздражения». Но трупы всплывали наверх, а «воры снимали с них что получше и уносили как добычу». «Так прекращена была смута, вызвав страх и ненависть к правителям. Голод между тем достиг высшей силы, народ стонал».
Ввиду того что в Риме нарастало недовольство против триумвиров, они в 39 г. до н.э. заключили с Секстом Помпеем в Путеолах (Кампания) соглашение, по которому Помпей признавался командующим морскими силами. За ним закреплялись Сицилия и Сардиния. Было обещано выплатить вознаграждение за конфискованное имущество его отца. Те, кто спасся у Помпея от проскрипций, получили прощение.
Однако договор оказался непрочным: флот Помпея продолжал препятствовать движению судов в Италию. Армия Помпея пополнялась беглыми рабами и приняла угрожающие размеры. Вновь началась война. По данным Аппиана, «берега Италии Октавиан усилил многочисленными отрядами. Он приказал строить новые триремы в Риме и в Равенне и вызвал сильный отряд из Иллирии».
Светоний свидетельствует: Октавиан «заново выстроил корабли, посадив на весла двадцать тысяч отпущенных на волю рабов». В 36 г. до н.э. в битве при Милах и Навлохе Помпей потерпел поражение и бежал в Азию, где был убит. В своей автобиографии Октавиан записал: «Море я очистил от пиратов ... захватил около тридцати тысяч рабов, бежавших от своих владельцев и поднявших оружие против государства». Несколько тысяч рабов были казнены, а большая часть передана прежним хозяевам («Деяния»).
Это событие имело для возвышения Октавиана огромное значение: разгром Секста Помпея поднял престиж Октавиана в Италии. После завершения войны с Секстом Помпеем, пишет Межерицкий, начали просматриваться контуры нового политического курса (Межерицкий Я.Ю. Указ. соч. С. 150). Таким же важным событием для возвышения Октавиана стала и его победа над Антонием и Клеопатрой в 31 г. до н.э.
Аппиан рассказывает: после смерти Кассия и Брута Антоний отправился в Азию, «где Клеопатра, царица Египта, встретилась с ним и сразу, с первого взгляда завладела его сердцем. Эта любовь довела его до крайних бедствий, их обоих, а за ними и весь Египет». Историк Веллей Патеркул сообщает об Антонии: «Между тем продолжал разгораться пожар любви к Клеопатре и вместе с ним пороки, которые всегда питаются возможностью произвола... Он [Антоний] принял решение начать войну с родиной».
Антоний объявил Клеопатру царицей царей и сам фактически стал египетским царем. Поведение Антония стало причиной разрыва между ним и Октавианом и возмутило римское общественное мнение.
Октавиан объявил войну Антонию. Морское сражение произошло 2 сентября 31 г. до н.э. возле берегов Западной Греции. Это была битва при Акции, в которой Октавиан одержал победу. У Светония читаем: Октавиан «разбил Антония в морском сражении при Акции»; бой был долгим. Антоний и Клеопатра покончили жизнь самоубийством, а Египет стал римской провинцией. «Египет, — пишет Август, — я подчинил власти римского народа» («Деяния»).
Октавиан стал повелителем всей римской державы. Видимо, начиная с этого времени можно говорить о становлении монархического режима в Риме (см.: Murray W.M., Petsas Ph. Octavian’s Campsite Memоrial for the Action War. Philadelphia, 1989). В руки Октавиана попала огромная добыча, казна и богатства египетского двора и царей, благодаря чему он щедро наградил своих солдат — и сам сделался верховным собственником всей египетской земли.
А вернувшись в Рим в 39 г. до н.э., победитель отпраздновал три великолепных триумфа: «Дважды я заслужил триумф в виде овации, трижды триумф на колеснице и двадцать один раз был провозглашен императором. Впоследствии сенат много раз присуждал мне триумфы, но я воздержался от них» («Деяния»).
Гражданские войны после смерти Цезаря, пишет Машкин, были заключительным этапом истории Римской республики. Эти события подготовили окончательное торжество монархических порядков в Риме (Машкин Н.А. Указ. соч. С. 337). Однако 13 января 27 г. до н.э. Октавиан сложил с себя чрезвычайные полномочия и объявил о восстановлении республики. В своей автобиографии он записал: «В шестое и седьмое консульство, погасив гражданские войны ... я передал государство в ведение сената и римского народа. За эти мои заслуги сенатским постановлением я был назван Августом; косяки моего дома были всенародно украшены лаврами» («Деяния»).
Произошло это 16 января 27 г. до н.э. С этого времени Октавиан стал титуловаться императором Цезарем Августом. По мнению Светония, «это было имя не только новое, но я более возвышенное... Места, где авгуры совершали обряд освящения, называются августейшими» (увеличенными). Существует версия: титул Август вызывал воспоминание о Ромуле, который основал город по предначертанию богов (augusto augurio). Октавиан как бы вторично основал Рим...

Принципат Августа

В чем же особенности формы правления, установившейся в Риме во времена Августа? Справедливым представляется мнение философа Сенеки: «Государь спрятался в одежды республики». Переход к абсолютной монархии, как показал пример Юлия Цезаря, тогда для Рима был неприемлем: «Диктаторскую власть, — пишет Светоний, — народ предлагал ему [Августу] неотступно, но он на коленях, опустив с плеч тогу, обнажив грудь, умолял его от этого избавить. Имени государь он всегда страшился как оскорбления и позора».
В автобиографии Август записал: «Диктатуру, которую народ мне предлагал, я не принял». Октавиан учел судьбу своего предшественника, Юлия Цезаря, и поэтому не принял ни титула царя, ни диктатора — ничего из того, что противоречило обычаям. При Августе сохранялись все республиканские магистратуры. Он объявил о том, что пришел, «к власти для восстановления традиционных старозаветных римских устоев, нравов и обычаев предков». Тем не менее, якобы опасаясь, пишет Светоний, за судьбу республики, которую «неразумно было бы доверять ... своеволию многих правителей, он без колебания оставил власть за собой».
Исследуя автобиографию Августа, Виппер пришел к выводу: в документе излагается конституция, по которой «правитель остался вполне в рамках традиции, в пределах действовавших раньше учреждений»; он не имел цели «поставить свою власть на какое-либо чрезвычайное место». Власть дана Октавиану народом и сенатом. «Государем и по принципу и фактически оставался всё время народ со своим сенатом». Этой «конституцией», считает историк, Август прикрывает «государственный переворот довольно резкого характера» (Виппер Р.Ю. Указ. соч. С. 324—325).
Сам Август писал о своей власти так: «Я был принцепсом сената в течение сорока лет». И в другом месте: «Я превосходил всех своим авторитетом, власти же у меня было не более, чем у других коллег по магистратуре». Так ли это было на самом деле?
Началом принципата принято считать 13 января 27 г. до н.э., когда Август получил особые полномочия (выше уже упоминалась формулировка cura et tutela rei publicae universae). В тот день на торжественном заседания сената Октавиан произнес пышную речь и заявил, что восстановил в стране порядок и поэтому слагает с себя чрезвычайные полномочия и возвращается в частную жизнь.
В автобиографии он записал: «Сенат и народ предлагали мне единоличную и неограниченную власть для охраны законов и нравов, но я не согласился принять власти, противной древним обычаям». Действительно ли Август восстановил и укрепил традиционную республиканскую форму правления, республиканскую старину? Или восстановление республики было лишь видимостью — и Август стал единоличным правителем государства?
События того времени свидетельствуют не только о государственном перевороте в стране, но и о трансформации всех республиканских магистратур. В корне изменилась, например, власть народного трибуна (tribunicia potestas) — одногодичная магистратура, возникшая в глубокой древности (в 494 г. до н.э.) как орудие борьбы плебеев с патрициями за свои права. Народный трибун считался в Риме личностью священной и неприкосновенной. Эту магистратуру Октавиан получил в 36 г. до н.э. после победы над Секстом Помпеем.
Светоний сообщает: «Трибунскую власть он принял пожизненно и раз или два назначал себе товарища на пять лет». Надзор за нравами и законами — также пожизненно. Хотя Август и не был цензором, но «производил перепись иногда с товарищами, а иногда один». В своей автобиографии Октавиан записал: «Я обладал пожизненной властью трибуна и неприкосновенностью». А ведь эта магистратура в Римской республике была — напомню — одногодичной! По мнению Тацита, должность трибуна была избрана принцепсом, «чтобы не принимать имени царя или диктатора» («Анналы»).
Чем привлекала Августа трибунская власть? — задает вопрос Е.Шакотько. «Трибунская власть — это полномочия, выражавшие правовые основы гражданской власти, — считает историк. — Роль этой магистратуры была очень значительной» (Шакотько Е.И. Tribunicia potestas как правовая основа гражданской власти принцепса при Октавиане Августе // Политическая организация и правовые системы за рубежом. История и современность. Свердловск, 1987. С. 54—59. О трибунских полномочиях см. также: Михайловский Ф.М. К вопросу о генезисе трибутных полномочий Августа // Социально-политические и культурные проблемы истории стран Европы от античности до нового времени. М., 1989. С. 33—42).
Должность трибуна давала Августу самые широкие полномочия, его особа становилась священной и неприкосновенной. При этом подчеркивалось демократическое происхождение власти. Следует напомнить, что народные трибуны имели право противодействовать другим магистратам в случае их антинародных действий. Если в эпоху республики власть трибуна имела силу только в пределах Рима, то теперь она распространялась на территорию всего государства. И еще: Октавиан (в нарушение порядка в республике) не подчинялся интерцессии (вмешательству) других коллег-трибунов (их было десять человек) в дела государства и всё решал сам.
Принцепс как носитель трибунских полномочий мог:
а) созывать трибутные комиции и председательствовать на них;
б) проводить через народные собрания свои законопроекты (leges Juliae);
в) влиять на выборы должностных лиц в комициях.
Трибутные полномочия Октавиана обрели сакральный характер. Шакотько приходит к выводу: tribunicia potestas при Августе — это замаскированный автократический режим.
Трансформацию претерпела не только трибунская власть, но и должность консула. В автобиографии Август пишет: «Народ же в тот самый год [43 г. до н.э.] ... избрал меня консулом и триумвиром... Консулом я был тринадцать раз».
В Римской республике, как известно, консулы (их было двое) — высшие магистраты — избирались только на один год. Октавиан же, начиная с 31 г. до н.э., избирался консулом ежегодно...
Как и во времена республики, сенат оставался оплотом аристократии и высшим органом в государстве. К нему даже перешли некоторые функции народного собрания, связанные с законодательной и судебной властью. Число сенаторов составляло 600 человек (при Цезаре — 900). В 29—28 гг. до н.э., когда Август получал цензорские полномочия, он, составляя список сенаторов, поставил свое имя первым. В древности этот титул считался просто почетным. Теперь же произошла трансформация: Октавиан стал не только первым сенатором, но и первым в государстве человеком.
Представители знатных фамилий занимали в сенате почетное место, избирались на высшие должности, управляли провинциями. Но Август непременно давал им понять, что их положение зависит от милости принцепса. Он не допускал того, чтобы кто-то из сенаторов имел большую популярность, чем он сам. По сути дела, сенат обладал лишь фикцией власти.
Светоний рассказывает: «Сенат давно уже разросся и превратился в безобразную и беспорядочную толпу — в нем было более тысячи членов, и среди них были самые недостойные, принятые после смерти Цезаря по знакомству или за взятку... Он [Август] вернул сенат к прежней численности и прежнему блеску, дважды произведя пересмотр списков... Говорят, что при этом он сидел на председательском кресле в панцыре под одеждой и при оружии, а вокруг стояли десять самых сильных его друзей из сената».
Под предлогом борьбы с расточительностью сенаторам запрещалось превосходить принцепса блеском и масштабам зрелищ. Несколько раз против Августа организовывались заговоры, но число заговорщиков обычно оказывалось незначительным. Почти всегда на заседаниях сената принимались те решения, которые предлагал принцепс.
Восстановление мира и привилегированное положение сенаторского сословия заставляло римскую аристократию поддерживать власть принцепса. «При себе, — рассказывает Светоний, — он завел совет, выбираемый по жребию на полгода: в нем он обсуждал дела перед тем, как представить их полному сенату. О делах особой важности он опрашивал сенаторов не по порядку и обычаю, а по своему усмотрению».
При Августе продолжали собираться и народные собрания (комиции), но теперь законы там принимались только по предложению самого Августа. Выборы там тоже не были свободными: голосовали за тех, кого указывал Август. И называлось это — право рекомендации (jus commendationis).
Светоний свидетельствует: «Присутствуя на выборах должностных лиц, он всякий раз обходил трибы со своими кандидатами и просил за них... Он и сам подавал голос в своей трибе, как простой гражданин».
В 12 г. до н.э. Августа избрали великим понтификом (pontifex maximus) — главным жрецом страны. А во 2 г. н.э. Августу даровали титул отец отечества (pater patriae). «В мое тринадцатое консульство сенат, всадническое сословие и весь римский народ провозгласили меня отцом отечества и постановили написать это при входе в мой дом, в Юлиевой курии и на форуме Августа под статуей-квадригой, которую поставили мне по постановлению сената», — читаем в «Деяниях». По данным Светония, «имя отца отечества было поднесено ему всем народом внезапно и единодушно».
О том, какого размаха достиг культ личности принцепса в стране, рассказывает сам Октавиан: «Сенат постановил, чтобы через каждые пять лет консулы и жрецы совершали молебствия о моем благоденствии» («Деяния»). Или: «Имя мое постановлением сената было включено в гимн салиев, и особым законом было установлено, чтобы я обладал пожизненной властью трибуна и неприкосновенностью».
«В честь моего возвращения сенат постановил возвести у храма Чести и Доблести ... алтарь Фортуны Возвращения, у которого приказал понтификам и девам-весталкам совершать ежегодные жертвоприношения в тот день, когда я ... вернулся в Рим из Сирии и назвал этот день по нашему когномену Августалиями... На мои выборы со всей Италии собралось такое множество народа, какого, говорят, никогда прежде не было в Риме» («Деяния»).
В руках Августа находилась и высшая военная власть — imperium, которая в соединении с трибунской стала юридической основой режима Августа. «Девятнадцати лет от роду, — рассказывает Август, — по собственной инициативе и на частные средства я набрал войско, с помощью которого вернул свободу государству, попранному кликой. В знак этого сенат ... почетным постановлением ввел меня в сенаторское сословие ... и предоставил мне империй».
При Августе изменилось и значение титула император, который в республиканское время означал только личную связь полководца-победителя с войском. Теперь император становится монархом. Август, пишет Утченко, сумел сделать «обновленный империй правоспособной основой режима военной диктатуры» (Утченко С.Л. Указ. соч. С. 232).
Уже многие десятилетия армия в жизни Римского государства играла огромную роль и по существу противостояла гражданскому населению. В эпоху принципата войско состояло из 25 легионов (150 тыС. человек). Легионерами становились молодые люди в возрасте от 17 до 20 лет, служили они 25—30 лет. Поступающий в армию был связан присягой на верность Августу. Дисциплина была железной: телесные наказания, тяжелые работы. В привилегированном положении находилась императорская гвардия (преторианская когорта), получавшая большое жалование. Особые когорты несли в Риме полицейскую службу.
Август реорганизовал армию таким образом, чтобы, опираясь на нее, он мог господствовать в стране: командный состав находился в полном подчинении принцепсу, от которого зависела карьера каждого воина; ветераны получали землю; был завершен переход к постоянной наемной армии.
О порядках в армии во времена Августа рассказывает Светоний: «Из воинских наград он охотнее раздавал бляхи, цепи и всякие золотые и серебряные предметы, чем почетные венки за взятие стен и валов» (солдат, первым взобравшийся на неприятельскую стену или вал, награждался золотым венком). «Образцовому полководцу, по его мнению, меньше всего пристало быть торопливым и опрометчивым. Поэтому он часто повторял изречения: “Спеши не торопясь”, “Осторожный полководец лучше безрассудного”».
В.Парфенов считает, что изучение внешней политики эпохи Августа и армии — важная проблема истории принципата, так как армия — действенный механизм, который привел Октавиана к единоличной власти (см.: Парфенов В.Н. Марк Лициний Красс и «третий триумвират» Октавиана // Культура и цивилизация: вопросы теории и истории. Н.Новгород, 1998. С. 218—227).
Т.П.Евсеенко пишет, что военная реформа не может быть правильно понята вне связи ее со всем комплексом мероприятий правительства Октавиана Августа, направленных на оформление принципата — «авторитарного военно-диктаторского режима». Основные задачи реформы состояли в следующем:
а) превращение армии в послушное орудие власти правящих верхов (командный состав подвергся еще большей аристократизации), средний командный состав находился в полной зависимости от Августа;
б) безусловное подчинение и строжайшая дисциплина;
в) допускалось использование армии в целях преобразования традиционных полисных социальных групп в прочную опору нового режима (Евсеенко Т.П. Об эффективности военной реформы Августа // Политическая организация и правовые системы за рубежом. Свердловск, 1987. С. 48—54).
Наряду с республиканскими учреждениями в римском государстве появляются новые должности, создаваемые самим Августом; идет формирование бюрократического аппарата, что также свидетельствовало о разрушении республиканской конституции. Вначале императорские чиновники находились в личной зависимости от принцепса. Но постепенно они стали приобретать общегосударственное значение. Наряду с сенаторами Август привлекал на государственную службу друзей и клиентов из числа всадников, а также своих рабов и вольноотпущенников.
На высокие посты назначались лица из высших сословий: префект города избирался из сенаторов, командующий преторианской гвардией — из всаднического сословия. Эта должность имела большое значение в государстве, ибо преторианские когорты охраняли особу Августа. Из всадников же назначались и прокураторы, ведавшие сбором налогов.
Хотя складывавшийся государственный аппарат был еще несовершенным, он тем не менее способствовал укреплению власти Августа и позволил более эффективно наладить управление государственными делами.
Принцепс обладал огромным состоянием, награбленным во время проскрипций и военных походов. Им был создан особый вид казны — фиск, средствами которого Август, будучи верховным главнокомандующим всеми вооруженными силами, мог распоряжаться бесконтрольно.
Итак, Август сконцентрировал в своих руках важнейшие функции военной и гражданской власти, превратившись в полновластного правителя страны.

Идеология и культура

Представляется справедливым мнение Ю.Г.Чернышева: в первые десятилетия утверждения империи одним из важнейших средств упрочения новых порядков была особенно велика роль пропаганды принципата. Поэтому многие исследователи в оценке этого явления выдвигали на первый план идеологический фактор.
В эпоху Августа господствовал миф о принципате не только как о способе восстановления республики, но и как о времени высшего благоденствия, возвращения на землю «золотого века». В противовес официальной самооценке принципата существовала, впрочем, идеологическая оппозиция. Противники Октавиана «восстановленную» республику трактовали как тираническое единовластие.
Об этом пишет Я.Ю.Межерицкий: «Август, его сторонники и правительственная пропаганда утверждали, что новый порядок (режим) есть “восстановленная республика”. Однако уже в античной историографии возобладала точка зрения, что на самом деле Август установил монархию. В новое время этот режим определяли как монархию в форме принципата» (Межерицкий Я.Ю. Указ. соч. С. 6).
Pax Romana и Pax Augusta становятся официальными лозунгами; гражданские войны прекратились, и Август установил мир. Об этом же, подчеркивая свою особую роль, сообщает и сам принцепс в «Деяниях»: «Я погасил гражданские войны и передал государство в ведение сената и римского народа... В Юлиевой же курии был поставлен золотой щит с надписью, гласящей, что сенат и римский народ даровали его [титул Августа] мне за мужество, милосердие, справедливость и благочестие».
Первостепенное значение Август придавал внедрению в сознание римлян культа рода Юлиев, Юлия Цезаря и самого принцепса. Важную роль играл также и культ богини Венеры — прародительницы рода Юлиев, культ гения Августа как покровителя дома и очага. Этот культ должен был глубоко укорениться в сознании широких народных масс, объединить их вокруг правителя и стать идеологическим фундаментом его власти.
Август стремился к реставрации традиционной римской религии, заботился о восстановлении и процветании древних жреческих коллегий, чтил бессмертных богов. «Священные постройки, рухнувшие от ветхости или уничтоженные пожарами, он восстановил», украсил богатыми приношениями, «принес в дар святилищу Юпитера Капитолийского шестнадцать тысяч фунтов золота и на пятьдесят миллионов сестерциев жемчуга и драгоценных камней».
«Он восстановил и некоторые древние обряды, пришедшие в забвение... Святилище Аполлона он воздвиг в той части Палатинского дворца, которую, по словам гадателей, избрал себе бог ударом молнии, и к храму присоединил портики с латинской и греческой библиотекой».
По данным Светония, Август «чтил память вождей, которые вознесли державу римского народа из ничтожества к величию. Поэтому памятники, ими поставленные, он восстановил с первоначальными надписями ... при своем форуме каждому из них поставил статую в триумфальном облачении».
При Августе поощрялось развитие архитектуры и искусства. Светоний рассказывает: «Вид столицы еще не соответствовал величию державы, Рим еще страдал от наводнений и пожаров. Он так отстроил город, что по праву гордился тем, что принял Рим кирпичным, а оставил мраморным».
При Августе воздвигались многие храмы и сооружения, о чем сообщает сам принцепс: храм Аполлона, храм Божественного Юлия, несколько храмов Юпитера, храмы Квирина, Минервы, Юноны, Ларов, храм богов Пенатов, Великой Матери на Палатине («Деяния»). Я, рассказывает Август, «восстановил Капитолийский храм и театр Помпея, затратив большие средства на каждое из этих сооружений... Я восстановил акведуки, во многих местах обвалившиеся от времени и вдвое увеличил водопровод ... завершил форум Юлия и базилику... В шестое консульство по постановлению сената я восстановил в городе восемьдесят два храма богов... В седьмое консульство я восстановил Фламиниеву дорогу от города Аримина и все мосты, кроме Мульвиева и Минуциева» («Деяния»).
Август хорошо представлен в скульптурах (бюсты, статуи во весь рост, рельефные изображения с его друзьями и близкими — иногда в окружении аллегорических фигур — и т.п.). Сохранилось много монет того времени.
Самыми значительными памятниками эпохи Августа считаются грандиозный Алтарь Августова Мира — олицетворение заслуг принцепса перед римским государством — и статуя Августа из Прима Порта.
«Число серебряных статуй, изображавших меня стоя, на коне или на квадриге, доходило в городе до восьмидесяти», — записал Август («Деяния»).
Успешно проводилась и политика «хлеба и зрелищ». Светоний сообщает: «В отношении зрелищ он превзошел всех предшественников: его зрелища были более частые, более разнообразные, более блестящие»; гладиаторские бои, состязания атлетов — настоящие театральные представления, морской бой на специально выкопанном пруде и т.п. В цирке выступали возницы, бегуны и зверобои.
«Гладиаторские игры, — рассказывает Август, — устраивал я трижды от своего имени и пять раз от имени своих сыновей и внуков; в этих играх сражалось около десяти тысяч человек... В цирке, на форуме либо в амфитеатре я ... двадцать шесть раз представил народу травлю африканских зверей, причем их было перебито около трех с половиной тысяч» («Деяния»).
Эпоха Августа — во многом благодаря установлению в стране мира — стала временем расцвета римской культуры. К этому временя относится и расцвет латинской поэзии, развитие исторического жанра, риторики. Ораторское же искусство, наоборот, клонилось к упадку — по мнению историка Тацита, по причине установления императорского режима: «Продолжительное спокойствие, непрерывное бездействие народа, постоянная тишина в сенате и всего более строгие порядки принцепса умиротворили и самое красноречие, как и всё остальное».
Выдающимися поэтами Рима того времени (и апологетами режима Августа) были Публий Вергилий Марон (70—19 гг. до н.э.) и Квинт Гораций Флакк (65—8  гг. до н.э.) — оба члены кружка Мецената — друга Августа. Меценат был сказочно богатым человеком, славился гостеприимством и щедростью, пышными пирами. Он увлекался науками и искусством, организовал кружок из поэтов, сторонников Октавиана, и охотно одаривал их, поддерживал материально, дарил им виллы, участки земли, рабов.
Самым знаменитым поэтом Рима в эпоху Августа был Вергилий; его главное произведение — поэма «Энеида». Фактически это сочинение было написано по политическому заказу принцепса, так как в тексте воспевается легендарный предок рода Юлиев Эней. Вергилий идеализирует римскую историю. На щите Энея, по описанию Вергилия, изображены битвы, в том числе и сцены из военной истории Августа — битвы и триумфы... Патриотический пафос поэмы оказывал большое влияние на современников поэта и на последующие поколения.
Лучшими произведениями Горация считаются оды (песни — carmena), в которых он отразил политическую жизнь своего времени. Благодаря Августу, говорит поэт, происходит нравственное возрождение общества: «мужу правоты» (Августу) уготовлено место среди богов. Гораций молит Юпитера, чтобы Август царствовал над Вселенной. Он предрекает Августу грядущее обожествление; Август происходит от благих богов, он — лучший страж Рима, дающий изобилие, мир и добронравие, он — могучий, победоносный полководец. Август возродил древние добродетели. Рим всецело обязан процветанием Августу.
Гораций — он и лирический поэт — проповедует умеренность и разумность в наслаждениях. «Пользуйся днем», — призывает он («Сarpe diem»).
Гораций вначале был сторонником эпикуреизма, но впоследствии больше склонялся к стоицизму. Горацию принадлежит также идея «золотой середины»: «Всё в меру», «Ничего слишком» — афоризмы греческих мудрецов становятся его кредо.
Еще греческие поэты советовали:

Через всю лирику Горация красной нитью проходит тема ложного счастья. Счастье не в богатстве, не в славе, не в почетных должностях и наградах. Счастливым может быть только тот, кто умеет довольствоваться малым, тем, что у него есть сейчас:

Наконец, здесь уместно вспомнить знаменитое стихотворение Горация «Памятник», которое впервые перевел на русский язык М.В.Ломоносов, которое перелагали Г.Р.Державин и А.С.Пушкин. Вот несколько строк из этого стихотворения (подстрочник):

Выводы

Межерицкий называет режим Августа «агонией Римской республики и началом метаморфоз республиканизма». Мысли, положенные в основу принципата, «носились в воздухе» задолго до того, как смогли реализоваться на практике (см.: Межерицкий Я.Ю. Указ. соч. С. 6, 12, 113, 115).
По мнению Евсеенко, новая форма правления — это своеобразный авторитарный военно-диктаторский режим, установленный римско-италийской аристократией ради своего господства над массами свободного и несвободного населения империи (см.: Евсеенко Т.П. Указ. соч. С. 48).
Август, пишет Парфенов, утверждал, что главной его заслугой было восстановление Римской республики, возврат к «доброму старому времени». На деле же в его время монархический принцип властно прокладывал себе дорогу во всех областях римской политической жизни (см.: Парфенов В.Н. Указ. соч. С. 4, 78).
Итак, становление принципата Августа означало падение республики и установление единоличного правления, к чему Рим, впрочем, продвигался уже давно. И в этом — историческая закономерность.
Существовавшая в древнем Риме система экстраординарных магистратур и кризис республиканской формы правления неизбежно созидали монархический режим. Во II—I вв. до н.э. практика предоставления чрезвычайных полномочий командующим становится типичным явлением.
Таких примеров много. Так, Помпей, а затем и Цезарь совмещали в своих руках немало полномочий. По этому же пути пошел и Август: власть его основывалась на соединении различных республиканских магистратур. С другой стороны, гражданские войны показали, что традиционная республиканская конституция не в состоянии уберечь державу от потрясений.
Чрезвычайные полномочия в поздней Римской республике ускоряли переход от республики к империи. От чрезвычайных полномочий к единоначалию, а от него к диктатуре — таков путь становления императорского режима.
Восстановление республики — res publica restituta — было лишь видимостью: Август в итоге стал единовластным правителем государства.
И самый главный вывод: если Цезарь пользовался неограниченной властью персонально, то Август упорно работал над тем, чтобы создать аппарат власти, государственную систему. И поэтому именно Август справедливо считается основателем Римской империи.